Надежда Сергеевна Сакаева
Цвет крыльев. Черный

Глава 2

Уложив отца и окончательно убедившись, что с ним все будет в порядке и ему больше ничего не угрожает, Анжела поднялась к себе в комнату. Это был ужасно длинный день.

Без сил она упала на кровать, чувствуя себя полностью опустошенной, выжатой, словно лимон, как морально, так и физически. Потеря отца и его последующее возвращение, которое назвать воскрешением у Анжелы просто не поворачивался язык, оставили на ней свой след.

Она была готова отключиться, чтобы просто стереть из памяти все эти ужасы и забыть об этом. Но не успела ее голова коснуться подушки, как в окошко настойчиво постучали.

Не дожидаясь ответа, в комнату залез сначала Дэймон, а потом и Крис. На последнего девушка посмотрела с нескрываемым удивлением, ведь он всегда предпочитал заходить через дверь.

– Видимо поспать мне сегодня не удастся, – вздохнув, Анжела закуталась в одеяло по самую шею и села, свесив ноги на пол.

Крис остался стоять около окна, скрестив на груди руки. А вот Дэймон грациозно присел рядом с ней.

– К сожалению, пока нет времени на сон, – мрачно заметил Хэвенли, – думаю, нам всем надо поговорить. То, что сегодня произошло в этом доме, имеет поистине вселенские масштабы. И разбираться с этим придется не кому-то, а именно нам. Ведь именно мы, к сожалению, невольно все это и начали.

– Только вот я не совсем понял, что это вообще было, и как так вышло, – хмыкнул Крис.

В его глазах читалось недоверие.

– О, я никогда не сомневался в твоих мыслительных способностях, – Дэймон язвительно усмехнулся уголком губ, – Люцифер же сообщил, что это такое было. Объяснил для самых маленьких. Мы, собравшись вместе в той комнате, вызвали чертов Апокалипсис.

– Интересно, как они, – Анжела кивком головы указала наверх, – могли допустить все это? Я полагала, Апокалипсис не такси, и вызвать его не так просто.

– Думаю, это было совсем непросто, – Крис пожал плечами, – для этого ведь существовали печати.

– А к чему вообще все эти условности с воскрешением мертвых и страданиями невиновных? Что за пафос с разноцветными Всадниками? Неужели нельзя было сделать просто большую красную кнопку, и отдать ее самому главному?

– Красную кнопку, – хихикнул Дэймон, – а знаешь, пожалуй, это неплохая идея. Крис, не хочешь, когда все закончится, выступить с инициативой о введении большой красной кнопки?

– Сейчас вовсе неподходящее время для шуток, – отрезал Крис, совсем не оценив юмора, – и может я чего-то там и не понимаю, но в том, что Всадники – не просто какой-то пафос, а реальная необходимость, я уверен. Ведь чтобы оживить мертвого, нужен союз ангела Смерти и падшего ангела. И без обоюдного согласия противоположных сторон развязать войну не удастся. А присутствие четырех Всадников служит дополнительной защитой от досадных случайностей. Равно как и остальные печати, которые пока, к счастью, все еще целы. Ты, должно быть, слишком стар, Дэймон, и подзабыл об этом.

– Выходит то, что я жива, это всего лишь досадная случайность? – Анжела поморщилась.

– Прости, я вовсе не это имел в виду, – Крис виновато опустил голову.

– Досадная случайность то, что я, Крис, Самаэль и Люцифер оказались там вместе, именно в тот момент, – вступил Дэймон. – Понимаешь, Анжела, Апокалипсис это нечто большее, чем просто Конец Света. Это последняя Битва Очищения. Я бы назвал это именно так. И Апокалипсис изначально не что-то злое, или темное. Это просто другое. Серое, как крылья Самаэля. Война Двух Начал, во имя их окончательного разъединения. После него не будет ни рая, ни ада. Мир станет монохромным. Останется что-то одно – либо Свет, либо Тьма.

Он многозначительно посмотрел сначала на пол, затем на потолок.

