Мэтт Хейг
Сбежавший тролль

Полная версия

Посвящается Андреа и Лукасу

Публикуется с разрешения литературных агентств

АР Watt Limited и The Van Lear Agency

© Matt Haig, 2009

© Julek Heller, illustrations, 2009

© С. Долотовская, перевод на русский язык, 2011

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Люди и другие существа, которых вы встретите в этой книге

ЛЮДИ

Сэмюэль Блинк: Двенадцатилетний мальчик, который когда-то жил нормальной жизнью, имел нормальных друзей и делал нормальные вещи. До тех пор, пока его родителей не убило упавшим на машину бревном. И пока он не переехал в Норвегию, не встретился с семейством троллей и не обнаружил, что его дядя Хенрик прожил много лет в обличье собаки. Но теперь, за день до начала учебного года в новой школе, его жизнь снова кажется ему привычно скучной. До тех пор, пока однажды он не слышит странные звуки из-под своей кровати.

Марта Блинк: Десятилетняя сестра Сэмюэля. Была бы лауреатом премии Худший Хранитель Тайн в Мире, если бы такая премия существовала. Она любит: заводить друзей, сочинять песенки, рассказывать о своих приключениях в лесу и есть маринады. Она ненавидит: вспоминать о том дне, когда погибли ее родители.

Тетя Ида: Сестра Лив Блинк, мамы Марты и Сэмюэля. Она немного старомодна и часто бывает довольно строгой. Это леди высокого роста, которая вечно затягивает волосы в пучок и очень подвержена переживаниям. Но если бы ваш муж превратился в собаку, вы бы, скорее всего, вели себя точно так же.

Дядя Хенрик: Дядя Сэмюэля и Марты; муж тети Иды. Бывший: прыгун на лыжах с трамплина, владелец козьей фермы, сыровар и собака. Норвежский элкхаунд, если быть точным. Теперь большую часть времени проводит в обличье обычного доброго дяди, за исключением случаев, когда с ним происходят его «забавные припадки».

Миссис Стурдсен: Учительница в деревенской школе. Это невысокая коренастая женщина с похожими на красные яблоки щечками. В целом она довольно добра, но ее порядочно раздражает одна всезнайка по имени Корнелия Мюклебуст, которая поправляет ее почти на каждом уроке.

Корнелия Мюклебуст: Избалованная папенькина дочка. Бегло говорит на многих языках. Математический гений. У нее больше пони, чем у вас пальцев на руках. И, да, если она попытается подружиться с вами, уносите ноги. Быстро.

Мистер Мюклебуст: Папа Корнелии. Очень неаккуратен за столом. Самый богатый человек в Фломе. И самый толстый. Ненавидит дядю Хенрика с тех пор, как он… Нет, этого я вам не скажу. Не сейчас.

Миссис Мюклебуст: Мама Корнелии. Бывшая королева красоты. Находит своего мужа омерзительным, но никогда его не бросит. Ведь у него так много денег.

Мистер Томас Томассен: Полисмен. У него всегда такое кислое выражение лица, словно он только что жевал лимон. Любит претворять в жизнь древние законы о троллях. Ненавидит людей, которые зря тратят время полиции.

ТРОЛЛИ

Тролль-сын: Маленький тролль, который живет со своей семьей в деревне Троллхельм.

Вынужден делить одно глазное яблоко со своими родителями и сестрой, и это его совсем не смущает. А смущает его то, что мама ругает его абсолютно за все. Особенно когда она приходит к выводу, что его необходимо отправить к Улучшителю. Тролль-сын тайно мечтает о том, чтобы быть человеком и иметь настоящее имя – что-нибудь вроде Сэмюэль Блинк.

Тролль-мама: Мама Тролль-сына – чрезвычайно уродливая женщина с всклокоченными сальными волосами, красным носом картошкой, волосатыми ноздрями и пятью гнилыми черными зубами. Она стала очень брюзгливой с тех пор, как семейство Троллей потеряло свое глазное яблоко. Она слишком часто колотит Тролль-сына по голове и слишком много беспокоится о мнении соседей – хотя на самом деле в глубине души она довольно добра.

