Михаил Рэйвхарт
Внезапно все может измениться…
Глава 17
Утро. Первое сентября. Вставать жуть как не хочется. Но Антон знал, что линейку сегодня проводит директор, поэтому поднялся и пошел завтракать.
Несмотря на начало осени, на улице было все еще по-летнему тепло. Антон не торопясь шел среди множества школьников, как мелких, так и совсем взрослых. С одной стороны, да – учеба, 11 класс. Достаточно напряженный и муторный период. Но с другой – он снова увидит своих товарищей и с ними будет не так скучно.
На школьном дворе уже было много народу. Антон минут пять искал своих, и наконец приметил мелькнувшую табличку «11 а». Возле нее уже стояли старые знакомые – Леха, Даня и Паша. Вскоре подошла Настя с другой девушкой из класса, которую звали Юля.
– Привет. – Антон тут же посмотрел на Настю. Но та его будто не заметила. Она начала о чем-то разговаривать с Даней и Лехой. Лишь через пять секунд после приветствия она на миг взглянула на Антона.
– А, да, привет, – и тут же от него отвернулась.
Антон почувствовал, как настроение медленно так начинает падать. В прошлом году она хотя бы здоровалась с ним нормально. А сейчас – вот просто взяла и тупо не заметила. Как будто его тут в помине не было, просто откуда-то звук послышался.
Из школы вышла Татьяна Николаевна и произнесла который год подряд одни и те же слова: «Начинается новый учебный год, всех поздравляю, хороших вам оценок…» , – ну и так далее.
На математике и на физике учителя не разрешали свободно рассаживаться, поэтому место каждого было четко определено. Юля, которая сидела рядом с Настей, оказывается, переходила в этом году в 11 б. С ее уходом место на этих уроках стало свободным. И досталось оно, конечно же… Антону. Так как он часто трепался с другими парнями, его посадили одного на последний ряд. Теперь же Марина Сергеевна, которая вела математику, решила пересадить его к Насте. Ее не волновало, какие там у них между собой отношения, она просто хотела, чтобы, при четном количестве человек в классе, за каждой партой сидели по два. Так, чисто для красоты.
Антон сразу почувствовал напряжение. Лучше бы он остался там, сзади. Когда он сел рядом с Настей, та даже не посмотрела в его сторону. Антон успел отметить еще одну странную особенность: она за все это время ни разу не посмотрела ему в глаза. Только там, во дворе, лишь на долю секунды. Хотя он пару раз спросил у нее что-то и она вроде даже ответила. Но ответила так, на отвали. А с другими парнями она общалась легко и непринужденно. У других девушек он ничего подобного не замечал. Они с ним либо вообще не общались, хотя таких было мало, – парень-то он был популярный, – либо разговаривали нормально, смеялись, показывали хоть какие-то эмоции. Настя же вообще ничего не показывала. Но когда Антона рядом не было, ее будто подменяли, она становилась такой же, как и все. Антон был в полном недоумении и не понимал, почему так происходит. Повода-то ведь не было. Он ничего плохого ей не говорил, не помнил никаких случаев, когда мог как-то ее обидеть. Очень, очень странно все это…
Сегодня уроков было всего три, и то на них фактически просто занимались своими делами. Но класс предупредили, что завтра все будет иначе. Задали даже какую-то домашку, и распустили по домам.
Антон, придя домой, чувствовал себя не слишком хорошо. В физическом плане вроде все было в порядке, но вот психологическое состояние было не лучшим. Вечером того же дня Антон решил написать Насте в контакте. Начать можно и шаблонными фразами: «Привет, как дела…» и все такое. А дальше уже как разговор пойдет. Если вообще пойдет.
Предки работали чуть ли не до ночи. Мама возвращалась в девять, отец еще позже. Антону давали пятьсот рублей в день, чтобы он мог купить себе какую-то еду. Антон с замиранием сердца отправил Насте сообщение и пошел на кухню готовить пиццу. Когда он ее уплетал, из комнаты раздалось: «Треньк!» – звук входящего сообщения. Антон так обрадовался, что оставил недоеденный кусок и помчался в комнату.
