Морин Гу
Встретимся в полночь
Глава шестая
Джек
Помните ту сцену в «Гарри Поттере», где они едут по Лондону в безумном двухэтажном автобусе?
Гонконгские автобусы почти такие же.
Сидя на верхнем ярусе одного из них – одного из многих культурных пережитков британской колониальной истории Гонконга – я видел полные в вечер пятницы извилистые улочки центра.
Гонконг был большим, он раскинулся на острове Гонконг, частях материка Коулуне, Новых Территориях, и включал в себя еще кучу маленьких островов. Коулун располагался по другую сторону гавани Виктория. Я жил на острове Гонконг, и сейчас автобус ехал через центр, экономическое и финансовое сердце города, находящееся у северной оконечности острова, у воды. Тут было полно небоскребов и шикарных многоквартирных башен, расположенных у туристических маршрутов, и все ассоциировали этот район с Гонконгом.
Когда мы переехали сюда, тоска по дому тут же сменилась интересом. Я влился в эту атмосферу Гонконга: в Азии все искрилось электричеством будущего. И что-то в этом заставляло меня чувствовать себя живым. И в таком огромном городе, как этот, было бесконечно много пространства для импровизации. Для переосмысления. Можно было делать все, что захочешь. Это оказалось полной противоположностью взросления в пригороде Южной Каролины, где, казалось, все шли одной дорогой. Где ночные развлечения ограничивались торговыми центрами и кинотеатрами. Где, несмотря на необъятные просторы вокруг, ты чувствовал себя в ловушке.
Автобусы мне нравились по многим причинам, а прямо сейчас это было отличное место для работы. Все еще под кайфом от того, как все получилось, я отправлял фото Тревору. Они вышли великолепными. Даже с тусклым освещением и из-за листьев можно было рассмотреть Тедди и Селесту вдвоем в гостиничном номере. С каким-то силуэтом случайного чувака, склонившегося над букетом. Я поиграл с фильтрами, чтобы сделать их лица резче, а свое – скрыть в тени. Это станет моей крупнейшей добычей.
Слова Селесты эхом отдавались в голове, пока я сортировал фото. «Ты можешь разрушить множество жизней». Несколько месяцев назад этот комментарий обеспокоил бы меня. Проник бы глубоко и заставил бы мучиться угрызениями совести. Но пройдя через десятки встреч со знаменитостями, увидев, как они заводят романы, как обращаются с обслугой, словно с мусором, как устраивают истерики и кричат на собственных детей – я стал бесчувственным. Теперь это было работой. Вот так. Ничего личного, но такова цена славы, Селеста.
Я тут же получил ответ от Тревора: «Хорошая работа. Еще одна сенсация, и я возьму тебя на полный рабочий день».
Полный рабочий день? Я выпрямился на пестро обитом сиденье. Я знал, что в последнее время Тревору нравилась моя работа, но это было что-то новенькое. Новая возможность. Появится альтернатива колледжу. И даже если мои родители узнают… ну, теперь я смогу сам заработать на жизнь. Мне не придется жить с их разочарованием в моих жизненных выборах. С их надеждой на то, что я стану изучать бизнес, инженерию или нечто подобное. То, что мои родители предпочли стабильность тому, что их действительно интересовало, не означает, что я должен поступить так же.
Автобус внезапно остановился, и когда я выглянул в окно, то понял, что проехал полный круг – я снова был у отеля. Я проверил свой телефон. Еще не было и одиннадцати. У меня оставалось время встретиться с другом и чего-нибудь выпить. В Гонконге можно было пить с восемнадцати, что свело меня с ума, когда мы сюда переехали.
Я написал своему соседу по комнате, Чарли Ю.
«Есть время выйти выпить?»
Он ответил через минуту.
«УРА. Через пару часов смогу сделать большой перерыв.☺».
Когда его дядя вышел на пенсию, Чарли унаследовал его таксомоторный бизнес и его классическую красную Тойоту. Это был Гонконг, и Чарли работал по ночам. Часто он брал длинные перерывы, чтобы выпить со мной пива.
«Круто… У меня ОГРОМНЫЙ куш для Тревора. ВЫПИВКА ЗА МОЙ СЧЕТ».
Чарли: «СТРЯСИ С НЕГО БАБЛА».
