Морган Райс
Кузница доблести
Глава третья
Мерк стоял у входа в потайные покои на верхнем этаже Башни Ур. Предатель Пальт лежал мертвый у его ног, а Мерк смотрел на сияющий свет. Дверь была приоткрыта, и он не мог поверить своим глазам.
Вот они – священные покои на самом защищаемом этаже, единственная комната, предназначенная для хранения и защиты Меча Огня. На двери и на каменных стенах была вырезана эмблема. Именно в эту комнату хотел попасть предатель, чтобы украсть самую священную реликвию королевства. Если бы Мерк не поймал и не убил его, кто знает, где бы сейчас был Меч?
Глядя в комнату с гладкими каменными стенами в форме круга, на сияющий свет, Мерк начал различать в центре золотую площадку, под которой находился пылающий факел, а над ней – стальную колыбель, очевидно, предназначенную для хранения Меча. Но, глядя на нее, Мерк не понимал, что он видит.
Колыбель была пуста.
Он моргнул, пытаясь понять. Неужели вор уже украл Меч? Нет, предатель лежал мертвый у его ног. Это могло означать только одно.
Эта башня, священная Башня Ур, – ловушка. Все это – комната, башня – является ловушкой. Меча Огня здесь нет. Его никогда здесь и не было.
Но где же тогда он может быть?
Мерк был в ужасе, он застыл и не мог пошевелиться. Он вспомнил все легенды о Мече Огня, вспомнил упоминание о двух башнях: о Башне Ур на северо-западе королевства и о Башне Кос на юго-востоке, каждая из которых расположена на противоположных концах королевства, уравновешивая друг друга. Но Мерк всегда думал, что эта башня, Башня Ур, была именно той самой. Все в королевстве так думали, все совершали паломничество в эту башню в одиночестве, и сами легенды всегда намекали на то, что Меч находится именно в Уре. В конце концов, Ур был материком, близко расположенным к столице, к большому и древнему городу, в то время как Кос находится в конце Пальца Дьявола, в отдаленном месте без какой-либо важности, вдали от всего.
Меч, должно быть, находится в Косе.
До потрясенного Мерка начало постепенно доходить: он – единственный во всем королевстве, кто знает настоящее местонахождение Меча. Мерк не знал, какие тайны и сокровища содержит эта Башня Ур, но знал наверняка, что в ней нет Меча Огня. Он чувствовал себя опустошенным. Он узнал то, чего ему знать не следовало: он и все остальные солдаты здесь ничего не охраняют. Это было знание, которым Смотрителям не следует обладать, потому что это, разумеется, подорвет дисциплину. В конце концов, кто захочет охранять пустую башню?
Теперь, когда Мерк знал правду, он сгорал от желания сбежать из этого места, направиться в Кос и защищать Меч. В конце концов, зачем оставаться здесь и охранять пустые стены?
Мерк был простым человеком и больше всего на свете ненавидел загадки, а от этого всего у него очень сильно болела голова, у него было больше вопросов, чем ответов. Он спрашивал себя, кто еще может знать об этом? Разумеется, кто-то из них должен знать. Если они знают, как тогда они могут сохранять дисциплину, чтобы проводить свои дни, охраняя ловушку? Было ли все это частью их тренировки, их священной обязанности?
Теперь, когда он знал, что ему следует делать? Разумеется, он не может рассказать остальным. Это деморализует их. Они могут даже не поверить ему, станут думать, что он украл Меч.
И что он должен делать с этим мертвым телом, с этим предателем? Если этот предатель пытался похитить Меч, был ли кто-то еще? Действовал ли он в одиночку? Почему он захотел украсть Меч? Куда бы он его отнес?
Пока Мерк стоял и пытался понять, что делать, вдруг волосы у него встали дыбом, когда колокола зазвонили очень громко всего в метре над его головой, словно находились в этой же комнате. Они начали звонить так внезапно, так экстренно, что он не смог понять, откуда раздается этот звук, пока, наконец, не осознал, что это колокол башни на крыше, всего в метре от его головы. Комната сотрясалась от непрекращающегося звона, и Мерк не мог мыслить ясно. В конце концов, его экстренность подразумевала начало войны.
Вдруг со всех сторон башни началась суматоха. Мерк слышал отдаленный шум, словно все внутри собирались вместе. Ему нужно знать, что происходит, а к этой дилемме он сможет вернуться позже.
Мерк оттащил тело с дороги, захлопнул дверь и выбежал из комнаты. Он бросился в зал и увидел десятки воинов, которые торопились вверх по лестнице с мечами в руках. Сначала ему показалось, что они бегут за ним, но, подняв голову, он увидел еще большее количество мужчин, торопящихся вверх по лестнице, и понял, что все они направляются на крышу.
