Большая комната. На заднем плане на просторной кровати под балдахином лежит тело умершей Гортензии. Две зажженные свечи, ветки букса и т. п.
Слева дверь. Направо стеклянная дверь в сад.
Все лица первого действия входят в дверь слева, за ними – св. Антоний.
Густав
(указывая ему на кровать). Здесь лежит наша дорогая усопшая. Как видите, она действительно умерла. Ну, вы довольны? А теперь оставьте нас в покое. Ваш визит и так уже затянулся. Проведите этого господина через сад.
Св. Антоний
. Позвольте. (Выходит на середину комнаты и становится лицом к умершей. Громким, спокойным голосом.) Встань!
Густав
. Нет, это уже слишком! Мы не можем допустить, чтобы незнакомец оскорблял самое святое, что есть у нас в душе. В последний раз прошу вас…
Св. Антоний
. Перестаньте. (Подходит к кровати; еще более властно.) Встань!
Густав
(теряя терпение). Довольно! Мы за себя не ручаемся! Прошу вас! Вот дверь.
Св. Антоний
. Подождите. Смерть многое успела сделать. (Еще более сильным и властным голосом) Вернись к жизни и встань!
Ко всеобщему изумлению, мертвая делает слабое движение, приоткрывает глаза, раскидывает сложенные крестом руки, садится на постели, поправляет чепец и обводит комнату угрюмым, недовольным взглядом. Потом как ни в чем не бывало начинает соскабливать ногтем с рукава ночной кофты стеарин. Давящее молчание. Первою от безмолвной группы отделяется Виргиния, подбегает к кровати и бросается в объятия к воскресшей.
Виргиния
. Барышня! Ожила!.. Смотрите, соскабливает стеарин!.. Ищет очки… Вот они, вот!.. Святой Антоний! Святой Антоний! Чудо!.. Чудо!.. На колени!.. На колени!..
Густав
. Перестань!
Ахилл
. Сомнений нет, она жива.
Гость
. И все-таки это невозможно. Что он с ней сделал?
Густав
. Этому нельзя придавать значение. Еще минута – и она снова рухнет.
Ахилл
. Ручаюсь, что нет. Обратите внимание, как она на нас смотрит.
Густав
. И все-таки я не верю. На каком свете мы живем? Разве уже не существует законов природы? Что вы скажете, доктор?
Доктор
. Что скажу?.. (Неуверенно.) Что скажу?.. А что я должен сказать? Это не мое дело… Не по моей части. Это нелепо и в то же время чрезвычайно просто. Если она жива, значит она не была мертва. Тут нечему удивляться, нечего кричать о чуде.
Густав
. Вы же сами говорили…
Доктор
. «Говорил», «говорил»… Прежде всего я ничего положительно не утверждал и обращаю ваше внимание на то, что не я установил факт смерти. У меня даже возникли серьезные сомнения, которыми я не счел нужным делиться с вами, чтобы не подать вам ложной надежды… Затем все это еще ничего не доказывает и едва ли можно ожидать, что она проживет долго…
Ахилл
. Но кто же станет спорить против очевидности…
Виргиния
. Да, да, теперь этому уже нельзя не верить. Какие еще могут быть сомнения? Говорила я вам: он святой, великий святой. Посмотрите, какая она живая. Свежая, точно розан.
Густав
(подходит к кровати и целует воскресшую). Тетя, милая тетя, ты ли это?
Ахилл
(тоже подходит к кровати). А меня ты узнаешь, тетушка? Я — Ахилл, твой племянник Ахилл.
Старая дама
. А меня, тетушка? Я твоя племянница Леонтина.
Молодая девушка
. А меня, тетушка? Я твоя маленькая Валентина, которой ты отказала все серебро.
Густав
. Смотрите: улыбается.
Ахилл
. Нет, как будто чем-то недовольна.
Густав
. Всех нас узнала.