Я покачал головой и улыбнулся. Мы с Чарли постоянно беззастенчиво охотились за наличкой. Нашу квартиру заполняли жалобы на работу и нехватку денег, пока мы играли в видеоигры и ели рамен. Это было главным, что нас объединяло.
Я отправил ответ: «Всегда. $ Я выберу место и напишу тебе».
«Место с шикарными девчонками. А не так как в том дайв-баре со странными братками, словно это были рыбаки на пенсии ☺».
Ну, спасибо, бар был очень крут. Но Чарли был помешан на девушках. Его можно было бы назвать озабоченным, вот только, пускаясь в безудержный флирт, он обретал страстное очарование. К тому же он выглядел как скверный мальчишка, готовый посадить тебя на свой скутер, чтобы увезти от строгих родителей.
Я набирал ответ, когда в меня кто-то врезался. Это была девушка, шедшая, пошатываясь, по проходу. Ладно, алкашка. Я вернулся к сообщению, когда услышал позади громкий стон, и затем: «Baegopa jughaeso!». «Умираю, есть хочется!» по-корейски.
Оглянувшись, я увидел пьяную на сиденье с головой, прислоненной к окну.
Почему она казалась такой знакомой?
Я всмотрелся в зеленую кепку, длинные волосы, лицо в тени. О, это девушка из лифта отеля. Когда я опустил взгляд не ее ноги, тапочки подтвердили мою догадку.
Девушка из лифта, не желавшая общаться со мной настолько, что практически слилась со стеной.
Так что, несмотря на любопытство, я отвернулся. Не хотел быть навязчивым, когда эта девушка-сноб из пентхауса очевидно желала остаться в одиночестве.
Но она продолжала бормотать. На смеси английского и корейского. Она была американкой?
Другие пассажиры автобуса начали поглядывать на нее, но никто ничего не сделал.
Я смотрел прямо перед собой. Не влезай в это, Джек. Ей не нужна твоя помощь.
Один за другим люди выходили, а девушка оставалась. Когда я наконец обернулся взглянуть на нее еще раз, она ушла в отрубон, рот был слегка приоткрыт.
Поскольку я не мог толком рассмотреть ее лицо, было неясно, сколько ей лет, но она выглядела на мой возраст или младше.
И она была американкой корейского происхождения. Может быть. Это было иррационально, но я чувствовал своего рода обязательство присматривать за соотечественниками в Гонконге. Это было совсем не то, что я планировал на сегодняшний вечер. Я почти слышал, как с плеча меня подбадривает миниатюрный дьявол Чарли. «Она мииииленькая», – сказал он пискляво.
Я встал и пошел к ней, резкие движения автобуса раскачивали меня.
– Эм… привет.
Она не шелохнулась. Козырек кепки скрывал лицо.
– Прошу прощения, – я помедлил. – Мисс. – Ну, я впервые назвал кого-то «мисс».
Вновь никакого движения или знака того, что мое присутствие замечено. Я склонился к девушке и осторожно потряс ее за плечо. Ничего. Я потряс ее слегка сильнее. Ее голова чуть сползла по окну.
– Ya, – громко сказал я, надеясь, что неформальный корейский ее взбодрит. Это было вроде как грубой, но отчаянной мерой.
Я увидел, как ее губы скривились, будто она услышала что-то. Затем она пробормотала:
– Baegopa, – она все еще жаловалась на голод.
Мой корейский звучал отстойно, так что я заговорил по-английски.
– Если проснешься, сможешь поесть, – я не сводил взгляда с ее губ, безусловно красивых. Они были розовыми, будто со следами губной помады. Верхняя губа казалась полнее нижней.
Воу, прекрати пялиться на губы пьяной девушки.
Я скользнул на место рядом с ней, надеясь найти у нее телефон и, может быть, позвонить кому-то, кто ее заберет. Пока я просматривал карманы ее тренча, она завалилась на меня.
Завалилась медленно. Роскошно. Ее плащ скользнул по моему пиджаку, когда ее плечо коснулось моей руки. Голова мягко опустилась на мое плечо, и у нее вырвался тихий вздох. Ее длинные волосы веером рассыпались по моей руке. Шелковистые черные нити коснулись костяшек пальцев.
Вау.
