Мира Форст
Маринкина башня
Глава 1. В которой Агнеша вынуждена слушать уроки истории
− Жена Лжедмитрия I Марина Мнишек – расчетливая авантюристка, а ее отец Юрий Мнишек – мошенник и интриган. Семейка польских шляхтичей собиралась обосноваться в Московском Кремле и склонить Русь к католичеству, − скрипучим голосом читал лектор.
Студенты третьего курса Таможенной академии старательно записывали. Вредный и нудный историк при отсутствии конспектов мог не допустить до экзамена.
Агнеша Аверина откровенно скучала. Украдкой глянула на часы. До конца лекции еще двадцать минут.
− Маринка возомнила себя царицей Московской, − продолжал преподаватель.
− А ты возомнил, что история самый важный предмет для таможенников, − прошептала Люда Смолина, соседка Авериной по парте.
− Можно подумать, знания о периоде Смуты пригодятся нам для учета конфискованных товаров, − поддержала ее Агнеша.
Девушки хорошо представляли, чем будут заниматься по окончании вуза. Уже дважды проходили они практику на таможне в аэропорту и неплохо изучили нюансы своей будущей профессии.
Наука история давалась Агнеше с трудом. Четверку в школьном аттестате по этому предмету она получила благодаря однокласснику Саше Черных, написавшему за нее все контрольные и итоговый реферат. В отличие от нее, приятель историей увлекался и даже учиться пошел на музейное дело в институт Культуры.
Она надеялась, что вместе со школой попрощалась и с уроками истории. Да не тут-то было. Ненавистный предмет числился в расписании два семестра подряд. И нет бы, вел его милейший профессор Чайка Максим Григорьевич, который читал лекции у других групп, работал на трех работах и благосклонно относился ко всем студентам без исключения. Максим Григорьевич никогда не отправлял учеников на пересдачу, ведь в этом случае ему придется задерживаться, выделять дополнительное время, которого у него попросту нет.
Но Агнеше не повезло. У ее группы занятия вел Горелик Михаил Леонидович. Этот престарелый дядечка не имел никаких научных регалий и получил должность доцента лишь за выслугу лет. В стенах академии он проводил время с утра до вечера, тщательно и придирчиво проверял все студенческие работы. Зачеты и экзамены ему пересдавали подолгу.
− Ближайшие две недели я буду отсутствовать, − внезапно сообщил историк.
И решил пояснить:
– Еду в Нижний Новгород, представлять нашу академию на гуманитарных чтениях.
Студенты радостно загудели.
− Но вы не расслабляйтесь, − подленько улыбнулся Михаил Леонидович. – С вас курсовая работа. Подходите за темами.
− Не может просто так свалить, − ворчала Люда, − обязательно надо нас напрягать. Уверена, он так всех на кафедре достал, что декан факультета его специально в Нижний Новгород сослал, с глаз долой. Мне даже жалко тех, кто на эти чтения приедет. Как только такого занудного мужика жена терпит?
Агнеша прыснула.
Когда подошла ее очередь получать задание, Михаил Леонидович неожиданно спросил:
− Аверина, почему у тебя имя польское?
− Моя мама полячка, а папа русский. Они в Варшаве познакомились.
− А польский язык знаешь?
− В совершенстве, − совсем не рисовалась Агнеша.
С мамой они до сих пор частенько разговаривали по-польски.
− Вот и отлично, − непонятно чему обрадовался историк.
Причина радости стала девушке ясна с последующей репликой.
− Твоя тема для курсовой – русско-польские взаимоотношения в начале XVII века.
− Не повезло? – поняла Смолина по лицу подруги, когда та вышла из аудитории.
Самой ей досталась более-менее лояльная тема – опричный террор во времена Ивана Грозного. Во всяком случае, на тройку наболтать с первого раза может и получится.
− Он счел весьма смешным дать тему о русско-польской политике студентке с польским именем, − досадливо поморщилась Агнеша.
Но она не умела долго злиться или печалиться и уже через минуту печатала сообщение бывшему однокласснику Саше Черных с просьбой написать за нее курсовую. А что? Сашка вряд ли откажет, а ей всего-то и надо будет вызубрить то, что он напишет.
