Муса Мураталиев
Идол и Мария
1
Путь, на который должен был встать поезд – пустовал. Он находился с краю, за ним высилась привокзальная стена. Когда Бек и Соня подошли – стояла утренняя прохлада. Прошел час, как солнце поднялось.
Они не спеша ходили по вокзалу. Бек поглядывал на нее через плечо – оба одного роста – находил в ней каждый раз новое. И Соня тоже посматривала кроткими глазами на мужа и думала о чем-то. Десятки лет совместной жизни сделали свое…
– Ищут тут защиту, будто в городе другая жизнь.
– Вчерашний день ищут, – поддержал жену Бек.
Вокзальное радио объявило о прибытии поезда. По перрону гремели пустые тележки. Их катили крепкие парни с надписью на спине «носильщик».
Наконец показались очертания медленно приближающегося локомотива. От крыш нескольких передних вагонов тянулись ленточки сизого дыма. Яркие лучи солнца освещали поезд так, что тот казался золотым. Вагон, который встречали они, почти замыкал состав. Соня следила за происходящим на перроне. Проводник, парень в униформе, открыл дверь, вытер ее ручку влажной тряпкой. Потом первым вышел на перрон. За ним последовала простоволосая девушка:
– А, вагоновожатый? – обратилась она к нему. – Дай на семечки! Со своих поборов поделись! Оставлю запись в жалобной книге!
Проводник, не обращая на нее внимания, следил за выходящими пассажирами. Тогда она встала перед ним:
– Премиальных не будет! Вырвать страницу не сможешь. Я видела, насквозь пронумеровано.
Бек напряженно ждал своего гостя. Пассажиры выходили и выходили – все не он.
– Вы мне со своим мужем надоели! – ответил ей парень. – Всю дорогу чай я подавал бесплатно! А теперь еще магарыч хотите. Оставьте меня в покое! Вызову службу безопасности – вам же хуже будет.
– Ладно, вызови! – согласилась девушка. – Выйдет сейчас муж, тогда я сама достану деньги из твоего кармана.
Проводник вынул сотню и протянул девушке.
– На, подавитесь! Больше не попадайтесь мне.
Бек прикинул, что девушке было лет тридцать, на передних верхних резцах золотые коронки, в ушах золотые сережки. Лицо, не знавшее макияжа, было как мужское, глаза карие, смотрели с недоверием. Ростом она была ниже среднего, волосы черные прямые и собраны на затылке в пучок.
На перроне появился Сармат, которого встречал Бек. Они, чуть прильнув, друг к другу, поздоровались. После, указав рукой на девушку скандалистку, бросил:
– Моя жена!
Та подала руку Беку, потом Соне:
– Алма, – представилась она.
Сармат был одет по-современному. Куртка и брюки, а также кроссовки китайского производства. Новая одежда в дороге помялась, а так вид у него был человека среднего достатка.
– Давайте познакомимся? – протянул руку Сармат. – Как-никак, хозяйка.
– Да, так и есть, – вежливо взяла Соня руку. – Здравствуйте…
– Кайрат, – дополнил их ряды еще один человек.
– Думали, что приедете вовремя, – вмешался Бек. – Откладывали, откладывали…
– Разве? – пожал руку плечистый парень. – Меня зовут Султан.
– Мы не заметили, – ответил Сармат. – Как вы тут? Все в порядке?
– Не жалуемся, – ответил Бек. – Сколько у вас вещей?
– По чемодану.
– Мы с женой думали, что у вас тюки. В такую даль собирались и, только по одному месту в вагоне?
– Кто ищет работу, у того вещей лишних не бывает.
– Нам показалось, что едете открыть свое дело.
– Мы едем тут жить, устроиться на работу.
– Найти ее здесь не просто.
Какие-то люди продолжали подходить по очереди, пожимая руки Беку и Соне. Называли свои имена. На перроне их собралась дюжина. Бек с женой пошли вперед, а все остальные следом.
Бек растерялся при виде такого количества земляков. Не зная, что сказать, он следил за ними. У всех на лице – печать усталости от дороги. Каждый не желал терять остальных, поэтому двигались вместе, а где тесно – гуськом. Нет-нет да заискивающе поглядывали на Бека. Было видно, что они стеснены оттого, что впервые в мегаполисе. Окрыленный столь неожиданной встречей земляков, он начал им рассказывать, что можно и чего нельзя делать в городе. Бек смотрел на Алму. У той лицо осунулось, глаза расшились, ее смущало множество людей вокруг.
