bannerbannerbanner
Женихи для герцогини

Надежда Игоревна Соколова
Женихи для герцогини

Полная версия

Глава 1

Не всё дорога идет скатертью, бывают и перебоинки

Она стремительно схватила в правую руку тяжелые и длинные старые портняжьи ножницы, видевшие, вероятно, на своем веку не одно поколение умелых портных, крепко и с чувством сжала их чуть пониже колец, так, что металл впился глубоко в нежную белую кожу, оставляя на ней круглые синяки, и решительно замахнулась для финального удара. Адреналин весело бурлил в девичьей крови, она боялась и хотела этого одновременно. Вот еще немного, еще чуточку, ещё секунда, главное – поточнее примериться, уверить саму себя, что именно такой поступок правилен и нужен в данной ситуации, что потом, немного успокоившись, она ни на минуту не пожалеет о содеянном. Вот, еще чуть-чуть, нужно ведь правильно нанести удар, да? Так, чтобы наверняка, чтобы точно уж сомнений не осталось. Чтобы с одного раза, и…

– Вика! Сколько еще ты будешь гипнотизировать подушку? Сама же сказала, что надо выплеснуть свой гнев. Ну так вперед. Назови ее Димкой и начинай тыкать. Со всего размаху. Перья потом соберем. Зато в себя придешь.

Девушка раздраженно фыркнула, но подругу послушалась, и вскоре в воздухе весело порхало многочисленное белое перо, а сама подушка стала напоминать мелкое ситечко.

– И? Полегчало? Успокоилась?

Успокоилась ли она? После увиденного? После той боли, что разрывала на части ее сердце и душу из-за предательства возлюбленного? Глупый вопрос. Вика честно прислушалась к себе, проанализировала свои ощущения.

– Нет. Хочу убить. Его. Вот так вот замахнуться и бить, прямо туда, снова и снова!

– Ну ты кровожадная, – ухмыльнувшись, покачала головой Ленка, худющая платиновая блондинка ростом под два метра, профессиональная модель и лучшая подруга Вики. – Может, в секцию какую-нибудь с восточными единоборствами или боксом запишешься и будешь там по вечерам пар выпускать? Там парней много ходит, найдешь, с кем потренироваться.

– Ага. И с синяками и ушибами каждый день приходить на учебу – безумно радовать своим видом преподов с однокурсниками. Спасибо, как-то не греет.

Снова настойчиво и громко зазвонил мобильник – долгожданный подарок родителей на последний День Рождения. Некогда любимая мелодия нестареющих Битлов, в свое время довольно опрометчиво поставленная на уже бывшего возлюбленного, сейчас вызывала только ненависть и раздражение.

– Да возьми уже наконец трубку. Он же не успокоится: так и будет надоедать.

– Не хочу. Ни видеть его, ни слышать. И объяснений его надуманных не хочу. Проще выключить.

– Да? И потом мне объясняться с тетей Адой? Она ж не отстанет, пока не удостоверится, что ее кровиночка жива-здорова.

Вика досадливо поморщилась, признавая правоту подруги: да, мать обладала поистине адским напором и упрямством. Так сказать, характер соответствовал имени. Причем целиком и полностью. С отцом контактировать было в разы проще: он давал дочери больше свободы, наблюдал обычно издалека и не стремился контролировать каждый ее шаг. А вот мать…

– Вика, он уже в двадцатый раз трезвонит.

– В двенадцатый.

– То есть ты еще и считаешь? Мазохистка. Ответь наконец. Или на беззвучку поставь уже.

– Не хочу. Тащи еще подушку.

– Вредительница. На чем я потом спать буду?

Но подушку Ленка принесла, маленькую такую, с темно-желтой наволочкой, тугую. Пера будет много…