«Очнись, Джек». Я осторожно снял ее голову со своего плеча и уже собирался оттолкнуть ее на другую сторону сидений, когда она проснулась.
– Привет, – ее сонные глаза смотрели на меня. Глаза в глаза.
Я впервые смог рассмотреть ее лицо, и пришлось откашляться от неожиданного напряжения, вызванного этим.
– Привет… Привет. Ты заснула, я пытался тебя разбудить.
Она моргнула и огляделась.
– Где я?
– В автобусе. В… эм, Гонконге? – я понятия не имел, насколько она дезориентирована.
Она окинула взглядом сиденья, окна, город, затем – меня.
– О. О. У-у-у, – она начала смеяться. – Боже. У меня проблемы, – выражение было таким старомодным, что заставило меня задуматься. А была ли она американкой?
– Тебе помочь добраться куда-нибудь? – спросил я, стараясь казаться скорее дружелюбным, чем преисполненным энтузиазма.
Она покачала головой.
– Нет, я в порядке. Оки-доки! – она подняла на уровень глаз сложенные в символ «OK» пальцы. Что-то в этом движении выглядело знакомо. Затем она рассмеялась истерично, и я снова почувствовал это гложущее ощущение долга. Чарли мог подождать.
– Уверена?
– Конечно, уверена, – сказала она, икнув. О, боже. Икнув. Словно долбаная мультяшная мышь. Автобус остановился, и она встала так резко, что я шлепнулся на задницу в проход.
– Вот моя остановка! – заявила она, вытянув указательный палец.
Она, пошатываясь, пошла по проходу в своих нелепых тапочках, и я встал на ноги и пошел следом.
Потянул ее за руку, прежде чем она шагнула на узкую винтовую лестницу.
– Я тебе помогу. Тут крутые ступени.
Она пожала плечами.
– Без проблем, – говорила она, как ковбой. Тянула гласные и произносила слова очень четко. Я не мог не улыбнуться. Не насмехалась ли она надо мной?
Мы с трудом спустились по лестнице, и водитель даже не взглянул на нас, когда мы вывалились на улицу. Я огляделся. Мы приземлились в центре всех баров, где я планировал встретиться с Чарли.
Глаза у девушки распахнулись, когда она окинула все взглядом. Мы были окружены людьми и яркими вывесками. В каждом переулке рядами высились крутые холмы баров и кафе.
– Думаю, я найду тут гамбургер, – заявила она.
– Гамбургер? – спросил я, пристально глядя на нее.
Теперь она была настороже – сонливость совершенно исчезла с ее сияющего лица.
– Euh, – ответила она по-корейски, кивнув. – Я голодна.
– Это я понял, – сказал я, усмехнувшись. – Ну, не уверен, что тут есть гамбургеры.
– А куда идешь ты? – она вдруг полностью сосредоточилась на мне. Под ее взглядом мне вдруг стало жарко. Будто на меня упал луч солнечного света – приятный, но слишком интенсивный.
Я остановился и склонил голову, чтобы рассмотреть ее немного получше. В одну секунду она казалась пьяной до полусмерти, а в другую – странно трезвой.
– А что? Хочешь со мной? – флирт вырвался сам по себе, я тут же пожалел об этом.
Она наклонила голову, точно как я. И точно как в танцевальном движении. Ее изящный пальчик указал на меня.
– Да. Возьми меня с собой.
Глава седьмая
Лаки
Симпатичный парень казался удивленным.
Было приятно застать врасплох этого случайного знакомого. Проявить вдруг смелость. Теперь, когда я оказалась снаружи, на оживленных ночных улицах Гонконга, в окружении молодых людей, жаждущих развлечений… ну, я тоже хотела развлечься.
Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз была где-нибудь без Рена, без присмотра. Я не только никогда не убегала тайком, у меня даже желания такого не возникало.
Но я это сделала. Эта ночь превратилась в нечто большее, чем желание немедленно съесть гамбургер. Был шанс, что, после моего выступления в «Later Tonight», я больше никогда не смогу остаться незамеченной. Ради секунды анонимности приходилось чем-то жертвовать.
Я окинула взглядом высотные дома и яркие огни и почувствовала на своих щеках прохладный ветер. Закрыла глаза на секунду. Да, я хотела заполучить крошечный кусочек свободы, которая была у всех остальных. Я бы не стала жадничать. Мне вполне хватит порции размером с наперсток.