Соня поняла, что жена Сармата – самая живая. И радовалась, что не знала ее раньше. А та стояла и смотрела во все глаза на окружающий мир, с жадностью изучала его.
– Нельзя пристально смотреть на человека, – сказал Бек на родном языке, чтобы пассажиры не поняли, о чем речь. – Лучше почитай тут что-нибудь!
– Без твоей подсказки знаю, что мне делать! – шикнула Алма. – У тебя что, голова больше, чем у меня?
Бека насторожил такой ответ и, он, смутившись, промолчал.
– Думаешь меня перевоспитать? – приставала она. – А получится?!
– Вовсе нет, – тихо вмешалась Соня. – Тут не принято смотреть на человека пристально. Будет скандал.
Алма привычно переминалась с ноги на ногу:
– Что я их стукнуть собираюсь или что? Любуюсь ими. Жить собираюсь среди них. Хочу быть такой же, как они. Если нет, опять поеду к себе.
– Люди стекаются в город, чтобы тут обосноваться. Я каждый день встречаю приезжих.
– Едут? Пусть. Меня среди них не было, ведь?
– А вымогательству где училась? – вдруг спросил Бек тихо.
Алма пристально посмотрела на него и лишь потом ответила.
– А жить на что?
– Я вот не работаю, а живу!
– Потому что имеешь крышу над головой. К тому же специалист плохой или лежебока! Глупость. Все, кто избегает работы – скоты! Как можно не работать?
Приезжие шли за Беком почти след в след. Обескураженный, что все земляки собираются остановиться у него, Бек смолк. Адат не позволял отказать. Они выбрали его дом. Надо дать им переночевать. Так надо.
Бек шел, опасаясь, как бы не заглянула к ним сегодня Мария Ивановна. Она приходила после того, как ей написал письмо Сармат. Приходила не просто. Хотела зачислить его на сезонные уборочные работы. Беку от директрисы ничего не надо было. Что начислял ЖЭК, платил вовремя. Взамен имел все блага ЖЭКа. От Марии Ивановны больше ничего и не требовалось. Письму земляка Бека она придала особое значение. Это тронуло его. Последнее время она, будто родная мать Сармата, ходила и спрашивала, когда он приедет? Однако на этот раз Беку не хотелось видеть директрису у себя дома. Он вел домой не знающих жизни мегаполиса людей с малой родины. А завтра – пожалуйста, сам пойдет к ней, чтобы их зарегистрировать. У подъезда он с облегчением заметил, что ее машины нет.
Соня открыла входную дверь. На правах хозяина Бек вошел первым. За ним проходили земляки. Их было так много, что, казалось, в квартиру не поместятся. Соседка по лестничной площадке, появившаяся нечаянно, так и осталась с открытым ртом.
– Все они гости? – спросила она, наконец.
– Они идут к нам! – ответила Соня поставленным, как у диктора, бархатным голосом.
Султан, не понимая, о чем у хозяйки разговор с соседкой, заслонил ее спиной, а потом спросил на родном языке:
– Чего ей надо, этой женщине?
Соня так и стояла у двери, пока все не прошли в квартиру, а после сказала шепотом соседке:
– Он языка не понимает, спросил, чего вы здесь стоите?
Соня вошла в квартиру последней, при этом, чуть подтолкнув идущего впереди гостя в спину, чтобы можно было закрыть дверь.
– Султан! – обратился Сармат среди толпившихся в прихожей . – Еще раз тебе говорю, запомни! Здесь нам всюду чужие люди. Мы забава для них. Ты должен забыть свое остроумие дома, понял?
– Я хотел защитить нашу хозяйку, – ответил тот.
В прихожей пол заполнился обувью разного размера и цвета. Воздух стал тяжелым, щекоча ноздри запахом пота. Разутые гости, без особых церемоний бродили по комнатам, занимая всю квартиру. Расставляли вещи, присматривали себе лучшее место для ночлега.