Тролль-папа: Один из самых дружелюбных и скромных троллей на свете. Если у него и есть недостатки, то только один: он почти никогда не осмеливается противостоять Тролль-маме. Но не вините его в этом: если бы вы получили одну из затрещин Тролль-мамы, вы бы тоже не осмелились.

Тролль-дочка: Младшая сестра Тролль-сына. Быстро становится любимицей Тролль-мамы. У нее есть невыносимая привычка снова и снова повторять свои любимые слова. Не обращайте на нее внимания: она только этого и добивается.

Улучшитель: Самое мерзкое существо за всю историю троллей. Ну, за исключением Тролль-каннибала, умершего 7552 года назад от сильнейшей боли в желудке. Улучшитель ненавидит троллей и тот факт, что он – один из них, чем, возможно, и объясняется то, что он получает огромное удовольствие от «улучшения» детей троллей. Этот процесс включает сеансы Погружения в клетке, семичасовые уроки математики и другие многочисленные варианты пыток. Все это происходит в его доме, Башне улучшения.

Тролль-левый и Тролль-правый: Две головы одного тролля, которые ненавидят друг друга до дрожи в желудке (с технической точки зрения одного на двоих). Недавно они были разлучены в результате довольно неприятного происшествия, в которое был вовлечен меч тюремного стражника, отрубивший голову Тролль-правого.

Тролль-мудрейший: Глава Совета троллей. Признан самым мудрым троллем в Тенистом лесу на основании того, что у него самая длинная борода. В действительности же он один из самых глупых троллей на свете. А этого добиться не так просто, учитывая то, что большинство троллей верят, что луна – это дырка, прорезанная в небе.

ДРУГИЕ ЛЕСНЫЕ СУЩЕСТВА, КОТОРЫЕ ПОЯВЛЯЮТСЯ В ЭТОЙ КНИГЕ НЕ ТАК ЧАСТО, КАК ТРОЛЛИ, НО О КОТОРЫХ ВАМ, ВОЗМОЖНО, БУДЕТ ИНТЕРЕСНО УЗНАТЬ

Томте: Веселое бочкообразное существо в разноцветной одежде, которую он выбирает, руководствуясь своим весьма странным вкусом. У него есть неприятная привычка рифмовать все подряд. Все время. Что следовало бы зачислить в разряд преступлений.

Хюльдры: Хюльдры раньше обитали под землей, но теперь живут вблизи южной границы Тенистого леса. У них длинные хвосты, костлявые тела и широко расставленные глаза, и они проводят свои дни, распевая гимны солнцу и вырезая фигурки из дерева. Их пение вы сможете услышать на нескольких страницах, если будете читать книгу в очень тихой комнате.

Головостуки: Эти птицы когда-то долбили клювами головы и ели на ужин мозги. Теперь они стали вегетарианцами и летают повсюду, щебеча о том, как чудесно выглядит лес.

Эта книга также может содержать следы калуш, рыб-хоботунов и правдивых пикси.

Забавный припадок дяди Хенрика

Сэмюэль Блинк лежал на земле, выдергивая пальцами клочки травы, словно это были зеленые волосы какого-то весьма злобного монстра с большой головой.

Понимаете, ему было скучно. Дико, смертельно, невыносимо скучно. Не то чтобы он имел что-то против этого. Нет. На шкале Худших Вещей в Жизни скука находилась отнюдь не на первом месте. Она определенно была не самым плохим чувством из всех, что ему довелось испытать этим летом. И это было явно лучше, чем, например, испугаться так, что душа уходит в пятки, или чувствовать такую печаль, что едва возможно дышать.

И все-таки, если бы только его вещи прибыли из Англии. Или если бы у тети Иды с дядей Хенриком был телевизор. Или компьютер. Или книга, написанная не на норвежском. Если бы только здесь было какое-то интересное место, куда можно было пойти.

