Морган Мэтсон
Ничего не планируй
Глава 2
Или «Все хорошо!!»
– Привет, малыш, – сказал папа, улыбаясь мне, когда я вошла на кухню. Он сидел на табуретке с кружкой кофе в руке, которую поднял в знак приветствия. – Доброе утро.
– Опять сигнализация? – глядя на панель рядом с дверью, спросила я.
В доме было тихо, а лампочки на консоли не горели. Сигнализация отключилась так же резко, как и сработала, еще до того, как я добралась до первого этажа.
– Твоя сестра все проверяет, – сказала мама. Она сидела за длинным деревянным столом с кружкой чая. – Линни предположила, что, возможно, один из датчиков барахлит.
Я кивнула, а затем уселась на кухонную тумбу и осмотрелась по сторонам. Кухня всегда была центром дома. Тем местом, где все собирались и куда я заглядывала в первую очередь, если искала братьев, сестру или родителей. И даже при том, что она была большой – с кухонным островком, вокруг которого стояли табуретки, большим столом, с отгороженной зоной у задней двери – там на стене висели крючки для пальто, и о них все всегда цеплялись, – и стояли скамейки, чтобы счищать снег с ботинок, – кухня казалась уютной. На мгновение я представила одного из ужасных детей Лили и Грега Пирсонов, бегающих тут – в доме, который уже не принадлежит нам, и почувствовала, как свело живот.
– Все хорошо, малыш? – спросил папа, проходя мимо меня, чтобы открыть шкаф.
Еще месяц назад он был заполнен до отказа коллекцией разномастных кружек и тарелок, которые мы накопили за двадцать пять лет. Но теперь там почти ничего не осталось. Лишь несколько «выживших» после уборки и последующей распродажи в стиле «мы продаем дом» – родители устроили ее на лужайке, а я отказалась учувствовать. Когда они поняли, что я планирую громко рассказывать потенциальным покупателям о клопах и поддельном антиквариате, то отправили меня на выходные в Бостон к Линни и Родни.
– Да, все хорошо, – улыбнувшись, тут же ответила я. А затем кивнула на кружку, которую он достал. – Это для меня?
– Угадала, – сказал папа, а затем, налив мне кофе и добавив молока, ровно столько, сколько я любила, подмигнул и передал кружку мне.
Как обычно по утрам, папа выглядел слегка помятым, потому что любил поспать подольше. И хотя ему сегодня не нужно было на занятия – он занимал должность профессора ботаники и начальника департамента естественных наук в Стэнвичском колледже, поэтому уже лет десять у него по пятницам был выходной, – папа уже переоделся в одежду, которую надевал на работу: вельветовые брюки, рубашку на пуговицах и кардиган с подтянутыми до локтей рукавами. А из волос, словно посыпанных солью и перцем, выглядывали очки.
– Голодна? – спросила мама. – Родни вернется с минуты на минуту.
На ней была одежда, в которой она обычно рисовала, – безразмерный свитер и черные брюки, – а в кудрявых светлых волосах виднелся карандаш, хотя она уже недель шесть не работала над стрипами[4]. Именно столько времени требуется, чтобы их успели обвести и раскрасить. Она уже несколько недель знала, чем закончится «Центральный вокзал Грантов», но никому не говорила. Линни пыталась выпросить у нее концовку, но мне хотелось увидеть её в газете вместе со всем миром.
– Ну, это барахлят не датчики окон, – сказала сестра, входя на кухню из столовой. Она улыбнулась при виде меня. – Мило, что ты решила к нам присоединиться.
– Подумала, что будет неплохо появиться здесь, – ухмыльнулась я.
Сестра рассмеялась и достала кружку, а затем отправила ее через кухонный островок папе. Он поймал ее и налил кофе.
– Счастливого свадебного сочельника, – хлопая в ладоши, сказала я.
Когда мне было шесть, а Линни семнадцать, я считала, что она самая красивая девушка на свете. Да и сегодня, когда мне семнадцать, а ей двадцать восемь, мое мнение не изменилось. Она больше всех нас похожа на отца: такие же волнистые темные волосы, голубые глаза и, что вечно ее расстраивает, торчащие уши. Она всего на шесть сантиметров ниже меня и сейчас метр семьдесят, но при этом унаследовала от мамы пышную фигуру, а я нет. Поэтому, хоть я иногда и таскала одежду Линни, но большая часть ее гардероба мне была недоступна.