– Поэтому так важно, чтобы наверху были полностью готовы к нему. Поэтому сейчас его надо остановить, пока не стало слишком поздно. Проиграть эту Битву нельзя ни в коем случае, иначе это закончится еще большей катастрофой, – резюмировал Крис, – поэтому и было введено участие ангела Смерти и Всадников. Чтобы обезопаситься. Чтобы никто не смог проделать это тайком, чтобы это началось лишь после согласия обеих сторон. Только вот нигде не говорится, что Всадники – это ангелы.

– Возможно, ты слишком молод, Крис, чтобы понимать это, – язвительно произнес Дэймон, – но Всадники – это вовсе не ангелы. Всадники – это сочетание внутренней сути и внешнего вида. То есть мы Всадники не потому, что мы ангелы, а потому что мы подходим по нашему состоянию души и цвету перьев. Люцифер все просчитал и сумел снять первые печати без согласия сверху, чего они и боялись. Не представляю даже, как давно он это планировал.

– Очевидно, с момента своего падения. Но как он мог предугадать твое поведение? Откуда он мог знать, что наверху решат все не в пользу Анжелы? Что Самаэль там будет? Что я тоже приду туда именно в тот момент?

– Ну, про решение и гадать нечего, – фыркнул Дэймон. – Они умеют только так и не иначе.

– Ты несправедлив к ним. Они вполне могли решить все по-другому. Здесь было слишком много «если». Если бы я не пришел, если бы Самаэля не было, если бы ты допустил…

– Я бы никогда этого не допустил!

– Да, но все равно, когда готовишься к этому так долго, разве можно полагаться на такое количество случайностей? Разве стоит скрываться тысячи лет, чтобы потом зависеть от поступков девушки, Хранителя и Падшего? Может он знает что-то, чего не знаем мы?

– А может он просто хорошо изучил и меня, и тебя, и всех их? В конце концов у него было много времени на это, – раздраженно ответил Дэймон.

– Какая разница, сколько лет он к этому готовился и как долго планировал? Главный вопрос, это что нам теперь делать со всем этим? – голос Анжелы звучал беспомощно.

Да и чувствовала она себя не лучше. Не смотря на радость от того, что с отцом теперь все будет хорошо, душу терзало ощущение чего-то страшного. Чего-то темного, неотвратно приближающего. Словно мир вокруг выцвел, стал черно-белым, потемнев. И из тьмы что-то надвигается. Что-то ужасающее, от чего нельзя будет ни спрятаться, ни спастись. Что-то такое, после которого уже ничего не останется.

– Я не знаю, что можно сделать. Такое происходит впервые, – Крис беспомощно развел руками, – ну а у тебя уже конечно есть масса идей и гениальных решений, мистер Умник?

– Будут, – пробормотал Дэймон сквозь зубы, – нам обязательно нужно найти выход.

– А разве они ничего не придумали, кроме помощи моему отцу? – Анжела говорила тихо и спокойно.

Называть вещи своими именами она все еще избегала. Ей просто хотелось поскорее забыть, что ее отец некоторое время действительно был мертв, и если бы не шоу, устроенное Люцифером, то он таким бы и остался. Хотелось стереть из памяти то, что она могла потерять его так же, как уже потеряла мать. И уж точно хотелось никогда больше не вспоминать те ужасные минуты, в течение которых он без чувств лежал на полу, а его лицо утратило все краски.

– Мне совсем не нравятся их идеи, – отрезал Хэвенли, – мы обязательно найдем свой способ остановить все это!

– Что решили наверху? – настойчиво повторила Анжела.

Дэймон вздохнул.

– Ты действительно хочешь это знать?

– Да, – она была настроена решительно.

– Хорошо. Они считают, что если не будет предвестников, то не будет и Всадников. Они вернули твоего отца, но это не помогло. И если мы не сможем найти выход до снятия шестой печати, то Самаэль заберет тебя. Он должен был сделать это сразу, но счел более разумным подождать.

– То есть я могу умереть?

Недосказанное «умереть снова» тишиной повисло в комнате.

– Я не допущу этого, Анжела! Ни за что и никогда не допущу! – Дэймон был полон уверенности.

– Знаешь, – робко начала девушка. – Если это потребуется, если от этого зависит судьба мира, я готова. Отдать жизнь, ради спасения человечества, не так уж и плохо. Я буду знать, что все не напрасно. В конце концов, я не ангел. Я всего лишь человек и когда-нибудь все равно умру. Так почему не сейчас?

