Михаил Юрьевич Ражиков
Город темного властелина
«…если бы вы имели веру с зерно горчичное и сказали смоковнице сей: исторгнись и пересадись в море, то она послушалась бы вас», и еще «если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас».
Вспомните, когда в вас развивали ваш магический дар, не говорили ли вам учителя о необходимости поверить, что у вас все получится?
У моих друзей этой записи нет, вот послушайте мою. У всех в прошлой жизни наши победили Гитлера?
«…кто я сейчас? Не тот, кем был месяц назад. А если бы месяц назад я знал, кем стану сейчас, то стал бы кем-то другим. Это в самом простом и в самом общем (то есть, в самом сложном) виде связь между прошлым и будущим.
Что, если передать информацию от меня-сегодня ко мне-вчера? Почему вы думаете, что это невозможно? Обратная связь есть всегда.
Спросите победителей, почему они победили? Самый частый ответ, они верили в победу.
Мы в прошлом выбираем вариант будущего, в котором окажемся.
А проигравшие? Они ведь тоже хотели победить? Верно, они – хотели. Но это не то же самое, что они – верили. Вам приходилось когда-нибудь слышать от проигравших, что они верили в победу? Не так ли от немцев можно услышать о том, что виноват Гитлер, но не о том, что они верили.»
Сновидения
И, наконец, то, зачем я вас сегодня здесь собрал, четвертый палец.
Только что Проф упомянул Джордано Бруно. Завулон, у тебя есть под рукой запись нашего разговора, где всплывало это имя?
– Вот, нашла. Включаю:
«Бруно не был ни ученым, ни христианином, ни магом. Это был тупой никчемный ублюдок. Иезуиты потратили на него восемь лет только потому, что это был их ублюдок. Если бы не церковная ряса, на него никто не обратил внимания, как на деревенского дурачка или городского сумасшедшего.
Восемь лет лучшие умы инквизиции пытались ему объяснить, что он кругом не прав. Если не объяснить, то хотя бы уговорить отречься. Ну, хотя бы для виду. Отрекись же, дурачок, сожжем же!
И вот, вроде бы все, нашли слова, соглашается! А вот вам нет!
Все в топку, все слова, все аргументы, все объяснения. Ну, сколько ж можно! Сожгли.
И никто не обратил внимания на источник этого упрямства.
Есть такое понятие в христианстве – мученик. По-гречески это μάρτυς, μάρτῠρος, на латыни martyr – значит свидетель.
Христианство выросло не только и не столько на исцелениях и воскрешениях мертвых, сколько на таких мучениках, свидетельствовавших о своей вере в евангельские события самой своей смертью.
То есть буквально, хватают христианина и говорят: «Отрекись – получишь плюшек, нет – сейчас тебя будем мучить, а потом бросим ко львам на арену. А пока будем мучить, подумай».
И человек не отрекается, не может, Евангельская Истина в нем сильнее боли и смерти. Согласитесь, по жизни – чисто наша тема.
Вот и Джордано, точно в этой ситуации. Все, готов, потом бац – нет, не могу. «Погодите с пытками, дайте, я вам расскажу, что видел во сне!»
Понимаете, о чем я? Бруно свидетельствовал о реальности своих снов. И эта реальность для него была в точности такой, какой для первых христиан была реальность воскресения Иисуса Христа, ни больше, ни меньше.
И все это прошло мимо. Бруно поставили памятник, когда наука-магия победила католическую церковь, в знак своей победы и насмешки.
Но нам важен сам факт свидетельства реальности снов вплоть до смерти.
Конечно, христианских свидетелей Истины было много больше. Но, согласитесь, случай Бруно просто уникален. Нам еще повезло, что нашелся хоть один сновидец в рясе настолько простодушный дурачок, что не согласился на уговоры святых отцов.
Это, в общем-то, все о Бруне».
– Спасибо, Завулон. На флешках, которые вам раздадут, в папке с этим именем собраны материалы о Бруно, почитайте, если кому интересно.
А вот что интересно мне, так это сны Бруно, реальность которых превысила реальность смертной казни.
Еще одно свидетельство, хоть и несколько своеобразное. Про Шекспира и Гамлета все слышали? Вот послушайте монолог Гамлета.
(Перевод Анны Радловой)
Быть иль не быть? – вот в чем вопрос!
Что благородней для души – терпеть
Судьбы-обидчицы удары, стрелы
Иль, против моря бед вооружась,
Покончить с ними? Умереть, уснуть,
И все… И говорить, что сном покончил
С сердечной болью, с тысячью страданий,
Наследьем тела. Ведь конца такого
Как не желать нам? Умереть, уснуть,
Уснуть… И, может быть, увидеть сны…
Ах, в этом-то и дело все. Какие
Присниться сны нам могут в смертном сне,
Когда мы сбросим этот шум земной?
Вот здесь подумать надо…
…
Нет, ужас перед чем-то после смерти,
Та неоткрытая страна, откуда
К нам путешественник не возвращался,
Сбивает нашу волю, заставляет
Знакомые нам горести сносить
И не бежать от них к тем, что не знаем.
