Михаил Сёмов
Америка Навсегда
Места действий, персонажи и события этой книги полностью вымышлены. Любое сходство с реальностью случайно.
Все мои знакомые и знакомые знакомых, побывавшие в Америке, рассказывали разные интересные истории, но каждый неизменно признавал, что время, проведенное в этой удивительной стране, изменило их навсегда. Я решился испытать себя в Новом Свете. Одолжив у друга одну тысячу долларов и получив туристическую визу, я отправился в загадочную Страну Свободы.
Прежде всего я решил найти себе работу, чтобы заработать немного денег, после чего можно было бы и страну посмотреть. Мне рассказывали, что в Америке найти работу не составляет никакого труда, особенно в большом городе вроде Нью-Йорка, Вашингтона или Чикаго, и что легче всего устроится работать в ресторан, где можно познакомится с людьми, посмотреть на быт со стороны и многое узнать об укладе жизни в этой стране. С этим знанием, я отправился в столицу – Вашингтон, Округ Колумбия.
После непродолжительного времени, проведенного в интернете, я решил сфокусировать свой поиск на одном из центральных районов города, который называется Адамс Морган. Множество ресторанов невысокой ценовой категории, которые располагались там, давали мне надежду на трудоустройство без разрешения на работу. Также поблизости от Адамс Морган можно было недорго снять комнату, чтобы ходить на работу пешком, что также показалось мне экономически целесообразным.
Четверг.
Поздним утром я прибыл на центральную железнодорожную станцию Юнион с небольшим рюкзаком, в котором были личные вещи. Пройдясь по большому красивому залу станции, я вышел на менее красивую улицу источавшую резкие и неприятные запахи, на которой было много людей внешне напоминавших мне бездомных. Там же, прямо у станции, я сел в синий автобус, который быстро помчал меня по Вашингтону. На протяжении сорока минут, пока ехал до Адамс Морган, я с большим интересом поглазел на архитектуру города, которая была необычной по сравнению с тем, что я привык видеть. Здания разнообразных форм и размеров, стоявшие вдоль широких улиц, невозможно было уместить в рамки какого-то единого архитектурного плана.
Выбранный мной район оказался довольно старым и обшарпаным, но тем не менее пестрым и колоритным. Разноцветные здания в несколько этажей высотой, украшеные рисунуками и вывесками, толпились вдоль черырехполосной дороги, упиравшейся в большой перекресток со светофором. Людей на улице было мало, отчего улица выглядела уныло.
Немного пройдясь от автобусной остановки вдоль череды ресторанов, мой взгяд зацепился за небольшое объявление приклееное к внутренней стороне стеклянной двери. На работу требовался фудраннер, что по-видимому означало человека, который разносит еду посетителям. Я бегло осмотрел фасад ничем не примечательного, на фоне остальных, здания и вошел.
Меня встретила невысокая улыбающаяся девушка латиноамериканской наружности с меню в руках. Как только я сказал, что ищу работу, она перестала улыбаться, развернулась и пошла к бару, располагавшемуся слева от входа. Оттуда она принесла листок бумаги и ручку и, указав на место за ближайшим ко входу столом, где мне следовало осуществитьсвою бумажную работу, ушла вглубь ресторана.
Листок бумаги представлял собой косо отсканированую форму, куда следовало вписать личные данные, включая имя, контактный номер телефона, номер социального страхования, который фактически является разрешением на работу, и адрес проживания. Я вписал, что смог – имя и телефон.
Быстро покончив с анкетой, мне предоставилось немного времени оглядеться. За угловой барной стойкой, куда ушла латиноамериканка, стоял невысокий коротко стриженый парень южноазиатской внешности и невысокая плотная темнокожая девушка с каре. Оба с интересом таращились на меня. Другая темнокожая девушка с короткой стрижкой сидела за баром с клиентской стороны, поглядывая на меня изредка, но все же с интересом.
