Михаил Игнатов
Путь силы. Первый пояс
– Что?
– Да, по проторённому пути могут идти и другие. Я предлагаю равную сделку. Ты прокладываешь дорогу, а я говорю куда идти и даю советы. И одними ими дело не ограничится, поверь. Ведь только я могу показать тебе дорогу в Малый, – Мириот странно усмехнулся при этом слове, – Тренировочный Зал, который нашел основатель. Но Небо будет внимательно приглядывать за нами в пути, чтобы не было оказано и…
Мама сорвалась в крик:
– Леград! Ни за что! Чем это лучше того, от чего я пыталась спасти тебя в Ордене? Всего лишь слухов о предгорьях хватает, чтобы даже я поняла – это верная смерть!
– Слухи – это женское дело, – заметил Мириот. – А мы водим к городу даже детей.
Я внезапно зацепился взглядом за его волосы и спросил совсем о другом:
– Старший, из того, что я слышал, ваша стихия Дерево и вам известна лечебная техника высокого уровня.
– И даже не одна. – Взгляд Мириота обежал нас и безошибочно остановился на Лейле. – Что с ней?
Время пути в лагерь явно дало понять, что с Лейлой всё не так хорошо, как я надеялся. Она быстро, слишком быстро уставала, словно на ней висел Указ, делавший её едва ли первой звездой Закалки.
Я выдавил из себя:
– В неё попала игла.
Мириот нахмурился:
– Ты что, шёл вдоль реки? А потом промедлил и запустил рану?
– Нет, старший, игла теневиков. Я сразу дал зелья. Даже воинские. Но ей всё равно нехорошо. Там был какой-то яд, но противоядия не помогают.
– Подойди!
Жест главы Мириота не оставлял сомнений, и Лейла шагнула к нему. Лицо Мириота закаменело. Палатку озарила вспышка какой-то техники. Раз, затем другой. Глава ватажников отнял руку от живота сестры и поднял голову, а моё сердце пропустило удар. Его голос буквально обрушился на меня:
– Глупец! Ты что, из тех, кто закрывает глаза на правду? Оставь свой лепет старухам Закалкам, что будут причитать, увидев беду. – Палец Мириота метнулся ко мне, словно клинок, безошибочно упираясь в броню там, где находилось самое важное для Воина. – Куда было нанесено ранение? Живо!
– В средоточие… – выдавил я непослушными губами и тут же вскинулся. – Но у неё его ещё нет! Она даже не начала Возвышение!
– Я сказал: хватит! Нет средоточия, так есть сплетение меридианов. Даже у младенцев! Половина бойцов стражи продаст в случае нужды броню, но выпросит в лавке пояс с бляхой, чтобы прикрыть средоточие. Хватит прятаться за отговорками.
Я вцепился в рукав Мириота:
– Что с этим можно сделать?
– С этим я не могу сделать ничего. И никто из лекарей Гряды не может.
– Мама! – Лейла, вскрикнув, рванулась из рук Мириота и бросилась к маме.
Впрочем, Мириот её и не держал. Он выпрямился и сказал, глядя мне в глаза:
– Мне жаль, Леград.
Мне нечего было ответить. Но мама молчать не стала:
– Я не могу поверить, будто нет средства всё исправить! Что-то я не видела таких калек в городе.
– А где бы ты их видела? – пожал плечами Мириот. – Что у стражи, что у ватажников ранение в средоточие – смерть.
Да, именно так я и убил главу теневых, именно этим пользовался в Школе, нанося удары в средоточие, чтобы причинить больше вреда.
– Она всего лишь Закалка и осталась жива. Ты должен радоваться уже этому. Но… к сожалению, жизнь её не будет долгой или счастливой. – Мириот помолчал, а затем его голос ужалил:
– Но способ есть…
– Как я и говорила! – воскликнула мама.
Лейла испуганно всхлипывала, уцепившись за мамины штаны и едва держась на ногах. Этот короткий рывок к маме выпил из неё силы, словно она сожгла ради него выносливость.
Я вскинулся:
– Огонь Жизни? Или что-то похожее?
– Лишь временный эффект. Отсрочить неизбежное…
Я собрался, глядя в тёмные глаза Мириота, и задал вопрос, которого он от меня ждал:
– Что за способ?
Пауза затянулась, заставив меня задержать дыхание.
– Тебе нужно будет взять её с собой в город Древних.
– Зачем?