– Не думаю, что этот день так называют, – заметила сестра и сделала глоток из своей кружки, а потом кивнула папе. – Хороший кофе, папочка.
– Я старался.
Раздался звонок. Звонили, стоя у входной двери – той, что обычно используют либо курьеры, либо службы доставки, потому что мы чаще всего заходим в дом через кухню.
– Кто это может быть? – спросила мама и, прищурившись, посмотрела на кухонные часы. – Я не ждала гостей до полудня.
– Скорее всего, доставка, – ответила Линни и уже готова была уйти.
Но я покачала головой, спрыгнула с кухонной тумбы и сказала:
– Давай лучше я. – Я взяла кружку, толкнула кухонную дверь и направилась в прихожую. – Мне же нужно сделать что-то полезное!
Пока я шла в прихожую, попивая на ходу кофе, за моей спиной слышался папин смех. Через стекло я увидела силуэт человека, который стоял на крыльце спиной ко мне. Как только я отперла и открыла дверь, он тут же обернулся.
– Привет, – с улыбкой сказал нежданный гость.
Я тут же отступила назад. Я точно не ожидала увидеть этого милого парня примерно моего возраста – высокого и тощего, с тонюсенькими запястьями, которые выглядывали из рукавов темно-зеленого шерстяного пиджака. На его ногах были джинсы и резиновые сапоги. В одной руке он держал зеленую папку, а в другой – стаканчик с кофе. Имя на нем я не разобрала. На лоб свисали густые темно-каштановые волосы, и мне почему-то вспомнился актер из фильма про оборотня, играющего в баскетбол, – мы с братьями и сестрой смотрели его в детстве. Когда наш гость слегка повернул голову, то я не могла не заметить его вздернутый, почти квадратный кончик носа, как у Мэтта Деймона или Дика Трейси. Раньше подобный я видела лишь у кинозвезд или персонажей комиксов.
– Привет, – поприветствовала я парня, а затем быстро осмотрела себя и пожалела, что натянула на пижаму такую древнюю толстовку. Раньше она принадлежала Джей Джею, и спереди на ней красовалась надпись Go BIG Or Go Gnome![5], а сзади – изображение свирепого гнома. – Я могу чем-то помочь?
– Да, – улыбаясь еще шире, ответил незнакомец. – Чего изволите?
– Поня-я-ятно, – протянула я, кивнув, а затем отступила на шаг и начала закрывать дверь. Парень не выглядел как сектант, но, с другой стороны, дали бы ему сказать хоть слово, если бы выглядел? – Хорошая попытка. Спасибо, что зашел…
– Подожди, – выпалил он и ногой придержал дверь. – Прости… я имел в виду, что я из компании «Чего изволите?». Мы организуем различные мероприятия.
– У нас уже есть организатор, – решительно сказала я, стуча дверью по его ботинку, чтобы он убрал ногу. – Но спасибо, что зашли.
– Да, Клементина Лукас, – громче произнес незнакомец.
Я замерла, а потому открыла дверь чуть пошире.
– Откуда ты знаешь?
– Нас прислали сюда из «Планд», чтобы мы заменили ее, – сказал он. – Полагаю, дядя еще не приехал? Я надеялся, что он уже здесь и все объяснил.
– Входи.
Я распахнула дверь. Вообще я должна была стыдиться того, как только что с ним поступила, но сейчас следовало все выяснить, ведь ситуация складывалась не очень хорошая.
Парень старательно вытер ноги о коврик, а затем зашел внутрь. На его пиджаке, чуть выше сердца, я заметила вышитую надпись: «Чего изволите?».
– Чарли? – позвала с кухни Линни. – Кто там?
– Это, хм… – Я посмотрела на незнакомца.
– Билл, – ответил он. – Билл Барнс.
Я кивнула, стараясь скрыть удивление. В школе училось множество Уиллов, Уильямов и даже Виллемов, которые очень раздражались, если кто-то неправильно произносил их имена, но ни разу не встречала Биллов.
– Я Чарли.
Билл кивнул.
– Подружка невесты, верно?