Ахилл
(видя, что тетка открывает рот и шевелит губами). Тише!.. Она хочет говорить.
Виргиния
. Отец небесный!.. Она видела бога… Она расскажет нам о райском блаженстве… На колени!.. На колени!..
Ахилл
. Слушайте, слушайте!
Гортензия
(смотрит на св. Антония с презрением и гневом; сердито и резко). Это еще что за тип? Кто пустил ко мне в комнату нищего? Все ковры запачкал… Вон, вон! Тебе что было сказано, Виргиния? Нищих…
Св. Антоний
(властно протягивает руку). Молчи!
Гортензия замолкает на полуслове и, не в силах произнести ни единого звука, так и остается с открытым ртом.
Густав
(св. Антонию). Вы уж ее извините! Она не знает, чем она вам обязана. Но мы-то знаем! Тут уж ничего не скажешь. То, что вы сделали, не всякому по силам. Может быть, это случайность или что-нибудь еще… Не знаю, не знаю… Во всяком случае, я счастлив и горжусь тем, что могу пожать вашу руку…
Св. Антоний
. Мне пора идти. У меня дела.
Густав
. Ну нет, черт возьми! Так не годится. С пустыми руками вы отсюда не уйдете. Не знаю, что вам даст тетушка, – это ее дело, я за нее не отвечаю, а я переговорю с моим двоюродным братом, и пусть даже это чистая случайность или же еще что-нибудь, мы вам заплатим не торгуясь, так что вы не пожалеете. Правда, Ахилл?
Ахилл
. Само собой. Не только не пожалеете, а наоборот…
Густав
. Мы не очень богаты, у нас дети, надежды на наследство лопнули, но за услугу мы отблагодарить должны – к этому нас обязывает семейная честь. Пусть потом не говорят, что чужой, незнакомый человек – все равно, богатый или бедный, – оказал нам услугу и не получил вознаграждения, – разумеется, не превышающего наших возможностей, а они у нас, как я уже сказал, ограничены. Но в пределах наших возможностей вы будете удовлетворены. О, я знаю, есть услуги неоценимые и неоплатные! Мне вы об этом можете не говорить… Знаю; знаю, не прерывайте меня… Но все-таки что-нибудь дать нужно… Назовите сумму… Сколько, по-вашему, мы вам должны? Конечно, вы не потребуете от нас золотых гор… Их у нас нет… Но любое ваше благоразумное требование будет удовлетворено.
Ахилл
. Мой кузен прав. А пока мы сговоримся, я предлагаю тут же устроить маленькую подписку. Она вас ни к чему не обязывает, а вместе с тем даст возможность удовлетворить самые насущные ваши потребности.
Св. Антоний
. Мне пора идти. У меня дела.
Густав
. «Дела, «дела»… Какие там у вас могут быть дела! Нет, так не полагается… Это даже невежливо! Что скажут о нас люди, когда узнают, что вы нам вернули нашу дорогую усопшую и ушли от нас с пустыми руками? Если вы не хотите денег – я понимаю и ценю вашу щепетильность, – то, может быть, вы доставите нам удовольствие и примете от нас что-нибудь на память?.. О, ничего особенного, не бойтесь!.. Портсигар, булавку для галстука или же настоящую пенковую трубку… Мы бы вырезали на ней ваше имя, адрес, день рождения…
Св. Антоний
. Благодарю вас… Не могу…
Густав
. Наотрез отказываетесь?
Св. Антоний
. Наотрез.
Ахилл
(вынимает портсигар). Ну, так доставьте мне удовольствие выкурите со мной сигару! Уж от этого-то вы, надеюсь, не откажетесь?
Св. Антоний
. Благодарю вас. Я не курю.
Густав
. Беда мне с вами!.. Короче говоря, чего же вы хотите? Есть же у вас какое-нибудь желание? Вам стоит только слово сказать… Вы внесли радость в наш дом, и здесь все к вашим услугам… Все к вашим услугам… К этому я ничего не могу прибавить… Во всяком случае, в пределах благоразумия… Но так уйти – значит оскорбить нас.
