Михаил Митрофанович Метаков
Народ и авгуры власти. Драйверы российской демократии
Главный корень зла западной демократии тщательно маскируется под либеральные права и свободы, но суть его остается прежней и она предельно откровенно была выражена еще во времена правления английского короля Генриха VIII (1509—1547). Именно тогда родилось подлинное кредо правящей элиты и молодой европейской буржуазии. Еще ранее это «кредо» от имени Королевского совета Англии было озвучено королем Ричардом II в адрес крестьян, бунтовавших в 1381 году против наступающего капитализма, которому был нужен безземельный работник – безропотный фабричный раб. В одном из источников, дошедших до нашего времени, это звучало так: «Отныне ваша рабская зависимость будет несравненно более суровой. Ибо до тех пор, пока мы живы и божьей милостью правим этой землей, мы не пожалеем ума, сил и здоровья на то, чтобы ужас вашего рабского положения стал примером для потомков…» (Чарлз Поулсен. Английские бунтари. 9. Разгром и репрессии. – М.: Издательство «Прогресс», 1987).
С тех пор минуло более четырех столетий, но в современной западной демократии эта базовая парадигма работает и продолжает свой модернизированный дискурс в разных политических проектах.
И все-таки чем же, спросит читатель, отличаются интересы и мотивы веховских героев-фанатиков от их более поздних «сородичей»? По большому счету и в принципе – ничем, просто изменились и шагают в ногу со временем формы и технологии идеологического, психологического и экономического воздействия. При этом под лозунгами заботы о личности, ее правах и свободах обеспечиваются лишь номинальные социальные гарантии и комфорт. В этом смысле любой радикально настроенный коммунист, либерал и социал-демократ мало чем отличается от членов небезызвестного «бильдербергского клуба» – воленс-ноленс, для тех и других в контексте сказанного веховцами страсть к устроению земного рая становится страстью к разрушению…
3
А когда же на самом деле возникла демократия и каковы были ее истоки? Данный вопрос чрезвычайно важен для нашего повествования и поэтому в начале книги ему отводится отдельное место. Чтобы ответить на него, последуем мудрому совету еще одного великого француза – философа, писателя и просветителя Вольтера. В своем стихотворном произведении «Послание к автору новой книги „О трех обманщиках“», написанном в 1769 году, он утверждал, что если бы Бога не существовало, его следовало бы выдумать. Следуя вольтеровской логике и применительно к нашей теме можно сказать и так – если бы не было демократии, то ее следовало бы придумать.
Видимо, примерно таким образом и зарождалось «единобожие» демократии как универсального механизма организации жизнедеятельности общества и государства, продиктованное временем и законами развития цивилизации взамен стихии и хаосу прошлого. А само название этого понятия пришло позже и по сути это слово также как и слоган «Бог» не нуждается ни в каком лингвистическом спектральном анализе – оно понятно на любом языке и звучит одинаково для характеристики устройства жизни народов и государств в прошлом, настоящем и будущем…
Многие специалисты и эксперты утверждают, что демократия как таковая возникла вместе с первыми государствами. При всем уважении к мнению этих профессионалов, необходимо констатировать, что это не так – демократия как набор общих примитивных навыков, привычек и табу зародилась еще на ранних стадиях существования и сожительства родоначальников «гомо сапиенс». Именно тогда могучий инстинкт самосохранения заставил наших далеких предков-приматов овладевать способами коллективного выживания в дикой природе, выбирать вожаков племени, сообща охотиться и вести хозяйство, слушаться старших и подчиняться большинству, защищать своих детей и т.д. Одним словом, есть все основания полагать, что у демократии была собственная предыстория, связанная с жизнедеятельностью первых человеческих сообществ.