На экране высветилось: «привет». Именно с маленькой буквы. Антон писал дальше по стандартной схеме, но разговор не клеился. На вопрос «Что делаешь?» она ответила «Ничего». Антон решил бросить это дело и вышел из контакта.
Сел делать домашнюю работу по алгебре. То, о чем рассказывали на уроке, было вроде понятно. Антон достаточно быстро с ней справился. Но теперь, по сравнению с предыдущим годом, он чувствовал, что задания ему дались несколько тяжелее. Раньше такого никогда не было, он всегда был уверен в своих знаниях и решал примеры чуть ли не быстрее всех в классе. А теперь… нет, дело не в том, что он за лето много чего забыл. Вечером он честно проверил себя и обнаружил, что материал он знает почти на отлично. К этому времени как раз душевное состояние стало лучше. Ситуация с Настей уже не казалась совсем плохой. Но не слишком приятный, едва ощутимый осадок еще оставался.
***
Прошло несколько недель. Настроение Антона менялось волнообразно, по какой-то синусоиде: то вроде нормально себя чувствуешь, ничего не раздражает. Но как только рядом появлялась Настя, все вокруг становилось другим – мрачным, раздражающим и неприятным. Причем именно в тот момент, когда она общалась с другими парнями. Если же она просто сидела себе спокойно, молча что-нибудь делала, то тогда никаких проблем. Но стоило ей обратиться к какому-нибудь парню – внутри Антохи словно происходила какая-то химическая реакция, когда одну жидкость вливаешь в другую, и она медленно так начинает растворяться, клубиться, пока не заполнит собой все пространство сосуда, не сольется воедино со второй жидкостью. Эта первая жидкость заметно замедляла действия Антона: он начинал тупить и подтормаживать, очевидные вещи приходили в голову чуть ли не за минуту, хотя в обычном состоянии он бы с этим справился за секунды.
Антон ничего не мог с этим чувством поделать. Оно проникало в организм независимо от его воли. Сказалось это и на его успеваемости. С почти круглого отличника Антон за месяц перешел на твердые четверки. Пятерки едва мелькали теперь в журнале под его фамилией. Пару раз он даже получил три, на проверочной и контрольной. Учителя были крайне удивлены, потому что вовсе не ожидали от него таких результатов, и даже разрешили переписать работы. На исправлениях Насти не было, поэтому Антон вполне успешно эти тройки закрыл.
В течение месяца Антон пытался как-то поговорить с Настей, узнать у нее, почему она так к нему относится. Но в ответ получал: «Казанцев, тебе что, поговорить не с кем?». Это она ответила уже на третий раз, первые два она его все так же проигнорила.
Другие ребята, в основном, по-прежнему нормально общались с Антоном, их отношение к нему не менялось. И все же некоторые стали заметно реже приглашать его на различные тусовки, прогулки и так далее. Внутренние переживания Антона не могли не повлиять на его характер, хотя он изо всех сил старался казаться таким же оптимистичным, как и был раньше. Он стал как будто более раздражительным, на его лице можно было реже заметить веселое выражение. Иногда на переменах он просто уединялся в каком-нибудь малолюдном коридоре и смотрел в окно. Но через несколько минут настойчиво убеждал себя, что все в порядке, и входил в класс как ни в чем не бывало.
Но один раз Настя все-таки обратилась к Антону. Это было на контрольной по физике. Антон сидел как обычно в волнении. Через несколько минут становилось чуть легче, потом опять накатывало. И тут…
– Антон, можешь помочь с третьим заданием? – послышался шепот с соседнего места.
Антон едва заметно дернулся от волнения. Этого он не ожидал никак. Напряжение вдруг усилилось, но оно уже было несколько иного характера. К тревоге подмешалась невероятная радость. Она сама что-то ему сказала!!! Первый раз за этот год!
– Давай, сейчас, – стараясь говорить спокойно, шепнул Антон.
– Так, третья парта, разговорчики! – ястребиным взглядом посмотрела на них Татьяна Николаевна.