Надо признать, здесь было мило. Просто повернув голову налево, в сторону от белого деревянного домика, он мог увидеть спокойные воды фьорда и в отдалении огромный неровный треугольник – гору Мюрдал. Но каким бы милым ни был вид, с ним нельзя было поиграть. Им можно было только любоваться. А поскольку до начала лыжного сезона, по словам дяди Хенрика, оставалось три месяца, настоящие развлечения должны были появиться еще очень не скоро.

Конечно, было здесь одно место, обещавшее нечто захватывающее. Сосновый лес, стоявший стеной прямо перед ним, на вершине травянистого склона, где заканчивалась земля тети Иды и дяди Хенрика. Но ему туда было нельзя.

– Мы по-прежнему должны быть осторожны, – сказала тетя Ида ему и его сестре Марте. – Если мы не будем беспокоить лес, лес не будет беспокоить нас.

– Но лес теперь безопасен, – возразил Сэмюэль.

– Ну, этого мы не знаем, – заметила тетя Ида. – Не знаем наверняка.

Это была правда. Лес по-прежнему хранил множество тайн – например, неясно было, все ли лесные тролли дружелюбны или только некоторые из них. И у многих ли из них один глаз, две головы и другие необыкновенные приметы, которые шокируют, когда видишь их впервые. Все эти вопросы могли немного скрасить скуку летнего полудня, но не настолько, насколько это могла бы сделать встреча с троллем лицом к лицу.

Сэмюэль как раз собирался выдрать особо большой клочок травы, когда услышал приглушенный телефонный звонок. Через пару минут тетя позвала его с порога дома.

– Сэмюэль! – сказала она. – Мне нужно кое-что тебе сказать. И что ты делаешь на траффе? Ты слишком близко к лесу.

Сэмюэль вздохнул, поднялся на ноги и пошел к тете. Во многих отношениях она была очень строгой и выглядела весьма чопорно со своими затянутыми в пучок волосами, застегнутой доверху кофтой, сжатыми в ниточку губами и колючим подбородком. На самом деле она была хорошей и доброй женщиной, которая была виновата разве что в том, что слишком много беспокоилась.

– Звонила фру Стурдсен, – сказала она, когда Сэмюэль снял ботинки. На кухне он увидел Марту, которая, не закрывая рта, болтала с дядей Хенриком, пока тот готовил запеченное оленье мясо и брусничный джем на ужин.

Это было забавно. После смерти родителей Марта не говорила ни слова в течение нескольких недель, но теперь ее невозможно было заткнуть. Как будто все эти непроизнесенные слова хранились в ней, как деньги в банке, и теперь она тратила их при любой возможности. И говорила она только об одном – о времени, которое она провела в Тенистом лесу.

– …и тогда, – рассказывала Марта, – когда я была в подземной тюрьме со Снежной ведьмой, я встретила этого двухголового тро…

– Марта, – резко перебила ее тетя Ида, когда они с Сэмюэлем вошли в кухню. – Мне кажется, мы уже достаточно часто слушали этот рассказ. Возможно, нам стоит поговорить о чем-то другом. Например, о фашей новой школе. И запомните, когда вы пойдете в школу, не упоминайте о Тенистом лесе. Я понимаю, это очень захфатывающе – жить рядом с лесом, полным таких странных существ, но мы ни в коем случае не должны никому об этом рассказывать. Это очень важно, потому что, как я говорила, звонила фру Стурдсен и…

– Что за имя такое – Фру? – спросил Сэмюэль, скривившись, словно это имя имело неприятный запах.

– Это не имя, это обращение. «Фру» на норвежском значит «миссис». «Герр» значит «мистер», а «фру» значит «миссис». Так что я говорила с миссис Стурдсен. Вашей новой учительницей.

У Сэмюэля упало сердце. Как он сможет выжить в новой школе, если он не знает языка?

