Михаил Юрьевич Никитин
Кладбищенское танго
– А вы не знаете, почему такие места называют кладбищем? – не надеясь на внятный ответ, спросил я старика. Надо было поддерживать разговор. "И чего я задаю дурацкие вопросы?"
– А что же тут потаённого-то, мил человек? Я думаю так, что «клад» – понятно что, а «бИ ще» – «быть ещё»… «быть еще» – оставить о себе память, – могилку, да и опять же «памятник» – чтоб подольше помнили… вот, значит, как: человек хочет, чтоб о нём помнили! «Хочу», – мол, – «быть ещё»! – глубокомысленно закончил он свою мысль.
Меня эта трактовка заставила задуматься. Я так и шёл молча, вслушиваясь в звук шагов и глядя на убранство кладбища. Оградки теснились группками, перемежаясь пустыми местами, где не было ни крестов, ни оград… – лишь кустики сирени пробивались сквозь плотный снежный наст, да кое-где виднелись покосившиеся скамейки. Две расчищенные дорожки разрезали кладбище на три бесконечных линии могил… Пройдя метров сто вдоль ограды кладбища, и обходя многочисленные оградки и памятники, мы вышли к ровной полянке, покрытой ровным голубым льдом. Как лед здесь оказался, – на этом пустыре, для меня было загадкой – ни реки, никакого намека на присутствие воды, затопившей эту часть кладбища, не угадывалось.
– Источник тут у нас, возле часовенки, – объясняя моё недоумение, и не поворачивая головы, сказал смотритель и указал рукавицей в сторону от могил, на темневшую поодаль, рубленую бревенчатую часовнию, чуть в стороне от дома. – Святой Источник! Не иссякает круглый год! Вода течет оттуда по трубам, а здесь выходит и стекает в овраг за оградой. В мороз-то русло перемерзает, вот она и находит себе другие пути… заливает нам кладбИще-то и полянку. В хорошие зимы, бывало, много и оградок зальёт! Только кресты, изо льда-то, и торчат! И уж – до весны! Весной-то всё опять в норму приходит… Благо – наши «постояльцы» терпеливы… жалобы не подают… – на последние слова он хохотнул и отмахнулся рукой в рукавице, как от невидимой преграды.
Луна уже преодолела чернеющую кромку леса, и светила полным диском прямо за ледяным полем, высвечивая на зеркальной поверхности льда ослепительную дорожку. Могильные памятники, кресты, оградки безликих могил, словно зрители, расположились около ледяного пятачка внизу холма полукруглым, чудовищным амфитеатром.
Ближайшие к ледяному полю могильные кресты зловеще чернели на фоне ультрамарина лунного света, и отбрасывали на мерцающий бриллиантовой россыпью снег длинные тени. Фигурка девушки, одиноко скользила в центре этих фантастических декораций. Она ускорялась, размашисто работая ногами и руками, затем резко останавливалась, взметывая веер искрящихся льдинок; разворачивалась и неслась в противоположную сторону. Коньковым ходом набирала скорость и выписывала замысловатые дуги…