Латиноамериканка вернулась в сопровождении хозяйки ресторана, плотной невысокой женщиной средних лет с крупными чертами лица, броским вульгарным вечерним макияжем, и черными волосами неряшливо убраными назад. Её звали Энджела.
– Ты раньше работал в ресторане? – сразу перешла она к делу.
– Да, но не в Америке, – соврал я.
– Кем?
– Официантом и фудраннером, – снова соврал я.
– Хорошо. Работа в моем ресторане тяжелая – по десять-пятнадцать часов в день. Оплата раз в неделю. Первый день будет пробный – ты будешь работать бесплатно. В ресторане действует дресс-код для работников: черная майка и черные джинсы.
– Обувь?
– Мне без разницы.
Бегло взгянув на пустую анкету, она назвала мою цену:
– Шесть долларов в час плюс чаевые.
– Хорошо, – сказал я.
– Завтра приходи ровно в десять утра, и если ты опаздаешь хоть на минуту, то лучше забудь дорогу в мой ресторан.
– Окей.
Я вышел из ресторана. Заполучив работу так быстро, как и ожидал, я все же прошелся по Адамс Морган в поисках альтернативы. В двух местах с меня потребовали номер социального страхования. В одном требовалось говорить по-испански. Еще в одном зарплата была семь долларов в час, но без чаевых. Яне стал дальше искать более выгодное предложение, чем то, что уже получил. Тем более, сегодня еще предстояло найти жилье, а мой изначальный план провести первую ночь на вокзале в случае отсутствия ночлега мне уже не нравился.
Немного посидев в интернете и сделав пару звонков, довольно быстро я нашел комнату в доме, где жили, как мне сказали, студенты. Он располагался недалеко от пересечения улиц девятнадцатой и Монро. Комната стоила двести долларов в неделю, что, конечно, было дорого для меня, но, прикинув свой будущий заработок в ресторане, приплюсовав к нему экономию на еде и транспорте, я согласился.
Теперь нужно было купить одежду, чтобы соответствовать дресс-коду в ресторане. Ещё немного порыскав в интернете, я нашел довольно большой торговый центр в районе Коламбиа Хайтс, который располагался неподалеку от моего будущего дома. Там неверняка можно было прикупить всё, что мне было необходимо для первого рабочего дня.
Я пошел на север по пустынной четырнадцатой улице, оценив по достоинсту удобство географической навигации в большом городе: улицы, обозначенные цифрами шли строго с севера на юг, перпендикулярно к улицам, обозначенным буквами английского алфавита, образуя сетку, в ячейках которой размещались блоки зданий.
Торговый центр выходил фасадом на четырнадцатую улицую, по сторонам окруженный двумя перекрестками с маленькими улочками одностороннего движения. Возле южного бокового входа удобно распологался вход в метро. Войдя в здание и пройдя мимо эскалатора, я оказался перед магазином одежды и обуви.
В магазине царил хаос. Одежда на вешалках не была упорядочена по размеру, либо какому-то другому интуитивно понятному принципу. Посетители небрежно перебрасывали вешалки, отчего одежда порой падала на пол, где уже начали образовываться пласты. Понравившуюся обувь, посмотрев, они бросали себе под ноги и забывали о ней тот час же. Действия посетителей наряду с бездействием персонала привели к тому, что вещи в большом количестве валялась на полу вперемешку с обувью. В кучах набросаной новой одежды я откапал себе черные джинсы Левис со скидкой пятьдесят процентов и три черные майки без надписей и рисунков, тоже со скидкой.
Быстро прикинув джинсы в маленькой грязной примерочной с мятой новой одеждой лежащей на полу вместе с оторваными этикетками и бирками, коробками, сломаными вешалками и прочим мусором, я отправился к кассе, чтобы совершить покупку, что оказалось гораздо сложнее, чем выбрать одежду. Из пяти касс, предусмотренных дизайном магазина, только три были открыты. Кассиры, тем не менее, не могли работать самостоятельно и постоянно консультировались друг с другом, медленно перемещаясь от одной кассы к другой и неспешно беседуя. Отстояв двадцать минут в очереди из пяти человек, я покончил с покупками и поспешил уйти.
Когда я вышел на улицу уже вечерело. Я был голоден и направился в супермаркет через дорогу от торгового центра. Там в отделе готовой продукции я взял небольшую курицу гриль, булку хлеба, четыре вчерашних пончика за полцены и бутылку воды. Мой первый американский ужин обошёлся мне в двенадцать долларов, что поразило меня своей дороговизной.
Присев на металлическую ограду клумбы возле супермаркета я поужинал. По консистенции курица была похожа трухлявый пень. Её вкус напомнил мне об антибиотиках. Хлеб был безвкусный, а простая питьевая вода показалась мне сладковатой. Пончики я приберег на завтрак.
Без аппетита поглощая продукты питания, я наблюдал, как рядом со мной беззубый черный мужчина просил милостыню, назойливо цепляясь к каждому проходящему. У меня сложилось впечатление, что латиноамериканцев он пропускал без слов, черных просил о подоянии довольно уважительно и зачастую невербально, просто корча жалостливое выражение лица, а белых атаковал особенно рьяно, выкрикивая что-то вроде:
– Эй, парень, почему ты не хочешь помочь черному брату?.. Эй, парень, я голоден. Помоги черному.
Насытившись, я немного расслабился и медленно поплелся в сторону своего нового дома. Людей на улице заметно прибавилось. Они плотным быстрым потоком сочились по тротуару, пересекая проезжую часть преимущественно по пешеходным переходам. Машины и автобусы, скопившиеся на дороге, рьяно подгоняли замешкавшихся на дороге пешеходов. Велосипедисты, как торпеды, проносились по дороге не обращая внимания ни на знаки, ни на запрещающий движение сигнал светофора, ни на недовольных, но все же уворачивающихся, пешеходов. Под рев серены пронеслась пожарная машина, расталкивая все на своем пути. Стало шумно от людского говора и гула вечерней улицы. Порывы ветра доносили до меня запах марихуаны.
Не успев далеко отойти от места удовлетворения своих плотских потребностей, прямо возле входа в метро, я увидел сборище чернокожих подростков. Они кричали друг на друга и махали руками. Внезапно один подросток вцепился в длинные волосы другого. Оба упали на проезжую часть четырнадцатой улицы, преградив путь недовольным автомобилистам. Напавший стал бить и пинать своего опонента. Зеваки, сидевшие у метро, и случайные прохожие изрядно оживились в предвкушении зрелища. Они стали свистеть и всячески подбадривать дерущихся. Никто не попытался их остановить. Еще двое подростков ввязались в драку, что еще больше раззадорило толпу. В сплетении рук и ног среди кусков порванной одежды было невозможно понять кто с кем дерется. С юга четырнадцатой улицы послышалась полицейская сирена, и драка немедленно прекратилась: дерущиеся как по команде вскочили с проезжей части и бросились бержать в разные стороны. Толпа разошлась. Я тоже пошел дальше.
Уйдя с людных ярко освещенных улиц, я продолжил свой путь домой по улицам безжизненным и тусклым. По обе стороны от проезжей части возвышались широкие деревья, корни которых разрывали тротуар и асфальт. Дома вдоль улиц были преимущественно двухэтажными и старыми, с деревянными верандами впереди. Созерцая улицу, деревья и дома в тусклом свете фонарей первое ощущение умиротворения постепененно вытеснялось унынием.
Я заметил огромную серую пушистую белку, которая сидела на земле и что-то ела, время от времени нервно подергиваясь. Размер, окрас и поведение животного привлекли мое внимание. Я подошел ближе, чтобы получше его рассмотреть, но приблизившись, я понял, что белка с аппетитом поедала собачии фекалии. В нерешительности и смятении я остановился, но быстро потеряв интерес к происходящему передо мной, неспешно продолжил свой путь.