Умылись и сели. Кто моложе, расположился на стульях, кто старше – на полу. Сармат, севший на пол, вытянул ноги от удовольствия и, откинувшись, закрыл глаза, похоже, почувствовал радость приезда. Утомительная дорога осталась позади. Желаемая цель, к которой стремились всем селом – близка. Мужская часть отдыхала, женская половина во главе с Соней хлопотала на кухне. Готовили угощение. Некоторые гости бродили по квартире и рассматривали все, что находилось в доме. Столы. Кровати. Книги в шкафу. Фотографии, висящие на стенах. Люстры. Телевизор. Стенку. Шкаф для посуды. Часы на столе. Настольную лампу. Детские игрушки, оставшиеся от сына и дочери хозяев, которые живут в других городах со своими семьями. Осмотрели также стены квартиры. Постучали костяшками пальцев, проверяя, где мягкие, а где несущие блоки находятся. Домашние растения Сони. Ковры на полу. Все эти предметы домашнего обихода до сих пор существовали без них. И ждали их. Землякам Бека тут было уютно. И, им казалось, что они давно знают эти вещи. Без них человек беден и зависим. Они вдыхали аромат свободной жизни. Запах лаванды и герани на подоконнике, запах чисто вымытой раковины. Кафельные стены и пол, посуда на кухне и прочие предметы. Все нравилось им. Гости дышали запахом городской квартиры.
Хозяевам же наоборот был неприятен резкий запах вновь прибывших. Он воспринимался ими как запах бедности. Соня показала, как приготовить ванну, где лежат необходимые для этого вещи.
Пока шли домой, она видела, что все слушались Сармата. И теперь, сидя в большой комнате, он раздавал указания сидевшим в соседней комнате Аскару и Султану, чтобы те не забывали о тренировках. Он и жене, которая была на кухне, напомнил о каком-то идоле. Потом добавил:
– Султан, помоги женщинам!
Тот пошел на кухню. Он взял в руку деревянную куклу с черенок топора, спрыснул ее кефиром. Соня с любопытством смотрела на ритуал. Ничего не спросила. Сама она была занята нарезанием колбасы.
– Да, ничего нам не надо! Хозяйка, мы сыты! – кричал из большой комнаты Сармат. – Всю дорогу ели, пили. Не волнуйся, мы как-нибудь обойдемся. Ты видела, какие у меня богатыри? Им не хлеб, а отдых нужен!
– Как же, как же! – отвечала Соня от души. – Соберем быстро. В колбасе оказалось свиное сало. Не знала, что придется подавать вам. Со вчерашнего дня не выходила в магазин. Взяла бы без сала.
– Да не пугайте нас. Нам теперь все съедобно. Наши желудки способны переварить еще и не такое. Султан, ты бери с собой Аскара, слышишь? Сбегайте в магазин. Спроси у Сони, где тут ближайший ларек. Купите шампанское для женщин, а нам – покрепче. Отметить надо. Случай особенный.
Женщины накрывали на стол, а мужчины по очереди купались в ванной. И каждому вышедшему оттуда Сармат говорил:
– На кого ты стал похож? Вот, как меняется человек. За собой вытер? Как неаккуратно, а? Во всем надо быть лучше. Чтобы твое присутствие тут не стало обузой. Кайрат, ты почему надел носки, не вытерев насухо ноги? Вон, на полу мокрые следы оставляешь.
– Сармат, что это ты всех стал струнить? – сказал Бек тихо. –Уймись.
– Я по делу.
– Я вижу, вы, пока ехали, стали как одна семья.
– Людей принимать хозяйке надо. Сколько нас навалило? Они, вместо самим догадаться, лясы точат. Разве я не прав? Жили бы они где-нибудь на северном полюсе. Одни – тогда другое дело.
2
Соня удивлялась: Сармат среди гостей оказался единственным с таким характером. Между делом она слышала его командный голос из большой комнаты. Ей с первого взгляда понравился Султан. Он был широк в плечах. Входя в дом, в дверях слегка поворачивался туловищем. Это запомнилось.
Он и Аскар хлопотали на кухне, помогая женщинам. Делали это они по указанию Сармата.
– Бек, почему ты мне не сказал, что приедет столько гостей? – спросила Соня из кухни. – Где они будут жить? Откуда взять постель, посуду?
