Надежда Железняк
Культтерапия. Лекции по психологии искусства
Польза киноискусства
Какова практическая польза киноискусства? Об этом сказано нашим замечательным нейропсихологом Татьяной Черниговской, об этом писал и Эйнштейн, что сомневаться в том, что искусство развивает наш мозг, наши творческие способности, не приходится. Да-да, множество успешных людей науки не только любили искусство, но и использовали его для поиска новых решений, гармонизации, переключения мозга.
Искусство питает не только наш мозг, но и душу!
Искусство в психотерапии применяют уже давно. Но я – строгий приверженец лишь психологических анонсов, желательно без интерпретаций. Перед первым просмотром фильма желательно их исключить. Почему? Чужой анализ создает рамку для восприятия. В этом случае свои чувства, мысли, эмоции вытащить оказывается труднее. Я же настоятельно рекомендую слушать себя.
В фильме сокрыто гораздо больше, чем пишет об этом кинокритик или психотерапевт, который интерпретирует его в одной из модальностей терапии. В фильме есть Вы. Он личный и уникальный для каждого. Например, фильм Майвэнн Ле Беско «Мой король». Для кого-то он оказался о личной биографии, о любви, которая сопряжена с болью. Для кого-то важным опытом: «С таким мужчиной я точно семью создавать не хочу». Для кого-то возможностью разглядеть уже пройденные отношения и тему созависимости. Кино – это не всегда пример для подражания. Очень часто это чужой опыт, который для нас может быть стоп-сигналом, как не надо делать. И конечно, фильм дает нам ответы на личные, сокровенные вопросы.
Благодаря кино мы проживаем сотни жизней, используем опыт множества людей! Фильм помогает придумать творческое решение, разобраться в чувствах. А может, и обсудить увиденное с близкими или друзьями и услышать, что они думают о поступках героев. То есть безопасно обсудить горячие темы. Стесняетесь расставить с мамой точки над «i»? Попробуйте обсудить фильм со схожей ситуацией. Нам легче говорить о сторонних персонажах, чем о себе. О себе бывает страшно и болезненно, а о фильме – вполне безопасно, но очень эффективно! Поскольку мы смотрим и обсуждаем кино с точки зрения третьего лица, наши защитные механизмы психики снижаются, поэтому кино может стать настоящим трамплином для диалога и самопознания!
И конечно, фильмотерапия – это прекрасная возможность расслабиться! Вовсе не обязательно каждый раз смотреть драматическое и трудное кино «фильмотерапия с попкорном» – тоже прекрасный инструмент для самоподдержки и расслабления! Вот почему мы чувствуем себя отдохнувшими после десятиминутного киносвидания с героями сериала «Друзья».
В моей работе фильмотерапия – это лишь часть психологической консультации. В завершение сессии или в какой-то момент я могу вспомнить подходящее кино, цитату или образ. Выходит эдакое «фильмотерапевтическое назначение», подходящее для жизненной ситуации клиента. А дальше – мы можем обсудить чувства, связанные с ним, на следующей сессии. Это может занять несколько минут, а может, мы будем возвращаться к этим образам, к перемене отношения к героям. Здесь все индивидуально. Потому что кино, как и искусство, работает уникально для каждого. Здесь нет правильных или неправильных фильмов, есть лишь ваше кино в данный момент!
После просмотра фильма задайте себе несколько вопросов, они помогут лучше понять свои чувства и получить опыт личного осмысления фильма.
Анализ фильма
– Какие чувства вызвал фильм? Обычно они неоднозначны, опишите всю гамму чувств.
– Опишите, какие именно сцены особенно вас «зацепили» и какие чувства вы испытали при просмотре.
– Чего вы ожидали от фильма, когда прочли название и описание? Фильм оправдал ожидания? Почему?
Персонажи
– Какой персонаж фильма был вам наиболее симпатичен? Почему?
– О каком персонаже вы можете сказать «это моя противоположность», «я его не понимаю», «я бы так никогда не поступил»? Почему?
– Если бы у вас была возможность задать персонажу в этом фильме вопрос, то как бы он звучал?
– Вы зауважали кого-либо из персонажей этого фильма? Кто это был и почему?
– Как поступили бы вы на месте главных героев?
Идея
– Сформулируйте идею этого фильма. Насколько вы с ней согласны?