Ахилл
. Постой! У меня мелькнула мысль, и, кажется, счастливая… Поскольку он ничего не хочет взять, – а я, как и ты, понимаю и одобряю такую щепетильность, потому что за жизнь платить нельзя, жизнь не имеет рыночной цены, – так вот подобное бескорыстие поднимает его до нас; следовательно, почему бы ему не оказать нам честь и не принять участие в нашем завтраке, который он так удачно прервал?.. Все с этим согласны?
Шепот одобрения.
Густав
. Да, это самое лучшее. Так все уладится. Ты отлично придумал. (Св. Антонию) Вы ничего не имеете против? Мы потеснимся и освободим для вас место. Слышите? Почетное место! Жаль, конечно, что рябчики остыли, но если вы проголодались, то и так съедите. Идемте, идемте! Без церемоний! Как видите, мы люди радушные и не гордые.
Св. Антоний
. Нет, право… Увольте… Мне очень жаль, но я не могу… Меня ждут.
Густав
. Не откажетесь же вы позавтракать с нами! Да кто там ждет вас?
Св. Антоний
. Еще есть покойник…
Густав
. Покойник! Еще покойник! Не убежит ваш покойник. Полагаю, что с нами вам будет интереснее. Не предпочтете же вы наше общество покойнику.
Ахилл
. Постойте, я понял, в чем дело. Вам, может быть, приятнее поесть на кухне? Там уютнее, не правда ли?
Густав
. А кофе он мог бы выпить с нами.
Ахилл
. Хе-хе!.. Не отказывается… Так ему больше по душе… Понимаю… Виргиния, оставь барыню, ты ей больше не нужна. Проводи этого господина в свое царство и угости на славу. Дай ему всего попробовать… Ха-ха! В обществе Виргинии вы, надеюсь, не соскучитесь. (Подходит к святому и покровительственно хлопает его по животу.) Ну что, угадал я? Не так ли, старый греховодник? Старый плут, ха-ха, старый плут ты этакий!..
Виргиния
(тревожно). Барин…
Густав
. Что такое?
Виргиния
. Не знаю отчего, но только барыня не может больше говорить…
Густав
. Как так – не может говорить?..
Виргиния
. Посмотрите сами, барин. Они раскрывают рот, шевелят губами, машут руками, но не могут подать голос.
Густав
. Тетушка, что с тобой? Хочешь сказать что-нибудь?
Гортензия утвердительно кивает головой.
И не можешь? Постарайся, сделай усилие! Ты устала. Это скоро пройдет.
Гортензия жестами показывает, что не может говорить.
Что с тобой? Ты чего-нибудь хочешь? (Св. Антонию.) Что это значит?
Св. Антоний
. Она больше не будет говорить.
Густав
. Не будет говорить? Но ведь она только что разговаривала. Вы сами слышали. Она даже обругала вас.
Св. Антоний
. Это было мое упущение. Теперь у нее отнялся язык навсегда.
Густав
. И вы не можете вернуть ей дар слова?
Св. Антоний
. Нет,
Густав
. Когда же к ней опять вернется голос?
Св. Антоний
. Больше никогда.
Густав
. Как? Она на всю жизнь останется немою?
Св. Антоний
. Да.
Густав
. Но почему?
Св. Антоний
. Ей открылись тайны, которые она никому не смеет поведать.
Густав
. Тайны? Какие тайны?
Св. Антоний
. Тайны мира усопших.
Густав
. Мира усопших? Это что еще за новости? За кого вы нас принимаете? Нет, черт возьми, это уже слишком! Она разговаривала – мы все слышали, мы свидетели. Вы ее лишили голоса, и я начинаю догадываться, с каким намерением. Сию же минуту верните ей голос, или…
Ахилл
. Раз вы оставляете ее в таком состоянии, тогда, значит, не стоило возвращать ей жизнь.