По прошествии многих тысячелетий, уже в античном мире и на заре христианства, был окончательно признан и сформулирован сам термин «демократия». Это определение, введенное в публичный оборот в рабовладельческих городах-полисах Древней Греции, на первый взгляд, резко диссонирует с социально-классовой и сословно-кастовой структурой государственных образований того времени. Но другого общепризнанного понятия, видимо, не нашлось и отцы-основатели древнегреческих полисов – зажиточные и полноправные граждане – согласились (будем считать, что на добровольной договорной основе и по совету сограждан-мудрецов) использовать это слово официально в публичном пространстве. С тех пор оно обросло массой фундаментальных и прикладных смыслов, трактовок и ассоциаций, получило широкое и многозначное применение в научном, политическом и обыденном обиходе…
_________
Не вдаваясь в подробности всего процесса исторической эволюции этого гениального изобретения древнегреческой политической мысли и языка, задержим внимание читателя еще на одном чрезвычайно существенном моменте, который в научных исследованиях, к сожалению, упоминается лишь вскользь. Речь конечно-же идет об основной и первичной «ячейке» любого общества и государства – семье. Именно человеческой семье самой матерью-природой и, если угодно, промыслом Божьим была уготована участь стать предтечей всего того, что впоследствии и стало называться демократией.
Семейная общность, появившаяся задолго до первых государств эллинов обладала уникальными признаками реальной – непосредственной и прямой – демократии. Главными среди них были: вступление человеческих особей противоположного пола в брачные и семейные отношения преимущественно на добровольной основе; ведение семейной парой общего хозяйства, совместное владение и пользование имуществом и орудиями труда; присутствие в семье зачатков атмосферы психологического равенства, а также взаимоуважения, единства и взаимопомощи.
В реальной жизни не часто можно встретить семью, где преобладают демократические традиции, ценности и правила. Но каждая из семей – счастливая и несчастная, авторитарная и деспотическая, неблагополучная и др. – несет в себе, пусть даже в зачаточном состоянии, зародыши демократии. Безусловно, идеальной семьи не бывает, как не бывает и идеальной демократии – такое возможно лишь в виртуальном случае, упомянутом Жан Жаком Руссо, когда гражданами таких государств являются только боги. Кстати, в связи с этим заметим мимоходом, что данный фундаментальный вывод французского философа всецело относится и к «строителям коммунизма», и к апологетам множества других «измов» – псевдоархитекторам социальных утопий и химер всех мастей.
Таким образом, другой логической цепочки кроме связки «племя – семья – народ – нация – государство» в природе и окружающем мире не существует. Поэтому человечество в каждом поколении и на каждом историческом этапе всегда будет иметь дело с разновекторным, противоречивым и турбулентным, но все равно прогрессивным и полезным для каждого народа и государства развитием реальной демократии и всего, что с ней связано. И все это во многом будет брать свое начало в семье, даже если какая-то из них, как говорится, бывает «не без урода». Демократии-то тоже бывают всякими, в том числе и такими как нынешняя уродливая украинская…
Каким набором ценностей и функций должна обладать так называемая демократическая – эталонная – семья? Гипотетически это может выглядеть следующим образом. В такой первичной ячейке общества учитываются интересы и потребности всех членов семьи без исключения. В ней существуют неписанные – идущие из глубины веков и рода – преимущественно здравые правила и традиции, которые соблюдаются родителями и детьми. Отношения между членами семьи основаны на доверии, уважении и равенстве, компромиссах и терпении. Здесь нет грубого доминирования и унижения, категорического разделения на «мужские» и «женские» обязанности: мужья помогают женам с домашними хлопотами и супруги не приходят домой как на вторую работу. Финансы в семье являются общим капиталом и бюджетом, нет места для коррупционных махинаций и злоупотреблений, конфликтов из-за размеров зарплаты мужа или жены. Мнения и нужды детей учитываются родителями без ущерба для их разумного и достойного воспитания. Невзгоды, беды и несчастья переживаются с опорой на взаимную материальную помощь и морально-духовную поддержку.
Перечисление элементов демократических механизмов в семье и семейной жизни в зависимости от стадии их развития, формы и содержания можно продолжать до бесконечности, но важнее другое – в контексте исторической хронологии перед нами природный и социально-политический феномен – прототип, прообраз афинской полисной демократии и демократии вообще.