– Что она хотела? – спросил он.

– Ну, она звонила, чтобы сказать, что она с нетерпением ждет двух новых учеников, которые придут к ней завтра. Еще она сказала, что было бы здорово, если бы вы написали сочинение о том, как профели каникулы. Здесь так делают в конце каждого лета, так она сказала.

Сэмюэль закатил глаза:

– Домашнее задание еще до начала учебы?

Он уже понял, что норвежские школы довольно странные, потому что десятилетние ученики, такие как его сестра, ходили в тот же класс, что и двенадцатилетние, как он сам. Но делать домашнее задание до начала семестра – это был уже перебор.

– Судя по всему, да, – ответила тетя Ида. – Домашнее задание до начала учебы.

Дядя Хенрик на минуту прекратил давить бруснику.

– Я помню себя, когда я был в школе, – сказал он, и его ласковое лицо растянулось в улыбку. – Каждое лето я хотел быть уверенным, что сделал что-то интересное, просто чтобы было о чем написать.

– Да, – торопливо проговорила тетя Ида. – Ну, я должна сказать, у нас сейчас немного другая ситуация, не правда ли, Хенрик? Прямо противоположная, если уж на то пошло. Боюсь, им слишком много есть о чем рассказать.

– Подумаешь! – сказал Сэмюэль. – Все и так верят, что в лесу живут странные существа. Потому-то они и боятся туда ходить.

– Они боятся, потому что ничего не знают наферняка, – возразила тетя Ида. – А если они узнают, что Хенрик вернулся домой, профедя столько лет в лесу, все захотят объяснений. Поэтому мы должны делать вид, что ничего не знаем, а вы в своих сочинениях не должны упоминать о лесных существах. А завтра, когда вы пойдете в школу и люди узнают, где вы жифете, вы должны воздержаться от того, чтобы произвести на них впечатление рассказами о лесе.

– Эй! – воскликнула Марта, вспыхнув. – Почему все смотрят на меня?

– Потому что ты вечно болтаешь, не закрывая рта, – ответил Сэмюэль.

– Нет, я…

– Послушайте, – сказала тетя Ида, подняв руку, чтобы прекратить спор. – Думаю, нам всем будет непросто. Но вы должны делать фид, что не фидели дядю Хенрика. Ну, по крайней мере до тех пор, пока мы не решим, что мы будем делать. И никто не должен узнать о троллях, пикси и всех остальных. Несложно представить, что сделает Магнус Мюклебуст, если обнаружит, что мы видели что-то подобное?

– Кто такой Магнус Мюклебуст? – спросила Марта, стащив кружочек маринованного лука из банки, которую она открыла на кухне.

Тетя Ида с дядей Хенриком переглянулись, и Сэмюэль заметил в их взглядах что-то странное, но не смог понять что.

– Мистер Мюклебуст – это человек, с которым я был знаком до того, как ушел в лес, – медленно произнес дядя Хенрик, как будто его слова были хрупкими и драгоценными и с ними нужно было обращаться бережно, как с фарфоровыми чашками. – Я познакомился с ним после того, как перестал заниматься прыжками с трамплина и переехал в Флом вместе с Идой.

– А что в нем такого особенного? – спросил Сэмюэль, глядя на пустую собачью корзину.

Тетя Ида засмеялась.

– Поферь мне, в нем нет ничего особенного. Но он не оччень приятный человек. Да, совсем не приятный. И он никогда не любил твоего дядю.

– Почему? – спросила Марта, взяв еще один кружочек маринованного лука.

