Надежда Игоревна Соколова
Любовь в двух мирах
– Ирма, солнышко, какое платье ты наденешь на вечер?
– Я бы хотела темно-зеленое, матушка. Мне очень нравится этот необычный цвет.
– Отлично. К нему как раз подойдет тот самый малахитовый гарнитур, что мы так удачно купили вчера.
«Ирма, куда тебе столько цацек?»
Улыбка до ушей:
«А тебе не нравится? Смотри, какая красота».
Я снисходительно фыркнула:
«Дите. Камешками играет. Как Варт отреагировал?»
Удивление:
«А как ты узнала?»
Я ухмыльнулась:
«Смеешься, да? Зная тебя и его? Так что было?»
Покаянно:
«Он залез мне в голову, просмотрел весь день, а потом ушел порталом на полигон».
Отлично. Это мне только на руку.
«Значит, пар выпускал. Ничего, ему это полезно. Будет адекватней на жизнь смотреть».
Разговаривая, мы тем временем вышли в коридор и там неожиданно наткнулись на нечто твердое и высокое. У этого нечто был очень знакомый голос…
– Ирма, родная, ты не ориентируешься в пространстве? Тебе нехорошо? Позволь, я провожу тебя в твои покои.
Зараза. Ведь понял все: в нормальном состоянии жена его по широкой дуге обходит.
Дверь захлопнулась. Этот умник, конечно, остался в комнате.
– Ира, появись. Нам нужно пообщаться.
Я уже говорила, что он нахал?
– Встань передо мной, как лист перед травой. Ну и что тебе надобно, старче?
Смотрите-ка, мы и улыбаться умеем.
– Знаешь, я уже привык к твоему фольклору и даже начинаю находить в нем удовольствие. Ты, наверное, умная очень, раз часто непонятные фразы произносишь.
Это меня только что так изощренно дурой обозвали?
– Варт, я ж могу и назад уйти.
– Да? И что мне в таком случае передать твоей матери, Ира? Она снова возле столика Ирмы стоит. Очень хочет услышать подробности о выбранной тобой кандидатуре.
– Так а что вас обоих не устраивает? – удивленно пожала я плечами. – Мама хочет выдать дочь замуж, дочь, покорная материнской воле, замуж и выходит. Тебе не надо матушку мою развеивать, так как после свадьбы она исчезнет сама. А вот кандидатура никем не обговаривалась. Так что я выбрала того, кого захотела.
Возле столика она стоит, да? Как же. А кто тогда меня только что подушкой по голове приложил?
– Варт, ты бы хоть свою жену пожалел, ее калечить сейчас будут, не меня.
– Не беспокойся, я потом уберу всевозможные последствия и болевые ощущения. – И снова его гадкая ухмылка. Вот что он опять задумал? Р-р-р!!! Ненавижу ситуации, в которых не могу предугадать следующий ход своего противника!
– Знаешь, Варт, жизнь моя нелегкая меня приучила, что если нет желания влипнуть в большие неприятности, прежде всего выполнять букву закона, а уж потом думать о его духе. Так вот, была заявка на свадьбу, детали не уточнялись. И я замуж выйду. А уж за кого – это уже не вам с матерью решать.
Смотрит зло так. Только я не Ирма, меня взглядами не запугаешь, мне дела подавай.
– Запомни, Ира: я не позволю тебе выйти за него. Единственным твоим мужем могу быть только я. Остальные к тебе не подойдут и на пару тысяч шагов.
Ой, сколько самомнения… Господин великий черный маг, ну да – ну да. Как там? С буйнопомешанными не спорят? Хорошо, буду говорить ласково.
– Варт, солнышко, а тебя Ирма не смущает, нет? У вас, насколько я помню, многоженство не разрешено.
Эй! Ну вот что опять не так? Смотрит на меня, будто я глупость ляпнула. Заразный черный маг!
– Не беспокойся, Ира, поверь, я найду, как решить эту небольшую проблемку ко всеобщему удовольствию.