Семья есть не просто ячейка общества и государства, семья – это главный и единственный «производитель» любой нации и народа. Семья и есть народ в своей многочисленности, родословности, разноликом этническом и духовном разнообразии. И это неоспоримый факт. Рассмотрение семьи как народной первоосновы, исходной базовой протоплазмы демократических конструкций и механизмов напрямую не связано с главной темой книги, но представляется очень важным обстоятельством, поскольку в дальнейшем придется еще не раз «плясать от семейной печки»…
_________
Бесспорно, весь исторический и практический опыт возникновения, становления и развития семьи был положен в основу политического строительства древнегреческих государств. Других примеров и образцов для подражания у человечества просто не было по определению. Даже постоянные военные конфликты являлись в конечном счете ничем иным как борьбой за выживание семей и семейных сообществ, порождая при этом осмысленные и организованные формы первичной примитивной демократии – коллективную защиту и нападение, выбор вожаков-лидеров, коллегиальное решение вопросов, подчинение, единоначалие, взаимопомощь и т.д.
Заметим, почти то же самое, только на инстинктивном и рефлексивном уровне, происходит и в дикой природе, когда, например, преимущественно только прайды (семейные стаи львов или других диких животных) выживают в борьбе с обстоятельствами и врагами, используя при этом унаследованный на генетическом уровне и собственном опыте соответствующий «демократический арсенал».
В подтверждение безусловного доминирования семьи и семейных принципов в организации народовластия и государства рискнем привести еще несколько, может даже в чем-то парадоксальных примеров. Один из них лежит на поверхности и не требует особых доказательств. Это семьи публичных лидеров – вождей племен, правителей государств, лидеров общественных движений и других пассионарных личностей.
Многие тысячелетия история человеческой цивилизации в основном была историей монархических государств и монархов, на первый взгляд, не имеющих прямого отношения к демократии. Однако этот исторический вздор не выдерживает критики, когда обнаруживается, что в истоках монархизма лежит все тот же демократический принцип коллективного избрания первых монархов – если не народом, то ближайшим окружением, как правило, опиравшимся на свои вооруженные группировки. А дальше целая плеяда династических семей веками «правила балом» на самом верху властной пирамиды, передавая эту самую власть наследникам по семейной линии, не раз и не два предварительно обсуждая и согласовывая на семейном совете соответствующие кандидатуры. Такой вот изощренный дуализм – внутри правящих семей во все времена процветала и преобладала по-настоящему развитая демократия, а на внешнем контуре, в вопросах государственного строительства, извольте получить монархический режим во всей его красе.
Демократические режимы – республики, федерации, конфедерации и т.д. всегда открыто демонстрируют семейную гармонию в лице главы государства и его законной супруги или наоборот. Более того, подобные семьи иногда тоже создают семейные династии и кланы, используя законные демократические процедуры и административный ресурс с целью продления пребывания во власти. Такие семьи с «монархическим запашком» есть неотъемлемый и статусный атрибут демократии вообще, в т.ч. и современной. При подобных семейных раскладах – по определению – многое из того, что происходит в демократических государствах, зарождается и проходит первую «обкатку» в недрах семей государственных и политических лидеров. Семейную тему в данном контексте можно обсуждать до бесконечности и очень жаль, что этот вопрос выпадает из поля зрения серьезной политики и политологии.
Картину демократии можно дополнить еще одним интересным фрагментом, связанным с семьей. Речь идет о создании и существовании известных криминально-мафиозных структур, основанных на принципах жесткой семейственности и не обязательно только родственной, имеющих общую организацию, структуру и кодекс поведения. Чего в них больше – демократии, пусть и уголовной, или авторитарного деспотизма – судить специалистам. Однако можно с уверенностью сказать, что подобные структуры иногда могут играть роль государства в государстве, диктуя правила игры даже на конституционном поле.