Так в трусов нас сознанье превращает,
И так природный цвет решенья меркнет,
Чуть ляжет на него тень бледной мысли,
И так дела высокой, смелой силы,
Остановившись на пути, теряют
Названье «действия».
В общем, сказать, что смерть и сон связаны в представлениях людей весьма тесно, это ни о чем не сказать. Общее место, трюизм. Однако к вытоптанным тропинкам стоит присматриваться, я считаю. Если, конечно, вы не просто хотите набрать грибов.
Да, еще отмечу, что автор этого стиха – не христианин. Вот это место:
«ужас перед чем-то после смерти,
Та неоткрытая страна, откуда
К нам путешественник не возвращался»
Христианин скажет «Христос воскрес». В этом смысл христианства, Христос – тот Путешественник, который вернулся.
Для полноты картины покажу разговор с неким философом-идеалистом, написавшем три тома про то, что идеализм – это правильно, а материализм – не правильно.
До сих пор жалко, что он не ответил мне.
– Это все были как бы предварительные, вводные соображения к тому, что я хочу сказать.
Я перестал видеть сны еще в той жизни, в том мире. И здесь, когда речь зашла о снах, мои друзья все сказали мне, что здесь, после попадания, никто из них снов не видел.
И я просто взял, и попробовал. И увидел, яркий полноцветный объемный сон с сюжетом, в котором активно действовал, принимал решения и следовал им, только что не летал.
Я прервал эту практику потому, что не захотел увидеть, что там, за той дверью, перед которой проснулся.
Но я, как вы поняли, считаю это перспективным направлением, этим самым четвертым пальцем, который указывает возможность путешествий между мирами и вселенными.
Поэтому я обращаюсь ко всем вам, кто пожелает. Разрешите себе, захотите видеть сны.
Завулон, у тебя есть запись с рекомендациями? Включи, пожалуйста.
«Но еще у вас есть ваши сны. Я утверждаю (наконец-то!), что сны – это утечка между вселенными. Само по себе это немногим отличается от того, что говорил Джорданчик, а Джорданчика, на минуточку! – считают первым светлым лучиком науки во тьме средневековья.
Вам надо быть внимательнее ко своим снам. Но – подчеркиваю! – но в топку все сонники, гадания и толкования. Выбросьте всю эту <cenz> и не приближайтесь к полками с ними. Я не знаю, есть ли что более ядовитое в ваших мирах.
Во снах вам нужны две вещи.
Во-первых, быть там активным действующим лицом, а не пассивным страдальцем. Как – не знаю, просто запомните это и пробуйте начать там двигаться. Пошевелите во сне мизинцем, моргните, хоть что-нибудь, но по вашей осознанной инициативе. Даже если это происходит в кошмаре, и именно в кошмаре это вам надо сделать прежде всего.
Второе, это как бы следствие первого, но это не так. Во снах вам надо летать. Полет во сне – это не движение частью тела. Лететь вы можете и невидимым, и вовсе без тела.
Такая тренировка может вам пригодиться при попадании в другой мир. Это важно, фактически составная часть такой способности, как магия».
Проблема в том, что серьезная работа со снами требует серьезного отношения и времени. Поэтому при администрации мы создаем особую рабочую группу сновидцев. Это будет хорошо оплачиваемая общественно-необходимая работа, на которую может записаться любой желающий. Но гарантий, что вы на ней удержитесь, мы не даем. Все будет зависеть от результата, который вы сможете показать. Объективно или субъективно сновидение, вот что нам надо выяснить.
Вот, это все. Поднимайте руки, если у кого есть вопросы.
Вопросы
Почему этот мир
– Генерал, у вас объяснение, почему мы попали именно в этот мир, или по-другому сказать, почему этот наш мир именно такой, какой он есть?
– Я считаю, что миров, в которые можно попасть, много, и они разные. Представьте себе, что у вас в руке десять шариков, а в доске перед вами десять лунок. Вы бросаете шарики, они как-то распределяются по лункам. В какую-то лунку закатилось два шарика, в какую-то ни одного. И вот, вы, такой шарик, спрашиваете, почему я попал в эту лунку.
Можно сказать, что так получилось. Кто-то же должен был сюда попасть, вот вы и попали.
Можно попробовать придумать какое-то объяснение, но для этого нужны данные. Нет фактов для выводов, нет выводов.
Магия так или иначе есть во всех мирах, и везде примерно одинаковая. И люди везде примерно одинаковые. Разница в мирах – это разница декораций одного спектакля в разных театрах. Прочем, вполне возможно, что художник сцены в каждом театре рисует свои эскизы с учетом характера актеров, играющих ту или иную роль.
Но я соглашусь, что декорации играют важную роль в спектакле в целом. Хотя влиять могут на процесс, но не на финал.
Механизм штатного попадания
– Генерал, есть какая-то теория о механизме попадания по пальцу номер раз? Что и как с нами сделала эта живая машина?
– Секундочку, сейчас найду эту запись. Это даже не теория. Это более-менее связная гипотеза.
– Генерал, я уже нашла, включаю.
«Вселенных много – это факт. А как они между собой относятся? Пересекаются? Есть ли между ними какая-то связь? Спросите меня, и я вам скажу, что таки да. Информационная.
Нельзя вот так взять, и просунуть голову из одной вселенной в другую. Между ними нет материальной границы. Матрицы изолированы в своих кластерах, если вы понимаете, о чем я.
И как полагается всякому множеству изолированных объектов, есть некая сущность, которая эту изолированность поддерживает. Во избежание. Во избежание чего, я вам точно не скажу. Во избежание коллизии, конфликта. Конца света, в конце концов. Каждая вселенная поддерживает свой порядок в своей песочнице.
Вот в часть такой централизованной системы управления вселенными мы и попали.
…
Реестр эонов – это список эонов, то есть особенная вселенная, которую Создатель вселенных создал для того, чтобы не упустить из виду практически бесконечное число обыкновенных вселенных.
Для этого реестр постоянно опрашивает, сканирует все создание и обновляет свою базу данных.
База данных эона-реестра – это весьма сложная и большая система, состоящая из множества связанных в сеть устройств, каждое из которых в свою очередь состоит из устройств, программных пакетов и операторов программно-вычислительного комплекса. Среди разнообразных устройств есть и такие, которые в самой грубой аналогии можно назвать 3D-принтерами.
Их прямое назначение в том, чтобы проводить тестирование обновлений программ перед тем, как накатывать их на рабочую базу. На тестирование никто не жалеет ни сил, ни средств, поскольку заказчиком выступает Создатель всех эонов, на минуточку!
3D-принтер того сектора реестра, в который входят вселенные, населенные гуманоидами, работает на полигоне, имитирующем соответствующую планету со всеми необходимыми атрибутами, как то центральное светило (программа-заглушка "Солнце земного типа"), звезды (универсальная программа-заглушка "Звездное небо") и прочими.
Особенностями полигона является, во-первых, то, что за его безопасностью следят не так строго, как за рабочей базой, полагаясь на общую удаленность реестра во времени и пространстве. А во-вторых, заглушками имитируются не только Солнце и звезды, но и прочие физические законы. Однако не эти особенности эксплуатации полигона имеют значение в нашем случае.
Создатели полигона были очень хорошими специалистами, не землянам рассказывать им об обратной связи. Но баг найдется всегда, и это подтвердит вам любой специалист. Чем лучше специалист, тем больше он может вам рассказать о разных багах.
Это был виртуозный программинг! Отличный код, прошедший сквозь не одно тестирование.
Как это сработало? Все очень логично и просто, на самом деле, никаких допущений.
Просто исправляли баг в системе и получили еще несколько. Количество багов подчиняется некоторой возрастающей зависимости от времени.
В штатном режиме запускается тестирование. На полигоне для проведения тестирования 3D-принтер печатает свежую копию вселенной, для работы с которой предназначена программа, в которой исправлен баг.
Все, вы попали».
Философия
– Генерал, не расскажете ли подробней ваш разговор с философом? Вы показали конец, но с чего начался ваш разговор?
– Это, собственно, нельзя назвать разговором. Человек выложил в интернет свои книжки про идеализм, про Канта. Я начал.. давайте, я просто зачитаю:
«– Автор долго готовится, чтобы начать: "материя есть субъективное представление".
Этой фразы вполне достаточно, три дальнейших тома избыточны.
Субъективное представление, уважаемый автор, это то, что у вас в голове.
А если у вас есть поблизости достаточно крепкая стенка, вы можете к ней подойти и постучать этой штукой об стенку.
После этого мы можем вернуться к обсуждению, где эта стенка, снаружи или все-таки у вас в представлениях. Опыт, понимаете? Пока не постучишь, не узнаешь.
– Мне думается, что философская система начала 19-го века выглядит сейчас достаточно наивно. Отсюда и аргументация уровня "постучать головой об стенку". Попытки доказать объективность материи через боль, надо сказать, типичны, наивны и легко опровергаются. Сталкивался я и с таким "доказательством", мол, если человека пороли, то ему никто не докажет, что материя субъективна. Увы, порка не аргумент. Для разума боль есть всего лишь мысль о боли. Эта мысль входит в общее представление о материи, дает ей новую характеристику, но не придает объективности. Просто болят ноцицепторы, извините, мягкого места, когда оно подвергается порке. Только и всего. Мысли о боли просто расширяют замкнутую матрицу представлений разума о мире, придают картине новые краски, учат строить более сложную, логичную и безопасную матрицу.
К слову, Джордж Беркли (1685-1753) вообще заявлял, что не существует ничего, кроме сознания и мыслей. В книге Стивена Хокинга и Леонарда Млодинова "Высший замысел" так рассказывается о попытке опровергнуть Беркли через боль: " Когда один из друзей сказал английскому поэту и лексикографу доктору Сэмюэлу Джонсону (1709–1784), что утверждение Беркли невозможно опровергнуть, то в ответ Джонсон, как рассказывают, подошел к большому камню, пнул его и заявил: «Я опровергаю это». Конечно же, боль, которую доктор Джонсон ощутил в ноге, стала тоже лишь мыслью в его сознании, так что на самом деле идею Беркли он не опроверг".