Гости разом посмотрели на Бека, а у того лицо приняло стеснительное выражение. Он не знал, видимо, как ответить. У всех стоял в глазах испуг.
– Сонечка, не думай об этом, – успокоил он жену. – Сармат написал, что едут. Прописка им потребуется. Я ответил – приезжайте. Хорошо, что дети не живут с нами. Ну что делать теперь? Поместимся. В тесноте да не в обиде. Отцы наши выходили из любого положения. Что-что, а из приема гостей не делали проблем. Устроятся. Работа будет, и всем легче станет. Наш институт расформировали, а так я бы их к нам в штат зачислил.
– А где работали? – спросил Кайрат.
– В проектном институте, чертежником. Гидростроителей обеспечивали. Из меня чертежник – никакой. По образованию я филолог. Но потом меня обучили. Труд не дает человеку расслабиться. Я тогда победил. Теперь работа самая дефицитная вещь! Порою, тянет на Чеч-Тюбе. Вижу, там выросла другая молодежь. Среди вас, кроме Сармата, никого не знаю. Плохо это или нет?
– То, что не унываешь, это хорошо, – вмешалась Соня. – Но жить колхозом неудобно. Наши гости долго так оставаться не могут.
– Люди взрослые, сами понимают. Все зависит от того, как долго будут устраиваться на работу. Одним словом, все когда-нибудь да кончится.
Соня прошла по всем четырем комнатам, чтобы убедиться, сколько их будет за столом.
– Никто об этом не спорит, но сейчас только и слышишь: сокращение, сокращение.
– Скажу тебе, женушка, что ужасного тут ничего нет. Вспомни, как было страшно изначально нам пособие получать? Думали, что скоро нас не станет. Прошло ведь? Ну и ладно! Только по родной земле в такие дни человек сильно скучает, оказывается. Раньше я о ней мало думал.
Бек сделал паузу. Она завершилась шумным вздохом. Сидящие гости опустили головы. Все притихли. Сармат, обхватив за плечо Бека, крепко прижал его к себе. Тот не шевелился. Тогда, отпустив, посмотрел ему в глаза. Вид у Бека был такой, как будто сейчас зарыдает. Опять похлопал по плечу.
– Ну, что, гости, наверное, думаете, какая я нехорошая?
Соня зашла в большую комнату, где сидели почти все, и добавила:
– Сармат, не думай, что дядя о тебе забыл. Твои письма заставляли Бека искать тебе работу. Пусть об этом сам расскажет.
Еще крепче обнял Сармат за плечи хозяина. Тот тяжело дышал, будто ему плохо.
– А как же? – продолжала Соня. – Нет-нет, да ноги в руки и в ЖЭК! А ты что нос повесил Сармат? Обиделся что ли?
– Мне дядю жалко.
Алма жарила у плиты пончики. Прокашлявшись, требовательно заявила:
– Заканчивайте нюни пускать! Вы что? Дети?! Нельзя чтобы газ и свет у хозяина все время горели. За вечер мы израсходовали, наверное, недельную норму. Соня, где ты? Иди к нам, командуй тут нами. Быстро завершим приготовления, накормим людей. Выключим газ и свет.
Соня не привыкла к столь большому количеству людей в их квартире. Встревоженный происходящим, муж тоже ходил тихо, будто боясь своей тени. Гости были похожи на тех близких Бека, которых Соня видела, когда они ездили в долину Чеч-Тюбе. Сармат был тогда юношей, сейчас сильно возмужал. Характер замкнутый, однако, во время спора – крепкий на язык. Он один из тех, кто испытал на своей шкуре суровые дни распада страны, стал во всех делах практичным человеком. Она не знала, как жили земляки Бека там в последнее время, поэтому хулиганский наезд Алмы на проводника остался для нее загадкой. В то же время Соне теперь деться было некуда. Это ненормально думать о родственниках мужа плохое, но тот случай ее насторожил. Необходимо строить с ними отношения спокойнее. Надо войти в их положение. Бездетной Алме, связавшей судьбу с Сарматом, отчего не быть суровой? Ей внимание и любовь нужнее. Надо помочь им! Хотя Соне самой бы кто помог. И тут она заявила, адресуя всем:
– Вчера у входа в метро раздавал листовки солидный мужчина. Он намекал мне: «Хороший способ подработки». Может, пойдете туда. Появятся деньги, снимете уголок.