«Нож входил легко, как в масло». Опять она мыслит штампами. Все мамочкино воспитание: «Вика, так говорить неприлично, воспитанные девочки так не выражаются, нет, так тоже сказать нельзя. Вика, читай как можно больше, лучше всего – русскую и английскую классическую литературу, постоянно пересказывай прочитанное и детально копируй речь героев». Читала. С самого детства. Именно классику. Толстенные книги. Запоем, как и велела мать. Пересказывала. Копировала. Докопировалась: вконец забыла, как нормально разговаривать. Откроет рот и шпарит заученными кусками из книжек, даже на уроках, в ответ на простой вопрос. «Позвольте поинтересоваться, как именно…»; «Глубокоуважаемые дамы и господа, я полагаю, что нам нет необходимости…»; «Ваш утверждение не соответствует действительности исключительно в силу того, что…». И подобные перлы. В средней школе, ага. В пятом-седьмом классах. Девочка-ангелок. Народ от нее шарахался, будто от прокаженной, что учителя, что одноклассники, что просто знакомые, потому и друзей/приятелей, кроме Ленки, никогда не было. Потом несколько лет отвыкала. Так и не смогла отвыкнуть. До сих пор нет-нет, да аукается. Так что нет, не входил, как в масло, а с трудом прорывался через большое количество густого пера, снова и снова разрывал тонкую оболочку, тяжело вонзался во внутренности. Или это опять-таки клише?

– Вика, ты вот где снова пропала? В какой вселенной, а? Смотришь так… Зверски-рассеянно.

– Так нельзя сказать. Или зверски, или рассеянно.

– Умная, да? А ты в зеркало посмотри, на себя полюбуйся. Благо, вон оно, в углу стоит. И вообще, ты или подушку мне портишь, или в облаках витаешь.

Портит. Сейчас соберется с мыслями и будет портить.

– Девочки, что тут у вас творится? Вика, солнышко, ты решила сегодня искромсать все наши постельные принадлежности? Чем они перед тобой провинились?

Тетя Тая. Полненькая низенькая веселушка, никогда не унывающая женщина, смотрящая на мир с оптимизмом и верой в лучшее. Повезло Ленке с матерью. Увидела и слова против не сказала. Викина же матушка уже давно жуткую истерику закатила бы из-за испорченных вещей и изгаженной обстановки.

– Мам, у Вики сегодня нервный срыв чуть не случился. Ей расслабиться надо.

– Какой интересный способ. Довольно необычное решение. Ладно, не буду вам мешать. Только потом убираете все сами.

Телефон неожиданно сменил звонок и вместо Битлов заиграл Квин. Мама. Надо брать трубку. Иначе будет только хуже.

– Да, ма.

– Вика, ты на часы давно смотрела? Двенадцатый час! Где тебя носит? Почему ты еще не дома?

– Ма, я… Я у Лены… Мы…

– Не мычи. Дай мне Лену.

Ох, что будет. Предчувствуя недоброе, Вика покорно протянула трубку подруге. Та подняла брови домиком, но злосчастный аппарат взяла и ответила:

– Да, Ада Германовна. Вика? Да, у меня. Чем занимаемся? Она – все наши подушки режет, я – рядом стою и смотрю. Нет, не шучу. Почему? Ну.. У нее был не очень легкий день… Проводить ее домой? Хорошо, скоро будем.

– Предательница.

– Угу, аж два раза. Врать твоей матери? Спасибо, на такой экстрим я не подписывалась. Давай собирайся, пойдем, домой тебя отконвоирую. Уберу, так уж и быть, я потом сама. Но с тебя за это пара списанных лекций по современному естествознанию.

Жили девушки в соседних панельных домах-высотках, поэтому уже через десять минут Ленка, поднявшись на нужный этаж, решительно нажала на хорошо знакомый ярко-оранжевый звонок в форме иволги. Раздалась громкая мелодичная трель, мало похожая на пение упомянутой птицы, и деревянная дверь, оббитая снаружи темно-зеленым, лоснящимся, уже немного истрепавшимся бархатом, открылась практически мгновенно. На пороге, будто поджидала их все это время, встала мать, явно недовольная не согласованным с ней внеочередным «загулом» родной дочери. Худая, высокая, с правильными тонкими чертами лица, вызывающими у ее дочери ассоциации с точеными профилями аристократов прошлых веков, не сказать, чтобы очень уж красивая, но что-то в ей было такое, что заставляло всех без исключения мужчин оборачиваться ей вслед. Харизма? Уверенность в себе? Может быть…

Черные обсидиановые глаза, как кинжал, впились в дочь. Опять штампы… Девушка моргнула, стараясь прогнать непонятные мысли, мать тем временем повернулась к Ленке и улыбнулась, обнажив красивые ровные зубы нежно-молочного цвета.

