Надежда Сергеевна Гусева
Учитель химии
Ждать конца реакции оставалось совсем немного, колба уже на три четверти заполнилась темной жидкостью, мерцающей в свете пламени спиртовки и чем-то похожей на густое и тягучее драгоценное вино. Какой божественный, неизведанный им раньше запах… Призывный, вдохновляющий, настораживающий.
Альберт затушил спиртовку, бережно перелил содержимое колбы в бокал, поднес его к лицу, потянул носом пьянящий аромат приготовленного им эликсира…и провалился в мягкое забытье. Он видел все вокруг себя, все понимал, но потерял волю и не мог совершить никакого действия, а потом, кто-то неведомый сильно и нежно подхватил его, не потревожив, и перенес в другое бытие. Еще не открывая глаз, Альберт чувствовал, что он не дома, что сама ткань окружающего мира изменилась, и время текло сквозь его тело быстрее, … и запах…. Весь окружавший его мир пах так, как пах тот эликсир, который он так и не успел выпить…
Открыв глаза, он обнаружил себя внутри просторного павильона. Стены и крыша были сделаны из толстого, но на редкость прозрачного стекла, рамы –ровные, прочные, без каких либо излишеств. А под крышей висели диковинные цилиндры, льющие матовый белый свет, приятный для глаз. Цвели цветы. Сквозь стекло были видны кирпичные стены и снег.
Альберт много путешествовал, бывал и у викингов и знал, что такое снег. Но он также твердо знал, что когда лежит снег – бывает холодно и цветы не цветут. От снега прячутся в дома, плотно закрывают окна и топят печи. А в этом странном месте окна не зашторены, огонь не горит, цветы цветут и вообще тепло… Альберт встал, пошел по дорожке, ведущей вдоль стены, нашел дверь, толкнул ее и вышел наружу. Снаружи было очень холодно, дул пронизывающий ветер.
Сразу напротив двери, через которую он вышел из стеклянного павильона, стояло высокое здание красного кирпича. Обойдя его, Альберт прошел сквозь заснеженный сад и вышел к реке, протекающей в черте какого-то огромного города. Обернувшись, увидел надпись на незнакомом языке. Еще одно потрясение: он легко прочел «Сад ботанического института им. Комарова», подумав, что хоть язык надписи ему и незнаком, но сделана она кириллицей, так пишут в далекой России, где он все собирался побывать, да так и не пришлось.