Парень, похоже, не узнал меня, и это было прекрасно. Я могла бы потусоваться с ним как обычная девочка-подросток. Эта идея придала мне сил, даже несмотря на усыпляющее действие лекарств.
И в этом парне что-то было. Помимо запредельной привлекательности. Несмотря на то, что в автобусе я была не в себе, я помнила необъяснимое спокойствие, которое почувствовала, когда открыла глаза и увидела его встревоженное лицо. Близость незнакомцев обычно заставляла меня отшатываться, воздвигать барьер. Но тепло в его взгляде меня успокоило. За ним скрывалась забота, а не любопытство.
Он не обязан был помогать мне в этом автобусе. Держать меня за руку, чтобы я не скатилась по лестнице. И он не обязан был улыбаться в ответ на все, что я говорила, будто находил меня бесконечно забавной.
Он точно решил, что я пьяна.
– Тебе сколько лет?
Вопрос возник из ниоткуда. Я посмотрела на него.
– Двадцать один.
Он рассмеялся, резко и быстро.
– Ладно, а я… призрак Стива Джобса.
Сарказм. Я довольно улыбнулась, едва удержавшись от того, чтобы не стукнуть его пальцем по носу очень красивой формы.
– Приятно познакомиться, призрак Стива Джобса. В реале ты гораздо больше похож на корейца.
Призрак Стива Джобса пробежал рукой по густым волосам длинными, неожиданно элегантными пальцами. Мой взгляд маниакально проследил за этими пальцами.
– Эй, откуда ты знаешь? – спросил он.
– Ты говорил по-корейски, – я вспомнила грубое «Ya», когда он ткнул меня. Мне казалось, я услышала его во сне. – И… твое лицо, – для ясности я махнула перед ним рукой.
Это лицо скривилось, но добродушно.
– Ну, думаю, твой возраст не имеет значения. Тут никто не требует документов.
Даже в своем одурманенном состоянии я могла ручаться, что парень испытывает противоречивые чувства по поводу того, взять ли меня с собой.
В какой такой вселенной существовал парень, сомневающийся в том, чтобы погулять с Лаки?
Все сегодня было таким иным. Таким свежим. Я была воодушевлена этим.
Призрак Стива Джобса сделал глубокий вдох.
– Ладно, иди за мной. Но ты уверена, что хочешь пить? Ты уже пьяна. – Он пошел, и я поспешила, чтобы успеть за ним, едва не наступая ему на пятки.
Мощенные камнем улицы причиняли боль ногам через тонкие, как бумага, подошвы моих тапочек.
– Я не пьяна! Как ты смеешь, – запротестовала я, оглядываясь по сторонам. Мы поднимались на крутой холм, окна и двери ресторанов были распахнуты настежь. Люди сидели на низких пластиковых стульях, прихлебывая лапшу, стояли у баров, потягивая пиво, толпились на улице и курили. Здесь было столько всего, на что можно было посмотреть, что можно было услышать и понюхать. Это была сенсорная нагрузка, но вовсе не неприятная.
Я отстала, пока таращила глаза, и парень ждал меня у крутой лестницы, уперев руки в бедра.
– Ладно, ты не пьяна. Обута в гостиничные тапочки. На публике.
– Не суди меня, – я шмыгнула носом. Следуя за ним, заметила целующуюся в темном углу парочку. Что ж! Я отвела взгляд. – Как бы там ни было, как тебя зовут? – на этих словах я едва не споткнулась о собственную слишком большую обувь, и призрак Стива Джобса протянул руку, чтобы поймать меня прежде, чем я упаду лицом вниз.
Он все еще сжимал мою руку, когда я подняла на него взгляд. В его глазах вновь была эта забота. Это, безусловно, привлекательно.
– Джек, – ответил он.
Было не так уж плохо быть пойманной симпатичным парнем. Все это было словно в замедленной съемке. Я прильнула к его рукам, секунду наслаждаясь этим ощущением.
– Тебя зовут Джек? – мое лицо было невероятно близко к его лицу.
Его темные глаза распахнулись. Затем он моргнул.
– Ага.
