Мила Бачурова
Дети Доброты
Глава 3. Эри
Спальных мест в доме обнаружилось три. В комнате поменьше легли на кроватях Джек, Кирилл и Шаман, а Серый, Мрак и Эри устроились в другой комнате. Здесь кроватей не было, а старый продавленный диван, при попытке его передвинуть, развалился. Пришлось устраиваться прямо на полу. Застелили свободный от мебели угол собранными по дому одеялами и тряпьём, завернулись в спальники.
Эри думала о том, как они вернутся в посёлок – тот, где Джека и Кирилла держали в плену. Где погибла Олеся.
Эри удивилась, что Джек так легко согласился туда пойти, сама в такое место ни за что бы не вернулась. Хотя, конечно, она – это она. А Джек – боец, сколько уж раз адапты ей объясняли. Он должен делать то, что приказал командир. Командир у него Кирилл – несмотря на то, что Джек и сильнее, и опытнее как боец. И Эри, если хочет остаться с Джеком, к адаптским порядкам тоже нужно привыкнуть… Ничего, справится. Теперь она в этом уверена. Она нашла отца. Всё, чего хотела – это быть рядом с Джеком, для себя твёрдо решила, что в Бункер ни за что не вернётся. Она бы с Джеком и днём не расставалась, но предложение дневать в одной палатке он категорически отверг. Объяснил Эри:
– Тебе всё-таки не пять лет, взрослая уже. Того гляди, жених нарисуется, а у тебя папашка под боком храпит. Всю малину обгадит.
Эри, сообразив, о чём он говорит, вспыхнула и больше на своём не настаивала. А сейчас ворочалась на полу с боку на бок.
Ужас, как неудобно! За все три месяца, прошедшие с тех пор, как сбежала из Бункера, спать на нормальной кровати доводилось считанные разы. Последний – в посёлке у людей, пленивших Кирилла и Джека. Хотя и там Эри толком не спала. Только успела задремать, прибежал Серый: «Подъём! На том свете выспишься».
А здесь – пыльно, затхло, да ещё мышами пахнет. Про мышей – это Мрак заметил вскользь, но Эри хватило. Мышей она не боялась, однако о том, что безобидные и даже симпатичные с виду грызуны являются разносчиками целого букета инфекций, помнила. И это безмятежному засыпанию тоже мало способствовало.
Переворачиваясь в очередной раз, Эри заметила, что не спит не только она.
Рассохшиеся щелястые ставни пропускали достаточно света. Лежала Эри, как привыкла в походе, между Серым и Мраком. И сейчас, приподнявшись на локте, на неё смотрел Мрак.
– Ты чего? – удивилась Эри. Шёпотом, адаптская дисциплина приучила к тишине.
Мрак, кажется, смутился. И тоже шёпотом буркнул:
– Ничего. Просто гляжу. Нельзя?
Эри пожала плечами:
– Да можно, пожалуйста. Смотри на здоровье. – Снова легла и закрыла глаза.
Но сон не шёл. На слух Эри не могла определить, улёгся Мрак или нет, а выяснить это так и подмывало. Не выдержав, попробовала посмотреть из-под ресниц. Не сумела, перекатилась поближе и снова украдкой глянула. Мрак по-прежнему смотрел на неё.
– Да чего тебе? – Эри, не выдержав, села. – Зачем ты смотришь?
В этот раз Мрак не смутился. Глядя на неё, тихонько позвал:
– Иди сюда.
«Как тогда, в горах», – обожгло Эри. Стало вдруг ужасно жарко. Она застыла на месте, не зная, что ответить. И нужно ли вообще отвечать.
Мрак рассудил по-своему. Так же тихо спросил:
– Не хочешь?
– Я… не знаю, – выдавила Эри.
Мрак грустно усмехнулся.
– Кабы хотела, знала бы… Ладно, всё. Спи, – лёг и отвернулся.
«А мы ведь с ним завтра расстанемся, – кольнуло вдруг Эри. – Надолго! Неизвестно, когда вообще увидимся».
Засыпать вот так, не договорив, показалось неправильным.
Эри придвинулась ближе к Мраку. Всмотрелась в суровое лицо с закрытыми глазами. И осторожно погладила парня по щеке.
Мрак открыл глаза. Поймал руку Эри, повернулся к ней. И поцеловал ладонь – раз, другой.
Цепкий взгляд светлых адаптских глаз как будто поймал саму Эри. Пытаешься от него ускользнуть – и не можешь. Эри дёрнулась было – отобрать у Мрака ладонь, но вдруг поняла, что не хочет этого делать.