Густав
. Если вы не можете вернуть ее нам такою, какою она была до вашего настойчивого и нелепого вмешательства, то зачем вы ее воскрешали?
Ахилл
. Это низость.
Густав
. Это злоупотребление нашим доверием.
Ахилл
. Вот-вот, злоупотребление доверием. Возмутительно!
Густав
. Вы что же это, шантажировали нас?
Ахилл
. Нашли дураков!
Густав
. Кто вас сюда звал? Как ни больно сознаться, но я должен сказать, что мне легче было бы видеть ее мертвой, чем в таком состоянии. Это слишком мучительное зрелище для ее близких. Кто вам позволил якобы для того, чтобы сотворить чудо, врываться к мирным людям, которые ничего плохого вам не сделали, и причинять им горе? Но мы этого так не оставим.
Доктор
. Полно, успокойтесь! Этот человек поступил, вне всякого сомнения, дурно, но он явно невменяем. (Подходит к святому) Покажите-ка, друг мой, ваши глаза. Так и есть, так я и знал. Пока вы торжественно выражали ему свою признательность за чудесное воскрешение из мертвых, я не считал себя вправе вмешиваться. Меня это, в сущности, не касается, но я с самого начала прекрасно понимал, в чем дело, и теперь вы видите, что я был прав: она не умирала. Тут нет ничего ни сверхъестественного, ни таинственного. Этот человек обладает лишь незаурядной нервной энергией и злоупотребляет ею. Вытворяет же он эти штуки, видимо, с какой-то целью. Как бы то ни было, это недопустимо. Он только вовремя подоспел, а если б он не явился, то я, да и каждый из вас, по всей вероятности, совершил бы такое же чудо, – я говорю «чудо», так как элемент чудесного здесь несомненно присутствует.
Густав
. Как же нам быть?
Доктор
. Поскольку он представляет опасность для общества, то его необходимо обезвредить, упрятать как можно дальше.
Густав
. Так ему и надо! И вообще пора покончить с этой историей, – она у меня вот где сидит! Иосиф!
Иосиф
. Что прикажете?
Густав
. Сбегай в участок и приведи двух полицейских. Пусть захватят с собой наручники. Скажи, что речь идет об опасном для общества субъекте, который, как мы видели, готов на все.
Иосиф
. Иду, барин, (убегает.)
Св. Антоний
. Позвольте мне уйти.
Густав
. Ну, старичок, продолжайте валять дурака. Подождите, вы скоро отсюда уйдете. Даже с прекрасными и благородными провожатыми. Потерпите немного,
Ахилл
. Да, друг мой, там вы не соскучитесь. Вы сможете показывать свои фокусы и проявлять свои таланты в более приятном и достойном вас обществе, а именно – в участке. Слыхали вы о чистке табаком?
Св. Антоний
. Табаком? Благодарю вас, я не курю.
Ахилл
. Ну, там вас научат. И еще один совет. Когда явится за вами почетный караул, поговорите с ним о египетских фараонах. Они этим очень интересуются, вы им доставите большое удовольствие. Но, кажется, я уже слышу музыкальный звук их легких шагов. Да, вот и они.
Входят Иосиф, сержант и полицейский.
Сержант
(указывая на св. Антония). Вот этого надо арестовать?
Густав
. Его, его.
Сержант
(кладет св. Антонию руку на плечо). Паспорт!
Св. Антоний
. Какой паспорт?
Сержант
. Без паспорта? Так я и знал. Имя и звание!
Св. Антоний
. Преподобный Антоний.
Сержант
. Что значит «преподобный»? Мне собачьих кличек не надо. Как ваша фамилия?
Св. Антоний
. Фамилии у меня нет.
Сержант
. Говорите без утайки. Где вы украли халат?
Св. Антоний
. Я ничего не крал. Это мой собственный.