Пройдя еще пару блоков, я оказался перед большим старым домом с широким деревянным крыльцом. Меня встретили двое парней с длинными засалеными волосами и неряшливыми бородами, одетые в рваные грязные майки и выцветшие шорты. От них пахло пивом.
Быстро поздаровавшись, они провели меня в сырой подвал через небольшую дверь под лестницей, входя в которую, мне пришлось наклонится, чтоб не удариться головой о дверной косяк. Мы попали в узкий корридор с тремя дверьми по правой стороне и запасным выходом в конце. Вторая дверь вела в мою комнату, в которой стояла кровать с продавленым серым матрасом, занимавшая большую часть комнаты, небольшой шкаф, дверцы которого разбухли от влаги, перекосились и не закрывались вплотную, маленький треугольный столик и крохотный затертый ночник. Под потолком вдоль стены растянулось узкое прямоугольное окно. В комнате было душно и затхло, но плесени я не заметил.
Третья дверь в корридоре оказалась входом в уборную. Узкий душ с горячей водой, унитаз и раковина компактно распологались на её площади не более двух квадратных метров. Дверь запасного выхода была не заперта и открываласть внутрь корридора. Мне посоветовали никогда не открывать её, поскольку с другой стороны последнюю пару лет копилась куча листвы.
После осмотра подвала, мы поднялись на основной этаж дома, и мне показали общую кухню и прачечную. Я решил остановиться в этом доме, поскольку было уже поздно, сравнивать мне было не с чем, а арендная плата взымалась понедельно вне зависимости от того, на сколько я тут задержусь. Я заплатил двести долларов за первую неделю, еще столько же я оставил в качестве залога. Один из моих новых бородатых знакомых сфотографировал мою туристическую визу в паспорте. После этого мне выдали два ключа: один был от дома, второй – от моей комнаты. Я ушел в свой подвал, проветрил комнату используя единственное окно, которое открыл не без усилия, помылся, побрился и лег спать. Так закончился мой первый день в Америке, которым я остался в целом доволен: у меня уже была работа и ночлег.
Пятница.
В девять утра, надев рабочую одежду и захватив в рюкзак купленые вчера позавчерашние пончики, я отправился на работу. По дороге я съел один пончик, который, хоть и не имел никакого определенного аромата или вкусового оттенка, как я ожидал исходя из надписи на упаковке, был приторно сладким и очень сытным. В полдесятого я был у входа в ресторан. Дверь оказалась заперта, хотя с улицы было видно, что в глубине ресторана горел свет и там кто-то был. Потоптавшись у парадного входа и присмотревшись повнимательнее к фасаду здания, я обнаружил справа от двери звонок, который сразу не заметил. Я позвонил. На мой призыв из глубины выползла недовольная сутулая пожилая женщина с двумя нарисованями черными полосками над глазама, заменявшими ей брови. Она впустила меня и, не представившись, сказала:
– Работники должны пользоваться служебным входом, а не трезвонить в звонок, отвлекая меня от работы. У меня столько дел. Столько дел…
Мимо бара, через обеденный зал, я последовал за ворчащей женщиной на кухню. Без лишних слов она выдала мне большой острый нож и массивную пластиковую разделочную доску. Мне поручили резать помидоры, огурцы и салат, которые лежали горой на большом металлическом столе.
Через десять минут на кухню вошел парень с длинными рыжими волосами. Не здороваясь с ним, старуха посмотрела на настенные часы и поморщилась. Парню было велено показать мне все и принести ей молока и сливок из холодильной камеры. Рыжий парень махнул мне, чтобы я следовал за ним.
Через боковую дверь мы вышли из кухнии пошли по коридору. Обогнув кухню и спустившись на четыре ступеньки за углом, мы оказались у задней двери ресторана, которая по совместительству была и выходом на заднюю терассу, и служебным входом. Прямо у двери мы повернули направо и спустились еще на двенадцать ступенек вниз. Так мы оказались в подвале.
Подвал был сырым и темным, пол липким, пахло помоями. Металлические потолочные балки были коричневого цвета из-за жравчины и конденсированой влаги. Вдоль балок тянулись и местами сильно провисали, до уровня головы,провода электропроводки. Слева от входа в подвал вдоль стены располагались три мойки, в полу возле которых был сток. За мойками следовала небольшая кладовка, вход в которую был напротив входа в подвал. Справа в ряд стояло пять высоких и широких пластиковых прямоугольных мусорных контейнеров с откидной крышкой. Вглубине подвала справа напротив контейнеров находилась та самая холодильная камера, про которую говорила старуха. Она представляла из себя полностью металлический контейнер размером три на пять метров в основании и высотой три метра. Между кладовкой слева и холодильной камерой справа шелузкий темный проход ведший в неизвестность.
Рыжий парень отворил тяжелую металлическую дверь. Внутри с обеих сторон от узкого прохода стояли ржавые стелажи до потолка, сверху до низу заложенные банками, коробками и пакетами с едой. На полу под стелажами стояло множество пластиковых ведер, некоторые из них были накрыты крышками, в других была жидкость желтого цвета. Справа от входа, в нише стелажа стояла башня из четырех коробок с пивом. Мне быстро объяснили, что где находится в холодильнике, затем мне вручили пластиковые бутылки и бумажные коробки. Мы вернулись на кухню, и экскурсия продолжилась.
Металлический стол в центре кухни, где я ранее резал овощи, являлся станцией фудранера – местом, откуда брали приготовленную еду и носили в обеденный зал. Слева от станции фудранера находился еще один стол для нарезки, за которым сейчас стояла недовольная старуха. Справа был выход в обеденный зал, через который старуха привела меня на кухню утром, слева сзади находился боковой выход, через который можно было попасть в подвал и на заднюю терассу. Помещение кухни огибал прямоугольный корридор так, что из обеденного зала на заднюю терассу клиены могли попасть не заходя на кухню. В этом корридоре стояла машина по производству льда.
Слева вдоль стены от главного выхода из кухни распологалась станция салатов и закусок, это был горизонтальный холодильник с крышкой сверху во всю длинну и с узкой длинной пластиковой доской для приготовления перед крышкой. Под крышкой располагались множество мелких ячеек, в которых хранились ингредиенты. За станцией салатов стояла глубокая прямоугольная ванна наполненая по меньшей мере десятью литрами кипящего масла – фритюр ресторана. В масле находились две старые деформированные металлические сетки с дырками по углам. Слева от фритюра был духовой шкаф в мой рост в котором в данный момент запекалась курица. За ним шла газовая плита на три конфорки в два ряда. Далее следовала газовая решетка для гриля площадью полтора квадратных метра, за которой располагалась металлическая панель для жарки, которая была чуть меньше. За панелью стоял один вертикальный и один горизонтальный холодильники, упиравшиеся в маленькую мойку шеф-повара. Напротив панели, в центре кухни была станция шеф-повара, граничащая бок о бок со станцией фудраннера. Она была похожа на станцию салатов и закусок с тем только отличием, что крышка горизонтального холодильника была меньше, а разделочная доска больше.
Справа от главного выхода, в углу стояла кофеварка. Непосредственно за спиной фудраннера был холодильник со стеклянными дверьми. За холодильником скрывалась боковая дверь, за ней следовал рукомойник, примыкавший к большой мойке ресторана, которая представлявляла из себя две глубокие ванны. Напротив ванн находилась посудомоечная машина.
На мойке уже трудился плотный латиноамериканец средних лет. Старуха приказала ему скрипучим голосом:
– Карлос, возьми этого и пусть он уберет дорожки из обеденного зала. Они мокрые. Отнесите их на улицу. Пусть сохнут.
Карлос оставил мытье тарелок, противней и кастрюль. Мы отправились в обеденный зал. Мокрые прорезиненые ковровые дорожки под нашими ногами источали сладковатый алкогольный запах. Мы свернули их в рулоны, с которых обильно текла жидкость, и вынесли наружу через служебный вход, безуспешно стараясь не испачкаться. На улице мы развернули их прямо на тротуаре и оставили сохнуть под солнцем.
Карлос со знанием дела отправился мыть липкий пол в обеденный зал, а я вернулся на кухню, подумывая съесть свои пончики, но на кухне меня уже ждало новое задание от старухи: мне было поручено фасовать вареные макаронные изделия двух типов в небольшие пластиковые пакеты по сто семдесят грамм на порцию, отмеряемые на старых механических весах. Пакеты с расфасоваными макаронами я складывал в пластиковые коробки, которые по мере заполнения убирались в холодильник.
Через некоторое время на кухню через боковой вход вошел рыжий парень и доложил старухе, что привезли продукты. Мне было приказано бросить все немедленно и отправляться помогать разгружать.
У выхода из служебного входа перед терассой нас ждал микроавтобус до верху забитый коробками, банками и пакетами.Мы с рыжим парнем принялись носить содержимое машины в подвал. Коробки с овощами и молочными продукты, а также различного рода хлебобулочные изделия в пакетах,отправлялись в холодильную камеру. Канистры с пальмовым маслом, сахар, специи, мука, рис и другие коробки – в кладовку. Большой кусок сырого мяса весом по крайней мере двадцать киллограмм был отправлен в пластиковую коробку и засыпан ведром льда, принесенным мной сверху. Коробку я закрыл крышкой и также занес в камеру. Металлические банки с томатной пастой и кетчупом отправились вглубь подвала мимо входного холодильника, где оказались деревянные стелажи до потолка.
Возле стелажей в глубине подвала стояло два старый круглых стола и шесть стульев, где, как мне пояснил рыжий парень, можно было, переодется и отдохнуть, а также немного поспать спрятавшись от старухи, если в ресторане мало посетителей. Рядом с местом отдыха находилась бесформенная пыльная куча столов, стульев и всякого хлама неопределимого происхождения.
Порядком подустав от разгрузки микроавтобуса и основательно решив перекусить, я вернулся на кухню, где уже было много народу, в том числе Энджела. Увидев меня, она тут же позвола чернокожую официантку по имени Джой – ту, что я видел вчера за барной стойкой с клиентской стороны, – и приказала ей ознакомить меня с меню и показать расположение столов в ресторане. Вдвоем мы отправились в обеденный зал.
– У нас два меню: обеденное и вечернее. Куриные крылышки подаются с двумя основными соусами весь день. Важно не переапутать соусы, а то клиенты будут не довольны. Понятно?
– Да, – ответил я, думая о своих пончиках.
– В обеденном зале столы располагаются в четыре ряда. Считать от входной двери. Вот этот стол, например, номер двадцать один, а тот – номер тридцать три. Понятно?
– Да, – ответил я подумав, что двузначный способ нумерации столов, где первая цифра обозначает ряд, а вторая – номер в ряду, можно было бы объяснить куда понятнее.
– На передней терассе девять столов, на задней – четыре или пять. Считать так же. Понятно?
– Да, – безразлично ответил я, пожираемый голодом изнутри.
В обеденный зал пришла Энджела. Сомневаясь в моих способностях понять матричную систему нумерации, она принялась меня проверять, называя номера столов, некоторые по два раза, к которым я должен был подходить. Утомившись бессмысленной дрессировкой она стала меня расспрашивать, сколько типов меню в ресторане и сколько типов соуса идет к куриным крылышкам. Пройдя тест удовлетворительно, я был отправлен в подвал изготовлять лимонад под присмотром рыжего парня.