– Испытывали ли вы когда-либо в жизни подобные чувства или оказывались в похожей ситуации?
– Если бы вы писали сценарий для этого фильма, изменили бы вы концовку? Поясните свой ответ.
– О чем этот фильм для вас?
– Что можно изменить, чтобы не допустить развития событий таким образом? Или напротив: что предпринять, чтобы у героя все случилось наилучшим образом?
Комедия: хиханьки-хаханьки?
Конечно, это чудо —
Пилюли от простуды,
Но здесь готовлю я
Редчайшее лекарство
От злости и коварства
От зависти, от грубости,
От трусости, от глупости,
От грусти и вранья.
Берем сироп вишневый,
Затем смешное слово
Смешаем хорошо,
Добавим шоколадку,
Две шутки и загадку
И вот смеяться хочется,
Хохочет и щекочется —
Веселый порошок. Веселый порошок.
Песня доктора («Веселый порошок») – «Приключения желтого чемоданчика» С. Прокофьева[18]
Homo est animal rationale, mortale, risus capax, – «человек есть животное мыслящее, смертное и способное смеяться», – сказано еще в IX веке монахом Ноткером Губастым (Notker Labeo)[19]. Человек также единственное существо, сознающее свою смертность, испытывающее страх и тревогу перед лицом жизни. Не поэтому ли, для баланса, у нас есть и способность противостоять тревоге перед жизнью – смех как противоядие этим чувствам?
Животные не умеют улыбаться, но есть у них очень уж близкий механизм. Этологи называют это «беззвучная демонстрация зубов». И это… оскал! Если мы хохочем, то обязательно демонстрируем зубы, улыбка оголяет резцы, появляются морщинки вокруг глаз. Французский невролог Гийом Дюшен в 1862 году заметил одну интересную вещь: когда мы «наклеиваем» улыбку, то «гусиных лапок» вокруг глаз нам не увидеть. Обычно в этом случае мы ограничиваемся лишь поднятыми уголками губ. А при искренней улыбке улыбаются глаза. Кстати, доктор обеспечил себе добрую память, ведь сейчас такую искреннюю улыбку называют дюшеновской в его честь.
Вспомните, когда вы хохотали над фильмом? Да так, чтобы до слез и в голос? Когда мы смеемся настоящим гомерическим хохотом[20], наша мимика парадоксальна: она включает в себя и слезы, которые чаще всего сопутствуют страданию и грусти, и оскал, сродни гневу, и, конечно, радость. Секрет смеха в сочетании множества компонентов. По сути, смех – это радость в ответ на то, что подлежит отрицанию, а может, сопряжено с чувством неловкости или вины. В ранних фильмах человека могут обрызгать из шланга водой или он может споткнуться и упасть, а зрителю смешно. Именно близость смеха с негативными чувствами делает их… смешными. В этом и кроется его целительная сила. Для того чтобы рассмеяться, глядя в глаза страху (злости, стыду, etc.), необходимо увидеть происходящее со стороны. А значит, именно юмор, ирония помогают нам дистанцироваться от негативных чувств, ощутить, что мы не захвачены ими целиком. Найти ту часть нас, которая способна действовать, невзирая на страх или злость.
Философ Л. В. Карасев написал целую книгу об этом загадочном явлении и в своих рассуждениях идет еще дальше: «Смешное – это осознанное, побежденное – хотя бы в уме – и потому прощенное зло. Отсюда победительная и одновременно великодушная позиция смеющегося: он отвечает злу смехом, иначе, благом, его ответ – не плач и не удар, а улыбка»[21]. О связи смеха с другими мощными чувствами говорит и то, что смех человека нам может многое рассказать о нем, о том, как он способен страдать, злиться или выражать другие сильные чувства.
Не обойдется и без актуального примера. Ведь бывает так, что нам сложно высказать свое мнение (а вдруг оно не понравится? или приведет к ссоре?). Тогда на помощь приходит смайлик – мол, «я не всерьез». Это и о том, насколько нам важно «держать лицо», стараться нравиться, и вообще «а вдруг подумают, что я агрессивная?». А тут смайлик в конце, даже если перед этим тирада с паром была, и вроде как «официально» все гладко.
Кстати, природу этого явления описал еще Фрейд в своей работе «Остроумие и его отношение к бессознательному»[22]. Он заметил, что в шутках и иронии часто присутствует скрытая агрессия. Помните, «сарказм – уродливый братец гнева»? Но интеллектуализированная, цивилизованная агрессия.