Анжела говорила тихо, но твердо. Она и впрямь была готова. Лишь бы остальные не пострадали. Лишь бы все было хорошо. Возможно, там наверху, она увидится с мамой.

Вот только там не будет этих зеленых, словно изумруды глаз, к которым она так привыкла.

– Мы найдем другой выход, Анжела, – Дэймон произносил ее имя с невыносимой нежностью и теплотой.

– Разве он есть?

– Обещаю, я что-нибудь придумаю!

– Зачем искать, если его уже нашли? К тому же, разве ты можешь быть уверен, что когда все закончится, они оставят мне жизнь? – девушка говорила спокойно, чего нельзя было сказать о Дэймоне.

– Они не посмеют забрать тебя, если мы остановим Апокалипсис, – его голос дрогнул, несмотря на всю уверенность слов.

Он действительно этого боялся. Боялся, что они вернутся к своему первоначальному решению, если вдруг все обойдется. Впрочем, и тогда он снова будет готов. Он не позволит случиться несправедливости.

– Почему не посмеют? Они уже решили мою судьбу один раз. Если бы не ты, меня бы не было. Так к чему оттягивать неизбежное?

– Нет! Мы сможем найти другой выход, и когда все закончится, я не позволю им забрать тебя.

– Я просто не хочу, чтобы из-за меня страдали невинные люди!

– Добрая упрямица Беллз, – подал голос, молчавший до этого Крис.

Его сердце сжималось от любви. Он и не сомневался, что Анжела выберет этот вариант.

Может она и не всегда была идеальной, но именно это делало ее особенной и отличало от других сверстников – самопожертвование. Не все взрослые люди способны пойти на смерть, чего уж говорить о подростках?

Это требует храбрости, а Анжела всегда была храброй, готовой на жертву ради других. Пусть даже эта жертва будет стоить ей столь высокую цену.

– Забудь об этом! У нас еще есть время. У нас целая уйма времени! – убежденно продолжил Дэймон. – Я перерою…

– Что значат пятая и шестая печати? Что будет, когда их снимут? – перебила его Анжела.

– Пятая печать будет снята после того, как миру явятся души убитых за веру свою, – проговорил Дэймон, прикрыв глаза. Спорить с Анжелой было бесполезно, – шестая же печать будет сорвана после того, как земля встанет на дыбы, подняв пыль, что заслонит собой свет солнца, и Луна захлебнется в кровавом затмении и звезды небесные падут на землю.

– Звучит зловеще, – хмыкнула Анжела. – Значит, Самаэль… ммм… заберет меня сразу после снятия пятой печати?

– Сразу после шестой, – поправил Дэймон.

– И сколько людей пострадает в результате того, что, как ты там сказал? Земля встанет на дыбы и заслонит собой свет солнца? – решительно спросила Анжела, настроившись на долгий спор. – Сколько их погибнет?

– Анжела, ты не должна воспринимать это так конкретно, – Дэймон досадливо поморщился, – печати – это весьма растяжимое понятие. Которое, к тому же, можно вывернуть в свою сторону.

– В конце концов, у нас же нет коней, – развел руками Крис, – хотя мы и зовемся теперь Всадниками.

– Разве можно истолковать фразу «земля встанет на дыбы, подняв пыль, и звезды падут на землю» как-то по-другому?

– Ну, если где-нибудь в Сибири будет небольшое землетрясение, то, думаю, никто от этого даже не пострадает.

– И ты предлагаешь мне просто надеяться, что все будет не так ужасно? Дэймон, я повторюсь. Я не хочу, чтобы из-за меня пострадали невинные люди! Ни один! Я не такая. Я просто не смогу с этим жить. Понимаешь? НЕ СМОГУ! – Анжела нервно теребила прядь волос, хотя голос ее оставался ровным.

– Но ты же не можешь знать наверняка! – Дэймон сжал кулаки.

Пускай он чертов эгоист, но он не позволит ей пожертвовать собой. Она и без того слишком многое вынесла.

– Так лучше уж я окажусь не права, и никто не пострадает, чем наоборот, – Анжела помотала головой.