Лимонад состоял из двух пачек порошка и двух литровых кружек сахара растворенных в пластиковом ведре водой из ржавого водопроводного крана в мойке в подвале. Вместе с рыжим парнем мы приготовили восемь ведер светло-желтой жидкости и составили их во входном холодильнике под стелажами.
Сказав, что у него тут свои дела, рыжий парень приказал мне сходить на кухню и взять у Карлоса крышки, чтобы закрыть ведра, а сам отправился вглубь подвала. Я исполнил поручение, но крышек оказалось только шесть, отчего два ведра остались не закрытыми.
Возвращаясь на кухню, я был безумно голоден, но не успел я войти, как на меня тут же набросилась старуха с упрёками, что я ничего не делаю. Меня незамедлительно направили фасовать размороженные куриные полуфабрикаты в панировке по пакетам. В один пакет шло два крылышка и две голени. Четыре куриные конечности составляли одну порцию куриных крылышек, подоваемых с одним из двух типов соуса, на выбор клиена, и картошкой фри. Периодически я отрывался от фасовки и выполнял свои должностные обязаности –разносил еду, пришедшим на обед клиентам ресторана.
После часу дня в ресторане появился коротко стриженый парень, которого я вчера заприметил в баре. Он прогуливался по кухне с особой важностью и, улыбаясь, беседовал со старухой.
Еще через полчаса в ресторан привезли алкоголь. Меня снова отправили на разгрузку, но теперь за мной был приставлен присматривать коротко стриженый парень. Двадцать больших коробок с пивом отправились в холодильную камеру. Коробки были не такие уж и тяжелые, но от интенсивной хотьбы по ступенькам в подвал и обратноу меня начали гудеть ноги. Ещё четыре коробки с пивом я отнес в бар. Туда же я отнес три коробки с пластиковыми бутылками текилы.
Коробки с водкой, вином, джином и ещё пару коробок текилы отправились в подвал, где посреди склада хлама, оказалась неприметная дверь под замком, ключ от которой доверялся только коротко стриженому парню, о чем он поспешил заявить мне с нескрываемой гордостью. Помимо ключа, на протяжении всей разгрузки, он носил только коробки с вином по шесть бутылок в каждой, не притрагиваясь к другим, более тяжелым коробкам.
Вернувшись на кухню и уже забыв думать о своих пончиках, я продолжил фасовать полуфабрикаты и носить тарелки в обеденный зал до трех часов дня. К этому времени почти все полуфабрикаты были расфасованы, а клиентов почти не осталось. На кухню пришла Энджела и приказала мне отнести несколько тарелок с бургерами и картошкой фри на крайний левый стол в обеденном зале со стороны кухни, что я незамедлительно и сделал. Это был обед для меня и официанток. Коротко стриженный парень принес с кухни тарелку с пастой и сел за соседним от нас столом.
Практически не жуя, я проглотил предназначавшийся мне бургер и почувствовал звенящую боль в голове, которая, тем не менее, быстро прошла. Я немного расслабился и собрался было уже завести разговор с официантками, чтобы познакомится, но тут же был сослан Энджелой на кухню помогать Майнору –шеф-повару ресторана.
Войдя в кухню, я обнаружил, что вместо старухи там находился латиноамериканец с седеющими вьющимися волосами и тусклым взглядом, возрастом около пятидесяти, который что-то готовил на панели. По тому, как уверенно он себя вел на станции шеф-повара, я догадался, что это и был Майнор. На станции салатов возле фритюра стоял еще один невысокий плотный коротко стриженый латиноамериканец возрастом около тридцати лет. Он приветливо улыбнулся мне и представился Исмаэлем. Карлос, с которым я познакомился утром, уже ушел. Вместо него на мойке стоял другой латиноамериканец, по имени Хосэ.
