Михаил Монастырский
Только о ней, только о нём
Катрина медленно заморгала веками и, улыбнулась, открывая свои безумно красивые глаза.
– Вот и прекрасно, – усмехнулся ей в ответ доктор Клаус Зильферман. Ему уже было за шестьдесят, он имел практический, годами наработанный опыт и, имел безупречную репутацию духовного мастера, в таких запутанных, как для мужчин, так и для женщин, вопросах неразделённой любви.
– Но я же обожаю его всем сердцем, всей душой и всем своим телом. Меня просто нет без него, доктор. Меня безрассудно влечёт к нему, словно, к магниту. Я несуразная, я дикая, я какая-то… Не знаю и не понимаю…
– Душа моя, Вы так молоды. Поверьте мне, у Вас всё впереди. Ваши любовные романы, все без исключения, всегда будут иметь всевозможные нюансы и, ситуации будут разными. Иногда Вы будете на его месте, а на Вашем какой-то другой, пока ещё незнакомый Вам, человек. И Вы будете обожаемы им чуть ли не до сумасшествия. И тогда Вы вспомните этот период Вашей жизни, как сон. Всего лишь сон. В воспоминаниях всё будет видеться красиво и приятно. Но не Вы должны уходить по дуновению любого ветерка в сторону неизвестности, нет. У Вас всегда должно быть чувство свободы и счастья от того, что Вы такая необыкновенная, что теперь умеете видеть всё, чувствовать всё и, отдаваться всему, что захотите, но оставаясь собой. Это же грандиозно, чёрт меня побери! Согласны?
– Да, – Катрина слушала профессора, словно, упиваясь допьяна фантазиями из собственного неминуемого будущего. Она была счастлива.
– Такая форма эгоизма для Вас единственно возможна с точки зрения повседневности, милочка моя. Только так. Остальное же разрушит, искалечит Вашу судьбу. Зачем Вам такой сценарий? Вы ещё молоды и, ещё так влюбчивы, дорогуша.
– Хорошо, я попробую, – радостно воскликнула Катрина, готовая сейчас же сорваться с места навстречу своему фееричному будущему и, быстро встав с мягкого глубокого кресла, которое само по себе могло загипнотизировать любого клиента, направилась к выходу из кабинета врача.