Земляки мужа ответили дружным молчанием.
Водку открывал Кайрат, и когда она была откупорена, Алма выхватила из рук бутылку и покапала на идола, после вернула ему.
– Что вы делаете? – обратилась к ней Соня. – Деревяшка рассохлась, что ли? На кухне есть спирт, потом покажу, где стоит.
– Можно любой пищей, – ответил Кайрат спокойно.
– Другие делают это втайне, а я открыто! – сказала Алма.
– Делается до трапезы, – пояснил Бек жене. – Идола забывать во время еды не хорошо. Надо чтобы он всегда был доволен, в противном случае – накажет. Пойдут неприятности всякие.
– Вы ничего не понимаете! На то вы, дядя, у нас безбожник! – рассердилась Алма.
Все притихли с поднятыми рюмками в руке, ожидая, кто что скажет. Тогда Бек обратился к Сармату:
– Что скажешь? Или попросим Алму сказать. Надо научится говорить, а не то останешься никем! В наше время слово может довести человека до высокой должности.
– Меня устраивает мое нынешнее положение, – откликнулся Сармат.
Пришлось выпить без тоста. После Сармат, достав из кармана завязанный крест на крест черной ниткой конверт, показал Беку.
– Что это? Ты мне платить собираешься?
– Нет, дядя. Это я приготовил человеку, который пригласил меня сюда.
– Зачем мне показываешь?
– Для Марии Ивановны! Тут ровно тысяча баксов! Всем селом собирали и привезли. Я при встрече сразу отблагодарю ее.
И тут же спрятал сверток во внутренний карман куртки.
Бек вспомнил, как однажды сосед с первого этажа рассказывал, что директриса берет взятки. Именно с тех, кто устраивается на работу.
– Как же так? – вмешалась Соня. – Для Марии Ивановны это оскорбительно. Она не рассердится?
Все молчали, тогда Бек ответил жене:
– Трудно сказать. Обидит ли это ее? Поговаривают, что у Марии Ивановны такое случается. Во время развала страны она потеряла высокую должность в обкоме комсомола, можно сказать осталась на улице. А потом ей это место выхлопотали прежние коллеги. И впоследствии, говорят, стала брать взятки. Она, якобы, сказала: «Теперь мне все равно!»
– Как все равно? – повысила голос Соня. – Ты хочешь стать соучастником взятки? Ты не понимаешь, что можешь загреметь в тюрьму?
Алма, резко подняв голову, посмотрела на хозяйку, а потом на хозяина. У Бека левый висок дергался, похоже, что расстроился. А Соня пошла на кухню тоже с нахмуренными бровями.
– Кто сказал, что директриса не чиста на руку? – спросила она потом из кухни. – Полный бред!
Алма достала из своего чемодана измятую газету и принесла Соне.
– Между прочим, газета ваша – городская! Удивляюсь, что вы не читали ее. Тут все сказано черным по белому.
Соня взяла ее, повертела в руках, пробежала взглядом по диагонали, несколько раз увидела сочетание слов: «Мария Ивановна» и «берет деньги, под предлогом на благотворительные нужды».
– А кто сейчас не берет? – сказала тогда хозяйка. – По меньшей мере, Мария Ивановна не обманывает. Лишь бы работу вам дала!
Чем дольше Соня и слушала своих гостей, тем больше охватывал ее страх. Ей хотелось узнать у мужа, насколько эта история с директрисой правдива? Почему о ней знают там, на родине Бека?
Шарипа говорила на кухне, стоя у раковины. Она мыла посуду, передавая ее Алме, чтобы та вытирала.
– Дядя Бек, говорят, тут сдают волосы на вес? Где, эта контора? – спросила Шарипа. – Стричься все равно надо всем, а они вырастут, так что каждый месяц можно иметь какие-то деньги.
Алма обратилась к Беку:
– Дядя, вам спозаранку надо сходить в ЖЭК. Сказать Марии Ивановне, так и так. Взять у нее все указания. Узнайте, когда и где нам быть. Или возьмите меня с собой.
– Нет, я сам, – сказал Бек твердо.
А Шарипа добавила:
– Так и скажите, денек отдохнут с дороги и могут выйти. Нет – сразу можем, конечно.