– Спасибо, Леночка. Дальше я уж сама с ней управлюсь.

Ленка кивнула, попрощалась и поскорей сбежала домой. Мать посторонилась, пропуская непутевую дочь в прихожую.

Предчувствуя грандиозную головомойку, девушка лихорадочно придумывала объяснения. Но мать ее удивила.

– Посмотри на меня. Нет, в глаза. Так… Дожили… Поздравляю, Костя, нашей с тобой красавице сегодня удалось пережить первую личную драму. Вырос ребенок, а мы и не заметили.

Вика привычно покраснела от язвительного тона родительницы, отец, тоже стоявший в прихожей, хмыкнул:

– Жить будет?

– После резанья подушек? Да куда она денется. Как думаешь, может, погулять ее отправить? Мир посмотреть…

– Адочка, ты вот сейчас серьезно? – Почему-то изумился супруг. – А как же твои клятвы?

– Серьезней некуда. Проветрится, отвлечется, забудет своего несдержанного на передок хахаля. А клятвы. Пусть хоть одна дура попробует ткнуть меня в них. Ну, чего стоишь? Нагнись, дылда. Выше матери стала. Я уже и не дотянусь.

Ничего не понимая в странном разговоре взрослых, Вика привычно подчинилась. Женщина критически оглядела свою дочь, словно план какой-то в мыслях составила и теперь пыталась понять, подходит ли чадо под реализацию ее замыслов, затем задумчиво хмыкнула, достала из кармана домашнего потертого цветистого халата какую-то вещицу (что именно – Вика разглядеть не успела), примерилась и приклеила ее во впадинку под горлом родного ребенка. Сразу же начало печь, не сильно, но довольно-таки неприятно. Все еще удивленная странным поведением родительницы, девушка подняла было руку, чтобы почесать незаслуженно пострадавшее место. Неожиданно сильно закружилась голова, и словно сквозь сон Вика услышала насмешливый голос матери:

– Хорошо тебе отдохнуть, милая.

– Эй, деваха! Эй, ты что это, окочуриться здесь решила, что ли? Ты это, вставай давай, слышишь? Мало ли что случится, а Ники потом виноват будет. – Кто-то довольно невежливо тряс девушку за плечо. Открыв глаза, Вика удивленно уставилась на высокого, толстого, небритого мужчину в соломенной шляпе и рабочем костюме «под джинс» серого цвета, хмуро, в упор разглядывавшего ее.

 

– О! Проснулась. Ты кто такая, девка, будешь? Откель появилась? – Тряски больше не было. Наоборот, девушку поставили на ноги и чуть придерживали под спину, не давая упасть. Что происходит? Где она? И почему одна? Куда подевались родители? Хотя… Что там мать говорила, прежде чем Вика отключилась? «Хорошо тебе отдохнуть, милая?» Это что, отдых такой?

– Эй, ты мне слышишь? Чья ты, спрашиваю? Зовут как?

– Вика… Виктория… Чья… Не знаю, своя собственная…

Что она несет…

Ее собеседник ухмыльнулся:

– Лет-то тебе сколько, своя собственная?

– Двадцать…

Недоверчивое хмыканье.

– Что-то ты заливаешь, Вика-Виктория. В твои годы девки по лесу сами не шастают, приключений себе не ищут. Как тебя мамка твоя сюда отпустила-то?

– Понятия не имею, – честно ответила все еще немного оглушенная всем случившимся девушка. – Вот у нее и спросите.

– Да и спрошу. Величать-то ее как?

– Ада. А отца – Константин.

Что? Что она не так сказала? Мужчина вздрогнул и шарахнулся от нее, словно от зачумленной, Вика, лишившись единственной поддержки, чуть не упала туда же, откуда ее только что подняли, и с изумлением наблюдала, как меняется цвет на лице у ее «спасителя»: от здорового розового оттенка резко переходит в ярко-голубой, если не синий. Как у висельника. Что за… В чем дело?

– П-п-простите, г-госпожа… Я… Не думал даже… Что… Вас здесь встречу… Прошу… Пройдемте…

Смотрит, как на садиста-палача. Да и речь мгновенно изменилась. Согнулся в вежливом поклоне, левую руку к груди прижал, правую аккуратно выставил вперед и как будто направление указывает. Сумасшедший дом. Ну, матушка, ну, спасибо. Удружила.