– Это длинная история. А фам еще нужно сделать домашнее задание. Как бы то ни было, проблема в том, что если он узнает про лес, то захочет вырубить его и сделать на нем деньги. Если бы он так не боялся того, что может быть в лесу, он бы сделал это прямо сейчас. Он уже владеет половиной Флома. Лыжные базы, дома отдыха. Он самый богатый человек в деревне. И он всегда хотел разузнать что-нибудь про лес. Так что, если он что-то узнает, у нас будут проблемы. Существуют древние законы, которые касаются подобных вещей. Законы, насчитывающие сотни лет и фосходящие к временам короля Хокона Доброго, первого христианского короля Норвегии. Законы, касающиеся знания о злых существах и никогда не подфергавшиеся пересмотру. Мы должны быть очень осторожны.

Тетя Ида отвлеклась, заметив, что Марта берет еще один кусочек маринованного лука.

– Марта, хватит кусочничать. Оставь место для оленьего мяса. Честное слофо, что у тебя за страсть к маринадам?

Марта пожала плечами.

– Они вкусные, – сказала она. И правда, для Марты это была самая приятная вещь в Норвегии. Маринады были здесь повсюду. Маринованные ягоды, маринованные орехи, маринованный лук, маринованные огурцы, маринованные корнишоны. И она ела их при каждом удобном случае.

– Ну, ладно. Итак, когда вы будете делать домашнее задание, вы не должны ничего писать про существ, жифущих в лесу. А когда вы пойдете в школу, вы не должны никому рассказывать, что ваш дядя вернулся. Это оч-чень фажно.

Сэмюэль откинулся на стуле, держась на одних носочках.

– Значит… вы хотите, чтобы мы врали?

Тетя Ида крепко зажмурилась, словно ей в лицо только что плеснули водой.

– Ну, вы не будете врать, вы просто скажете не всю правду.

Сэмюэль кивнул.

– Угу. Так я и думал. Мы должны врать.

Тетя Ида начала нервничать:

– Нет, это… Ты не можешь сидеть спокойно?

Как только она строгим голосом произнесла слово «сидеть», случилось нечто поразительное. Дядя Хенрик уронил свой мясной нож и упал на корточки, упершись руками в пол. Из угла его рта свесился язык, и он часто задышал, будто бы изображая собаку. Но если он и изображал собаку, то получалось у него это слишком хорошо, и в глазах дяди Хенрика не было и намека на шутку. Если честно, в глазах дяди Хенрика не было и намека на дядю Хенрика. Создавалось впечатление, что он впал в транс и на какое-то время совершенно забыл о том, что он человек.

Но тетю Иду это, кажется, не слишком обеспокоило. Она только закатила глаза, как будто это было абсолютно нормальное происшествие.

– Что такое с дядей Хенриком? – спросила Марта, которая смутилась настолько, что перестала грызть свой маринованный лук.

– С ним все в порядке? – добавил Сэмюэль.

– Да, да, – ответила тетя Ида, вздохнув. – У него уже была пара таких припадков сегодня.

– Припадков? – переспросил Сэмюэль. Он вспомнил, как его мама говорила, что у его дедушки были «забавные припадки». Но Сэмюэль был уверен, что забавные припадки дедушки не включали сидение на корточках на кухонном полу и собачье пыхтение.

– Когда вы еще спали, я обнаружила дядю Хенрика лежащим в собачьей корзине, – сказала тетя Ида.

Когда она произнесла слово «корзина», дядя Хенрик склонил голову набок и наградил ее преданным собачьим взглядом, после чего устремился на четвереньках к корзине. Марта взвизгнула, когда он чуть не наступил на нее, а Сэмюэль спрыгнул со стула, освобождая ему место. Но дядя Хенрик пронесся мимо кресла-качалки и, запрыгнув в собачью корзину, улегся там. Конечно, она была для него слишком тесной, и он довольно нелепо в ней смотрелся. Его голова свешивалась через край, а ноги торчали наружу. И все-таки, несмотря на то что ему было очевидно неудобно, он еще ухитрялся вылизывать ладони, словно это были подушечки лап, которые следовало умыть.

– Хенрик! – закричала тетя Ида. – Хенрик! Вылезай оттуда! Ты не собака! Хенрик Крог, немедленно вылезай из корзины. Хенрик? Хенрик? Ты слышишь меня?