Криминальный беспредел, который в лихих 90-х пережила Россия, в полной мере доказывает «демократическо-уголовную боеспособность» организованной преступности. А если она вдобавок ко всему всерьез и надолго срослась с коррупционерами во власти, бизнесе и в правоохранительной сфере, то государству необходимо крайне серьезно и квалифицированно относиться к такой «семейной проблеме». В том, что она реально существует можно легко убедиться на примерах существования и активной деятельности региональных, межнациональных и межконтинентальных мафий, многие из которых в обязательном порядке имеют знаковый брендовый слоган – «семья»…
4
Демократия это космос человеческих и государственных отношений, в котором тесно переплелись судьбы, надежды и чаяния всех и каждого. В лоне демократии рождалось и продолжает рождаться множество общественных и идейно-политических течений – от социальных утопий до консерватизма, либерализма, коммунизма и радикального модернизма. Да, они несовершенны, как несовершенны все мы, как несовершенна еще и сама демократия и возникшие благодаря ей современные политические режимы и государства…
Какие выводы можно делать из этого? Опустить руки и плыть по течению? Стать законченным фаталистом, нигилистом и пессимистом? И начать строить очередной утопический эгалитарный коммунизм или убитый жаждой наживы бесчеловечный неокапитализм и даже бесполый и бесплодный квазилиберализм? Или все-таки настроиться на позитивный и прагматический лад и продолжить неустанно «выдавливать из себя раба», чтобы улучшать жизнь на планете Земля? Каждый человек, гражданин и национальный лидер должен сделать свой выбор. И этот выбор обязан быть наполнен ответственностью за свободу, развитие и демократию. Иного не дано.
Именно поэтому сегодня как никогда необходим честный и откровенный разговор в духе авторов знаменитых «Вех». В нем должны участвовать не записные и ангажированные апологеты «исключительных» и лицемерных демократий, а действительно независимые и авторитетные эксперты из числа политиков, писателей, философов, теологов, социологов, политологов и публицистов. Одним словом, равноценные, свободные и глубокие интеллектуалы современности, способные в своих расуждениях и выводах встать в один ряд с легендарными мыслителями-веховцами…
_________
Возвращаясь к началу этого необычного вступления-предисловия, хочется бросить взгляд на демократию еще с нескольких нестандартных ракурсов. Как это не банально звучит, но мало кто задает себе вопрос: как и каким образом явно противоречивые смыслы, заложенные в этом словосочетании, на протяжении многих тысячелетий уживаются вместе? Более того, часто являются единственным спасательным кругом, который помогает выбраться из океана политических и социальных передряг.
«Демос» и «кратос» по всем законам формальной логики да и просто по здравомыслию это – несовместимые понятия: однако они прекрасно сосуществуют, демонстрируя непреходящую диалектику единства и борьбы противоположностей. Крайности всегда сходятся, смыкаются как разные полюса магнита – это правило, не знающее исключений. Оно как нельзя кстати иллюстрирует и сущность демократии. К слову, создание семьи, когда в браке и любви сходятся две противоположности – мужчина и женщина – еще одно бесспорное тому доказательство.
И еще. Когда произносится слово «демократия», то первое, что приходит на ум – это первородство народа в отношениях с властью и государством. В научных, идеологических и политических доктринах понятие демократия давно стало аксиоматическим примером государственного устройства. В человеческом же социуме демократия есть ничто иное как социально-политический «перпетуум мобиле» – вечный двигатель и движитель сложного механизма сожительства людей в обществе и государстве в рамках конституционных прав и свобод, а также сбалансированных самой жизнью духовных, нравственных, культурных и этнических традиций.
Первые ростки полисной демократии, возникшие в античном мире, скорее были исключением из правил судя по тому, что вплоть до эпохи Просвещения история человечества была монархической историей. Тем не менее первичные, «мерцающие» механизмы и принципы демократического порядка существовали как в семейном, так и в общественном укладе жизни всех монархий и деспотий. Лишь по прошествии многих столетий, на рубеже XVII—XVIII веков, реальная демократия стала возможна как цивилизованный образ жизни. И начало этому было положено глобальными социальными переворотами в результате великих Английской и Французской революций.
