Михаил Серегин
Вторжение
Глава 1
Пятилетний юбилей службы МЧС в Желтогорске праздновали с большой помпой. Для торжеств был снят городской театр, на юбилейном собрании присутствовала масса гостей, в том числе и из столицы. Были зачитаны приветственные телеграммы от министра, произнесены многочисленные речи и слова напутствия от местного начальства, а в самом конце состоялось чествование лучших сотрудников и вручение наград отличившимся – почетных грамот и денежных премий в белоснежных конвертах. Видимо, отличившихся было очень много, поэтому суммы не слишком поражали воображение. Когда торжественная часть закончилась, спасатели вышли в фойе покурить и обсудить щедрость руководства. Держались по привычке группами. Возле окна беседовали четверо мужчин, знакомых между собой много лет и понимающих друг друга с полуслова.
– Сегодня Косицин явно в ударе, – желчно заметил Грачев, высокий, жилистый, с большим носом. – Подумать только – всей группе по триста рублей отвалить! Как говорится, хорошая прибавка к пенсии!
– Мне не дорог твой подарок – дорога твоя любовь, – хладнокровно отозвался плотный, уверенный в движениях Величко. – Некоторые ребята вообще, кроме грамот, ничего не получили. А Косицина тоже можно понять – у него бюджет.
– И все равно на тысячу хотя бы могли расщедриться, – заметил Грачев. – Юбилей небось не каждый день празднуем.
– А я лично недостающее на банкете доберу! – захохотал Ашот Мачколян, огромный, добродушного вида весельчак, который, кажется, был не способен огорчаться ни при каких обстоятельствах. – Вот где бюджет! Говорят, на угощение сегодня не поскупились.
– Еще бы, замминистра в гостях! – сказал Грачев. – Но дело ведь не в этом, а в том, что подумает жена, когда ты ей принесешь премию размером в триста рублей. Моя, например, решит, что по крайней мере половину я заначил.
– Вот она, неприглядная изнанка семейного счастья! – иронически усмехаясь, заметил Величко. – Хорошо, что мы с Максом не женаты и можем распоряжаться любыми суммами по своему усмотрению. Что ты, Макс, сделаешь со своей премией?
Андрей Максимов, называемый в кругу друзей Максом, широкоплечий красавец с густой шевелюрой, неодобрительно покачал головой.
– Сашка опять передергивает, – сказал он с легким недовольством. – Все отлично знают, что я ничего не имею против семейного счастья. Просто мне фатально не везет в этом плане. А Грачу и Ашоту я от всей души завидую.
– А ты не завидуй, дорогой! – назидательно сказал Мачколян. – Ты просто женись, и все.
– Он уже пять раз женился, – напомнил Грачев. – И всегда брал меня в свидетели. В ЗАГСе на меня уже смотрят как на соучастника.
– И все-таки, что каждый из вас думает делать с премией? – опять повторил Величко, расширив рамки своего опроса.
– Лично я куплю за две сотни красивую рамку и помещу в нее оставшуюся сторублевку, – сказал Грачев. – Пусть висит на стене. А то жена все время говорит, что меня не ценят на работе.
– А у меня как раз кончились деньги на мобильнике, – сообщил Макс. – Так что для меня премия очень кстати. Буду звонить девушкам. И нечего идиотски ухмыляться! Вы знаете какой-то другой путь к семейному счастью?
– Может быть, тебе стоит попробовать позвонить одной девушке? – с невинным видом спросил Грачев. – Чтобы это действительно был путь, а не распутье.
– Разумеется, девушка будет одна, – солидно сказал Макс. – Это просто такой оборот речи, и ты, Грач, это отлично понимаешь! Нечего делать из меня сексуального маньяка!
– Ага, знаменательная оговорка, между прочим, – зловеще сказал Грачев. – Именно маньяк!
– Да бросьте вы! Оставьте Макса в покое! Мы говорим о премии. Я, например, просто отдам ее своим женщинам, – засмеялся Ашот, у которого было две дочки. – Они лучше меня знают, куда тратить деньги.
– Женщины знают, как тратить большие деньги, – назидательно заметил Величко. – Эти гроши их не заинтересуют. Поэтому я предлагаю вот что…
Какое применение нашел премиальным деньгам Величко, узнать не удалось. По фойе вдруг прошло что-то вроде тревожного ветерка. Отдельные компании спасателей и приглашенных гостей, мирно беседующих между собою, одна за другой разворачивались навстречу движущейся через обширное помещение группе людей в выходных пиджаках и белоснежных рубашках. Их было человек шесть, но все взгляды были обращены на тех двоих, что шли впереди, – на осанистого улыбчивого заместителя министра и на невысокого, ничем не примечательного человека в сером костюме, который даже сейчас сидел на нем не по-праздничному мешковато. Это был начальник Управления МЧС Желтогорска Михаил Илларионович Косицин. Он двигался прямиком в сторону группы Грачева, и лицо его при этом казалось необыкновенно озабоченным. Это было тем более странно, что еще совсем недавно, сидя в президиуме бок о бок с замминистра, Михаил Илларионович был абсолютно спокоен.
Все четверо сразу обратили внимание на эту странность, но объяснили ее каждый по-своему.
– Кажется, Илларионыч к нам направляется! – усмехаясь, заметил Величко. – Не иначе услышал наши молитвы и решил добавить призовых! Из личного директорского фонда, как говорится.
– Ага, держи карман, – скептически отозвался Грачев. – Судя по его физиономии, он, скорее, сообразил, что передал нам лишнего. Сейчас подойдет и попросит по сто рублей назад.
– Двести рублей – тоже деньги, – добродушно сказал Мачколян. – И голову ломать не надо, что с ними делать.
– Рано зубоскалите, – мстительно заявил Макс. – Я бы, например, сейчас все триста отдал, лишь бы он прошел мимо. Потому что его физиономия совсем о другом говорит.
– О чем же? – поинтересовался Грачев.
– О том, что у нас с вами проблемы, – сказал Макс, но больше ничего объяснить не успел, потому что Косицин и замминистра уже были рядом.
Румяное лицо московского гостя и благожелательный взгляд, каким он окинул крепкие фигуры спасателей, могли ввести в заблуждение кого угодно, но только не Грачева – в глубине зрачков заместителя министра он увидел беспокойную искру. Нельзя было сказать, что этот человек по-настоящему встревожен, но некий душевный дискомфорт испытывал несомненно.
– Ну вот и они, – сдержанно, но с удовольствием сказал Косицин. – Железная бригада. Грачев, Величко, Максимов, Мачколян.
– Орлы! – приподнято провозгласил замминистра, но искра сомнения в его глазах никуда не исчезла.
– Если интересуетесь пернатыми, то вам бы лучше в зоопарк наведаться, – хмуро сказал Величко, который терпеть не мог, когда начальство раздавало подобные характеристики. – Мы, как и все прочие, от приматов произошли. От мартышек.
– Не груби, Величко! – сдвинул брови Косицин.
Он моментально заметил легкую растерянность на румяном лице замминистра и поспешил пресечь нежелательное развитие событий. С группой Грачева Косицин был знаком давно – ребята раньше служили под его началом на Кавказе – и знал, что при всех положительных качествах они были способны на самые непредсказуемые поступки. И, как это зачастую свойственно людям дела, к любому начальству они относились без соответствующего пиетета. К самому Косицину это не относилось – в том, что он справедлив, честен, а когда нужно, тверд как скала, его подчиненные могли убедиться не однажды. Косицин и сам не любил дутых авторитетов, но, по его мнению, замминистра вовсе не был обязан держать экзамен перед каждым спасателем.
Впрочем, и на ребят он не мог сейчас сильно напирать, так как, что ни говори, а он собирался испортить им праздник.
– Это он не грубит, Илларионыч! – разрешая ситуацию, усмехнулся Грачев. – Это он от скромности. Сам знаешь, как мы не привыкли, когда на нас обращают внимание. Стесняемся, как девушки, руки не знаем куда девать…
– Ну, рукам вашим я занятие найду быстро, – скороговоркой сказал Косицин. – Одним словом, разговор к вам есть серьезный, ребята!
– А я что сказал? – громко произнес Макс, с превосходством глядя на товарищей. – Я сразу сказал, что у нас будут проблемы.
– Ну, проблемы – это громко сказано, – попытался вмешаться сам замминистра. – Просто требуются ваш опыт, ваши молодые силы, ваш энтузиазм, черт побери! Да в вашем возрасте можно горы свернуть! Какие могут быть проблемы? Проблемы – это уже наш удел, так сказать… Расхлебывать кашу, которую заварили другие, нам, старикам, приходится. Вот многие считают – попал в начальники и как сыр в масле катается. А это в корне неверно – никто ведь не видит, какой груз ответственности ложится на плечи.
– Это верно, со стороны вроде никакого груза не заметно, – двусмысленно произнес Величко. – Это вы правильно сказали.
Косицин решительно взял его за локоть и потянул в сторону.
– Вы нас извините, – сказал он, обернувшись к замминистра. – Мы сейчас все обсудим, и я вернусь. Думаю, вам тут не дадут скучать.
– Но я могу надеяться, что меры будут приняты незамедлительно? – с тревогой спросил чиновник. – Мне нужно докладывать министру.
– Все будет в лучшем виде, – заверил его Косицин.
Он потащил Величко к выходу. Вслед за ними на широкое крыльцо театра вышли остальные члены группы. Теплый вечерний воздух был насыщен ароматами цветов, которые в изобилии росли на клумбах. Густую листву парка прорезали лучи заходящего солнца, тяжелые, как пластины червонного золота. За низкой чугунной оградой были видны прогуливающиеся по площади парочки.
– Черт тебя знает, Александр! – с чувством сказал Косицин. – Ты специально решил мне праздник испортить? Какая муха тебя укусила?
– А мы решили, что это ты нам решил праздник испортить, Илларионыч! – объяснил Грачев. – Вот и занервничали маленько.
– Решили они! – мрачно повторил Косицин. – Здесь я решаю! А вообще, да, праздник для вас закончился, ничего не попишешь. И несмотря на это, никто не давал вам права дерзить заместителю министра. Смерти моей захотели?
– Ни в коем разе, Илларионыч! – искренне воскликнул Макс. – Просто у нас аллергия на таких… на румяных.
– Человек не виноват, что зарумянился, – строго сказал Косицин. – У каждого своя особенность. Один румяный, другой бледный. Вот я с вами скоро совсем здоровье потеряю…
– Так что случилось, Илларионыч? – спросил Величко. – Нашел для нас горячую точку?
– Примерно, – кивнул Косицин. – Только я здесь ни при чем. И никто ни при чем. Так что обижаться вам не на кого. Наоборот, повод для гордости имеется. Мне сразу сказали – определи на это дело лучших.
– Спасибочки на добром слове, – вставил Грачев. – А можно конкретнее?
– История длинная. Знаете про Черную Топь?
Спасатели переглянулись. Грачев растерянно почесал щеку.
– Это где-то к западу области вроде? – неуверенно сказал он. – Что-то такое слышал – не припомню сейчас.
– А вот я помню! – обрадованно сказал Мачколян. – Сам в газете читал – уникальное место, таинственное. Явления там всякие происходят. Даже ученые туда приехали, чтобы на месте как следует разобраться.
– Ну вот и я говорю – какие-то чудики НЛО там видели, круги дурацкие, – вспомнил Грачев. – Очередная брехня. Я такими вещами не увлекаюсь.
– Придется увлечься, – строго сказал Косицин. – Потому что группа московских ученых, которая приехала на днях в Черную Топь, практически в полном составе пропала. По некоторым предположениям, заблудилась в лесу. Но существует мнение, что ученые могли стать жертвой неких паранормальных явлений. Последнее, разумеется, не афишируется, но в Москве к случившемуся отнеслись очень серьезно. Дело в том, что руководитель этой научной группы имеет обширные связи в самых разных слоях столичной элиты и его исчезновение взволновало очень многих. Самые умные догадались даже позвонить нашему с вами министру – требуют принять безотлагательные меры. Теперь понимаете, откуда ветер дует?
– Это мы понимаем, – ответил Величко. – Только при чем здесь мы? Пропали люди – пусть этим занимается милиция. И вообще, какое отношение мы имеем к паранормальным явлениям? Я, например, в жизни не встречал ни одного зеленого человечка и даже не знаю, как себя вести, если вдруг встречу.
– Один совет могу дать, – сказал Косицин. – Ты постарайся ему не хамить, это самое надежное средство. А вообще, ваша задача не зеленых человечков искать, а настоящих, живых людей, ученых. Задача, кстати, не такая уж для вас необычная.
– Постой, Илларионыч! – нахмурился Величко. – Что-то я не совсем тебя понял. Откуда, во-первых, известно, что группа ученых пропала? Кто поднял тревогу? А, во-вторых, почему только нас четверых на это дело направляют? Леса в том районе обширные, сложные – что там могут четверо сделать? Здесь прежде всего воздушная разведка нужна…
– Ладно, даю некоторые разъяснения, – вздохнул Косицин. На лице его появилось выражение досады. – Вы, ребята, не обижайтесь, но бывают моменты, когда приходится делать вещи, которые делать не хочется. Не маленькие, сами это знаете. Сейчас именно такой момент. Тут вся закавыка в том, что пока никто официальной тревоги не поднимал. Группа находится в нашей области несколько дней, работать они собирались здесь месяц, как минимум, никаких тревожных сообщений от них не поступало. И даже люди, которые принимали их в Боровске – это городок около самой Черной Топи, – вроде не обеспокоены. Забеспокоились коллеги из Москвы, которые периодически звонили в Боровск. Узнали, что от путешественников третий день нет никаких сигналов, и ударили в набат. Это как снежный ком. Хотя вроде и причин нет – под Боровском вообще, говорят, связь неустойчивая. Зато в Москве она хоть куда. Дошло вот до нашего министра, и он, заметьте, не приказал, а порекомендовал нам вмешаться. Сегодня он сюда звонил лично. Теперь понимаете?
– Более-менее, – кивнул Грачев. – Случилось ли что-то на самом деле, или просто кому-то после плотного обеда примерещилось, но руководство на всякий случай решило подстраховаться. Большие силы задействовать нерационально – и причина незначительная, и в дураках можно оказаться, – а вот найти группу козлов отпущения…
– А вот это ты зря, – с упреком сказал Косицин. – Все-таки речь о людях идет.
– Я понимаю, – согласился Грачев. – Поэтому и не спорю. Только почему ты нас банкета хочешь лишить?
– Потому что вы немедленно выезжаете в Боровск, – отрезал Косицин. – Когда вернетесь, я вам отдельно банкет устрою – за свой счет. А сегодня вам ехать нужно, чтобы к утру на месте быть. Возьмете машину – я уже распорядился. Родным сообщите, чтобы не волновались, – и в путь. Завтра я уже должен отчитаться о первых результатах.
– Сам говоришь, что в Боровске связь не действует, – удивился Мачколян. – Как же мы оттуда докладывать будем?
– Сотовая не действует, – буркнул Косицин. – Провода, слава богу, никто еще не отменял.
– Ну приедем мы в этот Боровск, – сказал Величко. – Дальше-то что? Идти в лес, «ау» кричать?
– Спокойно, – сказал Косицин, доставая из кармана сложенный вдвое листок. – Вот тут у меня адрес – из Москвы продиктовали. Это семья, которая с пропавшими учеными контактировала. Они и прежде встречались. Какие-то общие интересы, что ли. Одним словом, о планах москвичей никто лучше этих людей не осведомлен. Поговорите с ними, осмотритесь, а дальше уже решать будем, что делать. Мне главное, чтобы вы завтра на месте были, и я бы с чистой совестью мог отрапортовать наверх.
– Отрапортовать можно и так, – заговорщицки улыбаясь, сказал Мачколян. – А мы бы свою долю на банкете отгуляли и поехали.
– Голова! – сказал Косицин. – Замминистра не слепой! А я не самоубийца. В общем, даю вам час времени на сборы. А завтра с утра жду вашего первого звонка.
– Ладно, тогда я заеду домой, попрощаюсь со своими женщинами, – вздохнул Мачколян.
– А я за Графом, – сказал Величко. – Встречаемся в управлении.
Графом звали самца немецкой овчарки, обученного находить людей в развалинах, с которым Величко практически не расставался. То, что он явился на торжественное собрание в одиночестве, многих по-настоящему удивило. Прошел даже слух, что кто-то из этих двоих серьезно заболел – то ли пес, то ли Величко. Для последнего такой поступок действительно был жертвой, но, трезво оценивая ситуацию, Величко решил, что общество еще не созрело для понимания простой истины, что собаки не менее достойные существа, нежели люди, и имеют все права на посещение театров и торжественных мероприятий. Другими словами, на конфликт с руководством он не решился.