– Эм, – удивленно промычала я, не понимая, как он узнал об этом и что происходит. – Да, но…
– Чарли? – снова позвала Линни.
– Билл, – закричала я, хотя и понимала: это имя ей ничего не даст, поэтому я направилась на кухню, показав Биллу жестом следовать за мной.
– Кто? – спросила Линни, когда мы вошли.
– Я тебя раньше не видел, – нахмурив брови, сказал папа, а затем снял с головы очки, надел их и прищурившись посмотрел на Билла. – Элеонор, мы же его не нанимали, да? – обратился он к маме.
– Я Билл Барнс. Хм… я работаю с дядей Уиллом Барнсом в компании «Чего изволите?», которая занимается организацией праздников. Прошлой ночью «Планд» связался с нами и попросил приехать сюда, потому что возникли некоторые… хм… проблемы с Клементиной Лукас.
– Что? – спросила Линни и резко побледнела. – Что значит «проблемы»?
Билл откашлялся и огляделся по сторонам, будто ждал, что кто-то другой расскажет все за него. Он же говорил о дяде, который уже должен быть здесь.
– Хм. Видимо, она перепутала заказы клиентов, не отвечала на письма, присвоила себе деньги… не забронировала помещения…
– Что, прости? – уставившись на него, спросила Линни.
– Ты сказал «присвоила деньги»? Ее хоть арестовали или что там делают в таких случаях? – спросила мама, встав из-за стола и подойдя к сестре – казалось, та сейчас упадет.
– Хм… – Билл прокашлялся. – Ну, в «Планд» не рассказали всех подробностей, но вроде как Клементина перестала общаться с ними и со своими клиентами. Предполагают, что она покинула город.
– Нет, – сказала Линни, доставая телефон. – Это какое-то недоразумение, потому что она писала мне вчера вечером… – Сестра поводила пальцем по нему, а затем протянула мне. – Видишь?
Прищурившись, я посмотрела на экран. Письмо без темы содержало одно сообщение: «ВСЕ ХОРОШО!!!».
– Не знаю, – сказала я, переводя взгляд на сестру. – Плохой знак.
– Да, – глядя на свой телефон, согласилась Линни. – Кажется, в тот момент я подумала, что она нас так успокаивает.
– И что теперь? – скрестив руки на груди, спросил папа тоном, которым он общается с первокурсниками. – Ты понимаешь, что моя дочь выходит замуж?
Линни, что-то яростно печатающая в своем телефоне, издала полувсхлип-полусмешок.
– Мы знаем, – быстро ответил Билл. – «Планд» глубоко опечален случившимся и отправил нас, чтобы мы взяли на себя обязанности Клементины. Вам полностью возместят убытки.
– Меня это не волнует, – воскликнула Линни, в ее голосе слышались пронзительные и панические нотки. – Я понимаю, что в случившемся нет твоей вины, но моя свадьба завтра. И уже слишком поздно менять свадебного организатора.
– Я прекрасно вас понимаю, – уверил Билл. Он подошел к кухонному островку, поставил стаканчик и открыл папку с бумагами. – Дядя, конечно, расскажет вам все более подробно, чем я… Он приедет сюда с минуты на минуту. Мы вчера вечером составили план, и я думаю…
ИУ-ИУ-ИУ-ИУ-ИУ-ИУ-ИУ-ИУ-ИУ-ИУ-ИУ.
Снова сработала сигнализация, и здесь она действительно оглушала.
– А-А-А-А-А-А! – закричал мой будущий зять, который только вошел на кухню и испугался громкого звука, отчего выронил розовую коробку с пончиками на пол.
– Мой «Медвежий коготь»[6]! – подбегая к коробке, воскликнул папа.
– Почему она снова сработала? – закрыв уши, закричала Линни.
– Я выключу, – поспешив к панели управления, объявила я. – Какой код?
– Двенадцать, тридцать четыре, – прокричала мама.
Мне понадобилась секунда, чтобы ввести код, а потом сигнализация отключилась. Линни осторожно убрала руки от головы.
– Все закончилось, – заверила ее я.
– Пончики не пострадали, – с невероятным облегчением сказал папа и поднял коробку.
– Что с ней не так? – указывая на панель сигнализации, спросил Родни. – Она срабатывает второй раз за утро.