Антон почувствовал легкость. Будто всякая гравитация потеряла свою силу и он вдруг стал невесомым и взмыл далеко в небо. Тут же возвратились ум, сообразительность, рациональность и прочие качества, которые были до этого зажаты под натиском невероятного волнения. Он всего за десять минут обдумал самую сложную задачу в контрольной, набросал ее на черновике и передал Насте.
– Спасибо тебе большое. С меня шоколадка. – улыбнулась ему Настя.
Антон был на седьмом небе от счастья. Хотелось прыгать до потолка, кувыркаться и веселиться. Ну наконец-то! Теперь уже нормально писать контрольную мешало чувство радости. Но это чувство было совсем иной, благородной природы, и Антон быстро успокоил себя. К нему вернулась надежда, что не все еще потеряно, есть еще шанс!
Однако на следующий же день все эти надежды рассеялись. Перед вторым уроком Антон подошел к Насте.
– Привет, Насть. Как там моя шоколадка? – сейчас у него было действительно хорошее настроение.
Та посмотрела на него холодным взглядом. В этом взгляде угадывалось полное равнодушие.
– А, ты про это… Забыла я ее. Потом как-нибудь принесу. – и тут же отвернулась к другим девушкам, с которыми она в это время стояла.
Радость тут же как рукой сняло. Не осталось и тени от вчерашних эмоций. У Антона возникло такое чувство, что она принесет ему эту шоколадку, наверно, тридцатого февраля. Но на самом деле Антону была важна вовсе не шоколадка. Он вполне мог потратить на себя сорок-шестьдесят рублей, если уж так хотелось, а докапываться до кого-то не стал бы. Нет, он хотел проверить, как Настя к нему относится. Если она вот так взяла и забила на него, то все понятно. Как человек он для нее, скорее всего, ничего не значит, а вот воспользоваться его мозгами – это пожалуйста. Она и в прошлом году иногда просила его решить что-нибудь, и то редко. Но на какие-то неформальные темы они никогда не разговаривали.
Антон чувствовал, как ему становится все хуже. Теперь, когда Настя даже подходила к другим парням, ему становилось дурно. А уж если начинала общаться – словно острым лезвием проводили прямо по открытой ране. В начале года Антон все эти чувства был в силах переносить, но сейчас – как будто действительно к нему применяли самую настоящую пытку. И ведь стоило ей только ответить ему на приветствие, только сказать хоть фразу, хоть слово, – но искренне, с душой, – и все мучения мигом бы улетучились. Жизнь бы сразу вошла в свою колею. Но этого не происходило. Антон все еще из последних сил пытался как-то наладить с Настей контакт. Он понимал, что в данном случае все делает правильно, причина кроется вовсе не в нем. Ведь, допустим, по уже устоявшимся понятиям, парень должен сам делать первый шаг навстречу девушке. Ну ладно, вот так получилось, что она ему нравится, а он ей нет. Если бы она сама проявляла инициативу, было бы вообще здорово, никаких проблем. А тут, на первый взгляд, если ничего не предпринимать и ждать, пока она сама к тебе подойдет, – ничего не получится однозначно. Это да. Но ведь Антон это прекрасно понимал и пытался с ней нормально поговорить. И не один раз. Сначала надо, чтобы она с ним хотя бы здоровалась, хоть как-то разговаривала, а то вообще никак. Все эти пустые фразы: «А можешь решить тут, а можешь помочь здесь?» – в счет не идут. Нужен какой-то толчок. Как стартовый капитал в бизнесе, начать с малого, а дальше уже хотя бы будет стимул развиваться. Но Антон все равно не добился успеха. Что же ему, взять и в лоб сказать, что она ему нравится, и все равно продолжать с ней разговаривать, даже когда она этого не хочет? Тогда она будет избегать даже нахождения рядом с ним, и все полетит в тартарары.
Антон чувствовал, как приближается кульминация. Долго так продолжаться в любом случае не могло, как ни терпи. Какое-то большое событие – или прекрасное, или ужасное, должно было скоро случиться и разрешить дальнейшую судьбу, расставить все точки над и.
С учебой все стало совсем плохо. Даже четверок не было – сплошные тройки и двойки. К концу четверти учителя уже за голову хватались. Они были в полном недоумении, расспрашивали его, что же случилось, был один из лучших умов в классе, а теперь по многим предметам полный завал с грозящей неаттестацией. На все вопросы Антон вяло отвечал, что не знает, почему все так.