Ответ пришел без заминки. Как и ожидалось, Саша согласился помочь. Агнеша знала, что парень делает это не ради ее красивых глаз, а ради любимой истории. Он готов был часами просиживать в архивах и библиотеках, погружаясь в события минувших лет.
− Агнес, сходим в кино завтра? – предложила Люда. – И Алексея с собой позовем.
В старшего брата Агнеши, Людмила была давно влюблена. С тех пор, как увидела его однажды на первом курсе. Он забирал после занятий свою младшую сестру. Она и с Агнес тогда подружилась только из-за него. Хотела стать поближе к предмету своего обожания. Образ двадцатипятилетнего, высокого, русоволосого и голубоглазого Алексея преследовал ее. А работа в федеральной службе надзора здравоохранения придавала ему дополнительный вес. Девушка делала все возможное, чтобы обратить на себя его внимание, но пока безрезультатно.
− Прости, Люда. Завтра не могу. Павлик какой-то сюрприз приготовил. Сказал – украдет меня на целый день.
Агнеша мечтательно улыбнулась, но заметив погрустневшее лицо подруги, поспешила добавить:
− Но мы можем пойти в воскресенье. И Алешку я уговорю.
− Отлично, − обрадовалась Люда. – Ты мне ведь потом расскажешь, что за сюрприз тебе Паша приготовил?
− Обязательно.
Они попрощались и направились на разные автобусные остановки. Жили девушки в противоположных сторонах большого мегаполиса.
Агнеша вернулась домой раньше остальных членов семьи и решила заняться выбором наряда для завтрашнего дня. Паша, ее молодой человек, суть сюрприза не раскрыл, предупредил только, что одеться надо буднично.
Заглянула в прогноз погоды. Обещают вполне теплый апрельский денек.
Джинсы, платье или юбка? Она мерила все подряд и тщательно осматривала себя в огромное зеркало, установленное на дверце одежного шкафа в прихожей.
Агнеша не была такой уж прямо красавицей, но себе она нравилась, оттого нравилась и другим. Ее непоколебимая уверенность в своей неотразимости передавалась всем, кому доводилось с ней общаться. Средний рост, узенькое лицо. Ее несомненными достоинствами являлись – изящность, тонкая талия, большие серо-голубые глаза в обрамлении настолько объемных и длинных ресниц, что не было необходимости красить их тушью. К недостатку своей внешности Агнеша относила слишком тонкие и ломкие волосы светло-русого цвета. Эту проблему она решала с помощью регулярной щадящей химической завивки. Получались красивые крупные локоны, спускающиеся ниже лопаток.
− Я дома, − открыла входную дверь Божена.
− Привет, мама! –поцеловала женщину в щеку девушка.
– О, какая ты у меня сегодня штучка! – оценила Божена вид дочери в яркой оранжевой водолазке и узких черных джинсах-дудочках.
− Но завтра я все же надену что-нибудь другое, − решила Агнеша.
− Алексей еще не приходил?
− Нет. Но ты же знаешь, вечер пятницы он иногда проводит с сослуживцами или друзьями.
− Что одно и тоже, − немного ворчливо заметила мама, выкладывая на кухонный стол продукты, купленные по дороге из детской балетной студии, где она работала хореографом. – Лучше бы с девушкой какой познакомился.
− Мы с Людой в воскресенье в кино идем. Я Алешку с нами уговорю идти.
− Агнес, думаю, если бы твоя Люда нашему Алексею нравилась, он давно начал бы за ней ухаживать.
− Ты права, − согласилась Агнеша. − Но Люда настойчива, так что, все еще может измениться, − дала она шанс подруге, хотя и видела, брат не проявляет к той никакого интереса.
По ее мнению, Людмила была очень даже ничего, вся такая маленькая, ладненькая, с аппетитными формами. Но у Алешки, видимо, имелись свои критерии оценки женской красоты.
− Всем привет!
Домой прибыл глава семьи. На фоне его крупности жена и дочь смотрелись прямо-таки крохами.
Двадцать шесть лет назад Матвей Аверин, инженер одного из российских авиационных заводов, без памяти влюбился в балерину варшавского театра. Матвей приехал в польскую столицу по рабочим вопросам в составе большой делегации, для которой поляки организовали культурную программу, и одним из мероприятий стал балет. Маленькая, хрупкая Божена покорила сердце мужчины, и уже через полгода парочка поженилась. Матвей привез жену в Москву, где ему от родителей досталась просторная трехкомнатная квартира. Своего первенца они назвали русским именем, а для девочки по желанию Божены выбрали имя польское. Алексей ростом, фигурой пошел в отца, а Агнеша в тонкую и гибкую мать.
Брат этим вечером, как она и предполагала, завис с друзьями в клубе. Агнеша отправила ему сообщение о воскресных планах сходить в кино, завела будильник на шесть утра и, предвкушая целый день наедине с Павлом, легла спать.
Наутро распахнула глаза от громкой трели. Шесть утра, да еще выходной день. Агнеша натянула одеяло до самого носа, приготовившись спать дальше. Но в миг подскочила, вспомнила о сюрпризе. Паша должен заехать за ней ровно в семь.
Они встречались уже почти четыре месяца. Познакомились в новогоднюю ночь на катке, куда Агнеша пришла со своими сокурсниками по академии, а Павел с компанией шумных и веселых друзей. Агнешка буквально свалилась ему под ноги, зацепившись лезвием коньков о небольшую выбоину на льду. Павел тогда испугался, наклонился помочь, да рухнул сам. Девушка рассмеялась, а он вслед за ней.
Он был старше на два года, работал в лицензионном отделе солидного банка, учился на вечернем отделении Финансового университета.
Она не могла еще с уверенностью сказать, что встретила любовь всей своей жизни, но пока меж ними все шло хорошо. Паша красиво ухаживал, дарил цветы и подарки, устраивал их совместный досуг и, вообще, настроен был вполне решительно, даже познакомил со своими родителями.
Агнес все же одела оранжевую водолазку с узкими брючками, сверху накинула легкую курточку. И позволила себе опоздать на несколько минут.
− Привет, солнышко! – поцеловал ее в щеку Павел. – Прекрасно выглядишь.
− Ты тоже, − обняла она его.
Заметила, что он подстригся, побрился. Из-под расстегнутой кожаной куртки виднелась отглаженная белая рубашка. Уж не предложение ли он собрался мне сделать? – промелькнуло в голове Агнеши.
Паша относился к тому типу мужчин, которые ее притягивали – брюнет, не крупный, но и не худощавый, достаточно высокий, с красивыми чертами лица. Все в нем было привлекательно для нее, но с замужеством она бы повременила. Слишком хорошо ей в родительском доме. Не готова она еще к глобальным переменам в своей жизни.
− Так ты скажешь, куда мы едем?
− Скоро все узнаешь, − открыл он для нее дверцу своего автомобиля марки Лада Веста.
Помог застегнуть ремень безопасности, снова поцеловал и затем уж устроился на водительском сиденье.
Через полчаса Паша припарковал машину неподалеку от автовокзала.
Заинтригованная Агнеша крутила головой, пытаясь понять куда он ее ведет.
− Коломна? – с изумлением рассматривала она табличку на ярком туристическом автобусе, в который по списку загружались сонные туристы.
Некоторые держали в руках пластиковые стаканчики с кофе, у иных она заметила термосы.
− Да. Я решил свозить тебя на экскурсию в Коломну.
Паша помолчал и немного неуверенно добавил:
− Сотрудница из моего банка купила путевку на двоих, но у нее изменились планы, и она всех спрашивала, кто хочет поехать. Я подумал, что это может быть интересно.
Агнеша улыбнулась. Мимолетное недоумение и даже недовольство сменились искренним восторгом.
− Паша, твой сюрприз очень оригинален! Мне нравится. И я тоже думаю, что будет интересно.
Павел заметно расслабился. Все-таки переживал за реакцию девушки. Но Агнеша, как обычно, продемонстрировала свой легкий нрав и готовность поддерживать все его идеи. Он был сильно влюблен в нее и собирался сегодня вечером сделать ей предложение. В кармане его куртки дожидалось своего часа изящное колечко с аквамариновым камешком.
− Так, все на месте, − бодро оповестил сопровождающий группы, когда двери автобуса закрылись за последним опоздавшим к назначенному времени туристом. – Меня зовут Юлиан. И я ваш гид на весь день.
Агнеша хмыкнула. Юлиану явно хорошо за пятьдесят, но при этом мужчина старался молодиться, что со стороны выглядело немного потешно.
− Путь до Коломны займет примерно два часа, − продолжал гид. – Но поверьте, время пролетит незаметно, так как всю дорогу я собираюсь рассказывать вам о тех исторических событиях, которые имели место быть по маршруту нашего следования.
Агнеша решила поспать. Положила голову на плечо Павла и под плавный ход автобуса и монотонный бубнеж Юлиана спокойно заснула. Ей даже что-то снилось. До тех пор, пока у женщины, сидящей через проход, не свалилась на пол сумка. Этот тяжелый звук разбудил Агнес. Она открыла глаза. Павел спал, бережно обнимая ее за плечо. Девушка вспомнила где находится, определила, отчего случился разбудивший ее звук и прислушалась к тому, что говорит их гид.
− Сегодня вам доведется увидеть Коломенский Кремль, который считается замечательным сооружением с точки зрения фортификации, − то ли читал, то ли говорил по памяти Юлиан, с удобствами разместившийся на двух креслах в начале автобуса.
Девушка не видела его, только слышала усиленный микрофоном голос.
− Башни Кремля расположены так, что позволяли жителям города вести активную борьбу против захватчиков, − продолжал экскурсовод. – Каждая башня имеет свое имя. Так, одна называлась Мотасовой1. Согласно легенде, на ней четыреста лет сидел черт и мотал ногами, пытаясь ввести горожан во грех. А самая примечательная башня Коломенского Кремля – Маринкина. Названа в память о польке Марине Мнишек, авантюристке и жене авантюристов – самозванцев Лжедмитриев. Несостоявшуюся российскую правительницу заточили в эту самую башню. Куда потом делась царица, неизвестно. Только коломчане до сих пор рассказывают, будто обернулась Маринка сорокой и улетела через окно-бойницу.
Что за чушь? – возмутилась мысленно Агнеша. Какая еще сорока? Она припомнила, Горелик на лекциях говорил о Марине уничижительно и с таким же скептицизмом, как и сейчас Юлиан.
К своему стыду, историю польского народа Агнес не знала. Совсем. Фамилию Мнишек связывала с бронзовым бюстом, виденным ею в Рыцарском зале Королевского замка в Варшаве2. Она была там однажды с мамой.
Ей стало интересно, что за женщиной была эта самая Марина, если сквозь века вызывает столь сильную неприязнь в историографии. Расчетливой, опытной интриганкой? А может быть женщина просто влюбилась в мужчину, выдававшего себя за царевича, и последовала за ним, не задумываясь ни о какой политике? Почему никто не рассматривает такой вариант?
Агнеша аккуратно, стараясь не разбудить Павла, достала из своей сумки телефон. Набрала сообщение Черных:
«Саш, сколько было лет Марине Мнишек, когда к ней посватался Лжедмитрий?».
Она предполагала, что друг еще спит и собралась уже убрать телефон, как пришел ответ:
«Шестнадцать».
Агнеша в недоумении глядела на эту цифру.
«Ты не ошибся?»
«Нет. Это точно. И, кстати, по поводу твоей просьбы. Я еще пару лет назад проводил масштабное исследование о смутном времени, там много информации про польско-русские отношения. В самый раз для курсовой. Перешлю тебе сегодня на электронную почту».
«Спасибо. Очень выручил. С меня презент».
Саша в ответ прислал картинку улыбающегося моржа.
Агнешка хихикнула. Ее друг был похож на моржа. Он об этом знал и философски подходил к особенностям своей внешности.
Она все-таки невольно разбудила своего спутника.
− Что тебя развеселило?
− Ничего особенного, − улыбнулась она Паше. – Представляешь, Марину Мнишек заклеймили авантюристкой и интриганкой, а девочке, когда ее сосватали, оказывается было всего шестнадцать лет!
− Предполагаешь, в таком возрасте интриг не плетут?
− Я в шестнадцать лет интересовалась комиксами, аниме и косметикой для проблемной кожи.
Паша расхохотался.
− Агнеша, тебе и сейчас, в двадцать один, нравятся плюшевые мишки.
Она не удержалась и тоже засмеялась.
Туристы в автобусе стали просыпаться, а Юлиан решил, что рассмешил молодую парочку забавным случаем, о котором он сейчас рассказывал и потому не стал делать им замечание.
− У нас очень насыщенная программа, − предупредил гид, когда уже в Коломне водитель поставил автобус на специальную стоянку для туристических групп. – Сперва посещение краеведческого музея и исторический обзор на территории Кремля. Далее обед. После – музей пастилы, музей калача и напоследок – музей медовухи. Если по времени уложимся, успеете еще сфотографироваться в средневековых костюмах на фоне интерьеров прошлого.
− Хорошо, что я одела туфли на удобной танкетке, а не на каблуках, − порадовалась Агнеша.
− Не переживай, если устанешь, буду носить тебя на руках, − пообещал Паша.
День для парочки прошел чудесно. Им все нравилось. Благоприятствовала хорошим впечатлениям и теплая безветренная погода, и сытный обед в местном ресторане, и умопомрачительный запах, исходящий от калачей с хрустящей корочкой, и красивые коробочки, в которые укладывалась купленная пастила.
К концу экскурсионной программы подуставшие туристы вновь оживились. В музее медовухи им предложили дегустацию, что привело к всеобщему приподнятому настроению.
− Агнес, куда тебе столько медовухи? – смеялся Павел. – Ты уже купила три пакета калачей и пастилы.
− Родителям, брату, Людмиле. И Саше Черных я презент обещала, он мне материал для курсовой работы нашел.
− Остались силы фотографироваться в костюмах? – поинтересовался у группы Юлиан.
Поразительно, но гид-пенсионер выглядел полным энтузиазма и самым бодрым из всех.
Мнения насчет фотосеанса разделились. Мужская часть экскурсантов голосовала за возвращение в автобус. По жаждущим взглядам не трудно было догадаться, что на обратном пути планируется продолжение дегустации. Но женский состав группы не желал покидать славную Коломну без памятных фотографий в средневековых костюмах.
− Разделимся, − предложил Юлиан. – Кто устал, отправляется в автобус и там ждет остальных.
− Агнеш, я пас. Честно говоря, обряжаться в кафтан сил и желания уже нет.
Паша держал в двух руках пакеты со всем тем, что они накупили, и Агнеша сжалилась.
− Хорошо. Ты иди в автобус, а я все-таки очень хочу примерить на себя наряд другой эпохи.
Она чмокнула Павла в щеку и присоединилась к той части группы, которую повел за собой Юлиан.
Фотограф, молодой, вертлявый мужчина с тонкой бородкой, поджидал у Маринкиной башни.
Агнеша присмотрелась. А ведь башня-то самая высокая на общем фоне, не такая конечно, как башни Московского Кремля, но все же. Она обратила внимание, что верхняя ее часть украшена зубцами из белого камня и в целом напоминает корону.
− Выбирайте костюмы, − пригласил всех Юлиан к большому сундуку.
А фотограф добавил:
− Как переоденетесь, заходите внутрь башни. Там у нас специальные композиции устроены для разных эпох.
Агнеша выбрала ярко-красное платье из тонкой материи в густую складку спереди и широкими рукавами. К платью прилагался белого цвета с золотистой отделкой большой отложной воротник в форме пелерины.
Она немного провозилась с неудобной шнуровкой платья, из-за чего вошла в башню одной из последних.
Первый этаж оказался разделен на своеобразные секции с реконструкцией исторических сценок, начиная со времен Дмитрия Донского и до прихода к власти большевиков.
Безусловно, все дамы пожелали сделать снимки в каждой секции, и фотограф принялся за работу.
− Можно по башне походить? – спросила Агнеша Юлиана.
Она не хотела стоять без толку, дожидаясь, когда подойдет ее очередь занять место перед камерой.
− Можно. Только тут восемь этажей и смотреть особо нечего, − предупредил ее гид.
− Я только наверх и обратно.
Смотреть действительно было особо нечего. Толстые стены, деревянные настилы на полах, множество окошек-бойниц.
Пустота. И тишина. По мере того, как Агнеша поднималась по крутым каменным ступенькам все выше, шум, производимый туристами на первом этаже, стихал. Ступила на площадку последнего восьмого этажа.
Бедная девочка, − жалела добрая Агнес незнакомую ей царицу, заточенную когда-то в это тесное и унылое пространство. Она предполагала, что в Коломну Марина Мнишек попала уже не ребенком, а будучи взрослой девушкой. Но все равно жалела.
Выглянула в узенькое окошко. Обзор так себе, внизу – поблескивает водная гладь речки Коломенки, сверху виден кусочек неба. Смотрела ли Марина в это окошко, как и она сейчас? О чем думала? Плакала ли? Надеялась ли на спасение? И как она тут вообще находилась, в помещении, продуваемом ветром? Оконца-бойницы ведь ничем не закрыты от непогоды.
Радостное настроение сегодняшнего дня сменялось печалью.
Надо поскорее возвращаться вниз, к людям, − решила Агнеша.
Отошла от окошка, уже ступила на ступеньку, но заметила на кирпиче одной из стен что-то выбивающееся из общей картины, какое-то цветовое пятно.
При ближайшем рассмотрении пятно приобрело очертания рисунка, выполненного голубой и золотистой красками.
− Полумесяц, страусиное перо, − вслух проговорила девушка. – Какой странный рисунок. И почему он здесь?
Провела по картинке ладошкой. И, словно в кино, от ее прикосновения в стене стал образовываться проем. Кирпичная кладка отъезжала в сторону, открывала в толще стены перед изумленной Агнешкой потаенную дверь с массивной кованой ручкой в виде двуглавого орла с поднятыми крыльями3.
1583 год. Польша Округ Опочно. Воеводство Лодзь. Город Джевица
Семья воеводы Джевицкого праздновала наступление Нового года. Божене казалось, что в замке собралось все население Лодзенского воеводства. Хотя, чему тут удивляться, в Лодзе и проживает всего-то около трех тысяч человек, а замок ее отца единственная значительная постройка в округе.
Замок представлял собою двухэтажную каменную крепость прямоугольной формы, окруженную рвом. На втором этаже располагались личные покои хозяев, а помещения первого этажа использовались для служебных нужд и для проведения застолий. Вот, как сегодня.
Во главе праздничного стола восседал сам воевода Мацей Джевицкий. По правую руку от него архиепископ Станислав Карнковский, друг и наперсник. Именно он много лет назад ходатайствовал перед королем о пожаловании воеводства Мацею.
Божена прислушивалась к их разговору. Отец со Станиславом обсуждали возможность открытия духовной семинарии. Она вдруг отвлеклась, уловила далекий детский плач, встрепенулась, но мать крепко сжала ее руку.
− Кормилица рядом с девочкой, − едва слышно прошептала Катажина Джевицкая. – Сосредоточься на Яцеке.
Сорокадвухлетний князь Яцек Порыцкий положил свою жирную лапищу на бедро Божены. Девушку чуть не вырвало. Но она сдержала рвотный позыв и обернулась к нему с улыбкой.
− Вы нетерпеливы, князь.
− Мне не терпится назвать Вас своей женой, − ощупывал он лицо девушки пьяно-масляным взглядом, продолжая сжимать ее бедро.
Божене было жаль нового темно-персикового платья, пошитого по последней испанской моде, с многочисленными разрезами, из-под которых проглядывала нижняя сорочка изумрудного цвета. Это платье очень шло ей, красиво оттеняло зеленые глаза и каштановые кудри. Она рассчитывала поразить Вацлава. А теперь на материи останутся жирные пятна от пальцев этого борова.
Попыталась отвлечься, абстрагироваться от шума, царящего в парадном зале, от жадных рук противного Яцека. Стала вспоминать такую же новогоднюю ночь, только годом ранее. Все, что происходило накануне того празднества и все, что случилось позже.
− Саноцкий староста4 решил провести ежегодный рыцарский турнир в Джевицах, − сообщил тогда Мацей жене и дочери. – Староста приедет со своей семьей и свитой.
− Разве не в Кросно? – забеспокоилась Катажина.
Если турнир к дню Святого Сильвестра5 перенесли в Джевицы, то у нее всего две недели на подготовку замка к принятию рыцарей.
− В Кросно негде разместить лошадей. Своя конюшня там слишком мала, а та, что строили к турниру, загорелась. Не успеют новою к праздникам поставить, − пояснил воевода.
− Староста уедет сразу после турнира? – уточнила его жена.
− Нет. Юрий Мнишек задержится у нас, как и часть рыцарей.
И если мать восприняла новость нервно, то Божена обрадовалась. Рыцарский турнир в Джевицах последний раз проходил пять лет назад. Ей тогда было всего двенадцать лет. Но она помнила свой восторг от столкновения рыцарей, когда они сходились стенка на стенку. Чтобы девочка не боялась, отец объяснил ей, что сражаются мужчины тупым оружием – копьями с закругленными, а не с острыми концами, поэтому удары, наносимые противниками друг другу, не являются смертельными и не представляют большой опасности.
− Только никому не рассказывай, − предупредил отец. – Это секрет. Иначе зрителям будет неинтересно.
И Божена вдвойне чувствовала себя счастливой, оттого, что разрешили присутствовать на самом настоящем рыцарском турнире, и оттого, что ее посвятили в тайну, о которой не знают другие дамы. И пока шляхтички6 бледнели, краснели и падали в обморок, она, Божена, демонстрировала стойкость духа.
− Надо же, какая у тебя невозмутимая дочь, − удивился один из друзей Мацея. – И не вскрикнула ни разу.
Отец с дочерью понимающе переглянулись.
Помимо турнира, Божене очень уж хотелось увидеть чету Мнишек. Ходили слухи, что пана Юрия скоро назначат старостой Самборы, самого богатого староства в королевстве, а о его жене Ядвиге все в один голос твердят, будто она писаная красавица.
Молва не обманула, пан Юрий выглядел значительно, а Ядвига оказалась хрупкой яркой брюнеткой с большими выразительными глазами. Супруги привезли в Джевицы и своих двух малолетних сыновей – Яна и Станислава.
Божена все дни до их приезда усердно помогала матери в подготовке замка к встрече гостей. Чтобы разместить всех рыцарей, а также свиту воеводы Мнишека, освободили несколько вспомогательных замковых построек, и Катажина поручила дочери приводить их вместе со слугами в жилой вид.
За день до дня Святого Сильвестра замок наводнили гости. Божена украшала большой каменный плац, на котором пройдут поединки, ленточками. Руки мерзли без варежек, и она периодически прятала их в карманах беличьей шубки.
− Помочь?
От неожиданности выронила атласную ленточку, наклонилась, хотела поднять, но ее опередили.
− Держи, − протянул ей ленту молодой мужчина.
Она молча взяла цветной лоскут, случайно соприкоснувшись с незнакомцем пальцами.
− Да ты совсем замерзла, − ухватил он ее за руки, приложил в районе груди к своему теплому плащу, подбитому куньим мехом, и накрыл ладонями.
Божена затаила дыхание. Что-то происходило с ней, что-то необыкновенно прекрасное. Ей было всего семнадцать лет, она не имела никакого опыта в амурных делах, но интуитивно понимала, что вот этому незнакомцу всего за несколько минут удалось занять место в ее сердце.
А он… смотрел с улыбкой и продолжал греть ее маленькие ручки.
Какие у него необыкновенные черные глаза, − подумала она, − и улыбка добрая.
− Вацлав Врона, − представился он.
− Не слышала о таком роде, − удивилась Божена. Выправка, одежда выдавали в нем рыцаря и дворянина, но она не могла припомнить среди польской аристократии такую фамилию.
− Я из Мазовии7, − пояснил Вацлав.
Вот почему его говор немного отличается от привычного, − поняла девушка. Все ее знания о мазовшанах сводились к тому, что живут они своей общностью и тяготеют к протестантским взглядам соседней Пруссии.
− Божена, я все же помогу привязать тебе эти ленты.
− А разве …, − начала она.
Но Вацлав опередил.
− Вчера тебя представили пану Юрию Мнишеку. Я запомнил.
− Ты приехал с воеводой?
− Да. Я служу у Мнишека. Состою в его свите.
− И что, будешь участвовать в турнире?
− Буду. А ты будешь за меня болеть?
− Буду, − улыбнулась девушка.
Хозяева замка и их гости наблюдали за поединками с двухэтажной внутренней галереи, отапливаемой через закрытые печи, так что следить за разворачивающимся действом на плацу было вполне комфортно.
С двух сторон арены ожидали рыцари, они величественно восседали на своих ратных конях. В закрывающих лица забралах, мужчины казались мрачными и важными. Их лошади рыли копытами землю от нетерпения.
− Господа! – поднялся с почетного места Юрий Мнишек. – Сегодня состоится бой, в котором рыцари сражаются половина на половину. Оружие – мечи и копья. Запрещается наносить удары острием, только плашмя, и не по лицу. Запрещается бить лежачего и подвергать увечью. Ведите бой честно – не нападайте с тылу, не разите противника ниже пояса, не горячите коня, на котором сидит соперник. Лучшего бойца выберут зрители, и в награду победитель получит золотую цепь с осыпанным бриллиантами медальоном с изображением нашего славного короля Стефана Батория!
Пока пан Юрий оглашал правила, Божена рассматривала рыцарей. В гобассонах8, доспехах и мантиях все они казались намного крупнее, чем когда были без всей этой рыцарской атрибутики. Вацлава она узнала по черной мантии и нашлемнику в виде вороны9. А вообще, каких нашлемников только не было – драконы, химеры, головы кабанов, сфинксы, орлы, кентавры. И у каждого обязательно набит герб на щите. На щите Вацлава был выбит герб Мнишеков – семь страусиных перьев, опирающихся на полумесяц.
Интересно, − подумалось Божене, − на гербе рода Джевицких тот же полумесяц, только рогами вверх, а над ним пять страусиных перьев.
− Объявляю турнир открытым! – закончил свою речь саноцкий староста.
Прозвучал сигнальный рожок.
Натянутые веревки, что сдерживали коней, отпустили. Соперники ринулись навстречу друг другу, столкнулись на середине.
Послышался треск ломаемых копий. Их отбрасывали, и тотчас доставали мечи. Бой не останавливался из-за сломанного оружия. Рыцари старались выбить противника из седла. Через какое-то время вся арена была усеяна обломками оружия, кусками лат и кольчуг, шишаками, перьями, цветными клочьями оборванных мантий и поясов.
Уж не соврал ли ей отец пять лет назад о безопасности поединка? – засомневалась Божена. Она следила за одним единственным воином. Испугалась, когда на Вацлава налетел тяжеловесный рыцарь из Львова и нанес ему сразу несколько ударов, выбил оружие из рук.
Божена явственно ощутила жгучее напряжение взглядов соперников сквозь скважины забрал.
Но Вацлав оказался не менее сильным, не менее ловким, чем его могучий противник. Он прижал к груди щит, отразил удар, наклонился к гриве коня, а затем и сам стал наносить ужасные удары невесть как оказавшимся в его руках мечом, да с такой быстротой, что Божена едва успевала следить за стремительностью этих движений.
Вацлава, как и еще пятерых воинов, до конца всеобщей схватки с коня не сбили.
Громкий звук медных труб ознаменовал окончание поединка.
Зрители выбрали победителя – рыцаря из Демблина. Но для Божены не было лучше рыцаря, чем Вацлав Врона.
− Для славных ратников растоплена баня, − пригласил Мацей участников турнира смыть с себя грязь, пот и кровь. – А вечером, всех, кто пожелает остаться, приглашаем на праздничный ужин!