– Третий, – поправила я, медленно отходя от пульта, так как боялась, что сигнализация сработает вновь. Я повернулась к Родни. – Ты принес мне с клубничной глазурью?
– Конечно. Я же не просто так приехал, – ответил Родни, поправляя немного съехавшие очки.
Линни встретила Родни Дэниелса в первый же день приезда в Дартмутский колледж. Он оказался одним из первых, с кем сестра познакомилась в общежитии, – в тот день Дэниелс в одиночестве бродил по коридорам в поисках своей комнаты, сжимая корзину для белья и пакет с банными принадлежностями. А вечером того же дня они встретились вновь на студенческой вечеринке и с тех пор вместе. Если не учитывать расставание на пять месяцев, когда им было по двадцать три. Мне тогда исполнилось двенадцать, но даже я понимала: их разрыв не продлится долго. Линни и Родни просто созданы друг для друга. Они даже внешне походили друг на друга и сразу нашли общий язык, хотя Линни светлокожая и почти всю свою жизнь прожила в этом доме в Коннектикуте, а Родни темнокожий и мотался по военным базам по всему миру вместе с родителями- военными.
Отец Родни, генерал ВВС, и мама, военная медсестра, в конце концов обосновались на военной базе на Гавайях, где Родни проучился в старшей школе. Поскольку поездка из Нью-Гемпшира до Гонолулу и обратно занимает много времени и обходится дорого, то все четыре года учебы в колледже, а вместе с этим Дни благодарения и Рождество он проводил с нами. Когда на прошлой неделе, на еженедельной встрече, школьный психолог спросил меня, как я отношусь к появлению нового члена семьи, то, честно говоря, я даже не сразу поняла, о чем она. Потому что Родни стал членом нашей семьи лет десять назад.
– Я получил твое сообщение. Но ничего не понял, – сказал Родни, когда обнял Линни за плечи и поцеловал в макушку, – ростом под метр девяносто, он был выше нее почти на целую голову.
Чаще всего Родни брился налысо и носил то же, что и в восемнадцать лет – джинсы и хорошо отутюженные рубашки с пуговицами на воротнике. Мама и папа часто приводили его в пример, когда пытались заставить братьев одеваться как взрослые, а не как школьники, которые стащили кредитные карты у родителей.
– Что там непонятного?
Родни достал телефон и прищурился.
– Где ты? Быстрее возвращайся сюда. «Фортова Клементина ушла, и я собираюсь послать все к форту. ФОРТ».
– Глупая автозамена, – качая головой, пробормотала Линни.
– Клементина уволилась?
– У нее даже не хватило порядочности, чтобы уволиться! Она просто забрала себе все деньги и исчезла!
– Что?
– Привет, я Билл, – бодро представился Билл, который пока еще не совсем разобрался в обстановке, потом улыбнулся и протянул руку Родни. – «Чего изволите?».
– Э-э… ладно, чувак, – сказал Родни, пожимая ему руку. – Прекрасный у тебя настрой.
– Билли с дядей заменят Клементину, – объяснила я. – И они справятся, – добавила я с большей уверенностью, чем на самом деле ее чувствовала.
А затем подошла к коробке с пончиками, подтолкнула отца и взяла покрытый клубничной глазурью.
– Где твой костюм? – спросила Линни. – Разве ты не собирался его забрать, пока ездил за пончиками?
– Он еще не готов, – поморщился Родни. – Они сказали приехать за ним завтра.
– Но завтра свадьба, – проговорила Линни дрожащим голосом – вот-вот разревется.
Все на кухне, кроме Линни, обменялись быстрыми, паническими взглядами. Наверное, в этот момент мы все подумали об одном и том же: «Невеста не должна заплакать».
– Давай я за ним съезжу, – тут же предложила я, а затем подхватила любимый пончик Линни – с шоколадной обсыпкой – и положила на тарелку. Похоже, моя сестра сейчас нуждалась в углеводах. – Я заберу его завтра утром. Не беспокойся. Считай, что этот вопрос решен.
– Но… – начала Линни, осматривая всех.
– А я позвоню в охранную компанию насчет сигнализации, – сказал папа успокаивающим голосом. – Думаю, нужно убедиться, что она не сработает снова.