3
Первый вечер они провели тихо-мирно, в основном, отвечая на вопросы хозяйки и хозяина. Когда гости в очередной раз затронули вопрос об устройстве на работу, Соня обратилась к мужу:
– Что молчишь? Расскажи им, почему мы сидим дома, наверное, интересно.
– Когда мое учреждение закрыли, как ненужное, – начал чуть дрогнувшим голосом Бек, – немало людей оказалось на улице. Правда, мне потом предложили на бирже труда несколько мест, но они оказались так далеко от моего дома, что я решил отказаться. Какие у нас были ювелирные вещицы, драгоценности – все Соня спустила.
– А что оставалось делать? Когда потеряешь здоровье – тебе драгоценности не помогут. Продала мельхиор на 12 персон, подарок на нашу свадьбу, чтобы вновь установить входную дверь. Старинную лампу минувшего столетия…
– Кстати, дверь у вас укреплена не на должном уровне, – вмешался тут Сармат. – Вор с отверткой может открыть ее. Как только первую зарплату получим, ставим новую. Я об этом подумал. Скоро у вас будет другая дверь.
– Не надо! – испуганно отреагировал Бек. – Нормальная дверь, зачем ее менять?
Султан встал с места и, открыв окно, посмотрел на близлежащую улицу. Вокруг чисто, везде убрано. В домах горячая и холодная вода. Магазины под боком. Ночь наступает, а свет горит даже там, где его и не должно быть, освещая лишь стены зданий! Кромешную тьму с наступлением вечерней поры, как у них, невозможно представить.
Утром Бек отправился в ЖЭК. Директриса не захотела принимать его. Направляясь куда-то, она бросила: «До нового сезона никого не принимаем, избыток работников!»
– Надо идти рекламу раздавать у метро! – вскользь заметила Соня вечером за ужином.
Гости занимали все комнаты. Кто сидел, кто ходил, а у Сармата вошло в привычку проводить время на кровати Бека. При этом смотрел на дядю, как бы испытывая его терпение. То же самое делала его жена. Она следила за местонахождением хозяйки. Когда Соня была на кухне, то и Алма находила себе занятие там. Ухо держала востро, то и дело чуяла надвигающиеся неприятности, которые потом действительно случались. Однажды внимание всех привлек резкий голос Сони на кухне, бранящейся с мужем.
– Сонечка нельзя так, гостей напугаем, – успокаивал ее Бек. – Директриса обещала ведь, поможет.
– Не будет она помогать! Нашел спасительницу. Который раз ходишь туда? Спина в три погибели, робость красной девицы! Как бедный родственник! Конечно, она мотнет хвостом и укатит восвояси. Надо резче с ней! Ей нравятся большие люди. Чтобы сила была!
– Не говори чушь! На этот раз я успел только сказать, так мол, так, приехали те, кого вы спрашивали. Как быть?
– Знаешь, сколько человек бывает у нее в день с такими оповещениями? А почему твой родственник не подсунул ей доллары? Хочет чужими руками жар загребать. Он еще в деревне считал, что тут можно все купить за деньги.
– Что тебе не нравится в Сармате? Вполне современный человек. А что касается денег, то они действительно не понадобились.
– Не взяточница она!
– Она не берет деньгами.
– А что я говорила?
– Она хотела сделать добро за так. Но пока у нее это не получается.
– Твой родственник встал на одну доску с преступниками. У Марии Ивановны глаза на макушке – видит, с кем имеет дело. Вот посмотришь, не возьмет его на работу, а если примет, то плохо закончится.
– Не стыдно тебе назвать безвинного человека преступником?
– Я сказала – на одну доску. Не понимаю, отчего ты кипятишься? Есть вещи, которые человек чувствует сердцем.
Соня притихла, похоже, что-то ее насторожило. Дальше говорил Бек.
– Я прежде жэковскую контору обходил за сто метров стороной. Мне бывало стыдно, когда там я получал справки по требованию. Теперь бы рад, да никак. Люди ждут лучших дней, когда человек будет цениться по умению своему. Ведь ни копейки не стоит твой ум, твой опыт – все! Я ходил и сегодня утром, когда Сармат еще спал. Опять столкнулись лоб в лоб с ней, но Мария Ивановна даже не отреагировала на мое присутствие и укатила.