То, что мать считали ведьмой и, не стесняясь, звали так и в глаза, и за спиной, Вика знала с детства. Аду Германовну из-за склочного и довольно резкого характера не любили ни соседи, ни сотрудники, ни даже просто случайные знакомые. Ужиться с ней мог только спокойный меланхоличный отец, пропускавший мимо ушей все ее подколки и смотревший сквозь пальцы на различные выходки своей обожаемой супруги. Вику жалели и в садике, и в школе, считая, что при этакой властной матери ребенок не сможет нормально раскрыться, будет замкнутым и стеснительным. В принципе, так и получилось. Девушка старалась не перечить родительнице, слушалась ту во всем и в тайне страстно мечтала поскорее закончить учебу, найти достойную работу, чтобы как можно быстрей встать на ноги, стать финансово независимой, переехать наконец в съемную квартиру в дальнем районе города, пусть и на пару с кем-нибудь, и как можно реже навещать любимых родителей.

Словам о наглой злобной ведьме и проклятой гадкой колдунье, которые постоянно сыпались вслед ее матушке, Вика особого значения никогда не придавала, и как теперь оказалось, совершенно напрасно, потому что все, что с ней сейчас происходило, иначе чем колдовством объяснить было невозможно…

Довольно кстати вспомнив действенный совет незабвенной Скарлетт О’Хара, девушка тоскливо вздохнула и пошла вперед, в указанном здоровяком направлении, тщательно стараясь не думать о том, что именно её может ждать в неизвестности. Распрямившийся после этого ее спутник последовал за ней в небольшом отдалении. Они шагали по довольно утоптанной песчаной дорожке; по обеим сторонам от нее, словно почетный караул, выстроились в ряд высокие лиственные деревья, незнакомые Вике. Все интересней. То есть ее закинули в глухой лес. Специально? Знали, что ее в любом случае найдут? Или мать сама не подозревала, где конкретно приземлится ее обожаемое чадо?

Шли недолго, минут десять, не больше, когда впереди показался высокий и широкий белоснежный дворец. Или замок? Вика не понимала различия между этими двумя словами. Строение выглядело внушительным и чистым, если так можно сказать о здании. При взгляде на него девушка решила, что мыли этот дворец с мылом, причем два-три раза в день, не реже, настолько сияющим казался камень.

Навстречу им из сразу же раскрывшейся входной двери, массивной и железной, выкатился колобок: мужчина средних лет, с усами и бородой, низенький, тучный и округлый, он не шел, а как будто перекатывался по земле.

– Ники! Где ты опять бродишь?! И что это за растрепанная девица с тобой? – Заверещал мужчина тонким бабьим голосом. – Слуг у нас, слава богам, теперь хватает, так что идите вы, милочка, отсюда подобру-поздорову!

– Ты, Жан, потише тут. – Пробасил внушительно спутник девушки, опасливо поглядывая в сторону своей молчавшей «находки». – Дочь это. Самой.

– Да ладно врать, – начал было Жан, потом осекся, встретившись взглядом с глазами Вики, резко побледнел и немедленно согнул позвоночник, буквально поцеловав землю. – Простите, госпожа, невежу. Не признал вас сразу. Проходите, прошу вас. Ники, на конюшню! Срочно! Лошади тебя уже заждались!

Устав удивляться и решив обо всем, что с ней происходит, разузнать попозже, у кого-нибудь постороннего, девушка зашла в раскрытую дверь и с любопытством огляделась: высокий холл со стенами из белого мрамора; несколько колонн такого же цвета подпирают потолок, расписанный изломанными линиями и разнообразными окружностями; с него свисают огромные многорожковые люстры, украшенные чем-то, напоминающим издалека бриллианты, со свечами, вставленными в пазы; неподалеку – спиралью закручивающаяся длинная лестница, ведущая ввысь, тоже мраморная, только молочного цвета, с резными перилами. В общем, дом богача, сразу видно. И все настолько чисто вымыто, что аж блестит и переливается, но нога при этом не скользит. Идти на удивление легко. Интересно, почему мать, обладая такой шикарной недвижимостью в этом мире, предпочла жить в скромной двухкомнатной квартирке на Земле? У кого бы спросить?