Тот факт, что демократия первична попытаемся подтвердить следующим, вполне возможно, даже достаточно дерзким образом. Ученик Сократа и учитель Аристотеля древнегреческий философ Платон в своем фундаментальном трактате «Государство» при обозначении типов государственного устройства счел нужным сделать существенную оговорку. Согласно Сократу, – утверждал Платон, – существует четыре вида порочного государственного устройства, и все они по сути переходные и деградирующие: 1) крито-лакедемонское государство (правление, сходное со спартанским); 2) олигархия; 3) демократия; 4) тирания. Сам Платон не скрывал, что бесспорно предпочел бы демократическое государственное устройство всем остальным формам. Может быть именно поэтому в качестве нулевого или пятого – «мерцающего» – он вводит понятие аристократического государства. Оно как бы существует и не существует, к тому же не является в своей основе порочным.
Учитывая происхождение Сократа и Платона непосредственно из древнегреческого «демоса» (не путать с рабами. – М.М.), можно предположить, что генетически они больше всего были предрасположены к демократии как таковой и видели ее мерцающие проявления во всех без исключения типах государств. Но поскольку в реальной жизни приходилось иметь дело с конкретной властью и установленным ею политическим режимом, о «глубинной демократии» как первооснове государственного устройства приходилось лишь мечтать или говорить предельно обтекаемо, философски.
Не будем также забывать, какое тогда было время и как «демократические» правители Афин расправились с гражданином Сократом за его свободное и все-таки, по мнению судей, крамольное общение с афинской молодежью. Более того, мы все хорошо знаем какие преступления против человечества творились под знаменами псевдодемократии на всех континентах земного шара. К великому сожалению, они продолжаются и сегодня. Однако экзистенциальная, самоценная и подлинная сущность демократии как таковой от этого не становилась хуже – в том, что ею пользовались и продолжают пользоваться авантюристы всех мастей не её вина, а наша общая цивилизационная беда…
С момента возникновения государственности все научные и политические дискуссии велись в основном по вопросам рождения, развития и смены «порочных, переходных и деградирующих» видов или типов государственного устройства. Со ссылкой на Платона, Аристотеля и других своих предшественников эту тему продолжил видный древнегреческий историк и политический деятель эпохи эллинизма Полибий (210—123гг. до н.э.), автор знаменитого труда «Всеобщая история». В центре исследования – путь Рима к господству над всем Средиземноморьем и параллельно с этим становление и расцвет римской империи как сложнопостроенного и политически многоукладного государства.
Римское государство, считал Полибий, представляет собой смешанную политическую систему, сочетающую преимущества трех «правильных» политических форм (царская власть, аристократия и демократия), и в силу этого является наиболее совершенным, а его власть – благо для завоеванных народов. При этом он указывал на цикличность смены трех «правильных» и трех «испорченных» (единовластие, олигархия и охлократия) форм власти.
Главными причинами порочного круговорота политических форм Полибий называл богатство и искушения власти, которыми окружены правители: именно эти два обстоятельства ведут к искажению типов правления, каждый из которых в себе самом носит зародыши своей гибели. Человек склонен употреблять во зло свою свободу и свою власть, когда нет ничего, что бы сдерживало его «хотелки». Правительства извращаются и падают именно по причине отсутствия сдержек и противовесов. Поэтому несравненно лучше всех «чистых форм» образ правления, смешанный из царства, аристократии и демократии. Здесь власть разделена между несколькими соучастниками, из которых каждый воздерживается другими. Цари не злоупотребляют своими правами, опасаясь народа; последний не смеет восставать на царей, боясь вельмож, которые держат середину между обеими властями, склоняясь на ту или на другую сторону и не допуская преобладания какой-нибудь одной. Таким способом сохраняется в государстве должное равновесие. Правительство получает крепость и долговечность, а народ не страдает под гнетом дурных правителей…
К сожалению, средневековые книжники и правители не были знакомы с этим сочинением Полибия. В публичный и научный оборот оно было введено лишь в эпоху Возрождения. Именно тогда описанные Полибием круговорот политических форм и оптимальное государственное устройство в лице римской империи, сочетающее в себе элементы от монархии до демократии, оказали огромное влияние на всю последующую историю политической мысли. В эпоху Просвещения оригинальные «политологические выкладки» Полибия были творчески переработаны многими известными европейскими интеллектуалами. Французский правовед, философ и писатель Шарль Луи де Монтескье, английский философ Джон Локк и наиболее яркий представитель радикального крыла французского Просвещения Жан-Жак Руссо считаются основоположниками современных теорий представительной демократии.