Ты? О, да. Ты найдешь. Ты это можешь. Я в тебе, обормоте этаком, никогда и не сомневалась. Такому наглому, самодовольному, самовлюбленному эгоистяре, как ты, мой дорогой, многое по плечу. Меня, как обычно, спрашивать никто не собирается…
Ирма:
Торжественный вечер в честь нашей с супругом восьмой годовщины свадьбы должен был состояться уже завтра, и последний день мы со свекровью провели в приятных, хоть и выматывающих домашних хлопотах, проверяя, все ли в порядке: чисто ли выдраен дом, не забыла ли челядь украсить гирляндами живых цветов потолок, стены и окна, везде ли на полах лежат шикарные мягкие ворсистые ковры эльфийской работы, правильно ли расположены серебряные таблички с именами и титулами гостей за торжественно накрытым обеденным столом, хватает ли ингредиентов на кухне для указанных в составленном герцогиней праздничном меню блюд и прочее. Мой супруг все время пропадал на работе или в своем кабинете, и его никто не трогал, даже «матушка» посчитала в этот раз ненужным привлекать своего любимого старшего сына к общей предпраздничной суматохе, сообщив, что загрузит его по полной завтра. Ира в этот день почему-то не появилась.
– Ирочка! Встреча выпускников уже завтра. Ты не забыла?
Вымученная улыбка совершенно измотанной подруги. Она что, всю ночь не спала?
– Я помню, Миша, не переживай. Сегодня наконец разберусь с этим жутким авралом на работе, а завтра мы с тобой обязательно пойдем на встречу.
«Ира, тебе помочь?»
«Если только ты поспишь за меня… Небо, как давно я всю ночь не бодрствовала. Последний раз, помню, на третьем курсе к экзамену готовилась…»
Гости начали прибывать практически сразу после обеда: сначала вручали хозяевам подарки в честь годовщины, затем с любопытством осматривали празднично украшенные комнаты на первом этаже и наконец разбивались на небольшие группы и, расположившись на диванах и в креслах в различных залах, о чем-то еле слышно беседовали между собой.
Мой супруг, одетый в темно-синий вечерний костюм, занимал разговорами мужскую часть гостей. Мы же со свекровью, обряженные в новые пышные платья темно-зеленого и насыщенного синего цвета соответственно, сновали туда-сюда между женщинами, приветливо улыбаясь, поддерживая пустую светскую беседу, постоянно внимательно следя, чтобы у дорогих гостей не было ни в чем недостатка, чтобы рабыни вовремя исполняли любое, даже самое пустячное желание аристократов. Я довольно часто ловила на себе заинтересованные взгляды со стороны обоих полов. И если мужское внимание мне льстило, то женское – откровенно напрягало.
«Расслабься, подруга. Ты похудела, похорошела, начала улыбаться, ведешь себя намного уверенней, чем раньше, вот они и пытаются понять, куда Варт дел старую негодную жену и откуда притащил такую миленькую новую. Ну и завидуют заодно».
Я мысленно улыбнулась:
«Ты уже спишь?»
Довольно:
«Ага, наконец-то улеглась, устала, как та бешеная белка в колесе. Все-таки мне вредно не спать по ночам. А ведь завтра с Мишкой надо на эту дурацкую встречу тащиться, вот и нужно время найти и хоть немного отдохнуть, чтобы народ в страхе в разные стороны не шарахался и с лестниц не сваливался».
«Не передумала?»
Шипит, как разозленная кошка:
«Не дождетесь, умники. Слушай, солнце мое, тебе эти гости очень дороги?»
Ой, бедный мой супруг… Тут же и родственники Императора присутствуют…
«Ты хочешь развлечься?»
Предвкушающе:
«Есть такое желание. Пусти».
Походка и жесты сразу же стали четкими, уверенными и, если можно так выразиться, более отточенными. Ира точно знала, что и как делать, кому что говорить, как правильно улыбаться и как с кем обращаться. Надменным семейным матронам, приглашенным исключительно из-за титула и высокого социального положения их мужей, она сразу показывалась ядовитой змеей, которую лучше не трогать, если не хочешь серьезных проблем, с их молоденькими скромными дочерьми подруга была милой и ласковой, искренне интересовалась ими, задавала вопросы ни о чем, внимательно выслушивала сконфуженные ответы, поощрительно улыбалась. В общем, чувствовала себя явно на своем месте.