Мириот верно оценил мою насторожённость и не задержался с объяснением:
– У меня одна из лучших лечебных техник Морозной Гряды. И она сейчас словно пролилась в песок. Ты не веришь моему слову? Можешь пройтись по лагерю, расспросить любого. Я не слышал, чтобы после такой травмы люди прожили хоть сколько-нибудь долго. Не буду скрывать, я не знаю, как дела обстоят в семьях и кланах земель. Но Орден один из лучших в алхимии, а такого зелья в каталоге аукциона нет. Обоих аукционов.
Но у мамы нашлось и здесь в чём усомниться:
– И что же такого в этом вашем городе, что ты тянешь нас с собой? Может, мы лишь пинок, который заставит Леграда не жалеть своей жизни, пробивая тебе дорогу? Ярмо, которое не даст быку сойти с пути?
Мама выпалила это на одном дыхании и замолчала, а вот Мириот…
– Вот сейчас, не будь твой сын моей надеждой, я не спустил бы тебе такого оскорбления. – Мириот цедил ледяные слова, не сводя взгляда с мамы. – Женщина, я же сказал, что моя помощь будет существенной! Не думаешь же ты, что я рассорюсь с Орденом, чтобы застрять у стен города? Я верю в твоего сына даже больше, чем он сам. – Он повернулся ко мне. – Леград, моя цель – Второй пояс. Ты проложишь путь отряду, а отряд доведет твоих родных до города.
Я скривился. Вот уж утешил! Я ведь совсем в себе не уверен. Есть, есть у меня сомнения… Только отчаяние заставляло меня вцепиться в это предложение. Я снова словно стоял на самом краю пропасти, как с сектантом, и лишь случай и жгучее желание победы могли всё обернуть в мою пользу. Если только забыть о Зверях, перед которыми тот первый Скальник не больше, чем Квартик против Мада.
Мириот бросил на весы сомнений очередной камень:
– На моей карте Миражного отмечен Павильон Здоровья. Вот для чего тебе нужно взять с собой сестру. Если уж Древние не смогут ей помочь, то вообще никто не сможет этого сделать.
– Я уже не верю тебе! – воскликнула мама. – Леград, как он сумел так вовремя оказаться здесь?
– Я достаточно богат, чтобы иметь сигнальный артефакт и не ждать неделями, пока ко мне доберется посыльный. Едва в городе объявили, что твой сын связался с подсылами Ста Озёр, как мне послали сигнал.
– Хорошо, я помню тот день, когда сын притащил вашу дарсову ленту и повязал её на ворота! С какой гордостью он говорил мне, что теперь мы под защитой лучшей ватаги города! И что? Где была твоя защита, когда громили наш двор и срывали ленту Волков? Где были твои люди, когда нас пришли убивать десятки людей из теневиков? Где был твой сигнал?
Мириот поморщился и признал:
– Часть вины на мне есть. – Он повысил голос: – Часть! Мой скупщик на рынке должен был прикрыть вас от подозрений теневиков. А ленты ватаг скорее защищают от бездельников Закалок, которые ищут неприятности в городе, но знают, что им отвернут головы, если они влезут в такие дворы.
– Чтобы избежать такого, сын и перевёз нас в тот квартал. Кто бы рискнул дебоширить в тысяче шагов от орденских семей?
Мириот невозмутимо продолжил:
– Мы лесная ватага. Кто вообще говорил, что мы ходим по городу и проверяем каждый дом?
– Да об этом разгроме судачило полгорода: мол, Раут снова взялись за своё. А Волки потеряли слух? За что же тогда вы взяли с нас деньги?
– Я признаю, что вина на мне есть. Теперь я уже не смогу выяснить, лень это ватажников, живущих в городе, или они получили деньги за то, что ослепли. Я не вернусь в город. Могу лишь обещать, что мой сын докопается до истины и накажет виновных.
– Что мне теперь с того?
– Тогда мне нечего тебе больше сказать, женщина. Слово за твоим сыном. В конце концов, именно тебе, Леград, больше всех теперь нужно попасть в Миражный. Я больше не буду тебя уговаривать. Если хочешь, выделю тебе отряд и вас доведут до Ста Озёр. Слова сказаны.
– Прошли сотни лет… – начал я.
– Не волнуйся, там есть множество кварталов, где словно не прошло и недели после ухода жителей. Основатель видел Павильон Здоровья во время блужданий по городу. Издалека, но ясно было видно, что он не пострадал от сектантов.
Мама всё верно поняла по моему лицу и всхлипнула:
– Леград!