Мерк присоединился к ним, побежал вверх по лестнице, ворвавшись на крышу посреди оглушающего звона колоколов. Он бросился к краю башни и, выглянув, поразился увиденному. Его сердце ушло в пятки, когда он увидел вдали Море Печали, которое почернело от миллиона кораблей, плывущих к городу Ур. Хотя казалось, что флот не направляется в Башню Ур, которая находилась в добром дне езды на север города, поэтому, не увидев немедленной опасности, Мерк не понимал, почему эти колокола звонят так экстренно.
В следующую минуту он увидел, что воины повернулись в другую сторону. Он тоже повернулся и увидел, что из леса появилась группа троллей, за которыми следовали и другие.
А потом показалась еще большее их количество.
Послышался громкий шорох и вдруг сотни троллей выбежали из леса, пронзительно крича, высоко подняв алебарды, с кровожадностью в глазах. Их лидер находился впереди – тролль, известный под именем Везувия – гротескное чудовище с двумя алебардами и с перепачканным кровью лицом. Они все неслись к башне.
Мерк сразу же понял, что это не обычная атака троллей. Казалось, что сюда прорвался весь народ Марды. Он не понимал, как им удалось пройти через Пламя? Очевидно, они все пришли сюда в поисках Меча, желая опустить Пламя. Мерк увидел в этом иронию, учитывая тот факт, что Меча здесь нет.
Мерк осознал, что башня не сможет выдержать такой натиск. С ней будет покончено.
Мерк ощутил страх, приготовившись к последней битве в своей жизни, когда его окружили. Все воины вокруг него схватились за свои мечи, в панике глядя вниз.
«МУЖЧИНЫ!» – крикнул командир Мерка Викор. – «ЗАНЯТЬ ПОЗИЦИИ!»
Воины заняли свои позиции вдоль зубчатых стен и Мерк немедленно присоединился к ним, бросившись к краю, схватив лук и стрелы, как делали все вокруг него, целясь и стреляя.
Мерк обрадовался, увидев, что одна из его стрел вонзилась в грудь тролля, но, к его удивлению, монстр продолжал бежать даже со стрелой, торчащей из его спины. Мерк снова выстрелил в него, нацелив стрелу ему в горло, но все равно, к его потрясению, тот продолжал бежать. Мерк выстрелил в третий раз, попав в голову тролля, и в этот раз тролль упал на землю.
Мерк быстро осознал, что эти тролли – не обычные соперники и они не станут так просто отступать, как люди. Их шансы казались еще более плачевными. Он стрелял снова и снова, убивая как можно больше троллей. Стрелы сыпались и от всех его напарников со всех сторон, затемняя небо, сбивая с ног троллей, преграждая путь остальным.
Но слишком большое их количество вырвалось вперед. Вскоре они добрались до толстых стен башни, подняли алебарды и начали стучать по золотым дверям, пытаясь выбить их. Мерк ощущал вибрацию под ногами, что заставляло его нервничать.
Звон металла звенел в воздухе, пока народ троллей беспрестанно стучал по двери. Мерк почувствовал облегчение, увидев, что двери выдержали. Несмотря на то, что сотни троллей стучали по двери, она, словно по волшебству, не погнулась и даже не помялась.
«ВАЛУНЫ!» – крикнул Викор.
Мерк увидел, что другие солдаты побежали к насыпи валунов, выложенной вдоль края, и присоединился к ним, когда они нагнулись и стали поднимать по валуну. Им всем вместе удалось поднять их и толкнуть к вершине стены. Мерк напрягся и застонал от усилий, поднимая валун, пока они, наконец, не перекинули их все с громким криком.
Мерк наклонился вместе с остальными и они наблюдали за тем, как валун падает со свистом в воздухе.
Тролли внизу подняли головы вверх, но было слишком поздно. Валун придавил группу из них к земле, сплющив их, оставив в земле рядом со стеной башни огромную воронку. Мерк помог другим солдатам, которые поднимали валуны над краем со всех сторон башни, убивая сотни троллей. Земля тряслась от взрывов.
Но они по-прежнему прибывали – бесконечный поток троллей, вырвавшийся из леса. Мерк видел, что у них закончились валуны и стрелы, а тролли не собирались медлить.
Вдруг Мерк почувствовал, как что-то просвистело у него над ухом, и, обернувшись, он увидел пролетевшее мимо копье. Бросив взгляд вниз, сбитый с толку Мерк увидел троллей, поднимающих копья и бросающих их в зубчатые стены. Он был поражен. Он понятия не имел о том, что они обладают такой силой, чтобы метать копья настолько далеко.
Их возглавлял Везувиус, который поднял золотое копье и метнул его высоко, прямо вверх, и Мерк в потрясении наблюдал за тем, как копье долетело до вершины башни и попало бы в него, если бы он не пригнулся. Мерк услышал стон и, обернувшись, увидел, что его напарникам повезло меньше. Некоторые из них лежали на спинах, пронзенные копьями, и из их ртов текла кровь.
Еще более тревожным был грохот, и вдруг из леса вперед выкатился железный таран на повозке с деревянными колесами. Толпа троллей расступилась, когда таран, возглавляемый Везувиусом, покатили вперед, прямо к дверям.
«КОПЬЯ!» – крикнул Викор.
Мерк и остальные воины подбежали к куче копий. Хватая одно из них, он понимал, что это их последняя линия защиты. Он думал, что они сохранят их до тех пор, пока тролли не ворвутся в башню, но очевидно, времена были отчаянными. Мерк схватил копье, прицелился и метнул его вниз, целясь в Везувиуса.
Но Везувиус был быстрее, он поднял голову и в последний момент уклонился. Вместо него копье Мерка попало в бедро другого тролля, сбив его с ног, задержав приближение тарана. Его напарники метали копья, которые градом падали вниз, убивая троллей, толкающих таран, и останавливали его продвижение.
Но, тем не менее, когда тролли падали, им на замену из леса появлялась еще сотня. Вскоре таран снова покатился вперед. Их было слишком много и каждого из них можно было заменить. Они сражались не так, как люди. Это был народ монстров.
Мерк потянулся к следующему копью, но встревожился, увидев, что ничего не осталось. В это же самое время таран приблизился к дверям башни, несколько троллей поставили деревянные доски над воронками, чтобы соорудить мост.
«ВПЕРЕД!» – крикнул Везувиус далеко внизу глубоким и хриплым голосом.
Группа троллей бросилась вперед и толкнула таран вперед. Мгновение спустя он ударил в двери с такой силой, что Мерк ощутил вибрацию даже здесь, наверху. Через его лодыжки прошла дрожь, и боль пронзила его до костей.
Удар раздавался снова и снова, и снова, сотрясая башню, отчего Мерк и все остальные оступились. Он упал на руки и колени на тело своего напарника Смотрителя, осознав, что тот уже мертв.
Мерк услышал свист, ощутил волну ветра и жара и, подняв голову вверх, не смог понять то, что увидел: над головой летел валун огня. Повсюду вокруг него раздавались взрывы, когда пылающие валуны падали на вершину башни. Мерк присел и, выглянув через край, увидел десятки катапульт, выпущенных снизу, которые нацелились на крышу башни. Мужчины вокруг него умирали.
Очередной пылающий валун приземлился рядом с Мерком, убив двух Смотрителей – людей, которые начали ему нравиться – и, когда пламя распространилось, он почувствовал, что оно приближается к его спине. Мерк выглянул и увидел, что почти все мужчины вокруг него мертвы. Он понял, что он больше ничего не может здесь сделать, кроме как дожидаться смерти.
Мерк знал: сейчас или никогда. Он не собирался так умирать, ютясь на вершине башни, в ожидании смерти. Он умрет храбро, бесстрашно, лицом к лицу с врагом, с кинжалом в руке, и убьет как можно больше этих существ.
Мерк издал громкий крик, потянулся к веревке, прикрепленной к башне, и перепрыгнул через край. Он соскользнул вниз на полной скорости, направляясь к народу троллей внизу, готовый встретиться со своей судьбой.
Глава четвертая
Кира моргнула, глядя в небо, мир в движении над собой. Это было самое прекрасное небо, которое она когда-либо видела, с мягкими белыми облаками, плывущими над головой, небо искрилось рассеянным солнечный светом. Она чувствовала себя в движении и слышала тихий плеск воды вокруг себя. Она никогда не ощущала такого глубокого покоя.
Лежа на спине, Кира оглянулась и увидела, что она плывет посреди огромного моря на деревянном плоту, вдали от берега. Большие чередующиеся волны мягко поднимали и опускали ее плот. Ей казалось, словно она плывет к горизонту, в другой мир, в другую жизнь, в место покоя. Впервые в жизни Кира больше не беспокоилась о мире, она чувствовала себя в объятиях вселенной, словно она, наконец, ослабила бдительность и о ней заботятся, защищают от всякого зла.