«Ирма, сей же час прекрати сводничать!»
Да, придется думать потише.
Недовольное фырканье в ответ.
– Родная, – муж появился за спиной внезапно, в очередной раз продемонстрировав, что он умеет подкрадываться совершенно бесшумно. – Я думаю, нам всем пора к столу.
Ира, до этого уже несколько минут общавшаяся с Амалией, одной из многочисленных дочерей богатой, но глупой герцогини Ульмы ранос дорт Вереней, дальней родственницы Императора, повернулась и очаровательно улыбнулась:
– Как скажешь, любимый.
Внимательный взгляд темно-вишневых глаз, довольная ухмылка объевшегося украденной сметаной кота, и супруг подает руку моему альтер-эго, чтобы идти ужинать.
Да, повара постарались на славу: такого продуктового изобилия я не припомню. Стол буквально ломился от блюд, заставляя меня серьезно опасаться, что деревянная конструкция не выдержит веса поставленных на нее тарелок, стаканов, графинов и прочей утвари и вот-вот рухнет на пол, оставив и гостей, и хозяев голодными. Несколько видов жареного, запеченного и тушеного мяса, политого соусами, разнообразные салаты, рыба под различными приправами, легкая закуска, сладости, вина, морсы…
«Да уж… Если мы все же это когда-нибудь съедим, то потом здесь и заночуем, будем толстые, ленивые и малоподвижные, как обожравшиеся рыбки в аквариуме… Ну или на крайний случай корни пустим, цветами покроемся…» – задумчиво пробормотала Ира, сидевшая между супругом и свекровью.
Я хихикнула и предупредила подругу:
«Много не ешь. По традиции, сразу после ужина хозяин с хозяйкой открывают вечер, танцуя джойт».
Недоверчиво:
«Ты шутишь, я надеюсь? Нет? Психи. После такого приема пищи нужно валяться кверху пузом как минимум несколько часов, а не на паркете отплясывать…»
Через некоторое время, наконец наевшись и напившись, но так и не съев все представленные на столе блюда, и гости, и хозяева нехотя поднялись и перешли в ярко освещенный зал для танцев. Заиграл невидимый оркестр, скрытый магической пеленой от взглядов отдыхающих, легкая и мелодичная музыка радовала сердца и души.
Вопреки ворчанию подруги, джойтом они с моим мужем все же открыли вечер. И как и в прошлый раз, танцевали оба просто великолепно: легко, плавно, прекрасно чувствуя друг друга, словно две половинки одного целого.
«Ирма! Побью!»
Ну вот что ей не нравится? Ведь это так и есть.
«От судьбы не уйдешь…»
Раздраженно:
«Умная, да? Какая судьба? Он твой муж, вообще-то!»
Бывает, и природа ошибается, сводя вместе двух совершенно чужих людей. Но Ира меня уже не слышала.
Вечер между тем шел своим чередом. Кто-то танцевал, кто-то беседовал с нужными людьми и таким образом старался решить личные и деловые проблемы. Ира, не желая ни с кем общаться, сразу после джойта надела маску неприступной холодной красавицы и решительно отошла в самый дальний угол комнаты; на нее поглядывали с удивлением, но подходить и заговаривать не решались.
«И чем ты снова недовольна?»
Фыркает:
«Исключая твое поведение?»
Не понимаю я её…
«Но вас же действительно тянет друг к другу!»
Теперь уже не шипит – рычит:
«Ирма, я не живу в этом дурацком мире, и слава всем известным мне богам! Для меня непонятны и дики ваши обычаи и привычки. Я никогда не смогу мириться с тем, с чем так свободно миришься ты. Вот неужели так трудно все это осознать и принять?»
Что ответить, я не знала, поэтому решила сменить тему:
«Между прочим, по традиции сейчас должны играть лайту».
Хмыканье, а потом интерес в голосе:
«И что это такое?»
«Помнишь тот неприличный танец, что ты смотрела у себя на компьютере три или четыре дня назад? Вот лайта очень отдаленно похожа на него».
Удивленное:
«Танец? На компе? Танго, что ли? О! Ирма, а это просто великолепная идея!»