– Я уверена, Билл и его дядя все уладят, – сказала мама, сверля взглядом нашего нового организатора.
– Да, – подтвердил тот, улыбаясь Линни. – Дядя появится здесь с минуты на минуту.
– Как тебе такой расклад? – спросил Родни и, посмотрев на меня с благодарностью, забрал у меня тарелку.
Слегка успокоившись, Линни кивнула, но как только она собралась ответить, зазвонил стационарный телефон. Я стояла к нему ближе всех, подхватила трубку и перекинула маме, которая поймала ее одной рукой.
– Честное слово, не понимаю, дети, почему вы никогда не отвечаете на звонки? – покачав головой, спросила она и ответила вежливым голосом, без капли раздражения: – Элеонора Грант. – Послушав, что сказали на другом конце, она стала говорить с такой теплотой, словно несказанно обрадованная этим звонком: – Да. Здравствуйте. Подождите минутку, я уйду в свой кабинет. – Мама выключила микрофон и взяла пончик. – Это «Таймс», – сообщила она, направляясь к задней двери, которую Родни оставил слегка приоткрытой. – Так что постарайтесь не подходить к телефону минут двадцать, чтобы мне не пришлось отвлекаться.
Мама вышла из дома и пошла к своему офису через задний двор. Его построили, когда популярность комикса взлетела до небес и она больше не смогла работать за кухонным столом.
– «Таймс»? – провожая маму взглядом и нахмурив брови, повторил Билл. – Как «Нью-Йорк Таймс»?
– Да, – ответил Родни и показал на коробку. – Будешь пончик?
– Спасибо, – сказал Билл и, все еще смущаясь, подошел к коробке поближе.
– Я хочу разобраться с этой сигнализацией, – произнес папа, взял кружку и зашагал в холл, по пути взъерошив мне волосы и сжав плечо Линни.
Я откусила пончик и сделала большой глоток кофе, хотя и не была уверена, что он мне нужен – события последних нескольких минут и так взбодрили меня.
– Ну что ж, – сказал Билл.
Он положил глазированный пончик и поднял свою папку с логотипом «Чего изволите?» такого же зеленого цвета, как и его пиджак. Ниже виднелась надпись «Грант-Дэниелс», и уже только от факта, что кто-то все продумал и собирается взять дело в свои руки, мне стало легче. Когда я представляла себе эти выходные – как мы соберемся вместе и отлично проведем время, – то точно не предполагала исчезновение организатора свадьбы.
– Похоже, большая часть…
Дверь, ведущая на улицу, с треском распахнулась, и все на кухне, включая Билла, подпрыгнули.
– Так, так, так, – сказал Джей Джей с порога, осматривая каждого из нас. Видимо, решив, что этого недостаточно, он добавил: – Понятно.
Ну вот и приехал мой средний брат.
Глава 3
Или «Не всегда стоит использовать аббревиатуры», или «НВСИА»
– Привет, чувак, – расплываясь в улыбке, сказал Родни. – Добро пожаловать домой. Хочешь пончик?
– Ага, думаешь отделаться пончиками? – выпалил Джей Джей.
– Хм… что?
Джей Джей усмехнулся. Вернее, просто сказал: «Смешно». Он делал так лет с двенадцати – с тех пор как прочитал об этом в какой-то книге, и никто не смог его переубедить, что так делать неправильно. Войдя на кухню, он бросил вещи – куртку, сумку и чемодан, – а затем подошел к столу.
– Пончик не загладит вашей вины. – Брат огляделся и, видимо, решив, что больше бросать нечего, снял кепку с эмблемой «Питтсбург Пайрэтс»[7] и кинул ее на пол. – Вы очень разочаровали меня. Линни, Родни, Чарли… – Джей Джей по очереди посмотрел на каждого из нас, но, когда добрался до Билла, запнулся. – А ты кто?
– Билл, – представился тот, приближаясь к брату. – Я…
– Вы знаете, сколько я прождал вас в аэропорту? Надеялся, что хоть кто-то из членов моей семьи приедет и заберет меня. Провожал взглядом машины, проезжающие мимо.
– Э-э… – протянул Родни. – А ты попросил кого-нибудь встретить тебя?
– Конечно! – взорвался Джей Джей. – Ты думаешь я бы просто… просто… – Брат замолчал, а злость на его лице сменилась задумчивостью. – Хотя дайте-ка я кое-что проверю. – Он вытащил телефон из кармана и поводил пальцем по экрану. – Хм. Похоже, я так и не отправил письмо, оно висит в черновиках. Упс. – Джей Джей положил телефон обратно в карман, а затем, широко улыбнувшись, подошел к нам. – Привет, семья! Как дела?
Они с Родни стиснули друг друга в объятиях и похлопали по спине, а затем Джей Джей прижал меня к своему боку одной рукой, но быстро отпустил.
– Привет, – сжимая его руками в ответ, поздоровалась я. – Рада, что ты здесь.
– Хорошо вернуться домой, – сказал он, затем направился к Линни, схватил ее в охапку и приподнял над полом. – Счастливой почти свадьбы! – Он покружил ее, потом поставил на ноги и улыбнулся. – Как ты себя чувствуешь? Рада? Взволнована? – Он посмотрел на Родни и громким шепотом спросил: – Передумал? Ноги трясутся?
– Прекрати, – улыбаясь, воскликнула Линни и покачала головой. – Добро пожаловать домой.
– Спасибо, – ответил Джей Джей и, переступая через свою сумку, пошел к разделочному столу.
Подхватив мой кофе, он сделал глоток, но тут же скривился и поставил кружку обратно.
– Боже, как ты это пьешь, Чарли? По вкусу как теплое молоко.
– Эй, – возмутилась я, безуспешно пытаясь выглядеть грозной. Мне безумно нравилось вновь тусоваться на кухне с братьями и сестрой, и я снова почувствовала себя как дома. – Налей сам себе кофе.
– Но я только что приехал, – закатив глаза, возразил он.
Джеймисон Джеффри Грант был на восемь лет меня старше и на пятнадцать сантиметров выше, с непослушными, вьющимися светло-каштановыми волосами, которые он научился укладывать несколько лет назад – именно тогда Линни откопала для него в Бостоне какую-то шведскую пасту для укладки. У него были такие же карие глаза как у Майка и мамы, а бровям, как шутила Линни, позавидовал бы Влас из «Улицы Сезам».
– Так что тут у вас происходит? – спросил он, заглядывая в коробку с пончиками. – Раз Дэнни нет, то я могу съесть и его пончик?
– Он вылетел из Сан-Франциско в шесть, – сказала я, быстро подходя к коробке. – Значит, появится здесь в два. И ты не будешь есть его пончик. – Я взяла политый кленовым сиропом и посыпанный сахарной пудрой пончик, а затем вытащила из шкафа пластиковый контейнер для него.
– О, а расписание Дэнни ты знаешь. – Джей Джей покачал головой. – Смешно.
– Раз ты никого не предупредил, то как ты добрался сюда? – поинтересовался Родни.
– Взял такси, – беря пончик, ответил Джей Джей и замер. – Ой! Оно все еще стоит на улице. Я зашел за деньгами, чтобы заплатить водителю.
– И там, наверное, все еще работает счетчик? – спросила я.
– Да, – откусив пончик, ответил он. – У кого есть наличка? Я отыскал только девять долларов, но половина из них мелочью, а половина – канадские доллары.
– Откуда у тебя канадские доллары? – с искренним любопытством поинтересовался Родни.
– С последней игры с «Блю Джейс»[8].
– Как ты вообще живешь? – вскидывая руки, спросила Линни. – Как в Массачусетском институте тебе вообще диплом выдали?
– Нужно просто знать, кого подкупить, – ответил Джей Джей с набитым ртом, а затем подмигнул ей.
То, что Джей Джей уже несколько лет выполнял довольно серьезную работу, до сих пор удивляло меня. К тому же, если сравнивать с братьями и Линни, он добился большого успеха. Он работал аналитиком в «Питтсбург Пайрэтс» и, опираясь на статистику и анализ сил игроков, помогал собирать самую эффективную команду, а, следовательно, добиваться побед. По крайней мере, так он мне это объяснил и однажды подарил на Рождество книгу «MoneyBall. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире», но, даже прочитав ее, я все равно не до конца разобралась в том, чем он занимается.
– Надеюсь, ты приехал не из Нью-Йорка? – спросила Линни.