– Прошу, госпожа, – у ног снова завертелся непоседливой юлой, не давая нормально осмотреться, уже знакомый «колобок». – Ваша комната готова. Пожалуйте за мной.

Её комната? Готова? Как они так быстро успели? И пяти минут не прошло, как девушка без предупреждения появилась тут. Впрочем, о чем это она… Судя по тому, как относятся здесь к ее матушке – минимум с пиететом, максимум со страхом – или очень уж вышколенные слуги поработали, или снова непонятная магия свое слово сказала… Где бы раздобыть хоть самый скромный источник информации?

Лестницу, несмотря на ее длину и размеры, и Вика, и Жан преодолели довольно быстро. Вернее, вышли на нужном этаже, потому что сама лестница вилась и извивалась, ведя гораздо выше. Странно. Снаружи казалось, что здание двухэтажное…

– Госпожа, прошу.

Комната. Большая, высокая, светлая, с пышным ворсистым ковром на полу, широкой кроватью посередине, аккуратной тумбочкой рядом с ней и еще одним ковром на стене. Или это гобелен? Кто б подсказал. У окна, занавешенного тюлем, небольшой деревянный столик с притираниями и кресло. Довольно удобное на вид. Еще одно кресло неподалеку от кровати. Вся обстановка.

– Здесь ваш шкаф, госпожа. – Взмах в сторону неприметной дверцы. – А здесь – уборная и ванная. – Еще одна дверца обнаружила свое существование. Так. Уже легче прожить. Хоть в тазике мыться не придется. – Если что-нибудь понадобится, звонок на тумбочке.

И что теперь? Что ей нужно сделать или сказать? Как там отвечали слугам в тех книжках об аристократии, которые в ее голову все детство запихивала мать?

– Свободен.

«Колобок» опять низко поклонился. Дверь аккуратно закрылась снаружи. Вика, переполненная эмоциями и впечатлениями, устало присела на застеленную покрывалом кровать.

Да уж, хороший «отдых» устроила ей родительница, ничего не скажешь. Но, наверное, жаловаться еще рано: зная характер матери, девушка была твердо уверена, что основные «развлечения» будут впереди. И дай бог из них живой и здоровой выбраться. Что-то не верилось Вике, что пламенной любовью к Аде пылают все жители этой страны (или континента?). Скорее всего, недоброжелателей тоже много, а это значит, что «доставать» будут именно дочь, раз уж до матери добраться не могут. В общем, скучать не придется…

В коридоре внезапно раздался шум, затем – крики. Что там творится? Кого-то бьют? Или плохо кому? Встать и пойти узнать. Не успела: дверь широко распахнулась, ударившись о стену, как только с петель при этом не слетела, и на пороге появился мужчина. Красавец, надо сказать: высокий, широкоплечий, похожий на земных бодибилдеров, накачанный, с узкими бедрами, такой же талией и темными прямыми волосами до плеч. Лицо тоже было бы красивым, с прямым носом, черными бровями, полными губами и гладкой кожей. Наверное. Если бы его не портила нахальная, пренебрежительная ухмылка, а еще – презрение в глазах. И направлено оно, похоже, по какой-то непонятной причине именно на Вику.

– Госпожа, – где-то внизу жалобно заблеял Жан. – Простите, я пытался не…

– Сгинь. – И дверь резко захлопнулась, оставляя неожиданного гостя внутри. А голос у него под стать внешности. Приятный сочный баритон.

– Появилась, да? – Мужчина, похоже, с трудом сдерживал гнев. Подходить ближе он не пытался, стоял у двери, с омерзением, словно лягушку, разглядывая девушку. – Теперь думаешь, что тебе все позволено, если ты Её дочь? Что над тобой здесь все трястись будут? Так вот, запомни, или запиши где, если вдруг писать умеешь: я на тебе никогда не женюсь. И Сандру ради тебя не брошу. Тварь.

И снова хлопнула дверь, оставляя ошеломленную Вику в одиночестве. Что это было? Кто это? Её потенциальный жених? Зачем он ей, такой «заботливый, добрый и нежный»? Что еще успела натворить здесь мать перед своим бегством в чужой мир, если первый же встречный человек, не слуга, скорее чистокровный аристократ, её, дочь Ады, так сильно ненавидит? За что? Нет, ей определенно не хватает знаний. Девушка решительно потянулась к кнопке, вделанной в поверхность лакированной тумбочки.

