Михаил Кушнир
О школе с цифрой в голове
Никогда не видел коллег-учителей, которые были бы поглощены исключительно поисками сценариев для завтрашнего урока в условном 10Г – любой готов обсудить глобальные проблемы и перспективы образования. Родители и вовсе, если не о своем конкретном чаде, то о глобальных стратегиях в образовании. Поэтому скорблю о тех противниках цифры в школе, которых распугало название. Не цифра важна или неважна, а те проблемы школы, которые цифра может решать успешнее, чем без нее. Мой близкий знакомый гуманитарий, который часто и довольно резко критикует и цифру, и школу (да и многое другое), очень ловко орудует цифровыми инструментами, ибо важен не факт применения цифры, а направленность мышления: на человека или на «железо». В дискуссиях с ним мы придумали новое понятие «технофриния» для обозначения психологии технократа или технократического мышления, в котором приоритет технический, а не человеческий. Надеюсь, у честного и внимательного читателя не будет оснований обвинить меня в технофринии.
Кому и зачем?
Эти вопросы возникли у меня ближе к концу работы над текстом, хотя сначала все казалось самоочевидным: дескать, «разуйте глаза». Но я не оракул, да и люди не любят резких движений. Не всем интересно задумываться о стратегиях изменения сферы образования. Скорее наоборот – она очень консервативна. Пожалуй, только пенитенциарная система и армия могут посоревноваться в этом. С другой стороны, армию уже встряхнули, заключенным прикидывают новый дресс-код, в высшем образовании эксперименты идут вовсю…
Мой опус адресован тем, у кого закрались сомнения в адекватности системы образования современным запросам общества – тем, кому такие сомнения и возможные пути-стратегии развития системы образования интересно обсудить. Собрал мысли из разрозненных публикаций и докладов на конференциях – это позволило в качестве иллюстраций использовать слайды презентаций.
Я давно воюю за то, чтобы цифра разгружала школу от наиболее формальных и трудоемких задач. А по факту получается, что новые цифровые подходы вносят дополнительные нагрузки на школу, которых раньше в бумажной эпохе даже не предполагалось. Стоит ли при этом удивляться, что учитель стойко сопротивлялся попыткам внедрить цифру в школу на протяжении 35 лет, считая с 1985 года? И только пульсирующий на протяжении 2-х лет карантин по COVID резко изменил цифровой расклад в школе. Хотя разгрузки учителю так и не видно. Скорее, наоборот. Даже очевидно идиотские нормы типа правил ведения сайтов школ не просто остаются незыблемыми, а корректируются эпизодически, т.е. осмысленно.
Делать фундаментальный «кирпич» показалось слишком утомительным для себя и слишком отпугивающим для других: пока нет уверенности в востребованности моих соображений для иной нормативной регуляции реальной школьной жизни, нет смысла в фундаментализме. Возможно, в наш стремительный неоднозначный век в нем больше нет смысла и вовсе – но это тоже слишком фундаментальное утверждение, поэтому отнесемся к нему не менее легко.
Посему я постарался, наоборот, пунктирно изложить несколько смежных идей по полезному использованию цифры в школе. Кто заинтересуется, может углубиться по ссылкам в тексте – на моих сетевых ресурсах все доступно. Переназначенный в 2024 году министр просвещения пообещал новую стратегию развития до 2035 года – это можно рассматривать как индикатор востребованности реальной властью изложенных здесь соображений. В смысле, примут во внимание или нет?
ВК-сообщество1 «Конкаст про образование» доступно для контакта с автором. При наличии желающих можно обсудить текст в формате чата, вебинара или любого иного современного формата по согласованию.
Глобальные признаки перемен
Образование – очень многозначное понятие2, включающее в себя и процесс, и результат, и сферу деятельности, причем подчас с самыми разными коннотациями, вплоть до противоположных. В других языках разные аспекты того, что мы называем «образованием», имеют разные названия. Я под образованием понимаю построение образа, картины мира.
Построение картины мира для человека и для государства разные по целям:
– государство заинтересовано в лояльных гражданах, в формировании у них «правильной» картины мира;
– гражданам картина мира нужна для поиска своего места в нем.
Поэтому для государства система образования – это институт трансляции культуры в версии, полезной для стратегических задач государства. Для человека – это институт познания существующей в обществе картины мира с целью формирования своей версии, в которой он занимает желанное для себя место или имеет ясную перспективу его занять.
Под «обучением» в этом тексте понимается процесс освоения конкретных знаниевых моделей, языков их описания, типовых проблемных ситуаций, для которых эти модели актуальны, а также навыков решения типовых проблем. В тексте подробнее поясню.
Направленность системы образования определяется информационной средой. Основой современных изменений стали цифровые технологии. Слово «цифра» стало часто употребляться как удобное сокращение совокупности цифровых технологий: поскольку основное значение слова «цифра» довольно специфично, оно не порождает недоразумений с новым контекстом.
Цифра породила ряд уникальных эффектов, которые существенно влияют на сферу образования:
– Никогда ранее информация (в том числе, дезинформация) не была столь доступна, столь легко транслируема и легко конвертируема между разными форматами.
– Никогда ранее знания не обновлялись столь стремительно.
– Никогда ранее различные направления знаний не пересекались столь тесно: это проявляется и в сферах внимания, и в языках описания, и в инструментарии, и в множественности специализаций у людей.
– Никогда ранее выявление общности из множества разрозненных фактов не могли осуществляться без участия человека – а это основа множества творческих процессов.
– Никогда ранее человек не вытеснялся столь интенсивно с рабочих мест, на которые все чаще более выгодно поставить робота.
– Никогда ранее практически любые учебные задания не могли выполняться и/или проверяться без участия человека.
– Никогда ранее не было столь легко обойтись в обучении без непосредственного участия другого человека, профессионально обученного обучать.
Раньше именно обучение было ключевым инструментом школы: массовое распространение государственных школ было залогом успешной конкуренции страны в мире. А сегодня ширится движение по развитию альтернативных форм организации образовательного процесса, причем вне государственных школ. Тем не менее, если ориентироваться на мнение населения, наиболее массовый запрос все же ориентирован на архаичные форматы обучения. Альтернативы школе ищут единицы процентов.
Осознание новых реалий и необходимости новых форматов образовательного процесса – это вызов и для семьи, и для государства:
– для семьи – поскольку именно семья по закону и по совести отвечает за воспитание и образование своих детей
– для страны – поскольку налицо геополитический кризис, обострение международной конкуренции, а система образования является ключом к успешности страны в ближайшем будущем.
Ключевая дискуссия про перспективы системы образования проходит по водоразделу «срочно все менять» или, наоборот, «срочно все возвращать», опираясь на воспоминания о советском детстве. Если не все, то, как минимум, «взять лучшее».
Чтобы брать или не брать, лучшее или не лучшее, лучшее «вообще» или для конкретных условий, надо сначала переосмыслить привычные стереотипы и переоценить цели системы образования: они устойчивы или изменились?. Для этого нужно заново пересмотреть условия «тогда», чтобы сопоставить с условиями «сейчас».
Как персонаж с первичным техническим образованием, я сначала отразил свое видение советской школы (про «тогда»), чтобы доказательно подойти к обоснованию изменений (про «сейчас»). Но потом, как персонаж с вторичным гуманитарным образованием, не раз наблюдавший другие взгляды на прошлое, предположил, что не каждый читатель морально готов к такой математической классике изложения. Поэтому снес в Приложение весь раздел, где про мой угол зрения на «тогда»:
– кому классическая логика ближе, начинайте читать с Приложения;
– кому комфортнее сразу читать про мои представления о необходимых изменениях «сейчас», рассуждения про «тогда» останутся на закуску или на игнор.
Качество в образовании
«Качество образования» – очень популярная и очень спорная тема, зависящая и от определения «качества», и от восприятия понятия «образование». Именно поэтому в заголовке раздела я уклонился за предлог «в», подразумевающий в таком контексте образование как сферу жизни, как общественный институт.
С формальной точки зрения определение «качества образования» дано в статье 2 федерального закона No273-ФЗ «Об образовании в РФ» среди других образовательных терминов (п.29). Вычленяя ключевые смысловые акценты определения, чтобы юридическая казуистика не отвлекала от сути, – это комплексная характеристика, выражающая степень соответствия:
1. Государственным стандартам и требованиям;
2. Потребностям физического или юридического лица, ради которого процесс.
Если внимательно и критически посмотреть на это определение, то станет очевидно противоречие: отчего у авторов закона непоколебимая уверенность, что потребности выгодополучателя не входят в конфликт с государственными стандартами и требованиями? Или фанаты альтернативных форматов могут проигнорировать стандарты?
По Конституции (статьи 38 и 43) и по Семейному Кодексу (статья 63) именно родители отвечают за воспитание и образование своих детей. Закон «Об образовании в РФ» предусматривает возможности для семейного образования и самообразования, причем в России закон один из самых демократичных в мире в этом смысле. Однако по факту, закон написан с ориентацией именно на государственные школы, а активность родителей и детей в образовательном поведении поддержана очень точечно, как заплатки, хотя в логике современных тенденций и запросов более целостная поддержка образовательной субъектности кажется более продуктивной политикой на современном этапе. Но именно поэтому показанное противоречие не воспринимается противоречием для подавляющего большинства граждан России.
Наличие указанного мною конфликта легко обнаружить практически в любом чате энтузиастов альтернативных форматов. Для некоторых их них слово «ФГОС» является ругательным, хотя функционеры от образования зря фетишизировали эту аббревиатуру, место которой в законе очень узко очерчено этапом создания образовательной программы.
Поскольку ключевым элементом логики закона об образовании является образовательная программа, я бы считал наиболее продуктивным резко сократить официальное определение «качества образования» придаточным предложением, которое спряталось в самом конце за словами «в том числе». Именно «степень достижения планируемых результатов образовательной программы» и является осмысленным для оценки качеством образовательных отношений. А что явилось основанием этих отношений и появления самой программы – это вопрос процедурно-технологический, опирающийся на переговорный процесс заинтересованных сторон.
Но остается вопрос, качеством чего является эта «степень достижения»?
В логике текущего изложения, речь может идти о качестве обучения, а не образования. Именно обученность может быть оценена всеми традиционными процедурами оценки результатов образовательного процесса. Если под образованием понимать формирование образа, картины мира, то ни у образа, ни у картины не может быть однозначного параметра качества.
Тем не менее, простая замена «качества образования» на «качество обучения» вряд ли удовлетворит и специалистов в образовании, и граждан. И не только потому, что привыкли, но и потому что у этих «качеств» разные смыслы, причем важны все.
Сам факт осознания, что эти смыслы разные, уже важно для оценки образовательного процесса. Подмена оценки обученности оценкой образования маскировала это понимание, важное для развития – крайне важный этап продвижения к новым задачам вместо навязчивого стремления многих вернуться в «советскую школу».
Что могло бы стать оценкой образования, раз мы осознали, что все традиционные оценочные процедуры ориентированы на обучение? Или оценками? Множественное число важно, потому что картина мира – многомерная сущность. Возможно даже бесконечномерная, новые параметры которого могут появляется бесконечно по мере осознания новых аспектов. И тогда становится очевидно, что не существует абсолютной оценки «качества образования» – можно оценить только те аспекты образования, которые в данный момент могут волновать данных интересантов. Например, сейчас волнуют инженеры, а завтра станут важны композиторы. Сейчас многие все еще восторженно поднимают на щит «гибкие навыки», а инженер без «твёрдых навыков» никому не нужен.
Именно поэтому мы разрабатывали модель «Алмаз личности», что посчитали менее важным сохранение практики оценки на «больше-меньше», чем упрощение до качественных показателей именно этого параметра оценки ради добавления в процедуры оценки уровня субъектности. Предельно узкая доля школ (штучно!) проявила интерес к такому подходу – это говорит о неготовности аудитории к смене акцентов. Впрочем,агрессивная увлеченность государственных институтов к формальным оценкам типа ОГЭ/ ЕГЭ/ ВПР не способствует развитию иных подходов к оценке качества.
Полезный тезис «что измеряем, тому и учим» мог бы осветить бурно обсуждаемую проблему ЕГЭ под чуть другим углом зрения. Другой тезис из школьной физики, что «любой прибор измеряет сам себя» (термометр измеряет температуру себя, вольтметр – ток через себя), в отношении этих увлекательных процедур говорит о способности учеников решать именно задачи ЕГЭ. Оценки за ЕГЭ весьма условно и спорно соотносятся с другими полезными для жизни целями. Впрочем, никакого иного смысла в них нет и не планировалось, кроме ранжирования выпускников для поступления в вуз с одновременной отсечкой для зачета школьного этапа. Отсюда предельно простой вывод, что попытки отнести результаты ЕГЭ и родственных ему процедур к оценке качества – наивное или преднамеренное лукавство.
В новых условиях надо думать о новых целях и новых оценках качества.