– Похоже на, ну, фейковое имя, – сказала я, хихикнув. – Словно какой-то бойкий репортер в фильме с Кэтрин Хепберн.
Джек помог мне встать.
– Ха. Ты американка?
– О да, американка! – мне было очень приятно, что он заметил. Иногда мне казалось, что мой английский заржавел, и этот диалог с Джеком, наверное, был самым длинным за последние месяцы. Со своими менеджерами я говорила на смеси корейского и английского. А со всеми прочими – по-корейски. – А ты американец?
Джек снова начал подниматься по крутому склону. Я его почти не слышала.
– Да, из Калифорнии.
Не может быть. Я остановилась как вкопанная и ахнула так громко, что на меня уставились несколько проходивших мимо человек.
– Я тоже из Калифорнии!
Еще больше народу остановилось, некоторые захихикали. Даже в моем затуманенном мозгу возникла мысль, что пялиться вот так – нехорошо. Годы славы оставили на мне свой отпечаток. Я подбежала к Джеку, надвинула глубже бейсболку и спрятала лицо поближе к его плечу.
– Как тебя зовут? – спросил он.
Меня? Имя чуть не вырвалось само собой, но я вовремя остановилась. В голове промелькнул образ померанского шпица на экране моего телефона.
– Ферн, – выпалила я.
– Ферн? – на лице Джека отразилось сомнение.
– Да, Ферн. Это мое имя, Джек, – я подняла на него взгляд. – Эй, Джек. А ты тоже высокий.
Он посмотрел на меня сверху вниз, явно веселясь.
– Думаю, да. Пара высоких калифорнийцев.
– Должно быть, дело в калифорнийском молоке. Счастливые коровы живут в Калифорнии, – я скопировала голос рекламы.
– Как ты оказалась в Гонконге? – спросил он, сдерживая смех.
Я не ответила. Мы ступили на освещенный разноцветными огнями эскалатор, и меня захлестнула волна узнавания.
– Погоди! Я знаю это место! – я ухватилась за поручень и вытянула голову, чтобы посмотреть вперед. Эскалатор, заключенный в прозрачную трубу, поднимался прямо через центр улицы, казалось, целую вечность. Мерцающие огоньки на каждом уровне были разными. Фиолетовый. Зеленый. Красный.
Я схватила Джека за рукав.
– Ой! Чунгкинский экспресс!
Он нахмурился в замешательстве.
– Что?
– Ты издеваешься, – вскричала я. – Ты не знаешь Чунгкинский экспресс? Мой любимый фильм Вонга Кар-Вая!
– О, – понимающе сказал Джек. – Да, никогда особо не смотрел эти фильмы.
Я притворилась, что поражена.
– Ты приехал в Гонконг, и никогда не видел его фильмы?
– Я сюда не приехал. Я тут живу.
– Еще хуже, чувак, – сказала я, хлопнув себя по лбу. – Надо самообразовываться. Он – это Гонконг.
Мы сошли на фиолетовом уровне и перешли на эскалатор с зелеными огнями. Джек легонько придерживал меня под спину, пока я прочно не уцепилась за поручни.
– Ты говоришь со мной, как с блондинкой, Ферн?
Огни, виды города, знакомое место – все это наполнило меня теплыми чувствами, и я ответила на укол.
– Ну нет. Как бы я могла сделать это, если ты – парень?
Его робкая улыбка стала шире. Самая яркая улыбка, которую я когда-либо видела. Я едва не отвернулась от него, внезапно занервничав.
– Ты права, – сказал он. Затем что-то промелькнуло в его взгляде. Настороженность, которой не было раньше.
– Кроме того, его фильмы волшебные, – добавила я. Он не ответил, все еще глядя на меня с этим новым любопытством.
Мы молчали до конца поездки по эскалатору, и когда сошли с него, я задвинула это воспоминание подальше, пообещав себе никогда не забыть. Насладиться потом.
Джек провел меня еще несколькими переулками и улицами, и я почувствовала себя своей маленькой лже-тезкой, собачкой, которую вывели на прогулку в новое место. Мне хотелось обнюхать каждый уголок, исследовать всё, но Джек вел меня дальше.
Затем я услышала музыку. Звуки труб, фортепиано и баса. Джаз. Я остановилась как вкопанная.