Как создается магия комического? Где расфасовывают тот самый «смешливый порошок», которым режиссеры и сценаристы щедро приправляют свои комедии? Попробуй только поймать эту невесомую субстанцию, как она превратится в песок. Самое емкое определение дал Аристотель в своей «Поэтике», где он говорит, что смешное «есть некоторая ошибка и безобразие, никому не причиняющее страдания и ни для кого не пагубное»[23].
Загадка состоит в том, что чувство юмора – уникально. И как творцам удается создать произведение, которое вызовет улыбку у тысяч, а может, и миллионов зрителей – вот в чем вопрос. Чувство юмора зависит от массы вещей. И даже от эмпатии. Чем мы более чувствительны, тем труднее нам могут даваться «физиологичные шутки» и юмор, связанный со стыдом или болью другого человека.
В первые месяцы жизни улыбка младенца – это рефлекс. Но с возрастом мы учимся шутить. И вот уже трехлетний ребенок пытается подражать чиханию и заливисто смеется, потому что впервые получает удовольствие от подражания, от создания нелепой ситуации. Подростковый юмор бывает груб и физиологичен, и вся шутка порой в том, чтобы убрать из-под товарища стул. Кто-то остается на этом этапе в течение всей жизни. Кино, искусство помогают нам не только выплескивать эмоции, смеяться в глаза страху, но и делают наше чувство юмора еще тоньше, благодаря качественным фильмам наш юмор эволюционирует.
Именитый сценарист Стив Каплан замечает: «У комедии свой ритм и своя музыка, комедия – это песня правды, скажем так, это правда о людях, таких, какие они есть, и если вы это понимаете и можете рассказать об этом так, чтобы как минимум вам и вашим друзьям стало смешно – это уже отличное начало»[24].
Принято выделять два самых распространенных вида комедий. Сразу оговорюсь: это деление весьма условно. А в большинстве фильмов мы можем найти признаки обоих видов.
Итак:
– Комедия ситуаций (комедия положений) – источник смешного здесь – события и обстоятельства. Основа такой комедии – это вызовы, трудности, нелепые случайности, с которыми сталкивается герой, и его ответы на них. Комедия ситуаций часто создает какую-то невероятную предысторию. Например, в «Иван Васильевич меняет профессию» благодаря машине времени Иван Грозный попадает в наши дни или в фильме «Чего хотят женщины» герой Мэла Гибсона начинает читать женские мысли.
Кстати, термин «ситком» (жанр телесериалов, от англ. Situation Comedy) переводится именно как «комедия ситуаций».
– Комедия характеров (комедия нравов) – источник смешного здесь в характерах героев, в определенных внутренних качествах. В «Осеннем марафоне» Георгия Данелии никаких внешних обстоятельств практически нет, зато есть мощнейший внутренний конфликт главного героя, прекрасно сыгранного Олегом Басилашвили. Кстати, одна из отличительных черт комедии от трагикомедии в том, что зритель возвращается в финале на прежнюю точку. А в трагикомедии герой не станет прежним уже никогда.
Консервированный смех
Грань между тем, что нам дарит смех, и тем, что вызывает слезы или страх, весьма условна. Киноэнтузиасты провели эксперимент: убрали закадровый смех из знаменитого сериала «Друзья» и заменили его зловещей музыкой. И вот перед нами не забавный симпатяга Росс, а скорее, герой «Американского психопата».
Закадровый смех впервые придумал звукорежиссер Чарли Дуглас для «Шоу Джека Бенни» и сериала «Я люблю Люси». С помощью нескольких кнопок он комбинировал разные варианты смеха и тем самым давал подсказку зрителю. Да и смеяться вместе веселее.
Как возникла идея? В 50-х комедийные шоу снимали в студии со зрителями, которые активно выражали свои эмоции по поводу происходящего. Зрители реагировали на удачные репризы и шутки аплодисментами и смехом. Шутка в первый раз вызывала аплодисменты. Но как быть, если это уже десятый дубль?