– Но ведь тогда пострадаешь ты. Разве ты сама не невинная жертва? – Дэймон мягко взял ее за руку.

Увидев это, Крис скрипнул зубами, но промолчал.

Сердце кольнуло, словно тонкими острыми иглами. Дышать стало тяжело и больно, в груди ворочался огромный ледяной ком, который ничто и никогда уже не сможет растопить.

– Моя жизнь не стоит так дорого.

– Анжела, прошу тебя, поверь. Мы сможем что-нибудь придумать.

– Что будет происходить в перерывах? – Анжела перевела тему.

Для себя она все уже решила. Ей хватит и того, что из-за нее пострадала ее мать, едва не погиб отец. Разве она может допустить смерти других?

– В каких перерывах? – Дэймон поморщился, словно от зубной боли.

Суть вопроса он понял, но вот отвечать на него желания не было никакого.

– Что будет в перерывах между снятием печатей? – перефразировала Анжела.

– Ничего, – Дэймон ответил слишком быстро.

– Ничего? Совсем ничего?

– Это еще не свершившиеся вещи, Анжела, – Крис, поджал губы, – ты не должна воспринимать их так серьезно.

– Так что же все-таки будет? – Анжела не желала отступать.

– И пойдут Всадники по земле, готовя ее к концу. И бросит тень Красный всадник, оросив землю кровью, сея войну везде, где ступит его нога. И бросит тень Бледный всадник и серой змеей пройдет она по Земле, превращая жизнь в прах, пепел и смерть. И дальше бла-бла-бла, – Дэймон сделал характерный жест рукой, – все это полнейшая чушь! Я вот лично не собираюсь сеять войну, так что прекрати думать про это. Лучше давайте искать другой выход.

– Хорошо, – Анжела покорно опустила голову, – тогда, может, вместе подумаем, как нам остановить Апокалипсис?

– Вот это другое дело! Такой подход мне нравится куда больше, – Дэймон широко и открыто улыбнулся.

Хотя он и не ожидал, что Анжела так легко сдастся, он был рад этой перемене в ее настроении.

– Возможно, нам стоит поговорить со Смотрящими? – предложил Крис.

– Первая здравая идея от тебя. Думаю, это имеет смысл. Они должны знать хоть что-то.

– Кто такие Смотрящие? Раньше ты никогда мне про них не рассказывал.

– Смотрящие это такие особые Ангелы. Они не похожи на Хранителей, ведь у них нет своих подопечных. Однако они вполне телесны и живут на земле среди людей. Но они не стареют и не умирают.

– Как же они живут? Разве люди не замечают, что они не меняются? Друзья, коллеги, соседи? – Анжела активно проявляла интерес, надеясь, что так Дэймон скорее забудет о ее недавнем желании.

– У них в окружении нет никого из людей. Только лишь связь с другими ангелами. Их дома вычеркнуты из аренды и зачастую сокрыты от посторонних глаз. Их отпечатков нет ни в одной базе. У них множество документов, но зачастую они им просто не нужны, ведь они редко покидают свои дома. А про то, что они не меняются… я думаю, легенды о вампирах возникли не на пустом месте.

– И чем же они занимаются, если у них нет своих подопечных?

– О, зато у них есть особое назначение. Смотрящие следят за мощными артефактами, которые нельзя просто взять и отдать людям, сила которых может быть опасна не в тех руках. Они, как старьевщики, живут с этими вещами и только с ними. Возможно, они подберут предмет, который сможет помочь нам, – Дэймон нетерпеливо потер руки, – ближайший из них живет на Аляске. К нему мы и направимся в первую очередь.

– Бррр, Аляска. Там должно быть очень холодно, ведь уже ноябрь. Но что я скажу отцу? И как мы туда доберемся? То есть, конечно, можно долететь на самолете, но если этот Смотрящий живет так далеко от людей… – Анжела поежилась.

Интересно у нее есть настолько теплые вещи, чтобы вынести эту жуткую стужу?

– Анжела, когда я говорил «мы», то я имел в виду себя и Криса. Девушкам нечего делать под пронизывающим ветром среди снегов, поэтому ты остаешься дома. И это не обсуждается, – Дэймон выставил вперед руки, приготовившись к спору, но Анжела снова его удивила.