Монтескье, к примеру, сформулировал идею разделения властей, стоял у истоков либерализма как государственной идеологии, установил соответствия между законами и принципами правления. Под принципом правления он понимал основополагающую человеческую страсть, которая приводит в движение ту или иную форму правления. Для республики таковой является политическая добродетель, для монархии – честь, а для деспотии – страх. Политические и правовые идеи Монтескье оказали непосредственное влияние на отцов-основателей и составителей Конституции США, а также конституционное законодательство эпохи Великой французской революции.
Позднее существенным вкладом в развитие общей теории возникновения государственности стало известное произведение немецкого мыслителя Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», изданное в Цюрихе в 1884 году и посвященное основным проблемам первоначальной истории человечества, эволюции родовых и семейно-брачных отношений, а также становления частной собственности, общественных классов и государства с позиций исторического материализма и классового подхода.
_________
Если уважаемый читатель заметил, все древние мудрецы, начиная с Платона, и мыслители более поздних эпох при характеристике типов государственного устройства регулярно использовали не всегда благозвучные эпитеты – «порочный», «деградирующий» и т.п. А при оценках правителей чаще всего вспоминали о злоупотреблениях и извращениях власти. О чем это говорит? По большому счету только об одном – так называемый «человеческий фактор» на самом верху властной иерархии во все века был первоисточником и первопричиной несовершенства и деградации любого политического режима.
Человек склонен употреблять во зло свою свободу и свою власть, когда нет ничего, что бы его останавливало, а правительства извращаются и падают по причине отсутствия сдержек и противовесов, – эта краеугольная аксиома, сформулированная еще Полибием, остается актуальной и по сей день…
Власть как механизм системной организации и управления государством и людьми сама по себе не ущербна. Непоправимый урон ей наносит ущербный человек во власти, который руководствуется в основном низменными инстинктами корысти и меньше всего состоявшийся как результат качественной профессиональной подготовки и разумного социального воспитания.
В этой связи нельзя не вспомнить нравственно-психологический портрет прототипа такого властолюбивого персонажа, с оглушительной поэтической мощью описанный великим итальянцем Данте Алигьери в его поэме «Божественная комедия», сочиненной в период с 1307 по 1321 годы в разгар борьбы между папством и Священной римской империей за господство на Апеннинском полуострове. Будучи ярым сторонником возрождения «старой» римской империи и разделения властей на светскую и духовную, Данте с глубоким презрением относился к политическим и церковным деятелям, погрязшим в междоусобных склоках и предающим национальное единство родины.
Предательство есть тягчайший грех, все предатели – обманувшие доверившихся, предатели родных, предатели родины и предатели друзей – в «Божественной комедии» помещены в сердцевине ада, в девятом круге. Все они вмерзли в огромное ледяное озеро под названием Коцит. В его центре – предатель бога Люцифер, который в трех пастях терзает трех главных земных предателей – Иуду, Брута и Кассия. Но гениальная суть дантовской аллегории в другом. Данте утверждает, что совершивший предательство вполне может и не умирать в прямом смысле физически, чтобы оказаться на самом дне ада. Его душа попадает туда еще при жизни – «душой в Коците погружен давно, а телом здесь обманывает взоры…» (Данте Алигьери. Божественная комедия. Ад: песнь 33 (перевод М. Лозинского). – Издательство «Правда», М.: 1982).