А что мне оставалось делать? Мириот во всём прав. Сколько проживёт Лейла? И найдётся ли в Ста Озёрах средство, которого нет в Гряде? Сколько бы кровавой яшмы я ни принёс в Орден, где гарантии, что этого хватит, чтобы моих родных отпустили? Где гарантии, что его комтуры не решат наказать их вместо меня?
Как и с Феусом, у меня не будет ни малейшей гарантии. Всегда найдётся тот, кто решит, что ему нужнее. Как семья Киртано. Как Раут. Как теневики.
Меня и впрямь может защитить только сила, моя собственная или стоящая за моей спиной.
Смогу ли я стать за год личным учеником в соседней фракции? В тех же Ста Озёрах? Или Ста Мостах? У клана Малвир? Никогда.
Они не ордена, а семьи и кланы. Ближайшие из них не принимают в свои ряды чужаков. Мне нужно будет пойти под их руку, жениться на девушке из семьи или хотя бы стать названым сыном в каком-нибудь ответвлении главной ветви.
Сколько это займёт времени? Если не открывать свой талант Указов, а прийти и показать силу? Впечатлить я их смогу, здесь у меня сомнений нет. Но добиться их доверия? Месяц? Три? Год? А если дойдут слухи об уничтожении мной душ с помощью Флага? И отпустят ли меня к врагам? Да ещё зная, что произойдёт конфликт теперь уже не между мной и Орденом, а между их кланом и Орденом… Годы? Через шесть месяцев моих родных провезут через границу формаций. Что случится в этот момент? Что сделает служака Гарлом, как и Флаут, отдавший десятилетия Ордену?
Можно бросить всё и положиться только на свои силы. Стоит ли идти на поклон в чужие земли и к их кланам, если я отказался от всех возможностей Ордена? Наверное, нет. Вот только я уже пробовал столкнуться в бою с настоящим бойцом – Тортусом. И кто знает, как бы всё обернулось, бей он насмерть. Что, если к границе формации приедет кто-то равный ему? Двое? Умереть, но так и не суметь спасти своих родных?
Я глупец, что сам бросил своих родных в капкан как наживку. Предложение Мириота – шанс. Зайти дальше в леса, добраться туда, где энергия Неба гораздо плотнее, открыть ещё узлы, набрать ещё звёзд. Если мы не сможем войти в сам Миражный, если мне не хватит для этого силы, то остановимся в его окрестностях. Но я ведь все равно смогу стать сильней. Сколько звёзд мне нужно будет, чтобы суметь перехватить своих родных? Всего пять месяцев на всё, чтобы успеть вернуться к границе Нулевого. Пусть я больше не сумею опустошить место силы, но шестая и седьмая звёзды будут моими. Этого уже должно хватить, чтобы суметь ранить даже управителя стражи.
А если мы войдём в Миражный, и я сумею получить ещё и какой-нибудь артефакт Древних, то вместе с Флагом смогу победить почти любого и не буду больше колебаться. Тем более что даже Мириот, присматривающий за мной, не знает об этом секрете. Я оценивающе оглядел его. Как не знает и об Указах.
– Хорошо.
– Леград!
Я скосил взгляд на маму и отрезал:
– Ошибки нужно исправлять.
– Леград!
Мириот отвернулся, демонстративно отошёл к столу, принялся перебирать лежавшие на нём бумаги. Мама метнула на меня умоляющий взгляд, но я смотрел только на испуганную Лейлу и сам не узнал своего голоса:
– Договорились, Мириот. Выдели моей семье место в нашем отряде.
Глава 2
Как же могут орать все эти Воины!
Я покачал головой то ли от восхищения, то ли от недовольства, не в силах понять самого себя. С того дня, как мы заключили договор с Мириотом, наши отношения стали странными: я окончательно отбросил вежливость, обращаясь к нему как к равному, он же ни словом, ни жестом не показал возмущения этим, словно принял как должное.
А вот Риквила это перекашивало каждый раз. Впервые услышав моё «ты» к своему главе, он вообще схватился за меч. Лишь окрик самого Мириота заставил его остановиться. Это сбивало с толку, заставляло раз за разом вызывать в памяти тот самый разговор.
Кто сказал, что называй он меня по-прежнему пренебрежительно младшим, я бы возмутился или отказался от похода? Не знаю, как сложится у нас в дальнейшем, но пока мы нужны друг другу. Плохо то, что в стенах города Древних моя полезность обесценится, и всё в один момент может перемениться.