Сержант
. Значит, я солгал? Так, что ли? Повторите, не стесняйтесь.
Св. Антоний
. Не знаю…Я полагаю… Вероятно, вы ошибаетесь.
Сержант
. Запомним ваши дерзости. Откуда вы родом?
Св. Антоний
. Из Падуи.
Сержант
. Падуя? Это где? В каком департаменте?
Густав
. Это в Италии.
Сержант
. Я знаю, я хочу, чтобы он сам сказал. Значит, вы итальянец? Ага… Я так и думал. Откуда прибыли к нам?
Св. Антоний
. Из рая.
Сержант
. Из какого рая? Это еще что за вздор? Где ваше постоянное местожительство?
Св. Антоний
. Там, куда возносятся после смерти души праведных.
Сержант
. Так-так, понимаю. Хитрить вздумал. Меня в дураках оставить. Сперва дерзить, а потом хитрить. Дело ясное. Валандаться не будем. Так что же он натворил? Украл что?
Густав
. Я не беру на себя смелость утверждать, украл он что-нибудь или нет. У меня не было времени проверить, а я враг необоснованных обвинений. Справедливость – прежде всего. Но то, что он сделал, гораздо хуже воровства.
Сержант
. Так я и знал.
Густав
. Вам известно, какое несчастье постигло нас. Покуда мы оплакивали нашу дорогую усопшую и сидели за поминальным завтраком, этот субъект под каким-то предлогом проник в наш дом. О намерениях его догадаться нетрудно. Он воспользовался доверчивостью нашей простоватой старой служанки и добился того, что ему отворили дверь в комнату, где лежала усопшая. Вероятно, он рассчитывал на беспорядок в доме и на наш траур, чтобы наловить рыбы в мутной воде, и рыбы довольно крупной. Может быть, через разведчика он узнал, что на камине лежали все драгоценности и все серебро умершей. На его беду, наша тетушка не была мертва. И, когда она вдруг увидела в своей комнате эту подозрительную личность, она вскочила и стала гнать его прочь. Раздосадованный своей неудачей, он в отместку – уж не знаю, каким способом, это вам объяснит доктор, – лишил ее дара речи и, несмотря на все наши просьбы, отказывается вернуть: очевидно, это с его стороны шантаж. Прошу, однако, иметь в виду, что я не жалуюсь, а только констатирую факт. Об остальном спросите доктора.
Доктор
. Я дам все нужные объяснения в присутствии господина пристава. Если угодно, могу даже представить письменный доклад.
Ахилл
. Ошибка тут невозможна. Он либо преступник, либо сумасшедший, а может быть, и то и другое. Во всяком случае, опасный для общества субъект, и его нужно посадить в тюрьму.
Сержант
. Дело ясное, мы избавим вас от этого молодца. Рабюто!
Полицейский
. Что прикажете?
Сержант
. Давай наручники.
Густав
. Мы вас потревожили, господа. Сделайте милость, выпейте по стаканчику на дорожку!
Сержант
. Что ж, Рабюто, отказываться не след. Тем более что уж очень скучный арестант нам попался.
Густав
. Иосиф! Бутылку и стаканы!
Иосиф уходит.
Выпьем за выздоровление нашей тетушки!
Сержант
. В такую погоду стаканчик не повредит.
Густав
. Дождь все идет?
Сержант
. Настоящий потоп. Я только улицу перешел – полюбуйтесь на мой плащ.
Полицейский. Не то дождь, не то снег – не разберешь.
Иосиф
возвращается с подносом и всех обносит вином.
Сержант
. Ваше здоровье, честная компания!
Густав
(чокается с ним). Ваше здоровье, господин сержант!
Все чокаются с полицейскими.
Еще по стаканчику!
Сержант
. Не откажусь. (Щелкает языком.) Славное винцо!
Св. Антоний
. Я пить хочу. Дайте мне стакан воды.