В нашем случае, когда подобные персонажи предательски наносят ущерб власти, эта гениальная аллегория очень даже похожа на правду. Более того, она настолько универсальна, что без труда может быть применима к людям-оборотням с различным социальным статусом и сегодня. Наверняка многие власть предержащие и не только, знакомые читателям не понаслышке, однозначно подтверждают своими поступками и поведением это верное дантовское наблюдение, рожденное в далекие средние века. В современной жизни, когда приходиться иметь дело с двуликими перевёртышами, данное явление чаще выглядит даже гораздо страшнее, чем описанные в бессмертной поэме Данте «герои» последнего адского круга…
_________
Очень жаль, что мать-природа не догадалась добавить в геном человека отдельную хромосому, отвечающую за правильную нравственно-политическую ориентацию. Поведение людей во власти, дискредитирущих эту самую власть, лишний раз доказывает, что здесь мы имеем дело с врожденной человеческой патологией, появившейся на свет задолго до возникновения государств и государственной власти. Демократия наряду с другими политическими режимами тоже поражена этой болезнью, однако с задачей избрания и продвижения во власть лучших она, будем надеяться, справится успешнее других и выработает, наконец, устойчивый иммунитет против такого бедствия.
Главным ресурсом по выковыванию и воспитанию лучших кадров для осуществления власти в демократическом государстве является аристократия. Да, да, – именно аристократия из простого народа, выросшая на родной земле и коренных народных традициях, впитавшая через семью и школу основы патриотизма, культуры, веры и чувства гражданского долга, верная до конца в беззаветном служении Отечеству. Очень убедительно и точно о действительной – глубинной – взаимосвязи аристократии и демократии сказал выдающийся русский философ Иван Александрович Ильин в своей работе «Наши задачи», изданной в 1956 году:
«Обычно „демократию“, как правление людей „излюбленных“ и выбранных народом, и „аристократию“, как правление людей „наследственно привилегированных“, – противопоставляют друг другу. Это есть ошибка, которую надо понять и отвергнуть. Она есть порождение политических страстей, демагогии и ожесточения. Править государством должны лучшие люди страны, а народ нередко выбирает не лучших, а угодных ему льстецов и волнующих его бессовестных демагогов. Править государством должны именно лучшие, а они нередко выходят из государственно воспитанных и через поколения образованных слоев народа. Демократия заслуживает признания и поддержки лишь постольку, поскольку она осуществляет подлинную аристократию (т.е. выделяет кверху лучших людей); а аристократия не вырождается и не вредит государству именно постольку, поскольку в ее состав вступают подлинно лучшие силы народа… Демократия, не умеющая выделить лучших, не оправдывает себя; она губит народ и государство и должна пасть…» (Ильин И. А. Наши задачи. В 2 томах. Том 1, стр. 50. – Издательство: Айрис-Пресс. 2008).
5
Именно о том как демократия «выделяет кверху лучших людей» и пойдет дальше речь в этой книге. Движущими силами или, выражаясь современным языком, драйверами демократических преобразований всегда были и остаются реальные люди, среди которых особо выделяются лидеры общественного мнения и их единомышленники. Профессиональными политиками и государственными деятелями не рождаются, любому гражданину, захотевшему попробовать свои силы на этом поприще, дорога во власть не заказана. Каждое уважающее себя демократическое государство, опираясь на суверенное право народа избирать свою правящую элиту, стремится развивать и совершенствовать механизмы свободных и независимых выборов. В ходе такого демократического отбора формируется целая когорта представителей народа во властных структурах и в этом смысле путь «кверху» всегда открыт. И пусть не каждый раз получается избрать во власть по-настоящему лучших людей, но демократия по сравнению со всеми другими политическими режимами является единственной системой, которая однозначно заточена на такой позитивный результат.