Взгляд адапта завораживал. От поцелуев по телу разливалось странное чувство, будоражащее и опасно притягательное.
«Так, наверное, мотыльки летят на огонь, – мелькнуло в голове у Эри, – а потом сгорают».
Она подалась к Мраку. Тот порывисто обнял её и поцеловал в губы. Снова, как в прошлый раз, будто током ударило, и Эри поняла, что, оказывается, хотела этого. Ждала, хоть и не догадывалась, чего ждёт.
Всё было так же – и в то же время совсем не так, как тогда. Тогда они с Мраком оба ошалели, словно перебежали пропасть по тонкой проволоке, и сами не поняли, что натворили. А сейчас Мрак целовал Эри так, как приникают к роднику после долгого тяжёлого пути. Понимая, что на всю жизнь не напиться – и не имея сил оторваться от воды.
Эри горячо, неумело отвечала. В какой-то момент вдруг поняла, что два спальника между ними, одежда – всё это ужасно мешает. Что ей хочется убрать преграды и всем телом прижаться к Мраку. Почувствовать его.
Эри сама не заметила, как выбралась из спальника. Спальник Мрака тоже куда-то делся. Адапт сжимал Эри в объятиях, ладони парня, забравшись под майку, скользили по её спине, животу, груди – и это было безумно приятно, Эри застонала от наслаждения.
– Чш-ш, – оторвавшись от её губ, прошептал на ухо Мрак, – Серого разбудишь.
Эри вспыхнула, дёрнулась, не зная, куда спрятать глаза:
– Извини. Я… Оно само…
– Блин, да знаю, что само! Не стремайся. Кабы в нормальном месте, да не Серый рядом – всю бы тебя зацеловал, ещё бы не так стонала. А здесь раздеваться-то противно – в такой грязи. – Мрак с сожалением одёрнул на Эри футболку. Пояснил: – Не так хочется. Не в этой помойке… У тебя – первый раз же?
Эри, плохо понимая, о чём он говорит, на всякий случай кивнула.
– Вернусь, тогда уж, – прошептал Мрак, – чтобы как у людей всё. – Снова привлёк Эри к себе и крепко прижал. Прошептал на ухо: – Я что сказать-то хотел. Ты – берегись, ладно? Джек с тобой, конечно, Серый – а всё ж таки, и сама тоже… Ладно?
От неуклюжей адаптской заботы у Эри навернулись слёзы.
– Ладно, – прошептала она. – И ты себя береги.
– Да мне-то что будет? Я вон, какой здоровый. А тебя соплёй перешибёшь. – Мрак улёгся на спину, притянул Эри к себе на плечо, обнял.
Эри устроилась рядом с ним. И подумала вдруг, что всю жизнь могла бы так лежать. Тихонько позвала:
– Мрак.
– У?
– А это вот, что сейчас у нас – любовь, да?
Мрак задумался.
– Да хрен его знает. Нет, по-моему. Любовь – это, вроде, когда женятся.
– А у тебя так было уже?
– Не, – Мрак качнул головой. – Просто девчонки – были. А чтобы, как сейчас – нет.
– Просто девчонки? – не поняла Эри.
Мрак вздохнул.
– Я, по-твоему, до семнадцати лет девственником ходил? Но такого, как с тобой, не было… Вот, если спросишь, как – прибью, – опередил он вопрос Эри. – К Серому приставай, он умный.
– Прямо сейчас приставать? – Эри тихо засмеялась. И почувствовала, что Мрак тоже улыбается.
– Ладно, – снова вздохнул он. – Спать надо.
– Я не хочу!
– Это кажется, что не хочешь. Все устали. Кабы не расходиться завтра, так я бы к тебе не полез… Ну, ничего. Живы будем – накувыркаемся ещё. Спи, – Мрак поцеловал Эри в макушку.
«Не буду спать», – пообещала себе Эри.
Прижалась к Мраку покрепче. И тут же уснула.
Серый
Сквозь дрёму Серый слышал, как Мрак и Эри ворочаются рядом. Слышал вздохи и тихий шёпот. Надо же, а ведь похоже – всерьёз у Мрака это всё… Ладно, его дело. Спать не мешают, и фиг с ними. На то, чтобы в полный рост оттягиваться, вряд ли у них наглости хватит, а остальное можно пережить.
Серый накинул спальник на голову, завернулся поплотнее. И не заметил, как вырубился.
Проснулся от повелительного окрика:
– Подъём!
Открыв глаза, увидел, что Эри спит в объятиях Мрака. Девчонка пробормотала что-то, сладко потянулась.
Мрак, не выпуская её, с вызовом посмотрел на заглянувшего в комнату Кирилла.
– Подъём, – спокойно оглядев их, повторил тот. – Через десять минут – завтрак, – и вышел.
Ели все вместе, Шаман сидел с ними за столом, и завтрак прошёл в молчании.
Георгий появился на пороге, когда отряд уже собрал вещи.
– Мы решили, – объявил он Кириллу. – Твои люди нам не нужны.
Кирилл, кажется, не удивился. Спокойно спросил:
– Кто решил?
– Ну… – Георгий запнулся. – Мы, втроём.
– То есть, ты, шестнадцатилетняя девочка и такой же зелёный пацан? – уточнил Кирилл. – Может, стоит всё-таки с другими людьми посоветоваться? Мне вот почему-то кажется, что мать Серафима и мать Мария против нашего присутствия возражать не станут.
– Я так же сказал, – буркнул Виссарион. – Что лучше уж вы, чем совсем никак. Вас хоть бояться будут.
Ариадна саркастически рассмеялась:
– О, да! Уж они направят непотребства в нужную сторону. Не сомневайся.
– Ты всё-таки феерическая дура, – не выдержала Эри.
Ариадна взвилась:
– Вот! Эта дрянь меня уже оскорбляет! Страшно представить, что будет дальше!
– Слушай-слушай бабу, – с ухмылкой подначил Георгия Джек. – Одна сбежала, ну да не беда – вон, смена подросла. Скоро заместо Ангелины эта соплюха тебя будет за мотню водить.
Георгий налился краской и засопел.
– Решай, – сухо сказал Кирилл. – Только быстро, времени нет. Ну?
Георгий сопел.
Кирилл развёл руками. Наклонился к рюкзаку на полу. Скомандовал:
– Уходим.
Они, один за другим, разобрали рюкзаки и вышли из дома. Спустились с крыльца. Впереди Кирилла шагал понурый Шаман.
– Стойте, – попросил Виссарион. – Пожалуйста!
Отряд остановился.
– Георгий, мы не справимся сами, – умоляюще схватив Георгия за рукав, быстро, горячо заговорил Виссарион. – А у них – оружие, они драться умеют! Дураков быстро успокоят. Мать Серафима разрешила бы им остаться, точно тебе говорю! И мать Мария тоже.
Шаман демонстративно вздохнул и покачал головой.
– Прекрати унижаться! – зашипела на Виссариона Ариадна. – Как тебе не…
– Ладно, – вдруг глухо сказал Георгий. – Ваша взяла.
Шаман застыл. Серый подумал, что под капюшоном его, наверное, перекосило от злости.
А Георгий, не глядя на Шамана, быстро отвязал от ограды коня и подвёл его к Кириллу:
– Забирай.
Прощались недолго.
– Мы вернёмся, – держа коня под уздцы, пообещал Кирилл. – Быстро, как только сможем. Джек?
Джек кивнул – одновременно и прощаясь и, видимо, подтверждая какие-то договорённости:
– Помню. Катитесь уже.
Они пожали друг другу руки. Кирилл повернулся к Серому.
– Счастливо добраться, – сказал Серый. Больше не придумал, что сказать.
Отец обнял его. Тихо проговорил:
– Вот ещё что. Джек старше и опытнее тебя, но он ненавидит тех, кто остался в посёлке. Помни об этом. Джек – боец, он рубит с плеча. Не привык рассуждать. А у тебя, у Эри – своя голова на плечах. Думай. Думай хорошенько, и за себя, и за других! Договорились?
– Угу, – промычал обалдевший Серый.
– Счастливо, – Кирилл хлопнул сына по плечу и полез в седло. Скомандовал: – Марш.
***
К удивлению Серого, люди Шамана оказались неплохо подготовленными к дальним переходам. И Георгий, и Ариадна с Виссарионом тронулись в пеший путь привычно, да и маршрут им был хорошо знаком.
Джек за прошедшие ночи окреп, помощь Серого ему уже почти не требовалась. Поэтому шли довольно быстро – хотя и не настолько, как хотелось бы Георгию. Тот всю дорогу вздыхал, что верхом – уже ого-го, где бы были. И в первом же обитаемом посёлке обратился к его главе с просьбой одолжить лошадей.
– До дома добраться, – пояснил Георгий. – Торопимся. После-то – вернём, конечно.
Глава посёлка – крепкий, коренастый дядька средних лет – лошадей давать не спешил. Он с интересом разглядывал Серого, Джека и Эри. Правда, напрямую вопрос, кто это, задать не решился. Спросил о другом:
– А правду соседи болтают, что чужаки Шамана увели?
Георгий мрачно засопел. Виссарион опустил голову, Ариадна поджала губы.
– Да кто ж тебе такое наплёл? – возмутился Джек. – Почему это – увели? Шаман сам ушёл.
– Зачем? – мужик аж рот открыл.
– Дак, известно зачем. Херню в массы нести… В смысле, по ушам ездить будет, – пояснил Джек в ответ на изумлённые взгляды главы посёлка и собравшихся вокруг жителей, – про Мать Доброты, там, всякое такое. Я ему русским языком говорил – не ходи, не хрен тебе у нас делать! А он упрямый, паразит. Всё равно попёрся.
– Это правда? – спросил у обалдевшего Георгия глава.
Тот промычал что-то невразумительное.
Джек хлопнул себя в грудь:
– Честное мутантское! Вернётся Шаман – сам спроси.
– А он вернётся?
– Да куда он нафиг денется. Небось, всю жизнь его кормить не нанимались.
– Это… – очнулась Ариадна. – Это… – от возмущения никак не могла подобрать слова.
Джек отстегнул от пояса и протянул ей фляжку:
– Поперхнулась, болезная? На, попей водички, – и повернулся к главе посёлка: – Так что, хозяин? Лошадей-то дашь?
Мужик насупился:
– Нету лишних.
– Дак, лишних ни у кого нету, – понимающе развёл руками Джек. – Нам же не навсегда, через неделю назад пригоним. Да не пустых, а с мешком овса.
– На каждой, – тут же нашёлся хозяин.
Георгий нахмурился:
– Мать Доброты осудит твоё стяжательство, Николай! Помогать ближнему – благое дело и первый долг каждого из нас.
Лицо Николая тут же прибрело каменное выражение. Сейчас соврёт, что лошадей нет, – подумал Серый. Что вот только-только на дальний луг пастись отправили, или ещё чего-нибудь! Дурак, всё-таки, этот Георгий.
– Окей, – сказал Джек. – По мешку, так по мешку. – Повернулся к Эри: – Ты верхом умеешь?
Та отрицательно помотала головой.
– Тогда, значит, лошадок нам нужно пять. А пять по одному мешку – это как раз два мешка получается, – Джек подмигнул Николаю. – Верно считаю, хозяин?
– Три, – не моргнув глазом объявил Николай.
Серый подумал, что они с Джеком друг друга стоят.
– Ну, брат Колян, ты и мёртвого уломаешь, – покачал головой Джек. – Ладно, ни тебе ни мне – два с половиной! По рукам? – и протянул мужчине руку.
Тот кивнул. Пожал. И напомнил:
– Неделя. Ты пообещал.
– Угу. И звезду с неба впридачу, – подтвердил Джек. – Не будет лошадей – так и быть, забирай только звезду… Шучу! – предостерёг он мгновенно насупившегося Николая. – Охренеть вы тут серьёзные.
***
– Ты его обманул, – обвиняюще сказал Георгий. – Когда сказал про Шамана.
Лошадей пустили рысью. Эри Джек усадил перед Виссарионом, бросив: «Оба тощие, сдюжит жеребец». Серый и Ариадна, на своих лошадях, держались позади. Разговор мужчин, сквозь стук копыт, долетал неясно, но разобрать можно.
– И что предлагаешь? Вернуться, покаяться? – с усмешкой поинтересовался Джек. – Не вопрос. Мне-то похрен, сам понимаешь. Торопиться некуда.
– Ты не должен был лгать! – гнул своё Георгий. – Мать Доброты осуждает ложь.
– Да ты чё? – ахнул Джек. – Ну, я ж не знал, что осуждает. Кабы знал, так не стал бы. Вот, ты, к примеру, знаешь, так ты и не врал. А с меня, дурака дремучего, какой спрос?
Георгий задумался. И решил:
– Всё равно Мать Доброты тебя покарает.
– Ну так, то – меня, – ухмыльнулся Джек. – Ты-то чего психуешь?
– Наш долг – наставлять непросвещённых, – серьёзно объяснил Георгий. – Нести Доброту Матери в мир, обучать неразумных детей Её!
– Да не вопрос, обучай, – согласился Джек. – На скаку неудобно только. Давай, может, потом? Утром, там, или на недельке… И вообще – может, пусть сперва меня покарает? Я ж не видал пока, что там у Матери Доброты за кары – а она, может, стриптиз показывать начнёт. Тебе оно, понятно – лучше в гроб лечь, а я парень пуганый. И не такое видал, – и, не дождавшись ответа, пустил коня галопом.
Георгий, уставившийся Джеку вслед, выглядел настолько озадаченным, что Серый едва сдержался, чтобы не заржать.
Ариадна это заметила.
– Какой отвратительный человек, – брезгливо проговорила она. – Георгий добр и простодушен, а этот негодяй издевается над ним!
– Джек – издевается? – усмехнулся Серый. – Да это он даже не начал! Так, лёгкая разминка. Привыкай.
Ариадна надменно фыркнула.
Скакали они почти до рассвета, а дневали снова в брошенном посёлке. Ариадна объявила, что спать в одном помещении с мужчинами ей, целомудренной дочери Матери Доброты, не пристало, и ушла в другой дом.
День выдался холодным, полуразвалившаяся печка еле грела. Озябшая Эри залезла в спальник к Серому. Укладываясь рядом с ней, Серый заметил, что Виссарион наблюдает за ними, открыв рот. Кажется, парень ждал, что в дверях вот-вот появится Мать Доброты, и Серого с Эри в лучшем случае испепелят на месте, Серому дурака аж жалко стало.
А проснулся первым Джек.
– Подъём, Материны детки, – услышал Серый насмешливый оклик. – У вас там сестричка – того.
– Что – того? – не понял Георгий. Потёр заспанное лицо. – О чём ты?
– Да, говорю, красавица ваша пропала. И кобыла соседская вместе с ней. Я так мыслю – к Матери Доброты подались обе. От мужиков подальше, – и Джек подмигнул побледневшему Георгию.
Глава 4. Серый
– Ещё под утро свинтила, – объявил Джек, едва войдя в дом, куда вчера с гордым видом удалилась Ариадна. – До рассвета часа два оставалось, не меньше… Не спала она тут. Подождала, пока мы ставни закроем, кобылу отвязала – и привет Мамаше.
Дежурных на день они не выставляли. Когда заговорили об этом, Георгий удивился и заверил, что опасаться некого. Джек не стал спорить.
«Ну, ещё бы, – мелькнуло тогда в голове у Серого. – Уж Джек точно знает, что одного из двух людей, представлявших реальную опасность, увёл с собой отец, а вторая мертва! От кого тут выставлять караулы? И впрямь, не от кого».
– Почему ты думаешь, что не спала? – спросил Георгий.
– Дак, холодрыга в доме, – объяснил Джек. – Дрова, как взяла у нас, так вон и лежат. – Он кивнул на рассыпавшуюся по полу возле печки охапку. – Этот дом, поди, больше года не топили.
Георгий прошёл в комнату, потрогал печку. С детской обидой в голосе подтвердил:
– Холодная.
– Надо же, – фыркнул Джек.
А Георгий, до сих пор рассеянно оглядывающийся по сторонам, вдруг нахмурился. Обошёл печку. И обескураженно сказал:
– Тут письмо.
– С того света? – ухмыльнулся Джек.
Но, тем не менее, быстро подошёл к нему. Серый, Эри и Виссарион – следом.
На широком боку печки, когда-то белом и гладком, а теперь пожелтевшем и облупившемся, было написано углем:
«Не ищите меня.
Мой долг – нести людям учение Матери Доброты.
Надеюсь, что рано или поздно вы тоже найдёте в себе силы избавиться от скверны.
Ариадна».
Серый заметил, что у Джека, уставившегося на надпись, шевелятся губы – в посёлках Цепи взрослые читали плохо, по складам. Некоторые вовсе были неграмотны.
Отец не раз вздыхал о том, что школы неплохо бы устраивать не только для детей, но и для их родителей. В этом паства Шамана от жителей Цепи заметно отличалась – Георгий при чтении затруднений явно не испытывал. И Ариадна, зараза такая, в своём послании не сделала ни единой ошибки. Буквы были выведены твёрдым, аккуратным почерком самой прилежной ученицы в классе.
– Учение нести, значит, – дочитав, насмешливо проговорил Джек. – Ну, на чужой-то кобыле – чего бы не нести. Я бы тоже отнёс.
– Она сразу сказала, что не хочет, чтобы вы возвращались с нами, – виновато признался Виссарион. – Наверное, уже тогда решила, что уйдёт.
– Учение Матери – благое дело, – объявил Георгий.
– Ну, так шагай вслед за девкой, – предложил Джек. – На пару больше отнесёте.
Георгий посмотрел с удивлением.
– Я не Посланник Матери Доброты. Как же я понесу знания?
– Блин, точно, – спохватился Джек. – Извини, братан. Я сперва-то не разглядел. Теперь уж вижу, что не Посланник… А куда послать-то надо? А то, может, я сгожусь? Так послать могу – в три ночи не вернёшься.
Виссарион прыснул. Георгий укоризненно посмотрел на него. А Серый, оглядевшись, сдёрнул с заслонки печи висящую на ней, должно быть, ещё со времён до того как всё случилось заскорузлую тряпку и принялся стирать с побелки надпись.
– Зачем стираешь? – спросил Георгий.
– А ты хочешь, чтобы все соседи прознали, что от вас ещё и девка сбежала? – вопросом на вопрос отозвался Джек. – Серый, ты особо-то не надрывайся. Размажь так, чтобы не прочесть – и хорош… Ладно, послания – посланиями, а завтрак сам себя не приготовит. Надо хоть воды вскипятить. Как раз дрова пригодятся, – Джек сел на корточки и принялся собирать с пола рассыпавшуюся охапку.
А Серый стирал надпись – точнее, развозил по белому боку печки угольную грязь – и думал о том, что за тряпку взялся вовсе не для того, чтобы скрыть от каких-то неведомых соседей, которые в этот дом в ближайшие сто лет вряд ли заглянут, побег Ариадны. Это у Джека паранойя по части заметания следов, Серому такое в голову не пришло. Его просто бесила надменная Ариадна, а оставленная ею напыщенная надпись выбесила ещё больше.
И за Джеково беспомощное шевеление губами вдруг стало обидно. Эта дура вон как гладко пишет, а Джек, как большинство взрослых в Цепи – почти не грамотный. В общем, хорошо, что Ариадна сбежала. А то Серый в конце концов ей бы точно в лоб зарядил, повод бы нашёлся – в этом почему-то не сомневался. Не посмотрел бы, что девчонка.
***
Больше по пути происшествий не случалось. Отряд скакал всю ночь и за час до рассвета вступил на знакомую ухоженную дорогу, ведущую к посёлку Шамана.
Дорога шла то вверх, то вниз. В очередной верхней точке Джек вдруг придержал коня, всматриваясь в темноту.
Георгий остановился рядом с ним:
– Что там?
– У тебя в посёлке овцы – курящие? – вопросом на вопрос отозвался Джек.
– Чего? – обалдел Георгий.
– Некурящие, значит? Тогда, братан, так себе новости. Пожар у вас был.
Теперь Серый и сам увидел, что над лежащим внизу, у подножия гор, посёлком Шамана стелется дым. И в воздухе запахло пожарищем, печной дым так не пахнет.
– Мать-Заступница, сохрани! – охнул Георгий. – Скорее! Туда!
И поскакал вперёд.
– От мужик непоседливый, – трогаясь вслед за Георгием, покачал головой Джек. – Русским языком ему сказали: был пожар! Бы-ыл. Потушили уже. Кабы нет, так мы б огонь давно заметили… А он, знай, посайгачил – что твой кобель за сучкой.
Но, тем не менее, скорости Джек прибавил. В посёлок они прискакали, ненамного отстав от Георгия.
И ещё издали услышали заполошные крики.
– Что там?
Серый поднялся в стременах, пытаясь разглядеть, что происходит на дальнем конце посёлка – крики доносились оттуда. За спиной скачущего впереди Джека ничего не видел.
– По воплям – махач, – буднично отозвался Джек. – Спорим, миротворцу нашему первому хлебало обглодают? Если уже не обглодали.
– Ты про Георгия? – ахнул Виссарион.
– Ну, а про кого?
– Ой, поехали быстрее! – взмолился парень. – Пожалуйста!
Джек, впрочем, и сам поскакал быстрее. Разогнал коня по ровной поселковой дороге, перемахнул живую изгородь, отделяющую посёлок от полей, и к месту сражения прибыл первым.
Серый перепрыгнул изгородь вслед за ним и увидел, что в прогнозе Джек не ошибся.
Георгий сидел на земле, держась за лицо. Из разбитого носа текла кровь. «Обглодать хлебало» ему, видимо, действительно успели.
На горизонте густо стелился дым от пожарища – Серый сообразил, что горел то ли сенной сарай, то ли ещё какая-то хозяйственная постройка, это её обугленные останки дымились.
А в десятке метров от живой изгороди образовалась куча-мала из дерущихся тел. В драке принимала участие, навскидку, половина мужского населения посёлка. Вокруг дерущихся топтались мужчины, не охваченные побоищем, и суетились охающие женщины – в одной из них Серый узнал мать Серафиму.
– Душевно у них тут, – оценил Джек, – аж разгонять жалко, – но, тем не менее, соскочил с коня и бросил повод Серафиме: – Подержи, красавица!.. Серый?
Серый кивнул и тоже спешился. Он успел приглядеться к местным и заметить, что недостаток опыта мужики искупают настойчивостью и спортивным азартом. А азарт в драке последнее дело – если она, конечно, не для удовольствия. Ну, и опыт тоже никто не отменял. Вдвоём с Джеком они принялись расшвыривать дерущихся.
К точным, умелым ударам местные оказались не готовы. Вылетев из эпицентра побоища, повторно в него вступать уже не решались. А самому Серому прилетело всего дважды, да и то по чистой случайности – драться с ним или Джеком всерьёз местные не пытались. Отползали в сторону и обалдело хлопали глазами. Серый успел увериться в том, что расписываемые Георгием и Виссарионом «ужасы» больше напоминают комедию, когда вбитые с детства рефлексы заставили резко отскочить в сторону.
Увидел, от чего отпрыгнул, и похолодел – мимо пронёсся и запнулся о машинально подставленную ногу Серого один из тех мужиков, кого отшвырнул в сторону. Только теперь абориген был вооружён вскинутым над головой топором.
Мужик, из-за подставленной подножки, растянулся на земле, но обронённый им топор подхватил другой. Издал звериный, победный рык – кажется, до него только сейчас дошло, что такую мирную вещь, как топор, можно использовать в качестве оружия.
Соплеменники от мужика брызнули в стороны – будто он стал камнем, брошенным в воду, и по воде разошлись круги. Завизжали женщины.
На месте, не считая Серого, остался только один человек. На чьи бойцовские навыки, судя по происходящему, недавнее ранение не повлияло.
– По дрова собрался, родной? – повернувшись к озверевшему аборигену, спокойно осведомился Джек.
Серый заметил, что к пистолету он даже не прикоснулся – у самого-то рука рефлекторно дёрнулась. Но увидел знак Джека: не лезь, – и руку от оружия убрал.
– Молодец, – продолжил Джек, – дело хорошее! Дрова, они в хозяйстве завсегда нужны. Сходи, родной. Сходи. Природой полюбуешься, в речке искупаешься – остынешь заодно… Лес, если чё – там, – и ткнул пальцем себе за спину.
Что именно в словах Джека не понравилось мужику, Серый не понял. Возможно, абориген отреагировал не на них, а на тон – пренебрежительно-насмешливый. Но, как бы там ни было, он снова взревел раненным зверем, ухватил топор наперевес и бросился на Джека.
Тот легко увернулся. Мужик промчался мимо.
«Почему Джек не подставил подножку? – удивился Серый. – Это же самый простой, «детский» приём! Первое, чему учили нас!» Но мешать Джеку не решился. Возглас сдержал.
Вооружённый топором мужик добежал почти до границы круга из обступивших побоище людей.
Те с криками бросились врассыпную, истерически завизжали женщины. Одной женщине – немолодой, тучной – с трудом удалось увернуться от занесённого топора. Серый бросился к ней – оттолкнул подальше и развернулся, готовый кинуться на озверевшего психа. Но тот ни на толстуху, ни на Серого внимания не обратил. Его интересовал Джек.
Остановившись там, где секунду назад стояли соплеменники, и оглядевшись вокруг безумным взглядом, мужик развернулся. Увидел Джека. Снова взвыл и бросился на него.
В этот раз люди, стоящие у Джека за спиной, отреагировали быстрее. Бросились бежать, едва увидев ошалелый взгляд.
А Джек снова остался на месте. Невозмутимо стоял – до последней секунды. До того мгновения, когда занесённый топор должен был раскроить ему лоб. И в это мгновение неуловимым движением ушёл в сторону. Только что был тут – и вдруг его уже нет.
Толпа ахнула.
Серый услышал, как у него за спиной взвизгнула Эри. Метнулся к ней, схватил за руку и прошипел:
– Заткнись! Он знает, что делает.