В жизни Антон тоже резко поменялся как человек. Он стал невнимательным, рассеянным, неуверенным. Движения стали более дергаными. Он уже почти не улыбался, взгляд был сердитым и выцветшим. Многие ребята из класса, да и вообще знакомые, перестали с ним общаться. Осталась лишь пара-тройка самых старых друзей. Они тоже никак не могли понять, что происходит с парнем. Попытались как-то у него выяснить, что случилось, но Антон лишь отмахивался: «Все нормально у меня!». Те, пожав плечами, ответили: «Ну как знаешь, мы просто помочь хотели».
Однажды в последних днях четверти Антона вызвали в кабинет директора.
– Ну здравствуй, Казанцев. Хотела бы серьезно с тобой поговорить. Присаживайся, – указала ему Татьяна Николаевна на кресло.
Антон сел.
– Во-первых, твоя успеваемость. Вот объясни, никак в голове не укладывается, Антон, ты же был нормальным парнем. Все задачки у меня на уроках решал, как семечки щелкал. Да и не только у меня, и с другими предметами все было отлично. На медаль шел… А сейчас… Сказать, что я в шоке, значит ничего не сказать. Что происходит, Антон? Ты скатился до уровня Беляева и Колыгина, есть у нас такие парни в десятом, уроки прогуливают, ничего не делают. Уже устала их родителей в школу приглашать. Я сейчас говорю об оценках. Ты с ними на одном уровне, понимаешь это? И второе – я всегда тебя вижу каким-то бледным и вялым. Может, у тебя какие-то проблемы в семье или здесь, в школе? Расскажи мне, в чем дело, тогда я постараюсь тебя понять и как-то тебе помочь.
– У меня все хорошо, – выдавил Антон уже в который раз сказанную фразу.
– Нет, Антон, так дело не пойдет. У человека не может быть все хорошо, если он в таком состоянии, каким я тебя сейчас вижу, и из отличника вдруг превращается в человека, для которого на горизонте вырисовывается неаттестация.
– Я точно говорю, все в порядке. Нет у меня никаких проблем.
– Антон, ты меня, видимо, не совсем понял. Твое положение крайне неблагоприятное, с такими оценками я просто не могу тебя оставить здесь учиться дальше. А если ты мне все сейчас объяснишь все подробно, я тебе обещаю, помогу найти выход из ситуации, если у тебя действительно такая проблема, что тебе не до учебы. Расскажи правду, какая бы она ни была.
– Да я говорю вам, все у меня хорошо, не понятно, что ли? – Антон закипал. Но внутри себя он и сам не понимал, почему он злится. Можно же действительно рассказать сейчас все Татьяне Николаевне, нет сомнений, что она ему поможет. Тем более с такими оценками его без всяких шуток могут выгнать из школы. Антон понимал, что упускает свой последний шанс что-то исправить. Но его психика была уже слишком расшатана, и сейчас он шел на поводу только у своих чувств.
– Так, ты не забывай, с кем ты разговариваешь! – тон у Татьяны Николаевны резко поменялся. – Я вижу, по-хорошему поговорить нам с тобой не получится, да? Что-ж, ладно, клещами я вытягивать из тебя ничего не собираюсь. Я только что предложила тебе помощь и вполне могла бы войти в твою ситуацию и понять тебя. Но раз ты уперся и не хочешь ничего говорить, – дело твое. В таком случае я обязана просто формально отчислить тебя за неуспеваемость. Вот при всем моем уважении к твоим предыдущим заслугам. Другого выхода у меня нет. Жаль, конечно, очень жаль, мог бы стать медалистом, не сомневаюсь, но что поделаешь… Доходи оставшиеся два дня, а в субботу я отдам твоей маме документы. Все, можешь идти.
Антон поднялся с кресла и медленно пошел к выходу.
– Антон! – окликнула его Татьяна Николаевна у двери. Тот обернулся.
– Даю тебе самый-самый последний шанс. Если сейчас уйдешь, то уже ничего нельзя будет изменить. Ты точно уверен, что ничего не расскажешь? – лицо Татьяны Николаевны выглядело грустным. Она неподдельно переживала за Антона.