А еще через час уже впятером они выехали из Желтогорска и около десяти часов вечера прибыли в небольшой городок Боровск, располагавшийся в пяти километрах от межобластной автострады в окружении густых мрачноватых лесов. Впрочем, как выяснилось позднее, Боровск не был последним бастионом цивилизации на пути в Черную Топь. У самого леса притулилась деревня с классическим названием Сосновка, жители которой являлись основными хранителями сказаний о необыкновенных свойствах Черной Топи, но об этом спасатели узнали позднее. В самом же Боровске они не обнаружили ничего необыкновенного. Городок как городок – пятьдесят тысяч жителей, еще наполовину деревянный и плохо освещенный на окраинах, но изо всех сил старающийся поспеть за веком – на это указывала сверкающая неоновая реклама в центре города и удивительное изобилие иномарок на улицах.
Адрес, который дал спасателям Косицин, они разыскали без труда. Пятиэтажный типовой дом находился неподалеку от центра. Окружающий его двор подкупал обилием зелени и почти деревенской тишиной. Для провинции час был довольно поздний, но окна в доме еще светились – вероятно, жильцы досматривали свой любимый сериал.
На переговоры отправились Макс с Грачевым. Они поднялись на третий этаж и позвонили в дверь, обитую дерматином. Открыла им женщина лет тридцати – стройная, ладная, с короткой легкомысленной стрижкой, над которой как будто основательно поработал ветер, и смеющимися карими глазами. Хотя женщина была одета во все черное – на ней были обтягивающие расклешенные брюки и кофточка с длинным рукавом, – но впечатление она производила необыкновенно яркое, и у Грачева моментально испортилось настроение. Он не мог не заметить, как вспыхнули глаза у Макса и как тот заволновался, точно охотник, вышедший на одинокую лань.
«С Мачколяном надо было идти, – с досадой подумал Грачев. – Но кто же знал!»
А вслух он сказал суховатым и почти официальным тоном:
– Здравствуйте! Приносим свои извинения за позднее вторжение, но мы здесь не по своей воле. Разрешите представиться – служба МЧС Желтогорска. Моя фамилия – Грачев. Моего товарища – Максимов. Можем показать документы. С нами еще двое, но они в машине. А вы, надеюсь, Кузовкова Елена Тимофеевна?
– Она самая, – засмеялась женщина. – Только я не совсем понимаю, чем могла заинтересовать такую серьезную службу. У нас, кажется, все в порядке.
– А наша служба интересуется красивыми женщинами в первую очередь, – неожиданно заявил Макс, пожирая хозяйку глазами. – Потому что красивая женщина – это источник повышенной опасности. Мы должны быть настороже.
Кузовкова посмотрела на него с изумлением, однако в этом взгляде был и немалый интерес, и это очень не понравилось Грачеву.
– Мой товарищ, конечно, шутит, – буркнул он. – Чувство юмора у него чересчур развито. Не обращайте внимания.
– Ладно, постараюсь, – засмеялась хозяйка. – Однако что же мы тут стоим? Проходите, пожалуйста. Вы, наверное, есть хотите?
– Не беспокойтесь, – покачал головой Грачев. – Мы не голодны. Только что, можно сказать, с банкета. Просто нам хотелось бы выяснить некоторые вопросы.
Кузовкова провела их в небольшую комнату, где стояли диван, телевизор и стеллажи с книгами. Книг было море. Не умещавшиеся на стеллажах громоздились и на диване, и на телевизоре, валялись на полу и на подоконниках. На одном из глянцевых корешков Грачев заметил аббревиатуру «НЛО». На стене висели карты – мира, области, района и почему-то лунной поверхности.
– Вообще-то порядка у нас никогда не бывает, – засмеялась женщина. – Муж постоянно обуреваем идеями, а мне вечно некогда. Или просто лень, если честно…
– А где ваш муж? – спросил Грачев. – С ним мы тоже хотели бы поговорить.