– Куда она торопилась?
– Сказала, на совещание. Проводить от собак, как у нас говорят.
– Надо добиться ее ответа завтра!
– Какой смысл? Ну, пойду я завтра опять. Все говорят, она человек бесхитростный, но безалаберный. Поэтому муж, приревновав ее, уехал в Сибирь с дочерью. С тех пор оттуда не возвращается. А другие сплетни пускают, что он там снова женился. Не хочет дело иметь с Марией Ивановной. А ей все гулять охота. Дело хозяйское – на здоровье, но… поговаривают, что она под собой держит всех мужиков, кто работает в хозяйстве.
– Ей все простительно, пока Мария Ивановна сидит на государственной должности. Вы же не к министру труда идете наниматься, а к ней.
– Подмазать необходимо! – встрепенувшись крикнул Сармат из большой комнаты. – Так полагается, таких людей я знаю. Что, на самом деле она холостячка?
Голос Сармата был возбужденным. Вдруг на пороге кухни появилась Алма и, прижав указательный палец к губам, дала знак, чтобы хозяева не говорили о директрисе больше. Тогда Бек завел разговор на другую тему.
– Помню, как-то сама меня спросила: «Когда собирается твой родственник? И какие у него планы?» Говорила также, что сейчас везде не сладко. Я спрашиваю: «Мария Ивановна будет ли место ему, если действительно приедет?» А она: «Надо помочь человеку, раз у него есть охота трудиться на общее благо…»
– Во-о-от, какая Мария Ивановна! – воскликнул Сармат.
– Она широко мыслит! – добавил Султан.
– По-матерински, заботливо, – продолжил хозяин. – Она обо всех нас думает хорошо.
– С какой стати? – перебила их Алма. – Я бы не хотела, чтоб она обо мне думала.
– Для нее человек – это все. Хочет, чтобы человека не забывали! Без людей – нет общества! Мария Ивановна думает, что рано или поздно старый порядок вернется. Тогда эти же люди – члены общества, будут нужны! Одинокий человек всегда зависим.
– Зачем ей это надо? – сказала Соня, стоя у входа. – Глупо.
– Она на самом деле верит в возврат старого строя, – продолжил Бек. – Потому что ее никто не убедит в обратном. Вот так. Так что она не просто руководительница. Между прочим, твоя ровесница, Сонечка! А мыслит в масштабе страны.
– Скажи еще, что она святая! А мне кажется, она просто берет! Видит, что человек в беде – давай с него еще шкуру снимать. Я бы лучше рылась в помойке, чем обирать обездоленных!
– Мария Ивановна как-то мне сказала, что я бы тебя взяла на работу – да совесть не позволяет. Тебя, ученого человека, зачислить в дворники, слишком расточительно для страны. Потерпи. Не найдется – что-нибудь придумаем. Я видел ее глаза! Ей от меня ничего не надо: ни денег, ни преданности…
– Мне от нее ничего не надо!
– Рабочие места не она открывает, а городская власть! Она лишь раздачей занимается. Поэтому, такие ее слова душу мне согревают. Как-то говорит, что ей приятно помогать людям, тогда, говорит, не так скучаю по дочери и мужу! Хотя для них Мария Ивановна, наверняка, уже не существует, а она думает о них постоянно. Может быть, надеется когда-нибудь сойтись с ними опять.
– Не верю в ее порядочность! – отрезала Соня строгим голосом. – Она для меня мошенница! И тут, в таком бардаке жить мне тягостно, Бек. Все это невыносимо. Я так жить не могу! Не хочу!
– Ну-ну, милая! Потерпи. Сколько прожито? И это переживем…
Минула неделя. Прошел месяц. Земляки Бека работу не находили. И никто не собирался никуда уходить. Ели в два захода – на кухне места не хватало. Во время обеда, оказавшись в большой комнате с мужем одна, Соня бросила в сердцах:
– Не могу быть в окружении армии безработных! Живя с ними, становлюсь как они. На меня тяжелым грузом давит их присутствие. Скоро начнется дележ, и на меня поднимут руку! Этого я не хочу.
– Скоро они найдут работу. Им нужно пристанище.
– Твоей уступчивости нет предела. Вот сидят во всех комнатах, слушают наш разговор и молчат. Они желают занять мое, а потом и твое место! Ты семью променяешь на земляков!
– Чушь! – отрезал Бек. – Да они мои близкие! С их приездом мои родные и близкие, которых видел в раннем возрасте, стоят перед моими глазами. Да они мои корни! Ничего не поделаешь. Ведь, в Чеч-Тюбе мои корни. Не знать родных – должно быть всем стыдно. Об этом я впервые начал размышлять только сейчас.
– А все что было в нашей жизни забываешь?
– Нет.
– В моей жизни все в порядке. Все что удалось, благодаря, Сонечка, тебе! Но потерпи.
– Я не понимаю, зачем тебе эта головная боль? Жили мы без них, и они без тебя? Зачем они нам?
– Успокойтесь, а?! – свирепо крикнула Алма вдруг с кухни.
– Цыц! – осадил ее Сармат, но она продолжила:
– Поговорили, называется! Все секреты не раскрывайте. Мы их используем против вас самих.
Поманив мужа и остальных рукой, Алма пошла вперед. Сармат первоначально не хотел идти, но после повторного жеста жены, встал на ноги и тоже пошел за ними. Остановились у двери кухни. Оттуда слушали спор:
– Тут они будут жить просто так? Или когда-нибудь платить станут?
– А как иначе? Будут. Сейчас им трудно. Кто же, если не мы, им поможет?
– Зачем надо было везти столько людей с собой? Не на войну шел ведь? Зачем они ему?
– Там каждый человек имеет родственников. Если так посмотреть – все свои.
– Пусть платят за ночлег.
– Зачем наседать?
– Предложи, а то они думают, что все тут бесплатно.
– Конечно, с другой стороны, многовато. Правда он писал, что едет с друзьями…
– Рассчитывал на твою уступчивость.
– Соня, зачем так говорить, когда надо могу и…
– Не помню, чтобы ты кого-нибудь осадил.
Бек промолчал. Тогда Соня продолжила спокойным голосом:
– Деньги у них есть. Раз для Марии Ивановны привезли магарыч, так и для ночлега тоже есть.
– Зря говоришь, Сонечка. Это деньги не их. Там другие отношения между людьми.
– Знаю эти ваши клановые штучки. Правит балом один, а остальные – подчиненные. Вот весь смыл вашего существования.
– Я им очень обязан.
Сармату было жалко дядю. У них говорили, что он всего добился своим упорством. Говорили, что за неимением бумаги учился писать на листке лопуха. Так сильно хотел учиться. А когда учился в городе, живя у знакомых бабушки, колол дрова семьям военных, чтобы заработать себе на хлеб.
– Мне все время учиться хотелось, – продолжал Бек. – Если бы не мои старания… сидел бы где-нибудь в другом месте. Себя бы корил. Я еще тогда понимал, что есть другая жизнь! Только она вдалеке от нашей деревеньки. Туда я стремился, но сделать это было непросто. Тогда в мое положение вошел один из земляков и помог.
– Ты ему на лапу, а он тебе работу!
– Безо всякой корысти!
– Что вы говорите! – удивился Сармат шепотом. – А я и не знал.
– Учиться был мой конек! – продолжил Бек. – А когда надо было устраиваться на работу – понадобилась поддержка. На руках красный диплом – все равно бродил полтора года кряду. Не берут. Вот тогда пришлось обратиться к земляку. Рассказал, так и так. На работу берут только по знакомству! В общем, работу я получил. Это был настоящий шок для меня! Потом я испытывал к себе отвращение.
– А он как помог?
– Набрал какой-то номер, сказал: «У меня молодой человек, обрати на него внимание». Потом тот человек отправил меня к директору, ну, а дальше пошел в отдел кадров. Вот и все!
– А говорил мне, что женам офицеров дрова колол…
– И это правда!
– Ты ведь никому не рассказывал, что устроился на работу по блату, верно? А говорил, как тебе было трудно.
– Да, ну и что?
– А где твоя честность?
–Тогда другого выхода у меня не было. Я был в отчаянии.
– Раз ты понял, что сделано не честно, то почему не ушел, хлопнув дверью. Все же нет в твоих словах логики. Воспользовался протекцией земляка…