Тогда-то Дуглас и придумал «машину смеха». Звучит несколько зловеще? Знаменитый писатель Чак Паланик и сценарист Энди Кауфман и вовсе прибегают к черному юмору: «Над современными ситкомами смеются в основном покойники». Почему? Есть легенда, что большинство треков со смехом на телевидении было записано в начале пятидесятых, а значит, сейчас многих из этих людей уже нет с нами. Спешу вас приободрить: в современных ситкомах (например, первые сезоны «Друзей» или «Теории Большого взрыва») съемка идет на площадке со зрителями. И мы часто слышим их настоящий смех.
Прародителями закадрового смеха были клакеры (от фр. «claque» – хлопок ладонью) – они посещали определенные мероприятия и неистово кричали: «Браво!» и «Еще!», дабы побудить публику действовать с ними в едином порыве. А порой клакеры собирались в группы (они назывались клакой) и по заданию пытались снизить успех представления. В ход шло все: от пронзительного свиста до выбрасывания веника вместо цветов и даже завода заранее заготовленного будильника, чтобы сбить артиста в самый напряженный момент. То же самое мы наблюдаем сейчас и в социальных сетях. На Фейсбуке и в Инстаграм создаются специальные чаты, участники которых поддерживают друг друга комментариями и лайками.
Современный философ Славой Жижек идет еще дальше в изучении смеха за кадром: «Когда я вечером прихожу домой, слишком вымотанный для занятий чем-нибудь осмысленным, я просто могу врубить телевизор и посмотреть серию “Улыбок”, “Друзей” или иного сериала; даже если я не смеюсь, а просто тупо гляжу в экран, устав после тяжелого рабочего дня, тем не менее я чувствую себя после этой передачи свежее. Телеэкран буквально смеется вместо меня или на моем месте. Тем не менее, пока не привык к “смеху за кадром”, испытываешь краткий период неудобства; первая реакция на это подобна шоку, поскольку не так-то просто принять то, что неизвестный механизм “смеется вместо меня”. В этом явлении есть что-то неустранимо непристойное. Однако со временем к нему привыкаешь, и оно воспринимается вполне “естественно”. И вот что так беспокоит в “закадровом смехе”: мое самое интимное чувство может быть радикально экстернализовано, я могу буквально “плакать и смеяться посредством другого”»[25].
То есть мы настолько загружены, а после обессилены, что и на смех ни времени, ни желания не остается. Не беда – за нас это сделают другие. Пусть нас не смущает, что режиссеры называют сей прием «консервированный смех», эдакая тушенка. И вроде бы ничего такого, но у нас со временем может атрофироваться возможность получить опыт собственного осмысления увиденного и последующего наслаждения. Ведь с помощью закадрового смеха юмор оценивают за нас, выражают эмоции вместо нас, причем записанные несуществующие (преобразованные звукорежиссером) голоса. Так что «машина смеха» набирает скорость. Будьте внимательны и не отдавайте свои чувства во внешнее управление!
Говорящее немое кино
«Это будет зеркало во всю пятисаженную стену, но зеркало, в котором будете отражаться не вы… Чудесный Кинемо!.. Не имеющий языка, одинаково понятный дикарям Петербурга и дикарям Калькутты, – он воистину становится гением интернационального общения, сближает концы Земли и края душ, включает в единый ток вздрагивающее человечество… Великий Кинемо!.. – все он одолеет, все победит, все даст. Только одного он не даст – слова, и тут конец его власти, предел его могуществу. Бедный, великий Кинемо-Шекспир! – ему суждено начать собой новый великий род Танталов!»[26] Это цитата из знаменитого «Письма о театре» Леонида Андреева 1912 года.
Да-да, вы не ослышались. Знаменитое выражение «Великий немой» (о кинематографе дозвуковой эпохи) изначально блистало словом «кинемо». А слово «кино» пока стоит в сторонке, а электротеатры лишь изредка именуют кинотеатрами. Слово «фильм» тоже пока не в ходу, в отличие от «фильма» (женского рода): «Русская Фильмъ д’Аръ “Княжна Тараканова” – новинка 1910 года. От французского la film d’art, буквально: “лента искусства”»[27].
В те времена «немой театр» (кинематограф) противостоял «говорящему театру», театру драматическому. Критик В. Ермилов иронизировал над актерской оппозицией кинематографу:
«– Театр и Кинемо – враги.
– Актер! Не продавай себя врагу – Немому за чечевичную похлебку! (…)
Актер должен служить театру, – только театру, не “Великому Немому”, как величают Кинемо, а “Великому Говорящему”, великому искусству!»[28].