Сержант
(презрительно). «Стакан воды»! Вы видите, что на дворе? Там будет вам воды вдоволь. Дайте только выйти. Сама в рот будет течь… Ну, довольно канителиться! Рабюто, наручники! А вы подставьте руки.
Св. Антоний
. Да я ничего.
Сержант
. Что? Сопротивляться? Этого недоставало! Все вы на одну стать.
Раздается звонок.
Густав
. Звонок!
Иосиф
идет отворять.
Который теперь час? Неужели это уже на вынос?
Ахилл
. Нет. Ведь только еще три часа.
Входит пристав.
Пристав
. Милостивые государи и милостивые государыни, мое почтение! Мне уже обо всем рассказали. (Взглянув на св. Антония.) Да, я так и думал. Святой Антоний собственной персоной, преподобный Антоний Падуанский.
Густав
. Разве вы его знаете?
Пристав
. Как же мне его не знать? Он уже третий раз бежит из больницы. Понимаете, он – того. (Стучит пальцем по лбу) И каждый раз, когда он вырывается на свободу, выкидывает одни и те же штуки: лечит больных, выпрямляет горбатых, – отнимает хлеб у докторов. Словом, совершает уйму противозаконных поступков. (Подходит к святому и внимательно его разглядывает) Да, это он… Или, во всяком случае… Он как будто изменился с прошлого раза… Ну, если не он, так его брат… Что-то во всей этой истории мне кажется подозрительным… Ну, да там разберем… в участке… А теперь марш! Сейчас нам некогда… Марш, ребята! В участок, в участок, в участок!
Густав
. Проведите его через сад. Не надо привлекать к себе внимание.
Дверь в сад открывается настежь. В комнату врывается снег, дождь и ветер.
Ахилл
. Собачья погода! Снег, дождь, крупа!
Полицейские тащат св. Антония к двери.
Виргиния
(бросается к св. Антонию). Барин, посмотрите! Ведь он, бедняга, босой!
Густав
. Ну так что же? Карету ему, что ли, купить? Или устроить для него нишу?
Виргиния
. Я дам ему свои башмаки. Возьмите, святой Антоний, – у меня еще есть пара.
Св. Антоний
(надевает башмаки). Благодарю. (Вокруг его головы зажигается ореол.)
Виргиния
. Наденьте что-нибудь на голову, а то простудитесь.
Св. Антоний
. У меня ничего нет.
Виргиния
. Возьмите мой платок. Сейчас принесу зонтик. (Убегает.)
Ахилл
. Старая дура!
Густав
. В дверь отчаянно дует… Ступайте в участок – и дело с концом.
Виргиния
(является с огромным зонтиком и протягивает его святому). Возьмите мой зонтик.
Св. Антоний
(показывает на свои руки). Они сковали мне руки.
Виргиния
. Я понесу. (Раскрывает на пороге зонтик и держит его над головой святого)
Святого Антония ведут двое полицейских.
Сзади идет пристав. Под зонтиком у святого сияет ореол. В саду их сразу окутывает метель – и они скрываются из виду.
Густав
(затворяет дверь). Наконец-то!
Ахилл
. Уф! Насилу справились! Ну и шельма!
Густав
(подходит к кровати). Как вы себя чувствуете, тетушка?
Ахилл
. Что с нею? Она лишилась чувств, она падает…
Доктор
(подбежав). Непонятно… Я думаю…
Густав
(нагнувшись над кроватью). Тетушка!..
Тетушка
!.. Что с вами?
Доктор
. На этот раз она скончалась. Я вам говорил!..
Густав
. Не может быть!
Ахилл
. Нельзя ли ее спасти, доктор?
Доктор
. К сожалению, нельзя.
Молчание. Все столпились около кровати.
Густав
(первый приходит в себя). Ну и денек!
Ахилл
. На дворе вьюга…
Густав
. По правде сказать, мы довольно жестоко поступили с бедным стариком. В сущности, он нам ничего плохого не сделал.
Занавес.