Михаил Монастырский
Стой! Опасная зона!
– Ну, что? – спросил второй, вновь подползая к краю и, держа в руке массивный фонарик и верёвку.
– Могила, – ответил первый. – Скажи Дику, чтобы к нам не подходил, а вокруг натянул предупреждающую полосатую красную ленту и, никого сюда не пропускал. Вдруг обвал продолжится.
Второй криком передал Дику слова первого и, включив фонарик, направил белый луч вниз. Свет не достал дна ямы. Первый и второй со страхом переглянулись.
– Дик, звони срочно 911! – проорал второй, обернувшись назад, и увидел уже собравшуюся вокруг толпу из сотен людей. – Ни хрена себе, ситуация…
– Не сы, – ответил первый, обматывая себя верёвкой. – Сколько в ней метров?
– Кажется, тридцать. Не больше.
– Пусть Дик притащит ещё и, связывает их между собой, скорее! Метров сто надо набрать.
Через пару минут первый начал свой спуск вниз. Второй его аккуратно страховал, удерживая, изо всех сил, на себе вес напарника. Дик, связывая на ходу концы разных верёвок, постоянно покрикивал на зевак, пытавшихся приблизиться к натянутой ленте, и громко матился на службу 911, которая до сих пор не приехала.
Свет от фонарика первого уже не был заметен сверху второму.
– А рацию включил? – спохватился тот, когда первый спустился метров на десять.
– Да, – послышалось из глубины.
В воздухе появился нарастающий запах ужаса, крови и ржавого железа. Второй, как никто чувствовал это, в напряжении, метр за метром, подавая верёвку вниз. На его взгляд, под землю ушло уже метров шестьдесят, не меньше.
– Ты что-нибудь видишь? – по рации спросил второй первого.
– Да, я на дне, – ответил тот.
Пауза. Мёртвая тишина и сквозь неё, в эфир просачивающиеся со скрипом, словно, на свет, металлические насекомые.
«Это пощёлкивания радиоволн обеих раций», – догадался второй. Сердце его колотилось с невероятной частотой. Он не представлял, что может быть там внизу.
– Вижу, – протяжно и неразборчиво ответил первый, – человека…
– Он жив?
– Нас надо поднимать, придумайте что-нибудь, а я (в рации раздалось неожиданное долгое шипение) пока разберусь.
– Понял, – ответил второй и скорее принялся исполнять полученное указание.
На дне ямы стоял, словно призрак, очень странный мумифицированный, но живой старик. Он легко, как младенца, держал, на своих худощавых длинных руках, свалившегося в яму Рея Питта, находившегося в этот момент без сознания. От осыпавшейся земли у старика было грязное лицо и полуголое, в оборванных лоскутах одежды, тело. Его длинные седые волосы и борода казались неестественными.
– Давайте, я помогу Вам, – предложил старику первый, аккуратно перехватывая и, беря себе на руки Рея.
– Не переживай, – тихо и спокойно произнёс старик, плавно подняв свои веки и, осторожно отдавая Рея на руки рабочему. – Он жив, он даже не ударился. Полёт его был внезапным, но он придёт в себя наверху. Не волнуйся, Чарли.
– Откуда Вы знаете, как меня зовут? – с трепетом в голосе выговорил Чарли.
– Это неважно. Я нахожусь здесь более двух сотен лет. Меня закопали по моей просьбе мои братья из общины. Ты слышал, что-нибудь о самадхи?
– Нет…
– Эта моя последняя ступень благородного восьмеричного пути, подводящая человека вплотную к нирване. Тебе это трудно понять, но меня сейчас здесь нет. Я просто увидел, как Рей вышел из дома и пошёл в эту сторону. Я же не мог допустить, чтобы он расшибся.
Чарли, казалось, что он глубоко спит, но странный живой призрак, стоял перед ним по-настоящему.
– Вы даже знаете, как и его зовут?