Когда на экраны пришел звук, режиссеры, честно говоря, выдохнули. За ним стало легче скрывать изобразительную несостоятельность. А Кеннет Энгер в своей книге и вовсе приводит длинные списки попавших в психиатрические лечебницы актеров, которые из-за косноязычия или акцента больше не могли получать роли.
В те времена распространялись листовки с подобным текстом.
Против звукового кино! Публика, внимание!
Звуковое кино – это китч! Кто любит искусство и настоящий артистизм – тот не признает такого кино.
Звуковое кино – это однобокость! 100 % кино = 100 % упрощение.
Звуковое кино – это экономическая и духовная смерть! Их аппаратура скрипит, кряхтит, трудна для восприятия на слух, а также донельзя усложняет жизнь нашим любимым музыкантам и артистам.
Звуковое кино – это плохо законсервированный театр по слишком высокой цене.
Поэтому:
Требуйте немые фильмы в сопровождении живых музыкантов и представлений на сцене! Откажитесь от звукового кино! Посещайте варьете!
Давайте сразу разрушим миф: немое кино вовсе не было немым, оно было необыкновенно говорящим, в нем звучала музыка, а актеры потрясающе работали телесно: для этого им служили мимика, жесты. «Говорящие фильмы? – воскликнул Чаплин. – Я вам уже говорил, что их ненавижу! Они портят самое древнее искусство в мире – искусство пантомимы. Они разрушают великую красоту молчания».
Со времен немого кино кое-что осталось прежним: в первую очередь кино показывает, а затем уже говорит. Кино без звука возможно, а вот без картинки – нет. Кино – это не радиоспектакль. Это значит, что массу информации мы получаем именно через изображение. Не чудо ли, но в 2011 году «Оскар» получила немая лента «Артист».
Помню свое смятение, а после восторг, когда на семинаре по истории кино нам, студентам, поставили немой черно-белый фильм. И первая мысль: «Надо было не приходить». А еще и деревянные стулья с низкой спинкой… Но потом лента буквально заворожила меня. Это был фильм «Кабинет доктора Калига́ри» 1920 года. И до сих пор это один из самых ярких фильмов в моей памяти!
Это настоящий остросюжетный немой фильм! Он положил начало немецкому киноэкспрессионизму. Мы помним, что первый этап фильмотерапии – это ощутить свои мысли и чувства в связи с увиденным. Какими бы они ни были.
А дальше можно начать смаковать. Например, разузнать, что это за исторический период – 1920 год. И сразу вспомним поражение Германии в Первой мировой войне. А сумасшедший дом в кадре тогда, может, тоже не случаен? Это ли не метафора безумия власти, которая ввергает подчиненный ей «спящий» народ в страшные бедствия? Кстати, наш с вами современник Тим Бертон признал, что этот фильм оказал на него и его творчество огромное влияние.
Немое кино, возможно, гораздо более звучное, нежели современные фильмы! Для него было характерно огромное разнообразие акустического сопровождения, вплоть до симфонических оркестров в шикарных кинозалах и кинооргана. Да, звук и язык – вовсе не одно и то же. Именно поэтому полностью лишенный звука один из первых фильмов братьев Люмьер сумел настолько ярко донести информацию, что вызвал настоящую панику в кинотеатре. Говорят, люди начали в ужасе разбегаться от кинопоезда!
Фильм произвел настолько мощное впечатление, что операторы устроили настоящий флешмоб, то есть на вокзалах нескольких стран они создали свои версии этого же сюжета. И это в 1896 году!
Немое кино лишено многочисленных спецэффектов. Нас не закрутит ураганом сюжета, когда получается очнуться лишь на титрах. Для современного человека первый немой фильм может быть испытанием, которое затем перерастет в навык, а после – в несравненное удовольствие. Попробуйте посмотреть немое кино! Фантазируйте, дайте ход чувствам, говорите то, что первым приходит в голову. Пусть это будет нелогично, пусть отличается от того, что пишут в комментариях! В повседневной жизни голова перевешивает. И мы все больше походим на эдаких гуманоидов. Помните, как их изображают? Маленькое хилое тельце и большущая голова с кучей мозгов, видимо. Только вот мозгу нужны кислород, творчество, движение. Именно такой простор для фантазии могут дать нам немые фильмы!