– Да. До свидания.
Антон закрыл дверь. Его даже не волновало, какие дальше будут уроки. Он просто спустился в гардероб, взял куртку и пошел домой.
Глава 18
На следующее утро Антон проснулся на час раньше, чем обычно. Посмотрел на часы – шесть тридцать. Чувствовал он себя просто ужасно: голова раскалывалась, по всему телу распространилась невероятная слабость, сильно тошнило. Он подошел к окну, открыл форточку, с жадностью вдохнув свежий утренний воздух. Был конец октября, и небо в такое время уже бывало темным, с едва заметными светлыми просветами.
Родители еще спали. Антон медленно пошел на кухню и открыл аптечку. Оттуда он вытащил электронный градусник и жаропонижающее. Сунув градусник под мышку и включив свет, чтобы не заснуть, он лег в кровать. Через пять минут взглянул – 38. Антон выпил жаропонижающее и в бессилии уселся на стул. Так и просидел он на нем до семи утра, уставившись в одну точку. К семи двадцати состояние чуть улучшилось, но все равно было плохо. Есть абсолютно не хотелось. Вскоре Антон почувствовал, что может идти в школу. Ладно уж, два дня всего осталось, можно и сходить.
Мама сначала тоже заметила, что с Антоном что-то не так, и естественно, спросила его. Он ответил, что ничего серьезного, просто волнуется перед предстоящими экзаменами. И каждый раз, когда она видела его в плохом состоянии, он отвечал, что ничего делать и никуда ходить не надо, он сам постарается как-нибудь справиться с этим.
Антон пришел в школу за пять минут до звонка. Обычно он приходил где-то за пятнадцать. Первым уроком сегодня был русский. Учительница открыла дверь и запустила класс. Стулья были перевернуты. Антон все еще плохо себя чувствовал, прошел к своей парте и попытался снять стул. Но ввиду плохого самочувствия руки в какой-то момент отказали, соскользнули, и Антон неловко уронил стул на парту. Тот съехал с нее и грохнулся на пол, задев собой соседний, тот задел еще один, и таким образом пять-шесть стульев свалились как домино.
Учительница куда-то отошла, но в этот момент Настя уже находилась в классе.
– Хахахааа, Казанцев! Ну ты и лох. Руки явно не из того места растут. Надо ж так, еще и остальные задеть! – прыснула она.
У Антохи в голове словно что-то щелкнуло. Все. Это была последняя капля. Он чувствовал, что обида достигла своего максимума. Как хорошо, что никто из присутствующих на данный момент в классе пяти человек не смотрел на Антона, они поднимали стулья – иначе они бы просто ужаснулись. Лицо Антона в один момент изменилось до неузнаваемости: здесь выражалась боль и разочарование одновременно. В этом выражении сосредоточилась вся обида, которую Антон накапливал с начала года, каждый момент, когда Настя причиняла ему душевную боль. Господи, что же происходит?! Ему плохо, действительно плохо, а она этого даже не понимает и издевается! Ведь это из-за нее он все это время мучился, из-за нее его, в конце концов, из школы выгоняют! Она – причина всех его несчастий. Если бы она хоть раз поговорила с ним по душам, он бы в пять минут избавил бы себя от всей этой тяжести, все бы стало как раньше. Но такой шанс уже в прошлом. Теперь уже ничего назад не вернуть. Антоном овладела бешеная и неуправляемая ярость. Можно сказать, головой он вообще сейчас не думал, эмоции целиком и полностью взяли верх над разумом. Он был готов на все. Это предел! Больше так продолжаться не может! Сегодня последний день его мучений!
«Ты думаешь, что это все тебе с рук сойдет? Думаешь, что можно играть моими чувствами, ведь они все равно ничего не стоят? Что это все не серьезно? Нет, дорогая, ты даже не представляешь, насколько ты ошибаешься. Я ведь все чувствую. Я тебе давал шанс… Много шансов… Но ты их все упустила. Теперь ты за все ответишь!»