Он покачал головой.
– Из Хартсфилд-Путнам.
Крошечный аэропорт Хартсфилд-Путнам находился в минутах двадцати от нас, но Джей Джей мог прилететь и в Нью-Йорк и тогда добирался бы сюда час – поездка на такси вышла бы дороже.
Линни кивнула и тут же ухватилась за мочку правого уха, а Джей Джей и Родни сразу повторили за ней – не мы придумали этот жест, но сейчас уже и не помнили, откуда он.
– Серьезно? – возмущенно спросила я, хотя на самом деле обиделась на них несильно, ведь этим жестом мы могли пользоваться, только собираясь вместе… Такие вещи начинаешь ценить только тогда, когда они исчезают.
– Не нужно было тормозить, – сказал Джей Джей и сделал еще один глоток моего кофе, затем вновь скривился и отставил кружку в сторону.
У меня не было налички – честно говоря, я все еще ходила в пижаме, – поэтому мне пришлось позаимствовать две двадцатки из стеклянной банки, в которую мы скидывали деньги для подобных случаев: заплатить разносчику пиццы, дать чаевые курьеру или купить мятное печенье у девочек-скаутов. Раньше она всегда стояла на шаткой стопке поваренных книг, но сейчас их осталось лишь две. Я закрутила крышку на банке, а затем вышла за порог.
Солнце только взошло, и плюс ко всему на улице было немного пасмурно. Я скрестила пальцы, чтобы к завтрашнему дню все прояснилось, и поспешила по деревянному настилу террасы. По бокам дома росли цветы, высаженные папой, а позади находилось большое свободное пространство. Скоро тут установят шатер, в котором завтра пройдет свадьба, а в детстве мы безуспешно уговаривали родителей вырыть здесь бассейн. Правда, нам устанавливали батут между теплицей папы и офисом мамы.
Я пересекла террасу, спустилась по каменным ступенькам, прошла мимо гаража и вышла на подъездную дорожку. И конечно же, там стояло черное стэнвичское такси.
Водитель копался в телефоне, поэтому я постучала по стеклу. Он вздрогнул и посмотрел на меня, а затем опустил стекло на пассажирской двери.
– Привет, – слегка наклонившись, сказала я. – Извини, что напугала. Я принесла деньги.
Взглянув на счетчик, на котором значилась сумма в тридцать пять долларов, я протянула ему двадцатки, надеясь, что оставшихся денег хватит на чаевые.
– Спасибо, – сказал он, забирая деньги и сбрасывая счетчик, а затем посмотрел на дом. – Я раньше не приезжал сюда? Мне кажется, будто я откуда-то знаю ваш дом.
Я тоже на него посмотрела. Его построили в начале века в викторианском стиле, но со временем и со сменой владельцев он стал «франкенштейнским» («Стал монстром Франкенштейна», – постоянно поправлял Дэнни) с пристройками и надстройками, которые нельзя было отнести к какому-то архитектурному стилю. Но он все еще поражал своим видом – три этажа, бело-черная отделка, зеленые рамы, козырек на крыше и широкое крыльцо, которое мы украшали тыквами и гирляндами – они мерцали со Дня благодарения до Дня святого Валентина.
Этот дом знали миллионы читателей «Центрального вокзала Грантов», поскольку вымышленные Гранты жили точно в таком же доме, вплоть до цвета оконных рам. И, скорее всего, именно поэтому он показался таксисту знакомым.
– Мама рисует комиксы, – гордо заявила я. – Может, вы его там и увидели?
Но через секунду моя улыбка дрогнула: я говорила в настоящем времени, хотя хотя это уже было не так.
На лице водителя проявилось озарение, и он кивнул.
– Думаю, да… Комикс про бигля, верно? Того, который постоянно ест?
Я кивнула. Бесспорно, бигль Вафля стал звездой «Центрального вокзала Грантов». Он появился, когда мне исполнилось пять, и какое-то время товары с его изображением разлетались как горячие пирожки. Это единственный персонаж без реального прототипа. Мы не держали домашних животных – у Линни была аллергия на кошек, да и мама всегда утверждала, что пятеро детей и так вносят хаос в жизнь, собака точно лишняя.
– Да, это он.