– Хорошо. Дома так дома, – девушка пожала плечами.

Так даже лучше для того, что она задумала. Если Дэймона и Криса не будет в городе, никто не сможет ей помешать.

– Тогда нам пора, – Крис сел на подоконник, – ведь завтра придется хорошенько помахать крыльями. Пока Анжела.

– Пока Крис.

Прежде чем скрыться за окном, он посмотрел на нее с такой любовью, что девушка покраснела и отвернулась. Через пару секунд, когда она снова подняла взгляд, в комнате уже никого не было.

Дэймон ушел бесшумно, даже не попрощавшись.

Впрочем, и это было к лучшему. Реши он остаться с ней до утра, возможно бы понял, что она задумала. Или она бы передумала.

Откинувшись на подушку и поплотнее закутавшись в одеяло, Анжела закрыла глаза. Мысли роились в голове, не давая ей уснуть. Апокалипсис, Всадники, Люцифер… и она в самом центре всей заварушки.

По сути, виновная больше других. Ведь из-за нее Дэймон пошел на это. В нее влюбился Крис без возможности на взаимность. И из-за этого оказался в том месте и в то время.

И как же так вышло, что за такое короткое время вся ее жизнь, размеренная, продуманная, ОБЫЧНАЯ, полетела кувырком? И хорошим в этом было только ее знакомство с Дэймоном.

Анжела согласилась на его план лишь потому, что не хотела, чтобы он помешал исполнить ее собственный вариант. Во многом схожий с тем, что решили наверху.

Она не будет ждать невозможного призрачного спасения, если каждый час ожидания приближает чью-то смерть. Она не допустит, чтобы кто-то еще пострадал.

Завтра, сразу после завтрака, она пойдет в лес, где упал метеорит. И уговорит Самаэля забрать ее. А если он откажется, то она сделает это как-нибудь по-другому. Главное, чтобы у нее хватило смелости.

Перевернувшись на другой бок, Анжела и не заметила, как уснула. Она спала так крепко, что не услышала, как скрипнуло окошко и по полу прошуршали мягкие шаги.

Глава 3

Дэймон не стал прощаться при Крисе.

Несмотря на взаимную неприязнь, которая была, даже когда он еще не упал, Дэймон знал, что тот чувствует к Анжеле.

Знал, как это мучительно, когда сердце сжимают в стальные тиски и боль медленно проникает внутрь, сковывая его, словно лед, наполняя пустотой и отчаянием, не оставляя места ни счастью, ни радости. Когда становится трудно дышать, будто ты вдруг очутился глубоко под водой, будто уже не успеешь подняться, и тогда легкие раздирает болью, словно в них бушует пожар. Тебе хочется прекратить боль, но это невозможно сделать, потому что она уже часть тебя.

И именно поэтому Дэймон решил, что зайдет позже, не желая доставлять Крису еще одну порцию мучений.

Но, к сожалению, когда он вернулся, Анжела уже спала. Во сне она выглядела еще более прекрасной. Рыжие волосы разметались по подушке, будто язычки пламени, глаза закрыты, дыхание ровное.

Сейчас она казалась такой умиротворенной, такой спокойной и такой счастливой.

Дэймон бесшумно опустился рядом и аккуратно, чтобы не разбудить, погладил по огненным волосам.

Как же они приятно пахли!

Дэймон глубже втянул носом воздух, стараясь впитать в себя этот запах, насытится им. Кто знает, какое время их с Крисом не будет? Если Смотрящий не пожелает, чтобы его нашли, искать придется очень долго. Такая уж у них работа – присматривать за самыми ценными вещами, уметь защищать их и скрывать от посторонних глаз.

Анжела зашевелилась во сне, прошептав его имя, и вновь сладко засопела.

На Дэймона накатила такая волна всеобъемлющей нежности, что, казалось, он в ней захлебнется.

«Вот уж точно, любовь для ангела – и дар и проклятье», – подумал он, вновь погладив девушку по волосам.

И тут же одернул себя, с горькой усмешкой: – «Только вот, ты уже далеко не ангел».

Дэймон ни капли не жалел о том, что стал падшим. Он бы делал это снова и снова, если бы потребовалось. Все то, что он знал раньше, что любил… те, кого он считал своей семьей, кому верил слепо и безоглядно… – все это меркло рядом с Анжелой. Она стала для него всем – семьей, светом, целью жизни, самой жизнью.

Она и только она имела теперь для него значение.

Только вот после падения он стал чувствовать в себе что-то темное. То, чего раньше не было в нем. А может быть, это было всегда, только где-то глубоко внутри, спрятанное так хорошо, что он и не догадывался об этом.

Тягучая волна ярости и злобы, которая временами накатывала на него, накрывая с головой. Дэймон делал вид, что держит все под контролем, что это подвластно ему, стараясь скрыть правду даже от себя. Но темная волна не слушала его, поглощала его, заставляя терять контроль над собой, и словно наигравшись, отступала, оставляя опустошенность.

Эту пустоту могла заполнить лишь Анжела, чьи рыжие волосы были для него спасительным светом, за который он хватался, словно утопающий за соломинку.

Если бы он не был таким эгоистом, если бы он только мог это сделать, он бы заставил Анжелу отступить от него. Заставил держаться как можно дальше, чтобы ненароком не зацепить ее этой безумной тьмой.

Но он уже не видел себя без нее. Не представлял жизни, в которой бы не было этих рыжих волос. Точнее наоборот, очень даже хорошо представлял. Жизнь, наполненную лишь тоской, болью и тем безмерным мраком. Жизнь, лишенную радости, счастья и даже малейшего лучика света и надежды, что когда-нибудь все будет иначе.

Дэймона утешало лишь то, что Анжела, зная про него всю правду, сделала свой выбор. И он никогда не обманет ее надежд, не предаст, не разочарует.

Он лучше умрет, чем причинит ей боль. И это далеко не пустые слова.

Дэймон еще раз взглянул на спящую Анжелу. Даже с закрытыми глазами он мог нарисовать каждую черточку ее прекрасного лица, линию носа, изгиб губ. Он обязательно найдет способ все изменить, исправить! И ни за что не отдаст ее Самаэлю.

Вспомнив про последнего, Дэймон поднялся и бесшумно исчез за окном, оставив после себя лишь горьковатый запах и записку с прощанием.

Поведение Анжелы сегодня показалось Дэймону немного странным. Обычно упрямая, девушка слишком легко со всем соглашалась. Подозрительно легко.

Сначала он был рад этому, но, поразмыслив, решил, что что-то здесь не так. Анжела наверняка что-то задумала. Вспомнив, какое самопожертвование она решила проявить сегодня, Дэймон решил обезопасить ее и себя. Мало ли какие мысли могут забрести в эту самоотверженную рыжую головку.

Пусть лучше он подстрахуется, и окажется не прав, чем с Анжелой что-то случится, пока его нет рядом, и он не может прийти на помощь.

Пройдя несколько кварталов стремительными, быстрыми шагами, Дэймон очутился в парке. Несмотря на столь поздний час, по нему гуляли, переодетые во всевозможную нечисть, молодые люди. Для них сегодня ничего не изменилось. Они продолжали веселиться, не зная ни о Люцифере, ни о печатях, ни об Апокалипсисе. Хэллоуин продолжался, точно ничего этого и не было.

Впрочем, Дэймон выглядел им под стать – он так и не успел снять свой костюм вампира.

– Самаэль, – опустившись на лавочку, негромко позвал он.

Тут же в самом конце аллеи появилась фигура мужчины в идеальном классическом костюме, резко выделявшемся на фоне праздничных нарядов. Несмотря на размеренные шаги, мужчина оказался рядом через несколько секунд.

Его черные ботинки были чистые и блестели даже в тусклом свете фонарей, а из укладки не торчало ни одного волоска. Холодный взгляд и пустая маска вместо лица не оставляли сомнений в том, кто он такой.

– Чем занимался весь вечер? Тебе ведь теперь не обязательно всегда быть рядом с Анжелой?

– Не обязательно, – прозвучал ровный голос, не окрашенный эмоциями, – но и отходить далеко тоже не следует.

Вопрос про времяпрепровождение он проигнорировал. Впрочем, Дэймон не стал настаивать. Самаэля вряд ли когда-либо можно было бы назвать разговорчивым, даже с очень большой натяжкой.

– Я хотел бы еще раз поблагодарить тебя за отсрочку, – Хэвеенли не спешил переходить сразу к делу, немного опасаясь реакции Самаэля и того, что он может передумать.

– Зная твою нездоровую привязанность к этой девушке, твой возраст и твою силу, я все взвесил и посчитал это наиболее оптимальным вариантом, – механически отозвался тот.

– Нездоровую? – Дэймон мягко усмехнулся.

– Именно. Твоя любовь совсем не характерна для ангела-Хранителя. Ты, лучше других знающий, что будет там, за чертой, слишком отчаянно цепляешься за ее земную жизнь.

– Разве ты можешь что-то понимать в любви? В чувствах? Ты лишен этого навсегда.

Эти слова не вызвали в Самаэле ни сожаления об утрате, ни тоски, или печали о невозможном.

– Но у меня есть опыт. Я видел много влюбленных смертных. И еще больше Ангелов. И никто не пытался спасти своего избранника от Смерти. От Ада – да. Но не от самой Смерти. Это не разумно, желать остановить неизбежное, особенно, если за чертой еще есть возможности встреч, в то время, как этот мир лишь временное пристанище, которое в любом случае когда-нибудь придется покинуть.

– Все равно, ты не можешь так просто судить меня.

– Я не сужу тебя, и не осуждаю. Я лишь делаю выводы, основанные на фактах, истории, личном опыте.

– Но ты не чувствуешь ничего уже столько лет, что твой опыт не в счет. Если бы ты мог чувствовать, ты бы сделал то же самое.

– Но я не могу, – Самаэль вновь сказал это без всякого сожаления, – и с моей точки зрения эмоции бесполезны, порою даже опасны и вредны.

– Тем не менее, они прекрасны. И я благодарен тебе за эту отсрочку. Она нужна мне сейчас.

– Ты пришел только затем, чтобы сказать мне спасибо?

– Нет. У меня есть к тебе одна просьба.

– Какая? – в вопросе не было и намека на интерес.

– Кгхм… Мы с Крисом улетаем ненадолго, и я думаю… точнее у меня есть предположения, что Анжела может попросить тебя кое о чем. Так вот, не выполняй ее просьбу.

– И что же она может попросить?

– Забрать ее.

– Ты так рьяно пытался ее спасти, так глупо и отчаянно пожертвовал всем, а она так мало ценит свою жизнь? Кажется, люди называют это иронией.

– Можешь мне просто поверить – ради нее стоило сделать это. И я не задумываясь ни на секунду мог бы все повторить. Но она иная. Слишком самоотверженная, слишком отзывчивая, слишком добрая к другим. Боится, что люди могут пострадать, пока мы будем искать решение. Сегодня она выдвинула глупую идею пожертвовать собой, ради надежды остановить все это. И легко от нее отказалась. Чересчур легко, я бы сказал, зная ее характер и упрямство.

– Но ведь она отчасти права в своем страхе. Всадники несут на землю войну, голод и смерть. А после того, как снимут шестую печать, должно быть, действительно, очень много людей пострадает, – равнодушно отозвался Самаэль.

– Мы не можем знать этого наверняка! – вспылил Дэймон, все это время пытавшийся сохранять спокойствие, что было трудным, когда речь шла о безопасности Анжелы. – К тому же мы с Крисом успеем найти выход гораздо раньше! Никто не пострадает!

– Ты так уверен в этом?

– Просто выполни мою просьбу. И постарайся ее отговорить.

– Хорошо. Я уже дал тебе время разобраться со всем этим, и не собираюсь его забирать. И если Анжела придет ко мне с подобной просьбой, я откажу ей, – про «отговорить» Самаэль пропустил, ведь все же, он был ангелом Смерти, а не школьным психологом, – только вот, что ты станешь делать, если она вдруг решит справиться с задачей сама?

– Разве ты не сможешь помешать ей в этом?

– Ты прекрасно знаешь все правила. Я несу Смерть, а не спасение. Если она решит расстаться с жизнью самостоятельно, и я не заберу ее душу, это сделает другой ангел Смерти.

– Конлей? Я смогу с ним договориться?

– Думаю да, но тогда ее заберет следующий, и так до бесконечности. Живая душа в мертвом теле – это просто противоестественно и договориться со всеми ты не сможешь. Тебе нужно найти другой выход.

– Но ведь с Джошем это вышло. Так почему же с Анжелой все должно быть по-другому?

– Решение вернуть Джоша было принято наверху. Для нее же такого не предусмотрено.

– Но ведь его душа смогла остаться в теле…

– Ты споришь из упорства и нежелания принимать правду, хотя и сам прекрасно знаешь все ответы, знаешь наши правила. Ты слишком стар, чтобы не знать. Джоша забрал я, причем ненамеренно. Его имя еще не появилось в моем списке, а его тело не пострадало, не потеряло жидкости, не поломало кости. В такое тело душу вернуть можно. Если же тело слишком покалечено, то пути назад уже нет и не будет. Ищи другой выход.

Закончив, Самаэль ушел так же быстро, как и появился, оставив Дэймона одного, в раздумьях.

– И что же мне теперь с этим делать? – вслух пробормотал он, поднимаясь с лавочки.

Если с Анжелой что-то случится, он себе никогда этого не простит. А значит, ему нужен кто-то, кто сможет приглядеть за ней, пока его не будет.

Он мог бы попросить остаться Криса, но Крис будет нужен ему там. Если Смотрящий не захочет проявляться, одному Дэймону его ни за что не найти. У него уже не те чувства, ему уже не откроются так легко и охотно, скорее наоборот. Его будут избегать, как любого другого Падшего, если он придет один.

– Эй, ты кого это плечом задел? У тебя что, неприятности? – подвыпивший молодой человек пытался вывести на агрессию другого, трезвого.

За мыслями, Дэймон и не заметил, как оказался в одном из самых темных углов парка.

– У меня нет, а у тебя сейчас точно будут, – ответил второй, и по голосу Дэймон узнал одного из учеников.

Особым задирой тот никогда не был, и драться не любил, обычно избегая всяческих конфликтов.

Не успел Дэймон и глазом моргнуть, как первый ринулся на второго с каким-то уж совсем диким рыком.

– Любуешься делами рук своих, Война? – не успел Дэймон разнять ребят, как сзади послышался вкрадчивый и мягкий голос.

– Молодым людям свойственна горячность, Люцифер, – холодно ответил Хэвенли, не потрудившись обернуться.

После случившегося он узнал бы этот голос из тысячи.

– Ну-ну, – ухмыльнувшись, Люцифер хлопнул падшего по плечу, – тогда лучше пойдем отсюда, пока они друг друга не убили.

– Не моя вина в том, что один из них слегка перебрал, – возразил Дэймон, но, тем не менее, последовал за Люцифером.

– Теперь ты будешь сеять раздор везде, где бы ни появился, – слащавым голоском произнес тот, – совсем скоро ты привыкнешь к этому. Возможно, тебе даже начнет это нравиться. Ты можешь повернуть это в свою сторону. Можешь пользоваться этим для своей выгоды. Тебя ведь теперь ничто больше не держит. Ни запретов, ни ограничений. Лишь свобода и целый мир, на котором можно с радостью взращивать войну, распри, ссоры.

– Вот уж чего-чего, а такого я точно делать никогда не стану, – дернул плечом Хэвенли.

В его голове начал созревать план. И только поэтому он по-прежнему шел рядом, еще не послав этого самодовольного ухмыляющегося индюка куда подальше.

– Ах, ну прости, прости меня, – Люцифер замахал руками, – я ведь совсем забыл, что ты у нас белый и невинный, аки молодой агнец. Может, дать известку – выбелишь себе крылья?

Дэймон промолчал, думая, как бы начать разговор. Просить Люцифера о чем бы то ни было, категорически не хотелось. С другой стороны, это необходимо им обоим, ведь не будет Анжелы – не будет и Апокалипсиса.

– Да, выкладывай уже, чего тебе там надо? Не стесняйся! – проницательности Люциферу было не занимать. – Мы же теперь, считай, что лучшие друзья! Ты мне помог, и я с удовольствием помогу тебе!