Кира ощутила чье-то присутствие на своем плоту и, сев, она поразилась, увидев сидящую рядом женщину в белых одеждах, окутанную светом, с длинными золотистыми волосами и поразительными голубыми глазами. Это была самая красивая женщина, которую когда-либо видела Кира.
Кира была потрясена, ощутив уверенность в том, что перед ней – ее мать.
«Кира, любовь моя», – произнесла женщина.
Она улыбнулась Кире такой сладкой улыбкой, которая исцелила душу Киры, и девушка смотрела на нее, ощущая еще более глубокий покой. Голос нашел отклик в ней, заставил ее ощутить покой в этом мире.
«Мама», – ответила она.
Ее мать протянула почти полупрозрачную руку и Кира, потянувшись, взяла ее. Прикосновение ее кожи электризовало, Кире казалось, что часть ее собственной души исцелена.
«Я наблюдала за тобой», – сказала ее мать. – «И я горжусь тобой так, как ты и представить себе не можешь».
Кира пыталась сосредоточиться, но когда она почувствовала объятия своей матери, ей показалось, что она покидает этот мир.
«Я умираю, Мама?»
Ее мать посмотрела на нее сверкающими глазами и крепче сжала ее руку.
«Пришло твое время, Кира», – сказала она. – «Но твоя храбрость изменила твою судьбу. Твоя храбрость и моя любовь».
Кира озадаченно моргнула.
«Мы не будем вместе сейчас?»
Мать улыбнулась ей, и Кира почувствовала, что она постепенно отпускает ее, уходя. Кира ощутила приступ страха, понимая, что ее мать уйдет, исчезнет навсегда. Она пыталась удержать ее, но мать убрала руку и положила ее на живот Киры. Девушка ощутила сильный жар и любовь, проходящие через нее, исцеляющие ее. Постепенно она начала чувствовать, что исцеляется.
«Я не позволю тебе умереть», – ответила ее мать. – «Моя любовь к тебе сильнее судьбы».
Вдруг она исчезла.
Вместо нее появился прекрасный юноша с длинными прямыми волосами, который смотрел на нее светящимися серыми глазами, которые гипнотизировали ее. Кира чувствовала любовь в его взгляде.
«Я тоже не дам тебе умереть, Кира», – эхом повторил он.
Молодой человек наклонился, положил ладонь ей на живот – туда же, где была рука ее матери – и Кира почувствовала более сильный жар, проходящий через ее тело. Она увидела белый свет и ощутила жар, которые хлынули через нее, почувствовав, что к ней возвращается жизнь.
«Кто ты?» – спросила Кира практически шепотом.
Утопая в тепле и свете, она закрыла глаза.
«Кто ты?» – эхом отозвалось в ее голове.
Кира медленно открыла глаза, ощущая сильную волну мира и покоя. Она оглянулась по сторонам, ожидая увидеть море, воду и небо.
Но вместо этого девушка услышала вездесущий щебет насекомых. Сбитая с толку, Кира повернулась и увидела себя в лесу. Она лежала на поляне и ощущала жар в животе – в том месте, где ее пронзили кинжалом. Бросив взгляд вниз, она увидела там руку – прекрасную бледную руку, прикоснувшуюся к ее животу, как было во сне. Испытывая головокружение, Кира подняла голову и увидела красивые серые глаза, которые смотрели на нее с таким напряжением, что, казалось, они светятся.
Кайл.
Он преклонил колени рядом с ней, положив руку ей на лоб. Когда Кайл прикоснулся к ней, Кира начала ощущать, как ее рана постепенно исцеляется, что она медленно возвращается в этот мир, словно он хотел ее вернуть. Неужели мать на самом деле навестила ее? Все это произошло на самом деле? Кире казалось, что ей суждено было умереть, но ее судьба каким-то образом изменилась, словно в нее вмешались мать и Кайл. Ее вернула их любовь. Любовь и, как сказала мать, ее собственная храбрость.
Кира облизнула губы, она была слишком слаба, чтобы сесть. Она хотела поблагодарить Кайла, но в горле у нее пересохло и она не смогла ничего произнести.
«Ш-ш-ш», – сказал Кайл, видя ее усилия. Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
«Я умерла?» – наконец, удалось спросить Кире.
После продолжительного молчания Кайл ответил мягким, но вместе с тем сильным голосом.
«Ты вернулась», – сказал он. – «Я не мог позволить тебе уйти».
Было странно смотреть ему в глаза, ей казалось, что она всегда его знала. Кира протянула руку и схватила его за запястье, сжав его с благодарностью. Она так многое хотела ему сказать. Кира хотела спросить его о том, почему он рискнул своей жизнью ради него, почему он так беспокоится о ней, почему он пожертвовал собой, чтобы вернуть ее. Кира чувствовала, что Кайл на самом деле принес большую жертву ради нее, жертву, которая каким-то образом причинит ему вред.
Больше всего она хотела, чтобы он знал, что она чувствует прямо сейчас.
«Я люблю тебя», – хотела сказать Кира.
Но слова не сорвались с ее губ. Вместо этого ее захлестнула волна усталости и, когда ее глаза закрылись, у нее не было другого выбора, кроме как уступить. Она чувствовала, что все глубже и глубже погружается в сон, ей показалось, что она снова умирает. Неужели она вернулась лишь на мгновение? Неужели она вернулась в последний раз только для того, чтобы попрощаться с Кайлом?
И, когда глубокий сон, в конце концов, захватил ее, Кира могла бы поклясться в том, что она услышала несколько последних слов перед тем, как уснуть:
«Я тоже тебя люблю».
Глава пятая
Детеныш дракона летел в агонии, каждый взмах крыльев давался ему с трудом, пока он пытался удержаться в воздухе. Он летел над территорией Эскалона уже несколько часов, чувствуя себя потерянным и одиноким в этом жестоком мире, в котором он родился. В его голове мелькали образы умирающего отца, лежащего там, забитого до смерти всеми теми солдатами. Его отец, которого у него не было возможности узнать, не считая того единственного мгновения славной битвы. Отец, который погиб, спасая его.
Детеныш дракона чувствовал себя так, словно смерть отца была его собственной смертью, и с каждым взмахом крыла он ощущал все большую вину. Если бы не он, отец мог бы быть жив прямо сейчас.
Дракон летел, разрываемый горем и раскаянием при мысли о том, что у него не было возможности узнать своего отца, поблагодарить его за самоотверженный акт доблести, за спасение его жизни. Часть его тоже больше не хотела жить.
Но другая его часть сгорала от ярости, отчаянно желая убить тех людей, отомстить за отца и уничтожить землю под ним. Он не знал, где находится, но интуитивно чувствовал, что это место очень далеко от его родины. Некоторые инстинкты призывали его домой, но он не знал, где его дом.
Маленький дракон летел бесцельно, потерявшись в мире, дыша пламенем на верхушки деревьев, повсюду, куда мог достать. Вскоре огонь закончился, после чего он начал опускаться все ниже и ниже с каждым взмахом крыла. Он пытался подняться, но в панике осознал, что у него больше нет сил. Дракон старался избегать верхушек деревьев, но крылья больше не могли поднимать его, и он врезался прямо в них, испытывая боль от прежних ран, которые еще не затянулись.
В агонии, дракон отскочил от дерева и продолжил полет, но его высота постепенно снижалась по мере того, как он терял силу. Он истекал кровью, которая падала вниз подобно каплям дождя. Дракон ослабел от голода, от своих ран, от ударов тысячи копий, которые он получил. Он хотел продолжать полет, найти цель для разрушения, но чувствовал, что его глаза закрываются, его веки были слишком тяжелыми. Он чувствовал, что то и дело теряет сознание.
Дракон знал, что он умирает. В некотором смысле это было облегчением – вскоре он присоединится к своему отцу.
Он очнулся от шелеста листьев и треска веток и, почувствовав, что летит через верхушки деревьев, наконец, открыл глаза. Его видимость заслонил мир зеленого света. Не в силах больше себя контролировать, он почувствовав, что падает, ломая ветки, и каждый треск причинял ему большую боль.
Наконец, дракон резко остановился высоко на дереве, застряв между ветками, слишком слабый, чтобы сопротивляться. Он висел там неподвижный, испытывая слишком сильную боль, чтобы пошевелиться, каждый вдох был болезненнее предыдущего. Он был уверен в том, что умрет здесь, запутавшись в дереве.
Одна из веток вдруг резко ударила его, и дракон упал. Он полетел вниз кубарем, ломая еще больше веток, падая на добрых пятьдесят метров, пока, наконец, не приземлился.
Он лежал, чувствуя, что все его ребра сломаны, и дышал кровью. Дракон медленно взмахнул одним крылом, но мало что мог поделать.
Когда жизнь начала покидать его, ему это показалось несправедливым, преждевременным. Он знал, что у него есть судьба, но не понимал, что это. Она оказалась короткой и жестокой, казалось, что он родился только для того, чтобы стать свидетелем смерти своего отца, а затем умереть и сам. Может быть, жизнь такова: жестокая и несправедливая.
Чувствуя, что его глаза закрываются в последний раз, последнюю мысль дракон посвятил своему отцу:
«Отец, дождись меня. Мы скоро увидимся».