Буквально через минуту в комнате появилась молоденькая служанка, девочка лет четырнадцати-пятнадцати, не больше. Худенькая, маленькая, в суконном, сером, до пола, платье, «украшенном» белым передником, с длинными волнистыми каштановыми волосами, собранными в «хвост», и широко раскрытыми от смеси испуга и любопытства голубыми глазами, она встала у двери, прилежно сложила руки на переднике и ждет любых указаний.

– Подойди.

Сделала два шага вперед, остановилась на почтительном расстоянии. Вика нахмурилась:

– Ты не понимаешь слов? Подойди. Ближе.

Побледнела. Подчинилась. Подошла, встала напротив.

– Как тебя зовут?

– Ния, госпожа.

– Сколько лет?

– Четырнадцать, госпожа.

Вы ж посмотрите, угадала.

– Пойдем, покажешь мне замок. И подробно расскажешь, где что находится.

Надо же, как быстро появились в голосе командирские нотки. Прямо-таки вторая матушка… М-да…

Ходили они несколько часов. Дворец (не замок, как выяснилось) оказался просто огромным: четыре этажа, доступных слугам, и два – только для хозяев. Но их Вика решила исследовать позже и желательно в компании с кем-нибудь, кому можно доверять. А пока же она шла рядом со служанкой и внимательно слушала пространные пояснения. Устав постоянно спотыкаться о «госпожу» в речи служанки, девушка попросила хотя бы во время экскурсии опустить это обращение. Ния послушалась, речь мгновенно стала глаже и четче. Вообще, для девушки из низшего слоя общества малолетняя служанка говорила довольно чисто и правильно. Это несоответствие удивило Вику. Задав вопрос, она выяснила, что ее спутница – дочь Жана, дворецкого, и тот из кожи вон лез, чтобы помочь девочке «выбиться в люди» – стать кем-то большим, чем простая помощница по хозяйству. Мысленно сделав себе заметку на эту тему, Вика вернулась к рассказу служанки.

Как оказалось, во дворце имелось четкое разделение комнат: на первом этаже жили слуги, из комнат имелись кухня, обеденный зал, подсобные помещения и зал для приемов. На втором располагались спальни для гостей, плюс там же были библиотека, местный спортзал, бассейн и будуары, в которых можно было приватно пообщаться с любым, кто был интересен хозяйке. Третий заселяли сами хозяева: здесь были их комнаты и рабочие кабинеты. Четвертый этаж вмещал в себя широкую крытую оранжерею, картинную галерею, запертую сокровищницу и комнату, в которой висели портреты предков всего рода, этакое генеалогическое древо «в картинках». В общем, чтобы все подробно осмотреть, нужно было потратить сутки как минимум только на доступные этажи.

Более-менее разобравшись в расположении помещений и отпустив наконец служанку, Вика зашла в библиотеку. Желудок упрямо напоминал о необходимости питаться, пусть даже и изредка, но любопытство мучило сильнее голода. Девушке нужна была информация, и только здесь ее можно было добыть. Комната оказалась не просто большой, а как будто бесконечно длинной, широкой и высокой. И везде, куда ни глянь, стояли и лежали книги, причем в идеальном порядке. Окон не было. Вместо них, как только Вика преступила порог, где-то наверху зажегся мягкий рассеянный свет. Да уж. Ну и как здесь искать то, что нужно? И сразу же после заданного самой себе вопроса перед глазами девушки из воздуха в виде привычной электронной таблицы появился каталог. Какая прелесть. Это так ее память сработала? Или у дворца современное оборудование, привезенное из земного мира? И что тут у нас? История, география… Науки… Нет, это не то. Хобби. Опять нет. О! А вот, похоже, и то, что надо. История рода Ауренов. Так ее фамилия не Кравцова, а Аурен? Как много нового узнаешь о себе, особенно когда попадаешь в чужой мир… Краткое описание рода. Да, пока это то, что надо. Вика уверенно нажала пальцем на нужную кнопку, и с высокого дальнего стеллажа сразу же вылетела книга. Довольно увесистый том. Это что, краткое описание? Какое же тогда полное будет? Ладно, берем книгу под мышку и идем в комнату. Читать будем там.

