Михаил Монастырский
Стой! Опасная зона!
– Теперь я, – начал он, – точно знаю, что никогда не стану буддистом, знаю, что безумно боюсь замкнутые пространства, тем более всякие ямы, шахты и даже тоннели метро. Я – обыкновенный теоретик, потому что родился быть теоретиком-преподавателем. И, знаешь, это тоже совсем неплохо. Ещё знаю, что я безумно люблю свою собственную и единственную жизнь, свою необыкновенную Эльзу, и я очень счастлив от того, что ты меня спас. Я знаю, что именно ты, Чарли, сделал меня самым счастливым человеком. Ты!
Чарли обдумал услышанное и сказал:
– Значит, я тоже счастлив, что ты – счастливый человек!
Они, по-братски, обняли друг друга и ещё выпили по половине стакана.
– Отлично! Каждому своё. А это что? – указывая на картину в руке Рея, спросил Чарли.
– Ах, да! Чуть не забыл!
Он медленно развернул и поднял до уровня глаз Чарли картину. На холсте был точь-в-точь изображён мумифицированный живой старик. От осыпавшейся земли у него было грязное лицо и полуголое, в оборванных лоскутах одежды, тело. Его длинные седые волосы и борода казались неестественными. Призрак, с блестящими от света фонарика, зрачками, осторожно отдавал на руки Чарли, держащего на своих худощавых длинных руках, свалившегося в яму человека, находящегося без сознания. Внизу картины Чарли прочёл надпись: «Равновесие». И ещё ниже: «Сан-Франциско. 2018 год».
Спаситель моментально протрезвел от увиденного. Ему показалось, что он вернулся в тот самый день, в то самое утро, на дно той самой ямы.
– Это тебе подарок, – тихо добавил Рей. – Я с детства рисую, понимаешь…
– Да, понимаю, – вымолвил Чарли. – Опасная зона…