Ирина:
Сутки выдались просто отвратительными: драчливый призрак, не поддающийся ни успокоению, ни упокоению, мелкие, но навязшие в зубах постоянные неполадки на работе, Мишка со своим неудачным напоминанием о встрече. В общем, вечером меня раздражало практически всё. И спать легла я в таком же раздраженном состоянии.
У Ирмы был великосветский прием. Как там свекровь ее обозвала это событие? Торжественный вечер в честь восьмилетия бракосочетания сына? Не помню точно, но, в общем, это было оно. Решительно заменив скромную подругу, я по полной оторвалась на особо наглых гостях, медовым голосом посоветовав какой-то там именитой маркизе не меня пристально в лорнет рассматривать, а за дочерьми своими блудными следить получше, а то еще, не дай Небо, опозорят честь своего рода и нагуляют деток непонятно от кого. Та вспыхнула, злобно прищурилась, но ответить прилюдно в таком же тоне жене советника Императора не посмела, вместо этого поднялась под смешки присутствовавших при нашем общении женщин с диванчика и, покачивая широкими, словно арка генштаба, бедрами, поплыла массивным ледоходом искать своих непутевых чад. У другой, не очень красивой графини с повадками профессиональной ночной бабочки, спросила, не задувает ли ей ветер в ее до неприличия глубокое декольте. Мадам притворилась, что не поняла сути заданного вопроса, и на всякий случай отсела от меня подальше, лишила, так сказать, меня своего изысканного общества. Подумаешь, горе-то какое.
Подошедший совсем неслышно и чуть не доведший меня до инфаркта своими тихими шагами Варт на правах хлебосольного хозяина радушно позвал гостей к столу. Удостоверившись, что перед ним точно не его законная супруга, этот заразный маг довольно скалился за обедом, потом, не дав поесть нормально, сразу же потащил танцевать джойт. Партнер из него был почти идеальный. Если бы не сальные взгляды, которыми он то и дело окидывал меня, и не постоянные настойчивые намеки Ирмы о нашем с ним возможном общем будущем, я бы даже получила удовольствие от танца. Хотя вру, конечно: удовольствие я получила в любом случае, но затем надулась на эту точно сговорившуюся парочку и забилась в самый дальний и темный угол зала, не желая больше никого ни видеть, ни слышать до окончания празднества. Подруга начала доставать выяснением отношений, и я уже была на взводе, готовая перестрелять всех и вся, когда мне вдруг сказали о лайте.
«Ирма, кто обычно на нее приглашает? Я могу сама подойти к твоему мужу?»
Мое альтер-эго закашлялось:
«На тебя смотрят, как на его жену, сегодня ваш вечер, ваше торжество. Ты можешь приглашать его абсолютно на любой танец. Но, Ира… Это же лайта…»
«И?» – не поняла я.
«Ну… – Замялась подруга. – Он считается чересчур неприличным, его никогда не танцуют в высшем обществе…»
«Но при этом играют на вечерах. И где логика?»
Ирма промолчала, и я отправилась искать чернокнижника. Тот вскоре обнаружился у одного из окон. Попивая неспешно розовое вино из высокого хрустального бокала, он общался на непонятные мне темы с какими-то грозными бородатыми дядями, как я про себя окрестила двух мужчин в военной форме. Когда я подошла, все трое как по команде замолчали, и эти самые дяди с неподдельным интересом уставились на меня. Я им что, редкая говорящая зверушка, подтип жена домашняя?
– Милая, ты что-то хотела? – и смотрит чуть снисходительно. Прибью гада.
Стеснительная улыбка. Губки бантиком. Ресничками хлоп-хлоп:
– Родной, мне так скучно… Потанцуй со мной, пожалуйста?
Довольно ухмыляется:
– Конечно, радость моя. Джентльмены, прошу меня простить.
Под понятливые смешки собеседников маг взял меня за руку, вывел на середину зала, и тут дали лайту. Надо было видеть его глаза… Там столько всего было намешано. Похоже, он наконец понял, куда по глупости своей вляпался. А вот не надо меня доводить было.
«Он меня убьет…»
Это что за паника в голосе?
«Да ладно, Ирма, не трусь. Прорвемся».
По крайней мере, я искренне на это надеюсь…
Танго не вальс, его так часто в обществе не потанцуешь, но на уроках танцев, надо признать, нас учили качественно, все движения буквально въелись в кровь. Растяжка у Ирмы, конечно, не очень, но даже так двигаться можно вполне прилично…
Как мы танцевали. Думаю, эту картину никто из присутствовавших в зале забыть не сможет очень долго, если вообще забудут: я искушающее терлась о него, как гулящая кошка весной, соблазнительно выгибалась, демонстрируя все возможные прелести этого уже довольно сильно похудевшего тела, тихонько урчала и мурлыкала от удовольствия, он тяжело и прерывисто дышал, будто бык после корриды, но все же упорно вел в танце, а его темно-вишневые глаза метали молнии и откровенно обещали мне всевозможные кары небесные, как только закончится вечер. В общем, весело было всем…
Ирма:
Сразу после танца Ира исчезла. Надо сказать, очень вовремя… Муж каким-то непостижимым для меня способом понял это, даже не смотря мне в глаза, чуть слышно выругался сквозь плотно сжатые зубы и под любопытными взглядами остальных аристократов подвел и посадил меня на ближайший диванчик, после этого вымученно улыбнулся, развернулся и, не сказав ни слова, ушел.
– Ирма, детка! – ко мне мгновенно подсела улыбавшаяся во все тридцать два зуба довольная свекровь, занимая остальное свободное место и не позволяя своим появлением любопытствующим аристократам приблизиться для возможного общения со мной. – Вы великолепно танцевали!
– Благодарю, матушка… – Щеки просто пылают. Да, двигалась в танце не я, но стыдно мне…
Остаток вечера прошел как в густом тумане. Герцогиня постоянно охраняла меня от назойливых собеседников, о чем-то весело рассказывала, я же мечтала поскорей оказаться у себя в покоях.
– Антон, ну откуда я знаю, когда она может… Ох, Антон, тебе, похоже, снова повезло: только недолго, голубки. У меня скоро начнется важная встреча.
– Тоша! – передо мной стоял единственный во всех мирах мужчина, которого я всегда искренне была рада видеть и которого по-настоящему любила. Он мягко улыбнулся, и я почувствовала, что таю, глядя в любимые серые глаза:
– Я очень скучал, Ирма. Отец отправил меня в командировку, и только сегодня я смог вырваться сюда. Как ты?
– Я тоже очень скучала… – боги, я и здесь краснею, опять ярко пылают щеки…
– Ты в порядке? У тебя грустные глаза.
Я вздохнула:
– Обычные семейные проблемы… Ничего страшного…
Удивление в голосе моего альтер-эго:
«Варт-таки отреагировал? Что-то случилось? Он тебя наказал за мою выходку?»
«Нет, просто…»
Мой любимый тем временем озабоченно нахмурился:
– Я бы очень хотел помочь тебе.
И я бы этого очень хотела, Тоша… Жаль только, что подобное невозможно…
– Ирина Николаевна, – в дверь постучали, и в кабинет заглянула полненькая секретарша моей подруги, – все уже собрались в конференц-зале, ждут вас.
Глава 10
Мешок желания не имеет дна. Японская пословица
Ирина:
Уйдя с работы на пару часов раньше, я заранее тщательно подготовилась ко встрече. Что там Ирма в свое время говорила? Что если уважаешь мужчину, должна обязательно прийти в платье? Все верно? Я ничего не напутала? Платья я не любила и в своей взрослой жизни ни разу их не носила, предпочитая джинсы, брюки, костюмы, иногда – комбинезоны, но чутью подруги на этот раз доверилась и заблаговременно приобрела такой необычный для меня вид одежды, повесив его в гардеробе на самое видное место. И вот сегодня я с внутренним содроганием натянула на себя свою одежку. Так, теперь краска. Отлично. Макияж получился практически как у индейцев на тропе войны: черные ресницы, четко подведенные брови, зеленые тени, растушеванные практически профессионально, нарисованный румянец на щеках, алые, чуть припухшие, как будто после долгих поцелуев, губы. В общем, кукла Анюта, мейд ин СССР.
Подойдя к зеркалу, полюбовалась на свое отражение: неплохо, совсем неплохо. Атласное платье действительно выбрано удачно: с узким, полностью облегающим верхом, выгодно подчеркивающим мою грудь, небольшим, но манящим декольте и прямой, тоже облегающей юбкой. Не очень длинное, всего лишь по колено, ярко-красное, сразу приковывающее к себе всеобщее внимание. На ноги – туфли, конечно же, тоже ярко-красные, на высоком каблуке. Так ненавидимые мной Москино. Да, не самое лучшее, что есть у меня, но они идеально подходят к созданному мной образу. Чувствую, завтра ноги будут отваливаться, но это того стоит – сегодня я буду королевой.
И закончим мы драгоценностями: небольшой изящный кулончик в виде змейки – на грудь, в уши – золотые сережки с рубинами, на запястье левой руки – браслет из белого золота. Рубиново-белая змея. Бойтесь меня. Да, чувство юмора у меня довольно странное, я в курсе.
Ну и финальная нота – духи. Я обожала Ив Сен-Лоран за его пряные и часто мягкие ароматы. Вот и сейчас остановила свой выбор на флакончике этого бренда. «Черный Опиум». То, что надо для этого обещающего быть безумным долгого вечера. «Вот иду я красивая по улице, а мужики вокруг так и падают, так и падают… И сами в штабеля укладываются!»
С Мишкой мы договорились встретиться уже у самой школы. Причем это предложил сам мужчина. Почему именно так, я не уточняла, хотя подозревала, что у него проблемы с личным транспортом (или же полное отсутствие этого транспорта) и нет денег на такси, и ему стыдно честно признаться в таких вещах своей успешной даме сердца. Мне, в принципе, было все равно. Дольше, чем нужно для упокоения одного настырного призрака, я общаться со своим нынешним ухажером не собиралась ни при каких условиях.
Приехав точно в срок, я поставила машину на стоянку перед школой, нехотя вылезла из-за руля и внимательно оглядела старое трехэтажное кирпичное здание. Внешне, конечно, все изменилось: вместо старых рассохшихся деревянных окон появились новые пластиковые, поставили наконец-то железную дверь с кодовым замком, само здание, похоже, несколько раз ремонтировали. Наверное, и внутри тоже будут изменения. Скорей всего. Столько лет прошло. Все течет, все меняется. Вот только заходить внутрь мне не очень-то и хотелось…
Когда твоя мать работает учительницей в той же школе, в которой учишься ты, и одноклассники, и остальные ученики, да и все школьные учителя начинают выделять тебя, смотреть на тебя косо, с подозрением. Мол, и оценки свои ты точно по блату получаешь, и знаний у тебя в голове не особо много, а переходишь ты из класса в класс исключительно благодаря протекции маменьки, да и вообще, что может вырасти путного из этого угловатого подростка, постоянно зубрящего алгебру и русский, но при этом участвующего во всевозможных пацанячьих разборках и диверсиях. На ковре у директора я бывала часто, чаще, чем остальные ученики в школе. И возможно, если бы не мать, не ее репутация первоклассного преподавателя, столь необходимого этому учебному заведению, меня действительно выгнали бы в конце концов из школы, вручив справку о прослушанных часах, или даже поставили бы на учет в детской комнате милиции.
Тем не менее я доучилась, получила в нужное время вместе со всеми свой аттестат и на выпускном вечере в задрипанном кафе на окраинах города, где большинство моих одноклассников впервые попробовало алкоголь, дала себе обещание забыть о годах, проведенных здесь, как о жутком кошмаре, непонятно почему вдруг приснившемся под утро.
– Ира?
О как. Оказывается, пока я все это время витала в мечтах и предавалась детско-юношеским воспоминаниям, за мной наблюдали. Поворачиваюсь, готовая увидеть кого угодно, даже первую красавицу школы, не дававшую мне тогда прохода. Нет, пока обошлось. Пока только Мишка. Небо, где он раскопал этот темно-серый костюм в полоску? От него же нафталином за километр несёт. Не удивлюсь, если в него облачался еще дед моего спутника в своей глубокой юности. Что, совсем туго с финансами? Зачем тогда на встречу пришел и меня с собой пригласил? Повыпендриваться, что ли, захотелось? Смотрите, мол, с какой красоткой я теперь?
Заставила себя улыбнуться:
– Здравствуй, Миша. Я не опоздала?
Гулко сглатывает:
– Н-нет… Все в порядке…
Он опять начал заикаться? Э… А я точно хочу идти на этот вечер? Да еще и с таким типом?
– Мишка, ты? – низенькая, толстая, практически квадратная женщина в длинном широком балахоне до пят, который платьем можно было назвать лишь с огромной натяжкой, и с видавшей виды сильно потрепанной хозяйственной сумкой в руках, вынырнув из уже начавших сгущаться летних сумерек, раскачиваясь при ходьбе, будто беременная гусыня, быстрым шагом приближалась к нам с противоположной стороны улицы. Какое измученное выражение на круглом простоватом лице. Кто, где и чем ее пытал? Это что, тоже наша бывшая одноклассница? Что-то не припомню я такой…
– Рита? – мой кавалер между тем удивленно посмотрел на женщину, будто не ожидал встретить ее сегодня здесь, а до меня вдруг дошло, кого я вижу перед собой. Маргарита Аничкова, маленькая полненькая красавица-хохотушка, девчонка, в которую были влюблены многие мальчишки на нашей параллели. А сохла она всегда, если мне не изменяет память, лишь по толстяку Мишке. Вот только тот ни в какую не желал ее замечать, упрямо сосредоточившись на мне. Да, как кардинально жизнь меняет некоторых людей… Встретила бы на улице – даже не узнала бы.
– С кем это ты? – любопытный, немного враждебный взгляд в мою сторону. Она что, ревнует? Боже… До сих пор в него влюблена? Столько лет прошло, но, видно, чувства все еще остались. И сильные. Как все запущено-то…
– Здравствуй, Рита, – дружелюбно улыбнулась я.
Не узнала, стоит всматривается в мое лицо, хмурится и пытается понять, кто перед ней стоит. Мишка уже открыл рот, чтобы ей подсказать, когда до нее наконец дошло:
– Ира? Ира Большакова???
Угу, я. Собственной персоной.
Небо, какая фальшивая натянутая улыбка, почти оскал, и какой злобный взгляд…
– Ты прекрасно выглядишь.
Спасибо. О тебе не могу сказать того же, поэтому просто стою и улыбаюсь.
Мишка наконец оживает, неуклюже предлагает мне руку, я, преодолевая отвращение, цепляюсь за него, и мы с ним идем к гостеприимно раскрытым в этот вечер школьным дверям. Спину мне сверлит наполненный ревностью и завистью желчный женский взгляд. Так, все, я разозлилась. Мало мне Варта с его выкрутасами и тупых сотрудников, не умеющих выполнить простейшее задание, но при этом упорно метящих в мое кресло. Тихо посидеть в уголке я, конечно, не рассчитывала, но как-то не подумала, что еще и тут надо доказывать свое право на существование. Достали вы меня. Все достали. Спасибо, Ирма, за преподанные уроки женственности, как раз сейчас я их все в ход и пущу.
Оставшиеся метры до своего класса я иду походкой от бедра, напоминая самой себе модель на подиуме, а когда захожу в комнату, в которой проучилась одиннадцать лет, гул, стоявший там до моего появления, резко смолкает, и на меня с немым изумлением смотрят все. Я же скалюсь, как голодная акула:
– Добрый вечер, «А» класс.
Они пока не понимают, кто перед ними, удивленно всматриваются в непонятную женщину, стоящую с вполне искренней довольной улыбкой на красивом ухоженном лице прямо на пороге комнаты, я же пользуюсь возможностью и с любопытством осматриваю народ: домохозяйки, мелкие клерки, бизнесмены средней руки. И только я одна поднялась немного повыше. Да уж, засада, как говорится. Теперь уж готовься, Ирочка, вечер будет жарким и не сулит тебе ничего хорошего. Твоего успеха бывшие одноклассники тебе не простят.
– Ирка! Большакова!
