Михаил Михайлович Филиппов
Леонардо да Винчи. Как художник, ученый и философ

Накануне падения герцога Лодовико денежные дела его были так плохи, что он перестал платить Леонардо даже ту небольшую пенсию, которую да Винчи получал прежде. Леонардо долго молчал, но наконец, нуждаясь в деньгах не столько для самого себя, сколько для уплаты жалованья ученикам и рабочим, написал герцогу, что придется бросить живопись и скульптуру, потому что искусство не доставляет ему даже средств, необходимых, чтобы жить. Лодовико продолжал осыпать Леонардо… обещаниями. Впрочем, перед самым падением герцог все еще разыгрывал роль мецената. Так, в 1498 году в его дворце состоялся «научный поединок» – литературный диспут, которым руководил Леонардо.

В первый раз в рукописях Леонардо появляются скорбные ноты. Это отрывочные замечания, но и по ним можно судить о том, что даже его олимпийское спокойствие не устояло перед такими испытаниями… Когда французы окончательно утвердились в Милане, Леонардо оставалось одно – возвратиться туда, где он провел юность, во Флоренцию.

Глава VI

Вилла Ваприо. – Возвращение во Флоренцию – Джиневра и Мона Лиза. – Чезаре Борджиа. – Состязание между Леонардо да Винчи и Микеланджело Буонарроти.

В Милане Леонардо оставлял все: свою Академию, два своих капитальнейших произведения, из которых одно было уже изуродовано, другое – его «Тайная вечеря» – было оставлено на милость победителей. Два верных ученика – Пачоли и «сын» Леонардо, белокурый Салаи, – сопровождали художника.

Прежде всего путники прибыли на виллу Ваприо, принадлежавшую семье Мельци, той самой, из которой происходил другой «сын» Леонардо, Франческо Мельци. Здесь, на этой вилле, Леонардо мог чувствовать себя как дома. Он на время как будто успокоился и даже взялся за живопись, написав огромную «Мадонну», впоследствии привлекавшую толпы посетителей.

Но вскоре тяжелые чувства овладели Леонардо. Он, привыкший к самой разносторонней деятельности, бывший почти что вторым герцогом Милана, стал тяготиться деревенским уединением и покоем. Возвращаться в Милан было бессмысленно. Оставалось продолжать путь во Флоренцию.

Но Флоренция была уже не та, какою Леонардо ее оставил около двадцати лет тому назад, да и сам он был уже не тот. Годы сделали свое, сны молодости исчезли безвозвратно. Во Флоренции его знали, но больше по воспоминаниям. Здесь уже явились новые авторитеты, толпа поклонялась молодым богам. Знатные флорентинцы скупо давали ему заказы, еще более были скупы на плату, а между тем для доступа в их дома недостаточно было славы художника: требовались вид и одежда патриция. Леонардо получал мало и должен был тратить все, что имел, на приличную одежду и хорошую обстановку. При всем своем бескорыстии, Леонардо привык к придворной жизни: даже ради самого себя он не мог бы жить подобно Диогену.

Не имея возможности работать над большими картинами, которых никто ему не заказывал, Леонардо был вынужден писать портреты.

Из этих портретов, преимущественно женских, прославились в особенности два – Джиневры Бенци и Лизы дель Джоконде, иначе называемой «Мона Лиза».

Многие современные и позднейшие поэты воспели красоту обеих этих флорентинок. Джиневра считалась красивейшей девушкой во всей Флоренции; Мона Лиза, третья жена пожилого флорентинца Франческо дель Джоконде, славилась среди замужних женщин. Стендаль пишет: «Вместо больших картин Леонардо стал писать светских красавиц. Когда в его мастерскую приходили эти прекрасные модели, Леонардо, привыкший блистать при дворе и любивший выказывать свою приветливость, собирал у себя светских людей и лучших музыкантов Флоренции. Он сам отличался веселым нравом и не щадил никаких усилий для того, чтобы превращать свои сеансы в празднества. Он знал, что скука делает самое прекрасное лицо несимпатичным, а Леонардо всегда искал в своих прекрасных моделях не одни черты лица, но главным образом душу. Он четыре года работал над портретом Моны Лизы и никогда не счел его оконченным. За этот портрет наш король Франциск I, несмотря на свои денежные затруднения, заплатил 45 тысяч франков».

Более непосредственно и без излишних прикрас описывает ту же работу старинный писатель Вазари: «Чтобы достичь такого совершенства в написании портрета Джоконды, изобретательный Леонардо, между прочим, употребил такое средство: пока Мона Лиза позировала, подле нее постоянно находились певцы, музыканты и шуты, дабы постоянно поддерживать в ней приятное и веселое настроение духа и избежать утомленного, меланхолического выражения, почти неизбежного в портретной живописи. И действительно, Леонардо совершил настоящее чудо».

Салон в богатом палаццо Франческо дель Джоконде, с музыкантами и шутами, потешавшими его молодую жену, у Стендаля превратился в великосветскую мастерскую художника, куда приезжала будто бы Мона Лиза, точно дело происходило не в XVI веке, а в XIX.

Другие французские писатели, в том числе Тэн, стараются доказать, что Мона Лиза стала любовницей Леонардо да Винчи. Слово слишком грубое, и доказательства не вполне убедительные. «Критики и архивные исследователи, – пишет Тэн в своем этюде о Леонардо да Винчи, – эти ужасные люди, упорно разыскивающие акты о рождении и браке, открыли, что супруг Моны Лизы, вступивший в третий брак, был уже не очень молод. Сопоставляя это с тем, что известно о Леонардо, о его красоте и славе, учитывая, что он работал над этим портретом четыре года, что он принял на свой счет (?) всю постановку, они вывели, что улыбка Моны Лизы относилась, быть может, к ее мужу – в виде насмешки, к Леонардо – по благоволению, а может быть, предназначалась для обоих одновременно».

Тэн забывает прибавить, что самому Леонардо было в то время не двадцать лет, а пятьдесят, и что поэтому ссылка на возраст мужа Моны Лизы теряет значение. Гораздо основательнее замечание Арсена Гуссэ, который подчеркивает то действительно странное обстоятельство, что муж Моны Лизы согласился продать портрет жены за весьма приличную сумму королю Франциску I. Этот факт, характеризующий отношение мужа к жене и к произведению Леонардо, действительно дает ключ к разрешению загадки. Тут видны и ревность, и неуважение к личности жены, и алчность к деньгам. Такого мужа простительно было променять на Леонардо. Что касается художника, то наилучшим фактом, свидетельствующим о его чувствах к Моне Лизе, является его картина – «Джоконду» трудно назвать портретом, это больше чем портрет, это «песнь торжествующей любви». Как бы ни был велик гений Леонардо, сомнительно, чтобы художник мог создать «Джоконду», если бы был влюблен только в картину. Есть, впрочем, вещи, которые скорее чувствуются, чем доказываются. Сухая проза в подобных случаях бессильна; но «Джоконду» воспели многие поэты, и один из них, Долльфюс, кажется, ближе всех подошел к истине:

 
С мечтательной, загадочной улыбкой
Позирует она… Задумчив и велик,
Воспроизводит он своею кистью гибкой
Ее роскошный стан и несравненный лик…
Но вдруг кладет он кисть. Торжественно и важно
Он говорит: «Пускай пройдут века!
Я кончил этот труд: я к цели шел отважно;
Я сердцем трепетал, но не дрожит рука!
Ты, вечно русая, с небесными очами,
С улыбкой счастия на розовых устах,
Как ныне, будешь властвовать сердцами,
Когда мы оба превратимся в прах!
Века веков тебя не переменят.
Всегда бела, румяна и нежна…
Пусть зимы лютые ряд зим суровых сменят,
В твоей улыбке – вечная весна!
О смерть, приди! Я жду тебя спокойно.
Весь мир свой внутренний я в этот образ влил:
Я подвиг совершил вполне ее достойно,
Я обессмертил ту, кого, как жизнь, любил».
 

Мы еще возвратимся к этой картине, когда будет идти речь об общем характере и значении художественной деятельности Леонардо да Винчи.

Материальное положение художника во Флоренции было весьма шатко, и он снова стал искать какого-либо хлебного занятия. После некоторых поисков Леонардо принял приглашение пресловутого Чезаре Борджиа, одного из порочнейших членов этой запятнанной кровью династии. Латинская эпиграмма говорит: «Чезаре Борджиа был делами и именем Цезарь. Буду либо ничем, либо Цезарем, сказал он, а был и тем, и другим». «Aut Caesar, aut nihil»^[1] было девизом этого ничтожного, но тщеславного злодея, который поразил девятью ударами шпаги своего брата, застав его с их общей любовницей – с их родной сестрой Лукрецией.

В 1502 году Борджиа пригласил к себе Леонардо да Винчи в качестве «архитектора и главного инженера», потому что как раз в это время вел войну, по его словам, «с Богом и с чертом», выражаясь точнее, со своим отцом, папою Александром VI.

В этот период своей жизни Леонардо постоянно путешествовал и если рисовал, то главным образом изобретаемые им военные машины и укрепления. Рукописи его, относящиеся к этому периоду, – настоящие иероглифы, до того они испещрены рисунками. Какая-нибудь голубятня нарисована рядом с планом крепости, затем вдруг замечание: «Был в Римини. Какая поразительная гармония звуков от журчания воды общественного фонтана!» Далее нарисованы дом, телега, рабочие, несущие виноград. В Пиомбино Леонардо прислушивается к рокоту морских волн и пишет то как поэт, то как ученый, то как художник. «Они (волны) движутся, – говорит он, – с бешенством, но, прикасаясь к берегу, только ласкают его».

Вскоре служба у такого человека, как Борджиа, стала тяготить Леонардо, и он воспользовался первым удобным случаем, чтобы возвратиться во Флоренцию. Здесь его дела наконец поправились. Декретом Флорентийской республики ему поручено было написать фрески в зале Совета, и канцлер республики Содерини выдал ему вперед довольно крупную сумму.

Вскоре после этого началось памятное в истории искусства состязание между Леонардо да Винчи и Микеланджело.

В то время во Флоренции уже не господствовала династия Медичи, изгнанная вследствие заговора, в котором участвовали многие знатные фамилии.

Город Флоренция хотел показать, что он не уступает царственным меценатам в деле поощрения искусств. Был устроен конкурс на композицию картины, долженствовавшей украсить большой зал Совета. Воинственная и богатая Флорентийская республика хотела увековечить славу своих побед. В качестве сюжета участникам предлагалось избрать какой-либо эпизод из времен пизанской войны. Власти республики обратились к двум знаменитейшим художникам того времени – Леонардо да Винчи и Микеланджело (Рафаэль был еще слишком молод).

Микеланджело был в высшей степени серьезным и опасным соперником даже для такого мастера, как Леонардо.

Более скульптор чем живописец – тогда как Леонардо был прежде всего живописец, а потом скульптор, – Микеланджело имел то неоспоримое преимущество, что быстро выбирал сюжеты, приноравливал их к своей «скульптурной» манере и работал необычайно скоро.

Современники сравнивали Микеланджело с быстроногим Ахиллесом, Леонардо – с величавым, но медлительным Агамемноном. Первый был на тридцать лет моложе и работал со всем пылом нетерпеливой юности. В 1503 году картоны Микеланджело были уже окончены; в 1504 году Леонардо едва начал свою работу и продолжал еще два года.

Разносторонность знаний и способностей – единственная черта, сближавшая обоих противников. Оба были живописцами, скульпторами, математиками, инженерами, архитекторами. Но в манере обоих замечалось крупное различие. Мощная кисть Микеланджело точно высекала мрамор, придавая всем фигурам замечательную рельефность, но в то же время преувеличенно атлетические формы. Леонардо, наоборот, соединял с силой грацию, с рельефностью – знание самых тонких переливов света и тени.

В 1505 году картон Леонардо был наконец готов и поставлен в зале Совета рядом с картоном Микеланджело. Оба произведения отличались замечательными достоинствами, но были совершенно различны по идее и по манере исполнения.

Микеланджело, со свойственной юности склонностью к смелым новшествам, взглянул на предложенный республикой военный сюжет с совсем особой точки зрения. Он взял эпизод из пизанской войны – этого требовали условия конкурса, – но избранный им сюжет не был батальным в полном смысле этого слова, то есть с трупами, кровью и скрещиванием мечей. Он предпочел эпизод по-видимому мелкий, но глубоко реальный, по крайней мере по идее, сумев избрать именно то, что наиболее подчеркивало, так сказать, скульптурные особенности его кисти. Иначе поступил Леонардо да Винчи. Он дал изображение битвы в наиболее выдающийся, драматический ее момент. Вот как описывает оба эти картона известный Бенвенуто Челлини: «Для Микеланджело это был первый случай показать всю силу своего гения. Он достойно соперничал с Леонардо да Винчи. Каждый из картонов изображал один из эпизодов пизанской войны. Превосходный художник, Леонардо да Винчи избрал сюжетом группу всадников, оспаривающих друг у друга знамя. Он выполнил эту задачу так божественно, как только можно себе представить. Микеланджело изобразил флорентийских солдат, купающихся в реке Арно, как вдруг раздается сигнал, и все спешат, бегут взять оружие. Жесты, движения этих нагих фигур таковы, что ни древние, ни новые художники никогда не делали ничего подобного. Повторяю, однако, что картон Леонардо был также необычайной красоты». Сохранилась собственноручная записка Леонардо да Винчи, где он излагает события, из которых взят сюжет его картона. Леонардо знал, что в деле рисования нагих тел даже он не мог превзойти Микеланджело. Он избрал поэтому группу всадников, пользуясь своим превосходным знанием лошади. В своем описании Леонардо говорит: «Надо изобразить, как вначале Николай Пиччинино мчится на коне во главе всей своей армии: 40 эскадронов, 2000 пехоты. Патриарх Аквилейский с раннего утра восходит на гору, исследуя страну: холмы, долины, реки. На месте, называемом Святой гробницей, Пиччинино посреди тучи пыли. Осмотревшись, обращается к армии и говорит речь. Затем поднимает руки к небу. В облаке ему является св. Петр. Патриарх посылает 500 всадников, чтобы удержать напор неприятеля. Во главе первого отряда мчится сын Пиччинино, чтобы овладеть мостом, который находится в руках патриарха и флорентинцев. Он посылает к мосту, слева, пехотинцев, чтобы удержать наших… Кровавое побоище завязывается, наши берут верх, потом неприятель усиливается, одолевает наших». В таком духе продолжается описание, и наконец флорентинцы одерживают полную победу.

Очевидно, что это не в буквальном смысле проект картины, – изобразить события целого дня на картине немыслимо. Леонардо просто считал необходимым подробно изучить весь ход сражения, чтобы затем выбрать и сочетать наиболее характерные моменты боя. Для этого надо было пережить все сражение с начала до конца.