 

Добравшись до комнаты, девушка вызвала служанку и попросила принести бутерброды и чай. Чая в этом мире не знали, поэтому на подносе у Нии оказалось хлеб с мясом, зеленью и сыром и вишневый сок. Вздохнув, Вика отпустила помощницу и забыла на несколько минут о желанном «талмуде». Закончив потакать желудку, она отставила поднос подальше, прогулялась в ванную комнату (душ, туалет и ванна во дворце были на каждом этаже) и наконец-то, усевшись поудобней на кровати, раскрыла книгу.

«История рода Ауренов, герцогов Миройских, владетелеь Геринийски      х земель, насчитывает 12 веков («Да уж, нехило мои родичи размножались»), основателем рода считают полубога-полудемона Аурена Бесстрашного («Хм… Это как? Черно-белый предок какой-то…»), данный род состоит в прямом родстве с императорской семьей, его глава, герцогиня Ада Гериокова («Мама??? Глава рода??? Хотя… Чему я удивляюсь… Командовать, тем более родом, вполне в её духе…»), является пятнадцатой в очереди прямых претендентов на трон («Какой кошмар. Ещё и претендент на трон. А я тогда кто?»). Род знаменит выдающимися поэтами, писателями, художниками и музыкантами, такими как Эроний Каборн, Васиринор Валидот, Эрина Ванеранара. В каждом поколении рода рождались сильные и могущественные маги. Нынешняя глава рода, исчезнувшая в 33 арте 10-го Круга от Великой Битвы, является правнучкой Арины Белой, известной своими магическими экспериментами и изобретением эликсира Вечной Жизни («Что за летоисчисление у них? Спасибо тебе, мама… Удружила… Вот как узнать, что такое Круги и арты?»)».

Сидела Вика долго, не обращая внимания на изменившееся время суток за окном, только краешком сознания отметив, что в определенное время по комнате разлился мягкий желтоватый свет, тщательно запоминая написанное, записывая на бумаге (нашла несколько чистых листов в ящике стола) магическим самопишущим пером все непонятное, и сама не заметила, как в конце концов заснула. Разбудили девушку прямые солнечные лучи, бесцеремонно бившие прямо в глаза. Проморгалась, с удивлением осмотрелась, потом вспомнила в деталях все, что было вчера, и поморщилась: здравствуй, новый магический мир. Как жаль, что ты не приснился в очередном жутком кошмаре.

Приведя себя в порядок в соседней комнате, Вика вернулась в спальню, раскрыла дверцы шкафа и придирчиво оглядела себя во встроенном в стенку зеркале: да, ничего не изменилось, как была худющей дылдой с непослушными русыми волосами и небольшими голубыми глазками, так ею и осталась. Щеки немного красные, под глазами синяки от усталости. Нос тоже ничуть не изменился: прямой и чересчур длинный, на ее взгляд. Ну и высокий, выдающийся вперед лоб, куда ж без него. Спасибо матушке за постоянную тренировку мозгов. С трех лет уже жизни и покоя дочери не давала.

Уверившись, что красавицей за проведенное в этом мире время она точно не стала, девушка тяжело вздохнула и перевела взгляд на одежду. Сплошные платья в пол с закрытыми декольте и длинными, до запястий рукавами, отличаются только расцветкой и кроем. А на улице, между прочим, лето. Жарко там. Она ж запарится, будет вместо мяса или рыбы, в собственном соку. Нет, так дело точно не пойдет. Можно, конечно, какое-то время походить в том, в чем сюда попала, джинсы еще выглядят неплохо, но вот топ… Совсем измялся. И как быть? Не голой же перед народом красоваться…

– Нейрина грустит?

Что? Она теперь и слуховыми галлюцинациями страдает, впридачу к остальным «радостям»? Откуда в закрытой комнате взяться голосу? Повертев головой вправо-влево, Вика все же догадалась опустить глаза вниз. Магический мир, чтоб его! Возле кровати стояла и вопросительно смотрела на девушку миниатюрная, будто куколка, женщина Домовой? Вернее, домовушка? Почему нейрина? Или это обращение такое? Оххх… Как же тяжело, когда ничего не понимаешь, а выживать как-то надо…

– Нейрина не знает, что надеть. То, что на ней, мятое, а остальная одежда длинная и жаркая.

Хитрая улыбка на тонких губках, и изящная маленькая ладошка легла на измятую джинсовую штанину. По телу Вики разлилось тепло. Топ и джинсы выгладились сами буквально на глазах. Магические технологии в действии…

– Нейрина больше не грустит!

– Нет, нейрина очень довольна, спасибо.

– Хорошо. У нейрины скоро будет другая одежда, легкая.

И уже серьезно:

– Только нейрина никому не говорит о нас.

О нас – это о ком? О домовых, что ли? Да как скажете.

– Конечно. Нейрина будет молчать.

Женщина удовлетворенно кивнула и сразу же исчезла. Чудеса. В решете. Спасибо тебе, мамочка, за интересное времяпрепровождение.

Желудок снова недовольно забурчал, безжалостно напоминая о необходимости как можно скорее найти пропитание. Вот же проглот! А кстати, когда здесь завтракают? Надо спускаться в обеденный зал, однозначно. Все время в комнате не просидишь. А жаль. Что-то подсказывало Вике, что день будет веселым. Вздохнув, девушка встала и нехотя вышла из комнаты. Где находится тот самый обеденный зал, или столовая, как для собственного удобства окрестила помещение Вика, она помнила. Да и голоса, доносившиеся оттуда, подсказали ей, что движется она в правильном направлении. За дверью что-то бурно обсуждали как минимум трое: пронзительный и чем-то недовольный женский голос и два мужских, один взволнованный, другой безразличный, хорошо были слышны и в коридоре. Так, а вот это интересно. Один из голосов чем-то напомнил Вике тот самый баритон, что приходил вчера к ней ругаться. То есть спокойным завтрак вряд ли будет? Великолепно… Вика хотела было протянуть руку, чтобы открыть дверь, но та отворилась сама собой. Дворец как будто предугадывал желания молодой хозяйки. Приятно.

В комнате действительно находились трое: невысокая чуть полноватая даже на взгляд плюющей на вес окружающих Вики девушка-брюнетка, одетая, несмотря на жару, в полностью закрытое белоснежное платье, мужчина, решивший высказать вчера новоявленной хозяйке свое недовольство ее появлением, и паренек-подросток, худой и угловатый, сидевший на самом углу стола. При появлении нового лица они, до этого активно спорившие, мгновенно замолчали и уставились на Вику. Тихий скромный ребенок, забитый и заморенный, до этого времени живший в душе той, недовольно фыркнул и уступил место нахальной стервочке, которую девушка активно демонстрировала лишь однокурсникам. Ничего, сейчас и другие просветятся насчет некоторых сторон ее характера. То презрение, что изливала эта парочка, баритон и его красавица, та самая Сандра, наверное, новую хозяйку дворца совсем не устраивало. Только паренек смотрел дружелюбно и с интересом. Он, может, и поддержит в случае чего. Ну или мешать не будет, что уже хорошо. Итак, поиграем, дамы-господа. И Вика решительно подошла к креслу с высокой спинкой, стоявшему во главе стола. То, что сидение было занято, как раз баритоном, вольготно развалившимся в нем, девушку ничуть не смутило.

– Убрать, – приказала она в пространство, в душе очень сомневаясь, что ее послушают. Вот позор будет. Но кресло, как ни странно, отреагировало правильно: отскочило от стола, выгнулось, и баритон красиво полетел в угол зала, чуть не задев заходивших в комнату слуг с многочисленными подносами. Те за неожиданным полетом проследили, но промолчали и даже не улыбнулись. Хорошо как вышколены. Сразу видно руку Ады. Между тем сидение подбежало к Вике и услужливо предложило присесть. Сдержав удовлетворенную улыбку, девушка торжествующе уселась на свое законное место. Тем временем наглый баритон, уже оправившись, встал с пола и, хмуро и раздраженно поглядывая в сторону Вики, но при этом не говоря ни слова, уселся рядом со сразу заохавшей пассией. Паренек тоже молчал и только ухмылялся, видимо, довольный бесплатным представлением. Судя по всему, ему тоже пришелся не по нраву этот нахальный тип. Слуги молча разносили блюда. Дождавшись их ухода, хозяйка требовательно посмотрела на гостей.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru