Милена Миллинткевич
Как Люсинда за Оскаром ходила
Пронзительно засвистел позабытый на плите чайник, перепугав Люсинду до дрожи в коленках. Едва она уселась за стол и отпила из литровой кружки пару глотков пахнущего липой чая, вприкуску с добрым ломтём ржаного хлеба, сдобренного крупной солью и натёртого зубчиком чеснока, как с улицы послышались крики.
К хате на стареньком лисапеде подъехал шепелявый Ванька-почтальон. Следом за ним, поднимая пыль по дороге не хуже колхозного табуна, неслись местные сплетники.
– Никифоровна! Шлышь! – под гомон соседей прокричал в окно Ванька. – Табе пишмо ш телефишору.
– Откуда? – дожёвывая огурец и утирая сальный рот передником, Люсинда высунулась в окно. – Ты шо, Ванёк, с утреца уже набрался?
– Та ты шо, Никифоровна! Я – штекло! – смутился почтальон. – Ты ж его́ пади ждала? Держи! Жакажное!
Люсинда на полпуза протиснулась в створки окна, да так, что едва не вынесла своим авторитетом и восьмым номером раму, расписалась в протянутой бумажке, и уже хотела было впихнуть себя назад, как с улицы поднялся вой:
– Поимей совесть, Люська! Зачти! Народу интересно, хто тебе с телевизора пишет?
Люсинда фыркнула, втиснула себя в окно и закрыла створки. В хате что-то зазвенело и, с грохотом свалившись на пол, разбилось. Следом послышалась отборнейшая речь номинантки на звание «Самой остроязыкатой и суетной чирикалки колхоза».
Появившись на крыльце, Люсинда сразила присутствующих невозмутимым выражением надменной морды лица. Вытащив из уже вскрытого конверта листок и, развернув его как в замедленной киносъёмке, она изрекла:
– Я же говорила, что получу Оскара! Вот любуйтесь!
Она издали показала листок, исписанный мелким убористым шрифтом не по-нашенски и, смерив всех презрительным взглядом, удалилась под несмолкаемый гул и вой колхозных активистов.
На том, может, всё и закончилось бы, да только кому-то там за океаном пришла в безумную голову гениальнейшая идея – провести церемонию вручения премии киноакадемии на родине самой необычной актрисы года.
В тот день после очередной ссоры с Палычем, Люсинда, в кои-то веки решила сама с ним примериться. Накупила в Сельпо всяких деликатесов – макарон быстрого приготовления, сыроплавленной колбасы, рыбных тефтелей в томате, даже банку сливочного маргарина «Rama» по такому случаю не забыла и две буханки свежего вчерашнего белого хлеба из-под полы. Прихватила из дома бутылку самогона, и, найденную в закромах хаты предпоследнюю банку с маринованными воспоминаниями – последние огурцы-то уже доела. Нацепив купленный по случаю в городе новый спортивный костюм, повязав красную пролетарскую косынку и предвкушая знатные посиделки, она гордо шла по улице в клубах свежеподнятой пыли под свист шин и визг тормозов, проезжавших мимо лимузинов, абсолютно ничего не замечая вокруг.