Пока в голове Антона проносились такие жуткие мысли, внешне он как-то умудрялся казаться спокойным. Просто сидел и смотрел на парту. Другие даже не подозревали, о чем он там думает. Сейчас наступило такое состояние, когда вся агрессия сосредоточилась внутри, там словно горел пожар и взрывались десятки снарядов. Все кипело от возмущения. Мысли Антона были ему совершенно неподконтрольны сейчас, и он видел лишь одно решение проблемы … Только так его мучениям придет конец. Нет, кончать с собой он не собирался. Но ведь не обязательно же с собой…
Решение было принято окончательно и бесповоротно, оставалось только его реализовать с наименьшим количеством свидетелей. Беги отсюда, Настя, со всех ног беги! Умоляй перевести тебя в другую школу, что угодно придумай, только не ходи сюда больше, ты даже не представляешь, что тебя здесь ждет! Но Настя беззаботно все так же смеялась и радовалась жизни, ни о чем не подозревая.
Антона в этот день учителя не напрягали с вопросами на уроках, они уже знали, что его отчисляют, знали, что от него никаким образом не добиться, что с ним происходит, и оставили его в покое. Остаток дня Антон провел в размышлениях насчет своего ужасного плана.
На следующее утро ему заметно полегчало, температуры не было. Он был абсолютно уверен в том, что сделает это и не сомневался в правильности своих действий. Такие мысли придавали ему сил. Его уже никто и ничто не могло остановить.
Накануне вечером он прокрался на кухню, когда его никто не видел и достал из ящика небольшой нож. Чтобы самому не пораниться, он положил его в чехол. Нож был не слишком большим, но очень острым.
Антон накидал в рюкзак тетрадок, неважно каких, просто для объема, и спрятал нож между ними. Он вышел из дома и уверенной походкой направился в школу. В течение всего дня он выслеживал момент, когда Настя останется одна. Но это было не так-то просто. Она постоянно уходила куда-то с подругами и возвращалась буквально за две минуты до окончания урока.
Итак, перемена перед шестым. Надо было что-то делать, иначе она скоро просто уйдет домой, и тогда придется ждать до завтра. А промедления Антон никак не хотел допускать. И вот Настя зашла в класс. Там сидели еще два парня и болтали о чем-то своем. Идеальный момент – лучше случай уже вряд ли представится.
Надо было под каким-то предлогом вывести ее в один коридор на первом этаже. Там находились различные служебные помещения, и он оканчивался холлом, куда очень редко кто заходил.
Антон подошел к ней и сказал как ни в чем не бывало:
– Насть, привет, пойдем со мной.
– Казанцев, ты чего? Никуда я с тобой не пойду.
– Ну на пять секунд, я тебе кое-что интересное покажу.
– Чего ты мне интересного-то покажешь? Не смеши меня.
– Да ты этого, может, и никогда не увидишь больше. На пять секунд буквально, ну пожалуйста!
– Не отстанешь, значит, да? Ну хорошо. Я давно хотела заснять твой косяк на видео, да все никак не получалось, теперь все будут знать, какой ты неудачник. – рассмеялась она.
Они спустились по лестнице на первый этаж и вышли в конец того коридора.
– В окно смотри. Там сейчас такая штука интересная появится. – Антон встал чуть поодаль от нее и полез в рюкзак, не отдавая себе никакого отчета в том, что он делает. Настя была поразительно наивна и, потеряв всякую бдительность, уставилась на улицу.
– Ну и че там особенного? Зачем ты меня вообще сюда звал, на парковку с детской площадкой посмотре… – она обернулась и застыла от ужаса. Все произошло настолько быстро, что она не успела даже вскрикнуть. В ее поле зрения едва мелькнуло злобное лицо Антона и стремительно приближающееся лезвие ножа. Бедная девушка не успела ничего понять и подумать. Грудь резко пронзила адская боль. Дальше – перед ее глазами словно вспыхнул яркий ослепительный свет. И все. Безжизненное тело с открытыми глазами, в которых все же успел зафиксироваться ужас, медленно плюхнулось на пол. В центре грудной клетки по белой кофте расползалось огромное красное пятно.
***
Назад уже ничего не вернуть…
***
Конец первой части.