– Он должен вот-вот вернуться, – объяснила Кузовкова. – Поехал на вокзал встречать московского гостя. У нас небольшой переполох, знаете ли. Тут еще раньше друзья из Москвы приехали – я их зову энтузиастами, чтобы муж не обижался. Он-то их учеными считает, но, думаю, учеными их можно назвать с некоторой натяжкой.
– Это почему же? – удивился Грачев, подступая к дивану и садясь на глобус. – О, извините!
– Не обращайте внимания – на него все садятся! – сказала Кузовкова, забирая у Грачева наглядное пособие. – У других на диванах кошки, а у нас глобус… А про этих ученых я вот что скажу – сейчас стало очень модно верить в НЛО, загробную жизнь, вещие сны и прочее. Явления, которые невозможно объяснить с позиций тривиальной науки! Ну раз невозможно так – значит, нужно придумать подходящую науку. Вот умные люди и придумали. Профессор Хамлясов, который сюда приезжает, основал некий институт паранормальных явлений. Он его даже международным величает. А по-моему, все это какое-то грандиозное надувательство. Хотя некоторые верят в эту чепуху искренне. К тому же кое-какие основания для этой веры в наших краях найти можно.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, случаются тут всякие несуразности. – Кузовкова повела в воздухе рукой. – Часы отстают, машины иногда не заводятся, люди пропадают… Но всему этому наверняка можно найти разумное объяснение, я так считаю.
– А ваш муж, похоже, считает иначе? – догадался Грачев.
– Ага, – опять засмеялась хозяйка. – Я уж с ним не спорю. Пусть себе тешится. А то раньше у нас такие баталии разыгрывались на этой почве! Ну сами посудите, мы с ним по профессии педагоги. Школа у нас тут, кстати, прекрасная. Я музыку преподаю, а Станислав – географию. Кажется, должен грудью встать на защиту науки… Нет, НЛО ему подавай!
– А прилетают? – ухмыльнулся Макс. – НЛО?
Кузовкова пожала плечами.
– Не видела ни разу, – со вздохом сказала она. – И никто из знакомых не видел, но каждый знает, по крайней мере, пяток очевидцев, которые видели. Ну, разумеется, видели! И главный аргумент – а зачем ему врать?
– Аргумент сильный, – согласился Грачев. – Но вернемся к этому… как вы его назвали? Хамлясов? Нас интересует, при каких обстоятельствах он пропал. Дело в том, что мы, собственно, направлены на поиски этого человека…
Кузовкова слегка приподняла брови, а потом развела руками.
– Так вот в чем дело! Ну конечно! Я должна была догадаться. Но у меня в голове не укладывается, откуда в Желтогорске узнали про эту историю… Ведь даже здесь практически никто не знает. Они приехали двадцать шестого июня со всем своим барахлом – кое-что оставили у нас, кое-что забрали с собой в гостиницу, а уже через день ушли в лес. Муж рвался пойти с ними, но был занят в школе. Отпуск у него должен был начаться первого июля. Но Хамлясов ждать не захотел. Они договорились, что будут созваниваться по мобильному и позже муж все-таки к ним присоединится…
– Простите, но мы слышали, что мобильная связь здесь не работает.
– Да, связь здесь неустойчивая, но у Хамлясова телефон, который действует через спутник. Однако прошло четыре дня, а он ни разу не позвонил. Муж запаниковал, и когда позвонили из Москвы, из этого самого «международного института» – Хамлясов, разумеется, оставил им наш номер, – то он так им и сказал: боюсь, не случилось ли чего. Насколько я понимаю, из этой мухи раздули слона. У Хамлясова большие связи в Москве. Но я-то уверена, что никуда они не пропали. Причина очень простая – Хамлясов не хочет, чтобы муж присоединился к его экспедиции. Он вообще себе на уме человек. Жаль, что Станислав этого не понимает…
Неожиданно в прихожей послышался шум, и хозяйка оборвала свою речь. Отчетливо было слышно, как щелкнул замок, затопали каблуки и озабоченный мужской голос сказал:
– Нет-нет, прошу вас, не разувайтесь!..
Лицо Кузовковой просияло. Она улыбнулась и тихо прошептала:
– Муж пришел! О том, что я вам тут наболтала, – ни слова, иначе я погибла!
