mikki host mikki host Мир охоты и крови

Эйс испуганно подскочил на месте. Карие глаза засияли янтарем, и юноша сорвался с места, перепрыгивая через две ступеньки. Кит побежал следом, и у Джонатана не осталось выбора. Если даже Эйс что-то почувствовал, значит, дело серьезное.

Однако Джонатан не ожидал, что кричать будет Третий сальватор.

– Какого черта? – крикнул Кит, застыв на месте. – Что…

Сальватор рухнул, совсем немного не дойдя до дивана, и зажал рот руками. Сквозь бледные дрожащие пальцы просачивалась синяя кровь.

– Нам нужна Марселин! – испуганно крикнула Пайпер и, не обращая внимания на кровь, дрожь и болезненные хрипы, вырывавшиеся изо рта Фортинбраса, вновь потянула его на диван. – Сейчас же!

– Не…

– Заткнись! Арне, мне нужна твоя помощь!

– У Марселин в лаборатории куча отваров. Я принесу все, что найду, – пролепетал Николас и исчез быстрее, чем Джонатан успел моргнуть.

Удивленный и настороженный взгляд Гилберта был прикован к Третьему, который сидел на полу, облокотившись о диван, и трясся всем телом.

– Арне! – требовательно повторила Пайпер. – Если ты сейчас же не появишься, клянусь, я тебя…

– Сколько шума, Первая, – ледяным тоном произнес появившийся возле нее сакри.

Джонатан против воли вздрогнул. Он не мог пошевелиться даже из-за того, с каким рвением, с какой паникой в глазах Пайпер бросилась на помощь Фортинбрасу, но теперь… Перед ними был Арне. Высокий, статный, холодным взглядом окинувший каждого из присутствующих. Одним своим видом Арне напоминал, что выше их всех по статусу и магии. Столь величественное и могущественное существо не могло прощать дерзости, которую допустила Пайпер. Джонатан боялся, что сакрификиум просто убьет ее. Но Арне вдруг опустился на колени рядом с сальваторами и сказал:

– Тебе придется повторить все, что делала Ветон.

Джонатан выдохнул – оказывается, все это время он и не дышал, боясь упустить хотя бы мимолетное движение сакри.

– Я мало что помню, – возразила Пайпер. – К тому же она рисовала сигилы, а я…

Николас с громким криком появился в центре комнаты. Рядом с ним стали появляться шкатулки, стеклянные банки, отвары и сухие травы. Казалось, будто Николас перенес сюда все, что было в лаборатории Марселин.

– С сигилами я помогу, но отвары – другое дело, – задумчиво пробормотал Арне. – Хаос терзает не только его тело, но и душу с сознанием. Я чувствую его боль не хуже тебя, Первая.

Будто в подтверждение его слов Третий вздрогнул всем телом, вцепился себе в волосы и издал гортанный крик, пробирающий до костей. Даже Гилберт, наблюдавший за ним едва ли не с научным интересом, подскочил на месте.

– Нужно облегчить боль, – поморщившись, сказал Арне. Его силуэт почему-то стал прозрачнее. – Если ты…

– Только облегчить боль? – вдруг перебил его Эйс.

– Для начала – да, дальше Первая нарисует сигилы, которые подавят хаос.

– Марселин не поможет, – испуганно пролепетал Николас. – Я чувствую магию и хаос, и Рейна говорит, что Елена может ненадолго задержаться в этом мире, но… Если уйдет сейчас, то больше не ответит. Нельзя отвлекать Марселин.

Джонатан понятия не имел, о чем говорил сальватор, и на долю секунды ему показалось, что он застрял меж двух огней. Но затем он увидел, как дрожь охватывает тело Третьего и кровь пропитывает рубашку на спине. Фортинбрас только бессвязно бормотал и пытался отбиться от Пайпер, все тянущей руки для помощи. Несколько секунд спустя Третий даже сумел подняться на ноги, но пошатнулся и упал бы, если бы Пайпер и Николас не подхватили его.

– Значит, отвар для облегчения боли. Класс, – неожиданно произнес Эйс и тут же тихо, нервно рассмеялся: – Выйдет ужасно, но что ж поделать… Кит, принеси с кухни еще шафран и эрвы. Нико, здесь есть несколько чар, с которыми я не справлюсь, так что помоги мне.

– Ты знаешь, что делать? – севшим голосом спросила Пайпер.

– Надеюсь, что да. Я видел, как Марселин готовила это для Нико, когда он пострадал у бреши, но не уверен, что получится так же хорошо…

– Просто сделай это, – прервал его Арне. – Если он хотя бы на мгновение забудет о боли, я смогу упорядочить хаос в сознании.

Эйс кивнул и, усевшись на пол, взял одну из мелких шкатулок, в которой Марселин хранила засушенные травы. Николас кое-как передал трясущегося Фортинбраса Пайпер – она, что сильно удивило Джонатана, даже не дрогнула под его весом, – и бросился помогать Эйсу. Кит нерешительно посмотрел на Джонатана, оторвав одну ногу от пола.

Это казалось сложным – дать ответ, в котором Кит нуждался, разрешение действовать и помогать спасать Фортинбраса. Джонатан не испытывал к сальватору положительных эмоций, но и не ненавидел так рьяно, как Гилберт. Однако Фортинбрас каким-то образом завоевал доверие Пайпер, завладел ее вниманием настолько, что она не только заступилась за него перед коалицией, но и сбежала вместе с ним на торжестве у эльфов. Она рисковала собой ради него, говорила, что Третий не заслуживает всеобщей ненависти и готов помочь, если ему дадут шанс.

Джонатан не питал к Третьему теплых чувств, но Пайпер, очевидно, именно это и делала.

– Быстрее, – бросил Джонатан, и Кит тут же сорвался с места.

Гилберт так и не пошевелился. Даже когда Фортинбрас вновь закричал, причем так громко и яростно, что, казалось, мог запросто использовать рокот, Гилберт не шелохнулся.

– Что с ним? – наконец спросил Гилберт, невозмутимо собрав руки на груди.

Джонатан и сам ждал ответа, но Пайпер с ним не спешила. Лишь мгновением позже стало ясно, что Гилберт обращался не к ней.

– Стелла, – требовательно произнес Гилберт, – что с ним?

– Что? – Девушка встрепенулась, удивленно посмотрела на него и выпалила: – А я откуда знаю?!

– Хочешь сказать, что вы так долго были рядом друг с другом, но понятия не имеешь, что с ним творится?

– Чего ты прицепился ко мне?! – рыкнула Стелла, отпустив Эйкена и решительно направившись к великану. Джонатан среагировал мгновенно: перехватил девушку и оттащил, стараясь не обращать внимания на многочисленные удары и яростное рычание. – Да я тебе лицо откушу!

– Я лишь хочу знать правду. Ты помнишь, что пространственная магия особняка связана со мной? Она может помешать Киту, если я того пожелаю. Скажи мне все, что знаешь, и этого не произойдет.

Николас бросил на него хмурый взгляд и, подумав немного, исчез.

– Ракс тебя подери, – раздраженно выпалил Гилберт, смотря на место, где только что был сальватор.

– Я понятия не имею! – крикнула Стелла, продолжая брыкаться в крепкой хватке Джонатана. – Но если ты попробуешь помешать, клянусь, я…

– Проклятие, – выпалила Пайпер. – Доволен?

– Нет.

Пайпер уже подскочила на ноги и сделала шаг к нему, но Фортинбрас вдруг схватил ее за руку и остановил. Джонатан мгновенно напрягся. Стелла, на секунду обмякнув, вывернулась из его хватки и подбежала к сальватору.

– Ты ведь уже видел, – хрипло произнес Фортинбрас, с трудом удерживая вертикальное положение. – Видел каждый шрам.

– Хочу взглянуть еще раз.

Николас вновь появился возле Эйса вместе с озадаченным Китом, в руках которого были нужные травы. Фортинбрас даже не взглянул на них. Медленно, будто каждое движение давалось с огромным трудом, он расстегнул несколько пуговиц на рубашке и практически рывком снял ее, отодрав от себя.

– Смотри, – тихо, но яростно произнес Фортинбрас, повернувшись к Гилберту спиной и раскинув руки в стороны.

Джонатан никогда не встречал более ужасных ран. Хватило нескольких взглядов, чтобы многочисленные шрамы, кривые, рваные, глубокие, и ожоги с пятнами всех оттенков синего и черного запечатлелись в его памяти. Странные символы, будто начерченные поверх увечий, навсегда врезались в сознание.

– Хочешь сказать, что об этом ты ничего не знаешь? – натянуто улыбнувшись Стелле, спросил Гилберт.

– Может быть, вы поругаетесь потом? – выпалила Пайпер. – Когда он не будет умирать?

– Я не умираю, – неожиданно бодро возразил Фортинбрас. – Я…

– Цыц! Ляг на диван и дай мне нарисовать сигилы!

Лишь после того, как Фортинбрас вновь качнулся, а Пайпер, подхватив, помогла ему расположиться на диване, Джонатан понял, насколько великаны сильны по-настоящему. Лицо Фортинбраса блестело от пота и слез, подбородок, шею и грудь покрывала кровь, все еще текшая изо рта и носа. Тело дрожало, рука, свесившаяся с дивана, то и дело отбивала неровный ритм по паркету. Спина стала напоминать месиво: старые раны раскрывались, будто их только-только нанесли, кровоточили, пропитывая обивку дивана, обнажали мышцы.

– Эйс, – взволнованно позвала Пайпер, аккуратно убирая со лба Фортинбраса темные локоны.

– Готово!

Николас мгновенно выхватил склянку из рук Эйса и в один прыжок оказался возле Пайпер. Его глаза ни на секунду не переставали сиять фиолетовым, и Движение, казалось, пропитывало весь воздух.

– Пей, – строго произнесла Пайпер, поднося склянку с отваром к губам Фортинбраса.

Как бы сильно Джонатана ни охватывали сомнения, как бы он ни хотел сказать племяннице, что лечением следует заняться кому-нибудь другому, он понимал, что Пайпер не станет слушать.

– Нож, – скомандовала Пайпер, протянув руку.

Николас тут же передал ей крохотный нож.

– Надеюсь, это для того, о чем я подумал, – пробормотал Гилберт.

– Надейся, – пренебрежительно влез Арне после продолжительного молчания. – Итак, Первая, ты готова? Я поделюсь тем, что он помнит. Позволь мне заглянуть в твой разум, и я направлю тебя.

Пайпер сглотнула, но, будто не давая себе даже секунды на сомнения, кивнула и сделала надрез на ладони. Джонатан тут же метнулся вперед и вырвал нож из ее рук, но было поздно: Арне, оказавшийся рядом, накрыл ее ладони своими.

– Следуй за магией и удерживай его в сознании. Малыш, – бросил сакри через плечо, посмотрев на Эйса, – нужен еще настой эрвы. Сделаешь? Стелла, милая, принеси полотенца. Эйкен, усмири тени, мне и так трудно с этим раксовым хаосом.

Джонатан озадаченно огляделся, решив, что Арне шутит. Но нет, это было правдой: возле стен стали скапливаться тени, и часть из тех, что жила на левой половине тела Эйкена, уже присоединилась к ним. На бледном лице мальчишки отражался страх, несколько теней беспокойно ползали по его щеке.

– Чувствуешь? – уточнил Арне, бросив косой взгляд на Пайпер.

Она молча кивнула и начала аккуратно чертить сигилы на спине Фортинбраса. Никто, казалось бы, не знал, что делать, все были ошарашены произошедшим, и только Пайпер смогла взять себя в руки и стала действовать. И не просто действовать – она сумела привлечь внимание Арне, и он помог ей. В какой-то момент, должно быть, на десятом сигиле, сакри исчез, но Пайпер будто не заметила этого. Ее движения стали более уверенными и быстрыми, тогда как дрожь в теле Фортинбраса постепенно сходила на нет. Джонатан внимательно наблюдал за руками Пайпер, готовый в любой момент броситься на помощь, но даже не уловил момента, когда последний сигил был закончен.

Пайпер устало выдохнула, села на пол и посмотрела на Фортинбраса. Его затуманенный взгляд сфокусировался на девушке.

– Эйс, у тебя готово? Ты не мог бы… – Пайпер кивнула на Фортинбраса и подняла окровавленные ладони. – Я чуть-чуть не в форме.

Сглотнув, Эйс неуверенно приблизился к Фортинбрасу. Рядом тут же оказалась Стелла, доставшая полотенца.

– Пусть сначала выпьет, – вяло скомандовала Пайпер.

Эйс кое-как сумел влить отвар в приоткрытый рот Третьего и отскочил будто ошпаренный. Стелла принялась утирать лицо сальватора от крови.

– Николас, – обратился Джонатан, – ты не мог бы вылечить порез Пайпер?

– Я в порядке, – возразила она, но покорно приняла помощь.

Не сказав ни слова и ни на кого не посмотрев, Гилберт оторвался от стены, прошел через всю комнату, переступив через окровавленную груду тряпья на полу, и собирался выйти в коридор, когда на пороге показалась Твайла. Не удостоив взглядом даже ее, великан обогнул демоницу и ушел.

– Почему твой тупой особняк вечно мешает мне?! – яростно крикнула Твайла ему в спину. Но, не дождавшись ответа, тут же вбежала в комнату и приблизилась к Фортинбрасу.

Клаудия сидела напротив Марселин и Стефана за столом, на котором лежало несколько магических книг, найденных Шераей, и, кажется, не обращала на них никакого внимания.

– Я никогда не встречала людей, которые подчинили бы проклятия себе. Обычно они… усложняют жизнь, – на мгновение запнувшись, сказала Шерая. – Стефан, как ты можешь вспомнить, практически умер из-за этого. Но твое проклятие… Это что-то совершенно новое. Это никоим образом не похоже на хотя бы одну часть ритуала призыва ирау.

Ритуалу разговора с умершими Шераю обучили в ребнезарском обществе магов. Обычно для его проведения требовалась вещь, которая принадлежала умершему человеку, но проклятие Клаудии и само присутствие Марселин компенсировали у них отсутствие этой вещи.

Если ритуал пройдет успешно, Марселин поймет, что Стефан не лгал, что Елена действительно прокляла его. И тогда все ее воспоминания о матери разобьются, как стекло, и уже никогда не склеятся обратно.

Елену, чей голос слышался за спиной Стефана, должна была расспрашивать Клаудия. Однако она молчала, то и дело медленно переводя взгляд с одного книжного шкафа за спиной Стефана на другой, и не замечала ни Марселин, ни Шераи, ни Энцелада, стоявшего у нее за спиной.

Марселин ждала, чувствуя, как медленно умирает внутри.

Она волновалась так сильно, что не заметила, как начала плакать. Зато это заметил Стефан – он нашел ее руку под столом и переплел с ней пальцы. Даже сейчас, когда Марселин все еще злилась на него, он был рядом и знал, как ее успокоить.

Он всегда был рядом и всегда знал, как ее успокоить.

Марселин с трудом верила, что даже спустя двести лет Стефан до сих пор любит ее – после всего кошмара, который они пережили, после ее попыток вычеркнуть его из своей жизни и даже всеми возможными способами отравить жизнь ему. Стефан был слишком идеален для нее, и Марселин это знала. Ей следует сказать об этом сразу же, как они закончат с Еленой. Девушка сомневалась, что Стефан отступится и просто забудет о ней – она двести лет говорила, что он чудовище, но Стефан не сдался. Вряд ли сдастся и сейчас.

Будто прочитав мысли, Стефан провел на ее ладони короткую линию, словно успокаивая. Марселин едва не всхлипнула еще громче.

– Никогда не думал, что ты дойдешь до этого, – вопреки его действиям, голос у Стефана был ледяным, злым. – Как так вышло, Елена?

Марселин вздрогнула. Шерая, только что укрепившая сигил за спиной Клаудии, остановилась, посмотрев на них. Несколько секунд стояла тишина, но вдруг Клаудия качнула головой, и ее темные глаза стали зелеными. Марселин никогда не видела, чтобы магия отражалась в глазах того, кто не был одарен Геирисандрой.

– Ты многого не знаешь, – со смехом произнесла Клаудия. Марселин удивленно вскинула брови, но Стефан остался невозмутимым. – Здравствуй, Стефан.

– Немедленно отпусти девушку.

– Почему я должна говорить с вами, будучи лишь бесплотным голосом? Мне это не подходит. Неужели ты думал, что я не смогу найти себе подходящий сосуд? Магия и хаос, которые вы призвали, позволили мне ненадолго почувствовать себя живой.

– Ты мертва, Елена, так что не оскверняй ни в чем не повинную душу.

– Да, помню, что мертва. Досадно, – черные губы Клаудии скривились. – Зато моя магия жила в тебе и твоем проклятии, и все ради того дня, когда ты наконец найдешь способ связаться со мной. Разве это не гениально?

– Твое проклятие – безумство, – произнес Стефан. Марселин ощутила злость в его голосе, взгляде и напряженной позе, в том, как он сильнее сжал ее руку.

– Вовсе нет! Я считаю, что это было отличной идеей!

– Это было эгоистичной идеей, – исправил Стефан. – Ты использовала меня, и ты это знаешь. Ты бросила сальваторов и свою семью. Ты бросила Марселин.

Девушка встрепенулась, услышав свое имя, и посмотрела на Клаудию. Марселин, право, запуталась: неужели ритуал прошел не так, как они планировали? Неужели Елена была настолько сильна, что еще при жизни смогла создать манипуляцию, которая позволила бы ей взять под контроль тело того, кто станет связующим звеном в ритуале разговора с умершим?

Это просто немыслимо. Подобная манипуляция сложная и опасная. Практически невозможная, как говорила Шерая, но Елена доказала обратное.

– Не говори того, чего не понимаешь, Стефан, – сказала Елена, и Клаудия, облокотившись о край стола, расположила подбородок на переплетенных пальцах. – И не надо делать вид, будто я плохая мать. Я знала, что делала, так что не нужно осуждать меня.

Из Марселин вырвался истеричный смешок.

– Я не понимаю. Как это… Как это возможно? Ты действительно…

– Да, милая, – ответила Елена, улыбнувшись черными губами Клаудии. – А ты, я смотрю, совсем не изменилась.

Марселин рассмеялась еще громче. О, она изменилась – она столько раз ломалась на кусочки и собирала себя заново, что уже давно сбилась со счета.

– Скажи мне правду, – кое-как выдавила Марселин, чувствуя, как ее сердце вновь разбивается. – Кто ты такая?

– Елена. Твоя мать, мать Карлоса и Рафаэля, жена Виктора из семьи Гарсиа… Нет, просто Виктора Гарсиа. Во Втором мире ведь так говорят?

Марселин вновь рассмеялась. Энцелад кинул на нее настороженный взгляд. Боги, даже рыцарь понял, что она не в порядке.

– Ты маг, – произнесла Марселин, по-глупому надеясь, что Елена опровергнет это.

«Пожалуйста, – молилась она мысленно, – скажи, что это не так. Скажи мне, что они лгут…»

– Да, я маг. Раз уж события приняли такой скверный оборот, не вижу смысла и дальше скрывать это.

– То есть теперь ты решила говорить правду, – фыркнул Стефан.

– Как ты и сказал, я мертва, Стефан. Но не вижу смысла, чтобы со мной умирали все мои тайны, раз уж вы все-таки нашли способ связаться со мной.

– Тогда расскажи нам о проклятии Йоннет и том, как вы хотели его разрушить.

Елена думала слишком долго – Марселин успела не меньше десятка раз умереть внутри. Ее ладонь все еще была в руке Стефана, и это немного успокаивало, напоминало, что он рядом. Марселин все бы отдала, чтобы оказаться в его объятиях и на какое-то время забыть о мире, катящемся в хаос.

– Йоннет прокляли, и она больше не могла вмещать в себя Силу, – наконец ответила Елена. – Уж не знаю, как темные создания сумели создать настолько разрушительное проклятие… Может, не обошлось без Хайбаруса. Йоннет говорила, что это возможно.

– Хайбарус? – тихо уточнила Шерая.

– Строго говоря, их король. Владыка всех демонов, первозданный хаос. О нем известно даже меньше, чем про его ближайших приспешников вроде Ситри и Маракса… Но даже при жизни я ничего не знала о Хайбарусе. Не представляю, где только Йоннет о нем услышала. Впрочем, никто уже не узнает. – Елена невесело усмехнулась: – Когда Йоннет прокляли, Лерайе пришлось выбрать наследников. Я была одной из них. Я много лет улучшала свою магию, искала и создавала подходящие манипуляции, и в результате даже начала удачно отделять Лерайе от Йоннет без вреда для них обеих. Но когда я погибла, Сила, живущая во мне, вернулась к Йоннет. По крайней мере, так должно было произойти.

– Через тридцать лет после твоей смерти Арне выбрал своего сальватора.

– Правда? – с неподдельным интересом уточнила Елена. – Им удалось снять проклятие?

– Нет, лишь ненадолго остановить его влияние.

– Довольно сложная манипуляция, – задумчиво пробормотала Елена. – Из-за проклятия владение Силой убивало Йоннет, но если бы Арне нашел способ разрушить его, а Андер передал остальную часть Силы…

– Что? – тихо выдавила Марселин.

– Андер из рода фей также был наследником Силы. Последний раз я общалась с ним за два года до смерти, и он отлично оберегал Силу. Если бы он погиб, Сила бы вернулась к Йоннет.

– Ничего об этом не знаю.

– Выходит, никто не знает, умер ли Андер, – подытожила Шерая, задумчиво постучав пальцами по подбородку. – Нам нужна хоть какая-то информация о нем.

– Я знаю, что он женился на Каталине, – тут Елена повернулась к Марселин и, улыбаясь, спросила: – Ты помнишь тетушку Каталину, Марси?

Ее прошиб холодный пот.

– Ты шутишь?

– Вовсе нет, это чистая правда. Уж не знаю, как сильно Фасанвест веселилась, сводя их, но Андер женился на Каталине, младшей сестре Виктора. Помнишь, что он говорил про нее? Сбежала с каким-то парнем и исчезла, совсем не писала ему. Мы с Андером редко обменивались письмами, они перебрались в Мексику и устроили себе неплохую жизнь…

– О которой ты молчала.

Марселин распирала злость. Ее отец редко говорил о своей сестре, которая, казалось, и впрямь в один день просто сбежала с любовником, но Марселин запомнила, каким печальным и уставшим он выглядел в такие моменты. Должно быть, он до последнего дня своей жизни ждал хоть какого-нибудь письма от нее.

А в это время Елена знала, где Каталина, и молчала об этом.

– Так было лучше. Для всех нас, – с улыбкой сказала Елена. – Андер должен был защитить Силу от темных созданий, и нам следовало держаться как можно дальше друг от друга.

– Тетя Каталина знала, кто он?

– Нет, Марси, разумеется нет.

– Как и папа не знал о тебе?

– Как и он. Но разве это важно? Он был счастлив, как и я. Мы все были счастливы.

– Но ты лгала нам. Каждый день.

Стефан вновь провел линию у нее на ладони, будто просил ее быть немного спокойнее, сдержаннее, хоть и понимал, что это бессмысленно.

– Иногда магия требует жертв, Марси, и ты наверняка это знаешь.

– Откуда ей было знать, если ты не посчитала нужным обучить ее? – влез Стефан.

– Не помню, чтобы спрашивала твоего совета. Я сделала то, что должна была. Чтобы защитить Силу и помочь Йоннет, хватало и меня. Я лишь подарила своей дочери спокойный мир, в котором она могла жить, не зная страха.

– Правда? – едким тоном отозвалась Марселин. – О да, мама, ты права. Когда демоны убили папу и принялись за меня, я совсем не чувствовала страха. Только спокойный мир вокруг.

– Я не знала, что на вас напали, – тихо ответила Елена. Впервые с начала разговора Марселин подумала, что ей, возможно, стыдно. – Я не знала, что они нашли меня. Темные создания напали, когда вас не было, и мне пришлось защищать мальчиков, Марси.

– Карлос погиб. От его тела ничего не осталось. А Рафаэль… Я даже не знаю, Рафаэль ли он. Он пропал на двести лет, а когда вернулся… Ты не защитила их, мама, – дрогнувшим голосом возразила Марселин. – Ты никого из нас не защитила.

– Иногда приходится делать сложный выбор, Марси.

– И ты выбрала сальваторов? – предположил Стефан. – Решила, что должна защитить их? Не дать демонам узнать, как вы связаны на самом деле?

– Ты всегда был умным, Стефан, – на губах Клаудии вновь расцвела широкая улыбка, и Марселин поежилась. – Я знала, что не ошиблась, выбрав тебя.

– Так ты действительно прокляла его?

Будто того, что она услышала и увидела, было мало. Будто еще оставался крохотный шанс, что Елена не столь ужасна и может быть той самой матерью, которую помнила Марселин.

– Твоя магия уже пробуждалась, и кто-то должен был защитить тебя, моя милая. Я умирала, так что это пришлось сделать Стефану. – Она посмотрела на него: – Ты должен был понять меня…

– Как, если ты не оставила мне выбора? – повысил голос Стефан, резко встав и опрокинув стул. Его широкая теплая ладонь выскользнула из руки Марселин, и она тут же ощутила холод. – Ты связала меня проклятием против моей воли, лишь бы спасти ее!

Марселин убеждала себя, что готова услышать любые резкие слова и проклятия в свою сторону, но сейчас едва сдержала пораженный вздох.

– Однако ты спас ее. Ты сделал то, что должен был.

– Я не должен был гробить свою жизнь ради девушки, которую даже не знал!

Марселин выдохнула, пытаясь избавиться от яда в злых словах Стефана. Он имел полное право злиться, но ей все равно было больно.

– Так почему ты помог ей? Почему не бросил, а обучил всему, что знал?

– Потому что ты не сделала этого. Она твоя дочь, Елена, и ты была обязана обучить ее магии!

– Разве это убило тебя? Ты сильный маг, Стефан, и слишком добрый. Я знала, что ты справишься.

– И все равно прокляла меня.

– Вынужденная мера, сам понимаешь.

– Ты хоть представляешь, как я ненавидел себя за то, что не мог сказать ей правды? За то, что ты заставила меня молчать, даже не дав выбора!

– Стефан, – произнесла Елена неожиданно мягко, – я…

– Я не закончил! – рявкнул мужчина. – Я не соглашался быть слугой, который всю жизнь будет оберегать твою дочь. Не соглашался с проклятием, которое ты наложила на меня. Не соглашался прятать твои тайны! Я бы помог Марселин и без всякого проклятия, потому что она умирала, Елена! Она умирала, а ты… – он остановился, выдав истерический смешок, и покачал головой. В уголках его глаз, пылавших бронзой, блеснули слезы. – Ты использовала меня, Елена. Я не понимаю, как ты могла привнести в этот мир такого прекрасного человека, как Марселин, и при этом быть… Я не понимаю. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя за то, что ты не дала мне выбора и связала с проклятием только затем, чтобы твоя дочь жила спокойно и не знала, с чем ты была связана. Чтобы она жила, не подозревая о том, кто ты на самом деле, пока я умирал от боли и правды, которую не мог раскрыть.