И тогда Сэмюэль с Мартой увидели, как веки дяди Хенрика задрожали, как будто он пробуждался от дурного сна.

– Ох, – произнес он устало, принимая сидячее положение, более подобающее человеку. Он сильно покраснел, осознав, что Сэмюэль с Мартой наблюдали всю эту сцену. – Это снова случилось, да? Я думал, я все еще…

– Да, – ответила тетя Ида, поглаживая его по руке. – Но ты не волнуйся. Теперь ты снова с нами. Все будет хорошо. Я уверена. Да, все будет хорошо.

Запеченное оленье мясо и брусничный джем

Сэмюэль посмотрел на свою тарелку с запеченным оленьим мясом и брусничным джемом и задумался, привыкнет ли он когда-нибудь к стряпне дяди Хенрика. Серьезно, кому могло прийти в голову положить мясо и джем на одну тарелку? Если бы его мама и папа не погибли, они бы с Мартой по-прежнему были в Англии и ели нормальную еду. А потом, пообедав нормальной едой, он бы поднялся наверх и занялся чем-нибудь столь же нормальным. Например, поиграл на компьютере, или почитал книгу, или поехал на велосипеде к дому Джозефа. Джозеф был его лучшим другом.

Раньше был. Но мог ли он надеяться на то, что сможет остаться с кем-нибудь лучшими друзьями, находясь в другой стране?

– Дафай же, – сказала тетя Ида, заметив, что Сэмюэль даже не взял в руку вилку. – Остынет.

Так что Сэмюэлю пришлось приступить к еде, и на вкус она оказалась далеко не такой ужасной, как он ожидал. И ни он, ни Марта ни разу не упомянули в разговоре о забавном припадке дяди Хенрика. Они не хотели смущать его еще сильнее, потому что очень его любили. У него был более мягкий характер, чем у тети Иды. Казалось бы, они не должны подходить друг другу, но каким-то образом – как запеченное оленье мясо и брусничный джем – у них получался прекрасный союз.

– Ну, – сказал Сэмюэль, – если нам нельзя говорить про лес, то, может быть, мы поговорим о лыжном спорте? Почему вы не хотите принести с чердака свою медаль, чтобы все могли на нее посмотреть?

Видите ли, в молодости дядя Хенрик был прыгуном на лыжах с трамплина, и довольно хорошим: он выиграл серебряную медаль на Олимпийских играх.

Дядя Хенрик тихо рассмеялся и покачал головой.

– Нет, думаю, это ни к чему. Пусть лучше остается на чердаке… Да и в любом случае, кто здесь будет на нее смотреть?

Это было разумное замечание. Действительно, сюда не приходил никто, кроме почтальона, а в последние два дня и его не было, так что тетя Ида сама ездила за письмами на почту в Флом.

– Мы будем на нее смотреть, – сказал Сэмюэль. – И будет так круто, если мы повесим ее на стене.

«Лучше, чем все эти дурацкие горные пейзажи», – подумал он, но не сказал этого вслух.

Марта проглотила огромный кусок оленьего мяса и решила, что прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз что-то говорила.

– На что это было похоже, когда вы прыгали с трамплина? Вам было страшно? Мне было так страшно, когда я сидела в клетке хюльдр и меня везли по Тенистому лесу.

– Да, – ответил дядя Хенрик. – Иногда мне было по-настоящему страшно. Но бывают случаи, когда немного страха – это не так уж плохо. Он помогает нам понять себя, понять, что мы собой представляем. Ты стоишь на вершине лыжного трамплина в полном одиночестве и не можешь рассчитывать ни на кого, кроме себя. Поверьте мне, это одно из самых прекрасных ощущений на свете.

– Ох, дети, видели бы вы его, – сказала тетя Ида. – Видели бы вы, как он летит по воздуху!

Ее прервал телефонный звонок, и она пошла взять трубку. Все замолчали и смотрели на то, как лицо тети Иды постепенно принимает одновременно сердитое и испуганное выражение. И хотя она говорила на норвежском, Сэмюэлю и Марте было ясно, что этот звонок не из приятных.

– Да… Магнус, это ты?.. Что ты слышал?.. Ах, какая чепуха!.. Не говори ерунды!.. Уверяю тебя, ничего подобного не было… Нет… Разумеется, нет… Знаешь, мне кажется, что такой занятой человек, как ты, может найти себе другие дела, а не слушать глупые сплетни… Ну, мне пора идти… Морна, Магнус. Морна.

Дрожащей рукой она положила трубку на рычаг.

– Кто это был? – спросила Марта.

– Мистер Мюклебуст, – ответила тетя Ида. – Тот человек, о котором я вам говорила. Человек, который хочет уничтожить лес. А возможно, и нас.

Лицо дяди Хенрика, обычно спокойное, исказилось от волнения.

– Да что ему нужно?

– Ну, он услышал рассказ Иоганнеса. Почтальона. Рассказ о том, что случилось три дня назад.

Сэмюэль был озадачен:

– А что случилось три дня назад?

Тетя Ида с дядей Хенриком переглянулись, и щеки Хенрика стали цвета брусничного джема на его тарелке.

– Все в порядке, Ида, – сказал он. – Я им расскажу.

Он сделал глубокий вдох, словно снова стоял на вершине лыжного трамплина, и рассказал Сэмюэлю и Марте, что случилось три дня назад.

– У меня был очередной «забавный припадок», как говорит ваша тетя. Я услышал, как в почтовый ящик опускаются письма, и совершенно утратил над собой контроль. Я на четвереньках побежал ко входной двери, и я… я… я укусил Иоганнеса. Я укусил его за руку, а когда он отдернул ее, я стал… стал лаять… как… одним словом, как собака… в тот момент я этого не осознавал – я как будто бы заснул и на пару секунд превратился в кого-то совсем другого. А затем, когда я очнулся, я смотрел в окно на лицо почтальона. И конечно же, как только я увидел его, я снова побежал наверх прятаться, но, боюсь, было уже слишком поздно.

Сэмюэль и Марта слушали его и кивали, как будто все это было в порядке вещей. Они знали, что дядя Хенрик раньше был не только фермером и лыжником, но также провел много лет в теле собаки. Да, настоящей живой собаки, которая писает на фонарные столбы, выбирает блох и кусает почтальонов.

– Нет, – сказала тетя Ида. – Не поздно. Фовсе не поздно. Мистер Мюклебуст ничего не знает. Совсем ничего. Он ничего не знает наверняка. Мы должны быть осторожны, фот и все. Хенрик, ты не должен выходить из дома. А когда ты внизу, мы должны задергивать шторы. И, дети, мы ни в коем случае не должны усугублять ситуацию. Вы не должны и думать о том, чтобы пойти в лес. Мы должны забыть о самом его существовании. А если вы когда-нибудь увидите, как что-то выходит из леса, вы должны немедленно сказать об этом мне или вашему дяде. Это оччень фажно. Вы ведь помните, что я всегда говорю, правда?

Марта и Сэмюэль переглянулись и слово в слово процитировали любимое высказывание тети Иды: «Если мы не будем беспокоить лес, лес не будет беспокоить нас. Это оччень фажно».

Тетя Ида нахмурилась.

– Почему вы говорите «оччень фажно»? Я так не говорю. Я говорю «очень важно», а не «оччень фажно», спасибо за понимание.

Марта подтолкнула локтем Сэмюэля, и Сэмюэль засмеялся, и этот смех был таким заразительным, что очень скоро он передался Марте, затем дяде Хенрику, и в конце концов тетя Ида тоже рассмеялась. И в эти минуты им казалось, что все их волнения по поводу новой школы и назойливых телефонных звонков исчезли навсегда и улетели из дома прочь, в прозрачный горный воздух.