Я спросил у Майнора, нужна ли ему какая-нибудь помощь. Он попросил меня принести ему из подвала булочки для бургеров, хранившиеся во холодильной камере вместе с другим хлебом. Я неспешно вышел из кухни, спустился на четыре ступеньки, повернул направо, потом спустился еще на двенадцать ступенек, вошёл в подвал, взял пакет с булками и так же неспешно проделал свой путь обратно на кухню.
Только я успел передать пакет Майнору, как на кухню вошел рыжий парень и сказал мне, чтобы я делал сиропы из замороженных ягод. Из горизонтального холодильника возле станции шеф-повара он извлек две пачки замороженных ягод и пачку замороженых персиков, нарезаных дольками. Он вкратце объяснил мне, что ягоды и персики следовало перемолоть в миксере, добавив немного воды и сахара. Сиропы, приготовленные таким образом, следовало разлить по бутылкам и поставить в холодильник со стелянной дверью. Дав мне инструкции, рыжий парень удалился в обеденный зал.
Пока я готовил сиропы, на кухню пришел коротко стриженый парень с больше чем наполовину пустой красивой бутылкой клюквенной водки. Ненадолго оставив её на кухне, он сходил в подвал, и принес бутылку обычной водки из сегодняшней доставки. После непродолжительных манипуляций с двумя бутылками, в бар он унес полную бутылку клюквенной водки, а немного обычной водки осталось на кухне на столе нарезки, возле станции фудранера.
На кухне появилась Энджела и сказала мне принести четыре ведра лимонада в бар. Лимонад оказался основой замороженной маргариты, в состав которой помимо ведра лимонада входило еще две бутылки текилы. Ингредиенты вливались в гудящую машину, охлаждавшую жидкость до консистенции мокрого снега. По выбору клиента в бокал с маргаритой добавлялся либо один изфруктовых сиропов, которые я приготовил, либо один из двух сиропов из бутылок в баре: один ультра-синего, а дургой – ультра-зеленого цветов.
Тем временем посетителей в ресторане прибавилось. Шеф-повар Майнор и его помошник Исмаэль на удивление быстро и слажено готовили блюда согласно билетам, которые приходили на печатную машинку на кухне. По тем же билетам, где, помимо заказаных блюд, был указан номер стола, я разносил готовую еду в зал. Каждый раз входя в зал, я наблюдал, как людей становилось все больше и больше.
Через несколько часов безостановочной ходьбы между кухней и обеденным залом, мне поступило очередное распоряжение от Энджелы: бегом принести в бар еще четыре ведра лимонада. Порядком уставшие ноги стали заплетаться, отчего я пролил пару литров лимонада пока нёс его прямо на просушенные днём дорожки.
Вернувшись на кухню, я увидел раздаточный стол полностью заставленый готовой едой. Я бегом принялся разносить заказы.
На кухню ворвалась Энджела в сопровождении невысокой латиноамериканки, той, что первая встретила меня вчера.
– Почему ты это сказала? Объяни мне! – напирала Энджела.
– Я ничего такого не имела ввиду… – оправдывалась официантка в ответ.
Я вышел с тарелками.
– Что ты не имела ввиду? Что это было вообще? Ты работаешь на меня. В моем рестроне ты должна заткнуться… – уже кричала красная Энджела.
Я снова унёс тарелки.
– Я же ничего не сказала такого, – продолжала оправдываться официантка.
– Чтооо? Я буду решать что тебе говорить! Заткнись и работай. Тебя никто не спрашивает. Или вылетишь отсюда.
Орала Энждела на протяжении шести столов на четыре посетителя каждый, куда я успел отнести еду. Следующие два стола, латиноамериканка плакала на кухне пока Майнор, Исмаэль и Хосэ продолжали работать при полном видимом безразличии к происходящему. К моменту, когда я закончил с очередным столом, девушка вытерла слёзы, привела себя в порядок и вернулась в обеденный зал работать.
Вслед за её уходом на кухню пришел рыжий парень:
