Михаил Олегович Рагимов
Высокие устремления. Высокие отношения-2
Глава 4. Крыса в янтаре
Справившись с неизменной сутолокой – в тесноте трюма не развернуться – компания распотрошила свои тюки, а затем, опоясавши чресла мечами, взявши щиты, топоры, дюжину метательных копий и по арбалету на каждого, выбралась на палубу. Готовая надавать по сусалам любому уроду, буде который вознамериться встать на их пути к золотым горам северных денег!
За неимением в данный момент урода, случайно стоптали двух моряков, не успевших отскочить от бронированной массы наемников. Вроде не насмерть.
На палубе компанию встретил вовсе не жаркий бой, а недоуменные взгляды команды, столпившейся у левого борта.
Керф первым стащил шлем, повесил на пояс. Вслед за ним начали разоблачаться и прочие. Один только Рош не спешил – так и стоял, изображая околючуженную статую с треугольным щитом и обнаженным – этакий герой прошлого, хоть на монетах приплюснутый профиль чекань!
– Никто не хочет мне ничего объяснить? – некормленым медведем взрычал Керф. – Что за вопли такие?! Что за паника?!
– Мы, это, – глухо, из-под шлема, поддержал мечника Рош, – думали, вас тут резать уже начали… А вы тут…
– А мы, господа наемники, – с кормовой площадки, по лесенке, спустился к компании капитан «Лося», достопочтенный Асада – уроженец Острова. Лет сорока от роду, с роскошнейшими бакенбардами и катлассом на поясе, – а мы тут проходим. И никого до поры резать не надо!
– Я ж тебе говорил – «проходим!», а не «проплываем», – ткнул Керфа локтем в бок Флер. Капитан молча наступил мастеру гиен на ногу, придавив ступню в мягком сапожке своим тяжелым ботинком со стальной подковкой.
– … А мы проходим мимо Мюр-Лонрдона, – продолжил Асада, прочистив ухо после взвизга Флера, – сущего гнезда разврата и порока…
– Неужели, мимо родины Бьярна идем? – изумился Рош. И, наконец-то, стащил шлем. Отросшие волосы, сползшие на лоб, отбросило ветром, обнажая плохо заживший шрам – качественно прилетело, кто другой и помер бы на той стене…
– Бьярн вроде не с Севера… – старательно попытался вспомнить Керф, и тут же отмахнулся от бесплодной затеи. Старый рыцарь был отовсюду и ниоткуда – и вряд ли существовало в мире место, искренне готовое признать белобрысого своим уроженцем.
– Точно! – взвыл арбалетчик, стукнув себя по виску. – Пираты! Я ж забыл нахрен!
– Они самые, – кивнул капитан.
– Что-то такое я слышал, ага… – протянул Лукас. Студент вытащил стрелу из цагры и прикидывал, как бы ее разрядить, не рискуя обрывом тетивы.
– Не дрочи судьбу, – спас его Рыжий, – это ж не лук!
Арбалет щелкнул вхолостую. Асада продолжил:
– Две дюжины островов, набитых отборными ублюдками. И у них всего четыре желания! Пить, трахаться, резать друг друга и грабить всех, до кого дотянутся!
– Первые два – понимаю, – одобрил Керф, – можно сказать, даже разделяю. Самые, что ни на есть, человеческие желания! С последними двумя несколько сложнее, но в целом, тоже не так плохо.
– Когда грабят не тебя, то да, – пожал плечами капитан, – в общем, даже как-то безразлично. Когда же ты сам жертва…
– То это куда неприятнее!
– Во-во! – закивал Асада. – Поэтому, когда идем мимо Мюр-Лондрона, лучше быть начеку! Тут до него рукой подать! Всего-то пара лиг с мелочью!
Лукас почесал заросший подбородок – с горячей водой на борту дела обстояли паршиво, не греть же на крохотульке-светильничке – утрахаешься, лучше небритым ходить, – при таком риске и идти, можно сказать, царапая борта об архипелаг? В чем смысл?
Вместо ответа, Асада подвел студента к правому борту, ткнул пальцем.
– Видишь?
Лукас старательно потаращился. Волны как волны. Чайки летают, дерутся из-за добычи…
– Вода другого цвета, – подсказал моряк.
– Течение… – начало доходить до студента. – То самое, из-за которого Грумант не замерзает.
– Оно самое. Если мы пойдем дальше от Мюр-Лондрона… Видел, как в смоле застревает крыса? И ползет, еле передвигая лапы? Здесь будет тоже самое. Только смола становится янтарем, а вода так и останется водой.
– И насколько все паршиво?
– Под всеми парусами будем идти раза в три медленнее, чем сейчас. Пираты выйдут навстречу, и все.
– Сливайте воду, чертовы монахи, иль как вас там! – прогнусавил Рыжий строку из бессмертного шедевра.
– Как-то так! – одобрил Асада ход мыслей. – Для пассажиров, господа наемники, ваши суждения удивительно разумны!
– Сложно у вас тут все…
– А ты как думал, рыцарь Керф?
Керф хотел было заявить, что он не рыцарь, а просто мечник, волею, а точнее, злою прихотью судеб ставший капитаном, но решил, что Асаде виднее.
– Я всю жизнь думал, что жизнь – сложная. Но оказывается, что она еще сложнее.
– Ничего сложного, на самом деле! Главное, не стать крысой в янтаре. И помнить, что Мюр-Лордон не дремлет!
Капитаны разошлись. Асада вернулся на корму. Керф, послонявшись по палубе, спустился к остальным. На палубе дышалось легче, чем в трюме, но лишняя свежесть, особенно к вечеру… Лучше уж в тепле!
*****
На следующий день Мюр-Лондрон остался далеко за кормой, лигах в полуста, а то и больше – Асада, выбрав момент, когда солнце вылезло в зенит, что-то высчитывал с лагом, смотрел в небо, смешно шевелил ушами – от напряженных раздумий, кончики покраснели. Выдав итог, капитан начал спешно отпаиваться кальвадосом – мощный фруктовый запах разносило по всему хольку.
Но измерения проходили давно, и сколько за это время успел проплыть или пройти «Серебряный Лось» – одним дельфинам известно! Да прочей ракушке, обсидевшей дно и борта ниже ватерлинии!
Здесь можно было не бояться нападения – так далеко пираты со злодейского архипелага не заходили. По крайней мере, без наводки на жирного бобра – а уж «Лось» – то, в сей разряд никак не входил, при всем уважении к бравому капитану и команде.
А потом ветер ушел.
Пройдя на прежнем разгоне с четверть лиги, растрачивая на каждом ярде скорость, корабль остановился. Немного еще пораскачивался, словно внезапно стреноженный конь. И замер, застыв посреди зеркальной глади воды. Не в янтаре, а на нем – одно время в Сивере продавались похожие, украшения каминов в дорогих домах. Разумеется, корабли не в полный размер – где такой камин найдешь?! – уменьшенные раз в двадцать – и чтобы до малейшие веревочки соответствовали!
К ночи пришел туман. Опустился сперва прозрачной дымкой. После же заматерел, набрал силу…
Лукас, выбравшись на палубу, изумился. Ничего не видно кругом! Угадывается только ближайшая мачта. Остальное же теряется в густом молоке. Про бушприт и речи нет!
– Чудны дела твои… – пробормотал студент, покачал головой. Нет, туманы чем-то необычным не были. Насмотрелся! В той же Сивере осенью! Но такой, да посреди моря, когда до ближайшей земли плыть и плыть?.. Как-то не по себе!
Зябко передернув плечами, Лукас двинулся на нос, к жердочкам.
Стояла полнейшая тишина. Звуки пассажиров и прочего живого груза надежно глушились толстой палубой. Команда дрыхла чуть ли не полным составом – по крайней мере, он никого не встретил, пока шел по кораблю. В своем загончике сладко посапывали свинтусы, сбившись для тепла в кучу. Подергивали во сне копытцами – снились, наверное, дубы с желудями…
Мерные хлопки. Даже не хлопки, а будто кто-то умывается тихонько, осторожно набирая воду в ладони, и так же осторожно позволяет ей стечь обратно.
Кит, что ли, плывет? Загребая могучими плавниками-ластами?
Забыв о неотложных потребностях организма, Лукас пробрался к борту, оставив загон за спиной. Облокотился животом о планширь, когда-то резкоугольный, ныне же, заглаженный многими тысячами прикосновений.
Хлопки становились все ближе. И их становилось больше? Или просто эхо отражалось от борта и множилось, дробясь на десятки «источников»?
Кто-то выбрался из недр корабля наружу, зафыркал.
– Эй! – тихо позвал Лукас.
Оказалось, что нужда позвала Рыжего.
Зевая, арбалетчик подошел поближе к Лукасу, вглядывающемуся в непролазную белизну у борта – даже воды не видать! Только слышно как толкается в доски. И вроде чаще стали приходить мелкие волночки? Или кажется?
– Русалок высматриваешь? – поинтересовался арбалетчик. Зевнул, почесав пузо сквозь огромную прореху в кольчуге. И зачем таскает, не снимая? Или через голову не пройдет, застрянет на подбородках?
– Скорее, стаю дельфинов каких-нибудь или тюленей. Будто ластами хлопают.
Рыжий прислушался, оттопырив конопатое ухо:
– Точно, ласты! Слушай, а может, это каланы за крабами плывут?
– Каланы?
– Ну да
– А это кто такие?
– Что, не все в книжках есть? – самодовольно ухмыльнулся Рыжий. – Это морская бобра. Ну или океанский выдр. Пушистый и красивый. Ну прям как я!
– Ты у нас, скорее, морской слон, – смерил взглядом его тушу Лукас. – Слушай, может, у местных спросим? Вдруг это те «ландроны» на галере?
– На хуелере, – гыгыкнув, ответил арбалетчик, – какие галеры в открытом море? Тут до ближайших островов проще десять раз утонуть, чем раз дойти.
– Мало ли… – продолжал беспокоиться Изморозь.
– Местные дрыхнут. Ну кроме того, кого Братья разули и раздели. Он у камбуза страдает…
– Сам дурак, – кивнул Лукас, – кто ж с близнецами в карты играет? Который день плывем, пора понять, что не просто так им везет.
– О том и говорю… Знаешь, а нихрена ведь это не ласты! – задумчиво протянул Рыжий. – Ни один дельфин такими стадами не ходит!
– Если я тебе в рифму про ласты отвечу, – задумчиво протянул Лукас, весь превратившись в слух, и пытаясь взором, словно копьем, пробить непроницаемую завесу, – ты обидешься?
Арбалетчик начал было качать головой, мол, какие обиды меж боевых товарищей, но вдруг рухнул на палубу, сдернув за собою студента.
И тут же по дереву простучало стаей безумных дятлов.
В палубу вонзилось несколько странных копий, с длинными зазубренными наконечниками из чего-то белого. Кость? Рог? От древок этих копий тянулись за борт веревки. Тоже странные, непривычные…
Студент оглянулся. Рыжий медленно вставал, вытирая рассеченный лоб. Кровь заливала старую матерную татуировку
– Ты гляди, а ведь попали… – удивленно произнес арбалетчик.
Снова засвистело – и как первый раз умудрился не услышать?.. В палубу воткнулось еще несколько копий и множество стрел. Одна воткнулась точно перед глазами Лукаса, закачалась. колышась оперением. Судя по цвету, воронье в дело пошло… И наконечник из камня. Серого, точно небо над Грумантом…
– Бля! – взревел Рыжий, получив стрелу в свое необъятное пузо. Тут же выдернул, отшвырнул в сторону. Хлопнул себя по поясу ладонью. Снова взревел, на этот раз, от разочарования – корд остался где-то в трюме, среди прочего барахла.
В борт ощутимо застукало, помалу раскачивая корабль.
Лукас подскочил, всей кожей ощущая, что находится под прицелом пары сотен лучников, так и готовых выцелить именно его, и только его!
Веревки, идущие от копий натянулись. По борту зашуршало – словно гигантские крысы полезли, цепко перебирая огромными лапами с мощными когтями. Одно из копий сломалось – конец улетел в туман, звонко щелкнув в воздухе веревкой с щепастым обломком. Глухо булькнуло…
– Врагииии! – орал Рыжий так, что ноги сами подгибались. – Врагиииии!
Лукас, в свою очередь, схватился за пустой пояс – его корд тоже остался внизу, у лежбища мяура. Студент взялся за деревянный молоток, лежащий у борта.
Вовремя!
Через фальшборт полезли первые враги.
И от их вида Лукасу отчаянно захотелось на стены монастыря Святой Пайперии. Рыцари-разбойники хотя бы были понятны и привычны! А тут просто страх какой-то!
Визжа от ужаса, студент подпрыгнул, и с размаху обрушил молоток на деревянный шлем, украшенный сверху какой-то фигуркой. Попал по длинному козырьку. Шлем отлетел в сторону. Под ним оказалась маска – узкие глаза-щелочки, синие или черные – не разобрать! – выпуклые линии, оскаленная пасть чуть ли не до ушей.
Следующий удар киянки впечатался прямо в маску. С хрустом и брызгами. Врага опрокинуло на спину. Взлетели и упали ноги в какой-то бесформенной обувке…
Лукас понял, что это была совсем не маска! Но раздумывать было некогда! Через планширь переваливался очередной враг, на носу отчаянно вопили перепуганные свиньи, а со стороны кормы несся боевой клич Керфа: “Убью, нахуй, всех!”
Глава 5. Подражая святым
Вытянутые в линию, с промежутком в полдюжины шагов, полыхали костры. Вгрызались с оглушительным треском в звенящие от мороза ветки, вздымали к самому небу языки пламени, способного, казалось, поджарить и облака. Но этого все равно не хватало! Больше, больше огня!
Тьма подступала, давила со всех сторон, протягивала бесплотные щупальца… Она была живой! Во тьме слышалось тяжелое дыхание, хруст снега под ногами – ногами ли? Лапами?
Керф оглянулся. Мечник не был один за линией костров, ограждающих до поры, от ночи и ее обитателей. Рядом с ним стояли солдаты. Непривычно одетые в длинные суконные куртки – чуть ли не до земли! До истоптанной до полузеркальной гладкости, смеси земли, снега, золы, опавшей хвои и древесной коры. Куртки местами прожжены, местами порваны – и вовсе не из-за нерадивости хозяев! У нерадивости нет когтей, как у тигуара! Длинных, острых… Они и кольчугу рвут, куда там старому и вытертому сукну!
«Суконные» солдаты держали в руках оружие. Не менее странное! Приклад, как у арбалета. Но нет лука – вместо него длинная, чуть ли не в рост, труба.
Но, удивительное дело, Керф, который сейчас был сейчас не мечником, а неизвестно кем, отлично знал, как с этой штукой управляться. Откуда?! Как?!
Раздумывать времени не осталось. Порыв ветра, словно рухнувший сверху, пригасил костры, прибил пламя… И к людям, редкой цепочкой, стоявшим на невысоком холме, ринулись из темноты звери, иссиня-черные как вороний хвост! Похожие на гиен, но куда выше, стройнее, да и пропорциональнее. И куда страшнее!
– Бей! – раздалась команда. Язык неизвестен, но снова понятен.
Керф вжал приклад в плечо, выстрелил, в последний миг, зажмурившись, чтобы искрами из задней части трубы не выжгло глаза. Хлопнуло. Все вокруг окуталось дымом.
И мечник проснулся.
Подскочил, чуть не протаранив макушкой потолок. Еле удержался в гамаке, что заплясал необъезженным конем под задницей. Сел, свесив длинные ноги.
– Вот что ж за блядство-то, такое…
У тоскливой ругани причины, разумеется, имелись. Этот сон странный приходил в который раз. И в который раз мечник просыпался в момент выстрела. Хотелось знать, что было до, что случилось после, и что, вообще, там, во сне, происходит?! Впрочем, что происходит, это относительно понятно – занесло ребят куда-то на Пустоши. Только не местные, где первый враг – жара и отсутствие воды, а на свои, северные, где такие вот, длинноногие северные гиены, так и норовят откусить голову. Или жопу. За что ухватят, в общем, то и отхватят.
Отдельно смущала хитрая огненная труба. Колдовство или высокое искусство?..
Надрывно закашляла в своем закутке Судьба. Тут же завозился, зашептал Флер, успокаивая больную зверушку. Не для южных тварей местная погода, совсем не для южных!
С другой стороны, не оставлять же ее было на берегу?.. Тут человеком будучи, хрен себе место найдешь, а уж животине-то, сложность втройне! Опять таки, полноправный и весьма полезный участник компании. Платы не требует, жрет все подряд, пиво не хлещет!
Керф посидел, раздумывая, не попробовать ли завалиться снова – все равно ведь делать нечего, не пить же – так и бормотуха кончится! До берега еще дней пять-шесть, а то и дольше!
Но ложиться мечник не стал. Это молодому хорошо – лег, и только храп от стен отлетает. А когда начнет к тебе присматриваться пятый десяток, и начнет старость кружить вокруг, на подгибающихся лапах со стертыми когтями… Вот и тогда и перестанешь засыпать когда надо и когда хочется, и будешь спать, когда получится.
Безухий коснулся ладонью борта. Удивительное дело! Всего пол-ладони дерева ограждают от непостижимой массы воды! Убери его, и все – в миг море зальет, затопит… В ладонь толкнуло. Раз, другой, третий, потом несколько толчков сразу – этакое конское стадо, пробежавшее по уровню волн.
Керф наклонил голову, прислушался к происходящему за бортом, пытаясь сообразить, что же это такое? Ни одна из известных ему морских напастей, ничего подобного совершить бы не смогла. Разве что стая гигантских селедок решила мстить грумантцам за поругание чести их неведомой товарки.
Или?..
Вопль Рыжего пронесся по «Лосю» словно вихрь, разбудив всех обитателей корабля, вплоть до крохотного, розового еще крысенка, родившегося на траверзе Мюр-Лондрона. Крысенок завозился, поудобнее пристраиваясь к материнскому пузику.
А мечник, выдернув из-под гамака меч, помчался по крутому трапу, перепрыгивая через три ступеньки за раз. За ним бежала, шла и ковыляла вся прочая компания, включая даже Судьбу с мяуром. Неведомый шум сулил немалое развлечение, способное отвлечь от постылого безделья!
*****
Керф выскочил на палубу, на миг задохнулся от свежего ночного воздуха, что показался чистейшим вином после трюмного смрада. Все вокруг заволокло непроглядным туманом. Мачта, до которой дюжина шагов, с трудом угадывалась – не зная, что она там, можно и не увидеть, пока не треснешься лбом.
Тут же из тумана на мечника кинулся враг. Друг не замахивается коротким копьем, не целит в живот белым, а оттого, еще более жутким наконечником! Ну и не орет так… Хотя, нет, всякое бывало!
Керф отбил левой рукой легкое древко, пнул нападающего ногой в живот. А когда тот склонился в «поклоне яйцам», шарахнул яблоком меча в точку, где шея переходит в спину. Отчетливо хрустнуло. Враг бескостной медузой свалился на палубу. Растекся.
Мечник переступил мертвеца, шагнул в туман, где слышались вопли Рыжего, крики на неизвестном языке и глухие удары.
За спиной разворачивалась в плотную цепь компания, азартно ругаясь и обещая всевозможные извращения налетчикам.
Изморозь швырнул измазанную кровью и мозгами киянку в следующего врага. Она звонко треснула по шлему – на этот раз, не простой и скучный длинный козырек, а прямо таки подлинная скульптура! Тюлень пучит глазищи, таращит усищи…
«Тюлень» кинулся на Лукаса, размахивая коротким, в локоть, мечом (или длинным ножом?) без гарды. Но с весьма широким клинком. Студент отпрыгнул в сторону, поскользнулся, грянулся спиной о доски, приложившись затылком. Чуть язык не откусил. Пришелец напрыгнул, оседлал. Ухватил оглушенного Лукаса за воротник, занес нож. Лица под жутковатой личиной было не разглядеть, но Изморозь голову давал крысам на отгрыз, что там была радостная улыбка.
С душераздирающим визгом, что-то большое врезалось во врага, снесло его с Лукаса. Студент перекатился на четвереньки, подхватил чужое копьецо – странное, с четырьмя тоненькими наконечниками вокруг основного жала. Ткнул изо всех сил в спину «тюленю», ошарашенно валяющемуся на боку. Копьецо с легкостью прокололо толстую кожу чудной – до колен, расшитой бисером и клювами мелких птиц, вся в бахроме – куртки.
Чужак мучительно изогнулся, заскреб пальцами. Студент выдернул копье, ударил еще раз, ломая вспомогательные шилья. Подобрал выпавший недомеч убитого – скользкая рукоять так и норовила вывернуться из мокрой ладони. Кое-как приноровился, сместив ладонь чуть выше, к самому клинку, где рукоять была обмотана тонкой веревкой. Баланс ни к черту, чуть не камнем ковали, видны следы от ударов. Но хоть что-то!
Из тумана выскочил Керф. Вытаращенные глаза, меч в крови, сам, точно под сливом бойни полдня торчал – то-то, со стороны кормы шум такой стоял!
– Ты тут как?!
Не дожидаясь ответа и увидев два трупа, кивнул:
– Вижу, справляешься!
– Ага… – кивнул Лукас, вертя трофей. Да уж, совсем не любимый корд! Но не молоток деревянный, уже есть чему радоваться!
Вынырнули Братья. У одного рассечена бровь – так и хлещет красным, заливая глаза. Сплевывает натекшее в рот, вытираяет, стряхивает. Второй целый, но морщится, мотает рукой. Кулак разбит – похоже, о чужие зубы разметелил. Хотя, спасибо, что живой!
За разведчиками появился и Рош. В полном доспехе, в щите торчат остатки двух копий – то ли о мачту дервки обломал, то ли пока хозяев убивал. Шестопер стражника залит красным и серым по самую рукоять – по ладони стекает. Лукасу показалось, что сейчас Рош слизнет кровь. За спиной стражника маячила пара моряков, с абордажными топорами. Тоже нечистыми.
– Все живы? – спросил Керф.
– Да вроде, – неуверенно прикинул стражник, оглядываясь.
Мимо компании пронесся свин, может быть, тот самый, который спас Лукаса. За щетинистым героем мчалась Судьба, неловко скользя по палубе, но заливисто тявкая. За гиеной, на радостях забывший о болезни, несся Флер, размахивая кинжалом.
– Ну да, вроде все, – ухмыльнулся Керф.
Тут в борт снова толкнуло. Корабль ощутимо качнулся.
– Пополнение, чтоб его… – выругался Изморозь.
– Оно самое, – посветлел ликом мечник. – Их мы тоже убьем!
*****
Снова застучали о палубу копья и гарпуны.
– Режь веревки! – скомандовал Лукас, наученный горьким опытом. И первым кинулся, дабы чиркнуть по натянутому шнуру из кишок или водорослей – Изморозь не разобрал материал, но явно не из конопли или чего-то такого, что пускают в дело культурные люди с континента.
Но враги дураками не были! С неба посыпались стрелы, отбивая всякую охоту бегать по палубе.
Рош тут же присел, укрывшись щитом, мгновенно обросшим стрелами, как дикобраз. Керф, несмотря на свои размеры, удивительно ловко укатился под самый борт…
Лукас нырнул в какой-то ящик, чувствуя, как падающая пернатая смерть так и целит ему в потроха. За спиной завыл кто-то, похоже, оказавшийся не столь проворным. Ящик оказался населенным змеями – так и оплели кольцами! Изморозь выскочил из предательского укрытия, в панике стряхивая с себя ужасных созданий, оказавшихся банальными канатами.
Вовремя! Под прикрытием лучников, на «Лося» полезли новые противники. Эти были куда солиднее!
В настоящих доспехах – бригантины из длинных узких пластинок (рог? кость?), нашитых на кожу. Шеи прикрыты этакими ожерельями из деревянных планочек, собранных на манер забора. Шлемы. Глухие, с узкими прорезями глаз. Личины. Медведь, ворон, еще один тюлень, полдюжины каких-то непонятных созданий – может, местные, северные бесы?.. С ночных налетчиков станется!
В руках похожие на оружие сиверских стражников короткие, но мощные копья с перьями не меньше трофейного ножа – на медведя идти можно, не говоря уж о человеке! Снова мече-ножи, но подлиннее, с овальными гардами, чуть изогнутые. Топоры на длинных топорищах, обмотанных жилами.
Рыцари Севера, иначе и не сказать! Настоящего Севера, не грязного и сырого Груманта, вовсе нет!
Против такого свиненка не пустишь – сырьем обглодает и добавки попросят. Щелкая языками от удовольствия.
– Баакан! Баакан! Баакан! – слаженно загудели «доспешные». – Саабааках[1]!
– Сами нахуй пошли, – прорычал Керф, поднимая меч, – селедки зубастые!
Из ряда «доспешных» шагнул вперед один. Высокий – макушка шлема выше головы Керфа, с копьем-рогатиной и квадратной плетенкой – легким щитом.
– Ингууух аанг?[2] – спросил он, склонив голову в шлеме, изображающем какое-то морское чудище, похожее на кита. – Агдиликаах? Игийах?[3]
Услыхав последние слова, приспешники засмеялись, захлопали себя по животам. Один пригладил белоснежные перышки на шлеме.
– Он тебя на поединок зовет, – догадался Лукас. – Ну и всячески обзывает.
– Что обзывает, это понятно, – кивнул Керф. – Я его тоже на хую вертел. И отца его, и мать, и прочих родичей. И все племя его там видел! И острова их сраные! И тюленей ебанных, и китов, и чаек, блядь, заебавших!
«Рыцари» одобрительно зацокали языками, выслушав гневную тираду. Главный поднял копье на уровень глаз. Выдохнул. Точь в точь, как кит прочищает дыхало.
И упал, опрокинувшись на спину. Из груди торчала короткая арбалетная стрела.
Компания кинулась в атаку. Первым, к опешившим противникам, явно не ожидавшим такого подлого окончания поединка, подскочил Керф. Взмахнул своей двуручной оглоблей…
Щелкнули перерубленные ванты, попавшие под линию удара. Свистнуло.
Трое, попавших под удар, медленно начали оседать, заливая товарищей кровью из перерубленных шей. А по палубе покатились три головы, теряя по пути диковинные шлемы…
Лукас выбрал противника заранее, и медлить не стал – с опытным врагом промедленье непременно влечет к ножу в пузе. Не успели еще свалиться первые убитые Керфом, как он подскочил вплотную к закованному в забавный панцирь из горизонтальных широких полос кожи – ну точно рачий хвост – и ударил сверху-вниз, по косой, между шеей и ключицей. В лицо прыснуло горячим.
Ножемеч застрял в кости. Изморозь оставил его без малейшего сожаления. Выдернул из теплых, горячих даже пальцев убитого новый клинок, перекатился в сторону, каждый миг ожидая удара в спину… Но все уже кончилось.
Ноги убитых сучили в предсмертной агонии, бойцы вытирали клинки, а от корабля уплывало два десятка длинных лодок. Весла били по воде кое-как, беспорядочно. Но скорость придавали неплохую. И враги с каждым мгновением становились все дальше.
*****
Словно дожидаясь конца схватки, подул ветер. Не прошло и квадранса, как туман растащило без следа, не оставив ни малейшего клочка…
«Серебряный Лось» оказался похож на передвижную парусную бойню. Этакий китобой, сменивший добычу с полосатиков на человеков. В крови было все и еще немного! Даже в трюмы затекло.
Убитых стащили к мачте, разложили в две линии. Одна для своих, другая – для гостей. Погибло четыре моряка – двоих караульных зарезали. Один попал под стрелы, а четвертого закололи, пришпилив копьем к фальшборту.
Гостевая оказалась гораздо длиннее. С дюжину, не меньше! И это только те, чьи тела остались на корабле. Кто-то утонул, сорвавшись с крутого борта, кого-то утащили, кого-то сбросили в море в драке…
Если бы не компания, стал бы «Лось» добычей!
Керф, прихрамывая, шел вдоль убитых. Сбоку шел Асада, прихрамывая на другую ногу – капитан сверзился с трапа, чуть не свернув себе шею. Но катлассом пырял ловко, Мах видел и подтвердил тихонько, что от островного польза в драке была! В отличие от прочей команды. Тех-то, в плане полезности, даже свин уделал. Хотя, хряк – настоящий боец! И Лукаса спас, и от Судьбы убежал.
За капитанами шли Братья с мешками. Куда стягивалось с мертвецов все, что может пригодится в непростой жизни наемника. Для самоличного применения или для обмена на деньги, еду, выпивку и женщин.
– Унаки… С архипелага, лигах в полуста строго на север. Несколько больших островов, полсотни маленьких. Там, значит, и живут, парой десятков племен. Себя зовут «настоящими людьми». Всех прочих, соответственно, считают людьми ненастоящими. Годными лишь снабжать унаков всякими полезными штуками, которые на их островах сами собой отчего-то не появлятся. Типа котлов, бормотухи и прочего…
– «Ненастоящими», это в каком смысле?
– Ложными, – пояснил Асада, глядя на Пуха, стягивающего с очередного «рыцаря» роскошнейшие портки из тюленьей кожи, обильно расшитые иглами дикобразов, снова-таки, бисером, всякими ракушками… – Даже не людьми, а… Не знаю как объяснить. Разумными каланами, что ли?.. Хотя, морских выдр они, как по мне, уважают больше. Считают одним из первопредков. А мы – тьфу! Ожившие куклы, игрушки бесов!
– Погоди, а этот же, – Керф ткнул за спину, где лежал застреленный, – он мне честный бой предлагал! Ненастоящим не предлагают!
– Наверное, решил рискнуть, а вдруг, ты в душе настоящий унак, волею злых унакских богов, заключенный в теле ненастоящего человека.
– Где-то очень глубоко в душе. Меня от тюленьего жира блевать тянет, – фыркнул мечник, поморщившись. – С другой стороны, если бы его не застрелили, то дрался бы с ним честно. Ну, врать не буду, насколько честно можно драться с человеком, который хочет тебя убить. Без протянутых рук и прочего.
– Не все однозначно, короче говоря!
– Именно так! С другой стороны, чтобы ненастоящий, и вот так вот, одним ударом, сразу троих! Не, тут что-то нечисто! Явно унакская кровь течет в твоих жилах!
– Первый раз такое, – повинился Керф. – Двоих случалось. Как-то проткнул насквозь, третьего поцарапав. Но чтобы так, и чтоб головы покатились… Впервые!
– Самое время, друг Керф, – засмеялся Асада, вытирая клинок катласса, – брать свой хер, и завязывать его узлом! Ты-то, не святой Лонгиний Сломай-Нос, всяко не девственник!
– Не-не-не, друг Асада! – в притворном ужасе возопил Керф. – Лучше уж я как-нибудь, по старому, благо обеты не давал!
Оба капитана засмеялись. Захмыкали и братья, взявшиеся за следующие мешки – первые забив до отказу.
– Погодите, – Лукас внезапно понял, что его глодало все это время, – а где Рыжий?
__________________________________________________________________
УПД: Прошу простить за возможно неверный перевод. К сожалению, носителей языка среди знакомых нет.
[1] Смерть! Смерть! Смерть! Убить!
[2] Настоящий враг?
[3] Куропатка? Жидкая грязь?