– О, хочу пойти туда.
Джек обернулся, руки у него были в карманах.
– Эй. Эй, Ферн!
Но я уже шла туда, мое тело притягивала музыка.
Глава восьмая
Джек
Как я стал нянькой пьяной девушки в гостиничных тапочках? Которую зовут Ферн?
Она зашла в бар, популярный у эмигрантов с Запада. Тускло освещенный, он был декорирован огромными промышленными станками. На каждом столе стояла чаша, полная бронзовых фигурок животных размером с ладонь. Их можно было трогать, но нельзя забирать. Невезение, карма – называйте, как хотите. С потолка на нитках свисали самые настоящие мертвые бабочки. Это было самое причудливое место, которое Ферн могла выбрать здесь.
Я последовал за ней, задев макушкой занавешенный вход. Мои глаза привыкали к темноте, живая музыка джаз-бенда заполняла бар, насыщенная и неотвратимая. Ферн стояла посреди зала, очарованная всем окружающим – с руками, прижатыми к груди, слегка покачиваясь в такт музыке. Да, этим вечером я стал нянькой, но я обманул бы себя, если бы сказал, что мне это не нравится. Эта девушка была совершенно чокнутой и, вполне возможно, находилась в измененном состоянии сознания, но все же…
У нее были такие моменты ясности, в которые она смотрела на меня совершенно потрясающим взглядом. Как и ее молниеносные ответы. Это бросало мне вызов. Держало в напряжении.
Наблюдая за тем, как она поглощена музыкой, я почувствовал, как меня затягивает знакомый порыв. Я так легко сдался. Чарли всегда напевал эти слова из старой рэп-песни рядом со мной: «Я не игрок, я просто часто влюбляюсь».
Это правда. Я влюблялся быстро и сильно. Но чувства быстро проходили – до того, как успевали окрепнуть. Из-за недолговечности моих привязанностей, у меня никогда не было настоящей девушки. Но что мне было делать? Оставаться в отношениях из-за какого-то чувства долга? Было ли это справедливо по отношению к девчонкам? Весь смысл любви в том, что ты действительно ее чувствуешь, что она настолько сильна, что ты обязан быть с этим человеком, как будто под давлением некой потусторонней силы.
В данный момент я испытывал странное влечение к этой девушке. Девушке, которая, вероятно, была пьяна, и из-за этого наше общение начинало казаться мне сомнительным.
Я пихнул ее плечом.
– Йо, Ферн. Есть места и получше, куда можно пойти, где нет толпы мудаков.
Ее взгляд был прикован к музыкантам, игравшим на маленькой сцене, спрятанной в углу бара.
– Нет, давай останемся тут ненадолго! – крикнула она, пытаясь пробиться сквозь музыку. Басист, казалось, услышал ее и поднял взгляд, подмигнув ей. Она крепче сжала руки, с наслаждением балансируя на кончиках пальцев.
Ох, братан.
В своем возбуждении и самозабвении Ферн излучала какую-то не вполне понятную ауру…
О, боже. А что если она умирала? Я опустил взгляд на ее тапочки. Это были отельные или больничные тапочки? Стоп. Нет, я видел ее в отеле. В этом модном отеле. Она, должно быть, богата или типа того.
Хотя, богатые тоже умирают.
Я окинул ее взглядом, начиная с бейсболки и оканчивая пальцами ног. Выглядела ли она нормальной?
Что с ней не так? У меня появилось неприятное чувство, будто она что-то скрывает.
Музыка смолкла, и Ферн восторженно захлопала в ладоши, подпрыгивая на месте. Словно маленький ребенок. Ее волнение было заразительным, и я поймал себя на том, что улыбаюсь, когда смотрю на нее.
– О, тебе все же понравилось, – сказала она, дразня меня.
Я хотел поддразнить ее в ответ, но тут к нам подошел басист. Оркестр сошел со сцены, взяв перерыв. Вблизи басист выглядел метисом азиата и белого. И очень здоровенным.
– Привет. Не хотите присесть с нами выпить? – спросил он с густым южно-американским акцентом, очень гладким и текучим. Даже не взглянув на меня.
Бога ради. Я взглянул на Ферн, ожидая, когда она отошьет этого приставалу. Ее молчание длилось вечно.