Ванька Торопов, когда-то – мелкий вертлявый пацан, наш первый заводила в любой придуманной гадости, теперь – солидный дядечка с уже намечающимся пивным брюшком. Быстро выходит из-за первой парты, за которой сидел до этого времени, подходит ко мне, не стесняясь, оглядывает с ног до головы, будто лошадь перед покупкой осматривает, восхищенно цокает языком:
– Ну ты даешь, мать. Была в детстве гадким утенком, и смотреть-то противно, а стала такой красавицей, прямо глаз не отвести. – Бесцеремонно, на правах давнего хорошего приятеля, практически друга детства, которому позволено многое, берет за руку, намеренно оттесняя меня от недовольного этаким маневром Мишку, тащит к облюбованной им парте, усаживает рядом с собой. – Давай рассказывай, как ты дошла до жизни такой. Настоящая Барби стала!
Наш стол окружают другие люди, пока еще не совсем узнанные мной мужчины и женщины, и начинается долгий допрос с пристрастием. Я широко улыбаюсь, не обращая внимания на уже начинающие болеть мышцы лица, активно строю глазки всем подряд кавалерам, не замечаю раздраженных и недовольных взглядов дам, хихикаю, манерно охаю-ахаю, вру напропалую. В общем, я – звезда вечера.
Домой я приехала поздно. Добралась с большим трудом: очень болела голова. Не будучи суеверной, я твердо знала с детства: если у тебя без видимой причины болит голова, значит, тебя обсуждают, говорят о тебе гадости или, как любит выражаться нынешнее поколение, «посылают тебе лучи ненависти». Сейчас же голова просто раскалывалась. Кое-как нашарив в аптечке болеутоляющее, я наконец дождалась, когда приступ боли сойдет на нет, и блаженно улыбнулась: жизнь налаживается.
С Мишкой, конечно, нехорошо получилось: по идее, мы пришли вместе, а значит, и уйти должны были так же, но нас очень быстро разделили, а потом у меня просто не было сил идти разыскивать его по всей школе. Боже, не думала, что эта встреча вымотает меня настолько сильно и физически, и эмоционально: чувствую себя, как пропущенный через мясорубку лимон…
Ирма:
К завтраку муж, как я и ожидала, не вышел. Мне подобное поведение супруга было не в новинку, а вот герцогиня сильно возмутилась и послала за сыном. Появившийся через несколько минут в обеденном зале мажордом с почтительным поклоном сообщил, что хозяин этой ночью дома не ночевал. «Матушка» грозно прищурилась и, взмахом руки отпустив слугу, требовательно повернулась ко мне:
– Собирайся, Ирма. Вартариус, я смотрю, совсем от рук отбился, ведет себя отвратительно. А ведь какой послушный мальчик в детстве был. Ну ничего, все поправимо. Будем перевоспитывать. И начнем уже сегодня. Надень тот дорожный костюм, что мы тебе так удачно недавно сшили, возьми по минимуму вещей и спускайся вниз. Поедешь в гости. Ко мне. Заодно и обстановку наконец сменишь. Не дело это – здоровой молодой женщине постоянно в четырех стенах сидеть. И не бойся, ничего тебе мой ненаглядный сынок не сделает. Давно уже пора было его на место поставить, слишком он обнаглел. Жду тебя в холле.
Спорить с уверенно говорившей свекровью я, как обычно, не решилась. Поднявшись к себе в комнату, я отослала горничных, самостоятельно переоделась в темно-коричневый женский костюм, сшитый для прогулок верхом, потом, найдя в старых вещах большую вместительную сумку, с которой восемь лет назад переехала в этот дом, сложила туда несколько смен белья, пару платьев, косметичку со средствами для ухода, духами и косметикой и две приключенческие книги, чтобы не скучать в дороге. Через полчаса я без помощи слуг спустилась в холл. Герцогиня уже была там. Оглядев меня, она благосклонно кивнула и вышла во двор. Слуга подал к ступенькам экипаж. Мы сели, и карета плавно покатила по дороге.
– Ирма, ты когда-нибудь путешествовала? – поинтересовалась герцогиня, наливая ягодный морс в два хрустальных бокала и один из них подавая мне.
– Нет, матушка, – я с благодарностью приняла напиток и с удовольствие его пригубила. – Ни родители, ни ваш сын не вывозили меня никуда, дальше столицы.