Сообразил наконец, что Джек нарочно не трогает сумасшедшего – которого мог бы вырубить одним ударом. То, что происходит – представление, игра на публику. Джек демонстрирует, на что способен. Как и то, что для него это – всего лишь лёгкая разминка.
Только бы рана не открылась! Не зажила ж ещё толком… Нашёл, тоже, время понтоваться.
Озверевший абориген снова пронёсся мимо Джека.
– Не устал? – сочувственно спросил тот.
Мужик, с трудом устоявший на ногах – готовясь к удару, которого не случилось, по инерции пролетел далеко вперёд, – выпрямился. Повернулся к Джеку.
– Отдохнул бы ты уже, – миролюбиво посоветовал тот. – Чай, не пацан, так носиться! Посиди, перекури. Поляну накроем, девчонок позовём… Чем не жизнь?
Чем не понравилась мужику описанная жизнь, Серый так и не узнал. Абориген снова взревел от злости, вскинул над головой топор, как будто собрался разрубить Джека пополам, и ринулся на него.
– Да что ж ты такой нервный? – расстроился Джек. – Утомил, ей-богу, – и вдруг резко, стремительно нырнул под соперника.
Толпа снова ахнула. А Джек схватил мужика за руки, сжимающие топор, и бросил через себя. Абориген исполнил в воздухе эффектный кульбит и шмякнулся на землю, крепко треснувшись затылком.
Джек выпрямился.
Небрежным ударом ноги выбил из рук поверженного врага топор. Наклонился, подобрал. Постучал головой топора о ладонь. И непринуждённо осведомился, оглядывая застывших людей:
– Чей?
Подождал. Не дождавшись ответа, пояснил:
– Не мужик. Топор.
Толпа молчала.
– Ничей? – расстроился Джек. – Пойти, у соседей спросить?
– Наш, – отозвался женский голос.
От толпы отделилась стройная, красивая женщина. Почему-то густо покраснела и поправила косынку на голове.
– Ух ты, – обрадовался Джек. – Здравствуй, красавица! Давненько не видались.
– Мира и добра, – откликнулась женщина. И тут же нахмурилась. – Поклянись, что не обидишь нас!
– Дак, топор-то не спёр, – рассудил Джек. – Наоборот, вернуть хочу. – Подбросил топор, поймал за топорище и подал женщине: – На, держи. И, это. – Он неодобрительно поцокал языком. – Присматривать надо за имуществом! А то, вишь, какая фигня получается. – Пошевелил ногой неподвижное тело берсерка – тот, видимо, от удара о землю вырубился и на внешние раздражители не реагировал.
– Ох, Степан! – спохватилась женщина, – бедненький! – Отмахнулась от Джека и топора: – Потом. Положи куда-нибудь, после отдашь, – и присела на корточки возле поверженного.
Положила пальцы на запястье, щупая пульс. Захлопотала:
– Мать Серафима! Александра! Воды принесите!
– Вот, так всегда, – проворчал Джек, – вот так и совершай подвиги…
Он оглядел толпу – две женщины, призванные той, что присела, бросились к ней, остальные начали собираться вокруг, вытягивая шеи. И вдруг негромко – взрослые в их посёлке не умели кричать, Серый знал, что это из-за сорванных в детстве связок, – но внушительно, приказал:
– А ну, быстро – разойдись.
Толпа застыла.
– Тут и без вас управятся, а делов, небось, дома у всех до фига, – примирительно пояснил Джек.
Толпа, помедлив, зашевелилась.
– Вопросы? – осведомился Джек. – Предложения? – Поигрывая топором в руках, шагнул к ближайшему дядьке. Прибавил голосу нажима: – Что непонятно?
– Всё понятно, – пробормотал тот.
– А то, может, повторить? – предложил Джек. И выразительно оглянулся на Степана.
– Нет-нет! Не надо, – дядька нырнул в толпу.
Шевеление ускорилось. Люди начали расходиться.
– И вот ещё что, – бросил вслед расходящимся Джек. – Запишите где-нибудь, да повторяйте почаще. Кто ещё хоть раз быковать рыпнется, хоть на кого – тому я вот этот самый топор в задницу загоню. Стесняться не буду – разрублю аж по шею, – людоедски улыбнулся и постучал головой топора о ладонь.
Движение толпы ускорилось. Через минуту возле живой изгороди не осталось никого, кроме отряда чужаков, Георгия с Виссарионом и смелой женщины.