– Круто.
Таксист кивнул и задом выехал на дорогу, оказавшись единственным, кто в этот час ехал по нашей тихой улице.
Когда я направилась к дому, что-то розовое привлекло мое внимание. Я осмотрела улицу. Ну конечно же: вверх по дороге, петляя от усилий, ехала Сара Стивенс. Может, она всего лишь двенадцатилетняя семиклассница, но при виде нее во мне медленно нарастал гнев.
Большую часть прошлого года Сара доставляла нам газету, и если я выходила из дома пораньше и видела, как она развозит выпуски «Стэнвич Сэнтинел», то, проходя мимо, махала ей рукой. Больше мы никак не общались. Но за последние несколько месяцев все изменилось. Почему-то она вообще перестала доставлять нам газету. Мы не получали свежих выпусков с февраля. Папа периодически звонил в почтовую службу, жаловался, но Сара все время уверяла: мы ошиблись, она ни разу не пропускала наш дом. В конечном счете нам с ней устроили очную ставку в офисе почты, где каждый уверял, что другой лжет. Папа даже попытался отменить подписку, но не вышло: подписка была оплачена на год вперед. Так что теперь мы не только не получали газету, но и испортили отношения с ученицей средней школы, живущей на нашей улице.
И вся эта история, конечно же, появилась в последних выпусках «Центрального вокзала Грантов». Появление Софи Силвер, дерзкой девочки-разносчицы газет, не улучшило взаимоотношений с Сарой. У меня появилось ощущение, что сейчас она просто хотела меня позлить, мозоля мне глаза и наматывая круги перед домом, который, казалось, тоже чувствовал угрозу.
– Привет, почему ты не в школе?
Сара прищурилась, выглядывая из-под розового велосипедного шлема.
– Стэнвичская академия на весенних каникулах. Скажи маме, чтобы перестала рисовать меня в своих дурацких комиксах.
– Тебя там и нет, – тут же ответила я.
Эти слова часто повторяли в семье Грантов. Никому не следовало говорить, что их рисовали в комиксах. Даже если так думали. Даже если так и было. Еще до того как я узнала о значении фразы «судебный процесс», я понимала: никому не стоит давать поводов для исков. Поэтому я научилась довольно убедительно отрицать такие заявления еще до детского сада.
– К тому же последний выпуск выйдет в воскресенье.
– О. – Сара затормозила и поставила одну ногу на землю. – Тогда скажи отцу, чтобы он перестал жаловаться на меня.
– Как только начнешь приносить нам газету, мы сразу же это сделаем, – скрестив руки на груди, ответила я.
– Я принесла вам газету, – повысив голос, сказала Сара.
– Угу, – посмотрев на дорогу, ответила я. – Как же мы это пропустили?
– Я развожу газеты по будням не позднее шести утра, а в выходные – в восемь. Так что я привезла вам ее утром. Примерно три часа назад.
– Мы ее что-то не видели.
– Это не моя проблема, – воскликнула она, оттолкнулась и поехала. – Я выполнила свою работу.
– Отдай нам нашу газету! – закричала я ей вслед, но Сара лишь ответила неприличным жестом.
Кэсси, мой персонаж «Центрального вокзала Грантов», с легкостью бы дала отпор, но я просто отвернулась и отправилась обратно в дом.
– Так скажи мне, – сказал Джей Джей Биллу, когда я вошла на кухню. – Билл – это прозвище? Это же не сокращение от Билльям?
Я прекрасно понимала реакцию Родни, мы оба не поверили своим ушам.
– Билльям?
– Это имя, – делая глоток кофе, сказал Джей Джей.
Похоже, он наконец-то сделал себе свой кофе.
– Не придумывай.
– Есть такое имя, – настаивал Джей Джей. – Уверяю вас. Я учился в магистратуре с парнем по имени Билльям.
– Не сочиняй, – сказала Линни.
– Так и есть, – возмутился Джей Джей.
Мы обменялись взглядами с Родни. Джей Джей всегда так поступал – закапывал себя в еще более глубокую яму, упорно отказываясь отступать.
– Я могу доказать.
– Давай, – сказал Родни.
– И мне, – добавила я.
– Хорошо! – слезая со стула, закричал Джей Джей. – Обязательно докажу!