Это не только мои мысли, но и мамины. И хотя сейчас она не смогла так же, как и с Орденом, с жаром сказать мне, что этот путь кажется ей смертельным, но доводы приводила вполне логичные. Столкнулись две правды, и я выбрал свою. Что бы ни случилось, но упустить этот шанс получить силу, так необходимую мне, чтобы вырвать родных из рук Ордена, я не могу. Как не могу не попытаться исправить главную свою ошибку… увечье сестры. Как бы ни плакала мама, обвиняя себя, но первопричину бед это не изменит. Жадность, желание получить всё здесь и сейчас, отвратительная привычка сорить деньгами, которая взялась неизвестно откуда… Мама верно говорила: я просто не знаю цену деньгам. Не знал… Теперь же понял, почему воинскую яшму называют кровавой.
Моя скрытность, в конце концов… Слова главы Волков горели в груди… «Ты мог прийти ко мне»… Откровенно говоря, я мог бы прийти даже к дознавателю Ордена! К тому же Улиру. Сразу после схватки с сектантом. Мне ли привыкать врать?! Я бы выкрутился, рассказывая, как победил его и, возможно, даже получил бы награду… Внешний ученик Ордена, уничтоживший сектанта один на один! Повод получить своё прозвище в его рядах…
Я опомнился и ощутил, как губы изогнулись в кривой усмешке. Пожалуй, это чересчур… Как ни крутись, но один Указ – и я бы ничего не скрыл под взглядом наложившего его мастера. Да и что бы это была за награда? Личное ученичество там, откуда пообещал бежать? И у кого? Кто бы мне позволил выбирать учителя? Нет. Кое о чём сделанном жалеть не стоит. Я помню судьбу Тортуса и как сравнивал себя с ним на площади. Мой путь – путь вольного искателя. И что с того, что я ищу путь для целого отряда? Бывало ли такое когда-нибудь на землях Морозной Гряды? Пожалуй, байка о моём подвиге будет самой популярной у всех ватажников.
Я прекратил очередной спор с самим собой и принялся слушать Мириота. Минуло два дня с момента моего прихода в лагерь. Сегодня окончательный выбор делаю не только я. И о таком в истории всего Пояса я не слышал, так что байке обо мне суждено быть вечно второй.
– Собратья идущие, вольные… Те, кто никогда не гнул спины за подачками Ордена! Мы долгие годы мечтали о прорыве в нашем Возвышении, выгрызали зубами, словно настоящие Волки, каждый камень Небесной энергии, своей кровью и кровью сгинувших в лесах братьев делая яшму по-настоящему кровавой!
Я скривился, видно, не у меня одного в голове крутятся такие сравнения. Да и глупо думать, что людская молва дала монетам такое имя зря.
– Каждый из нас торил свой путь к Небу и не его вина, что чего-то не хватило: таланта, безрассудства, удачи, яшмы. Годы назад, когда наши отцы были ещё мальчишками, лишь горстке смельчаков, обласканных Небом, хватило удачи и сил исполнить мечту тысяч вольных Гряды. Но они не зазнались и не забыли своих товарищей, с которыми делали первые шаги к силе.
Я невольно оглянулся, ища взглядом своих названых братьев. Сегодня они тоже здесь.
– Именно так появился наш отряд Волков. С тех пор, как основатель с соратниками ушли во Второй пояс, лишь двоим удалось прорваться к десятой звезде.
А вот это оказалось для меня новостью. Не хвалился таким Гунир, умолчал. Да и старейшина Гранитный генерал говорил, что со времён основателя ни один Волк не мог похвастаться настоящим талантом.
– Один из братьев остался в Гряде, связав свою жизнь с Орденом… – Мириот замолчал, подняв голову к зелёному покрову над нашими головами, вздохнул. – С его поддержкой Волки могли бы окрепнуть, подумать и о других землях. Но удача оставила его на границе Гряды.
Он говорит об Армии Пределов? Что же там за схватка случилась, в которой погиб тот, кто почти стал Мастером? Я оглядел притихшую толпу. Судя по лицам, многие, особенно из молодых мужчин и моих сверстников, удивлены такими подробностями.
– Второй брат ушёл в следующий Пояс. И от него нет вестей, как и от основателя. Значит ли это, что они погибли? – Рёв Мириота оглушил: – Нет! Это лишь значит, что испытания перед ними гораздо сложнее, чем они ожидали. Мы каждый год видим, как на улицах города прибавляется нулёвок. И как многие из них отчаиваются и опускают руки, а кое-кто и вовсе не высовывает носа из-за стен. Но лучшие из них вступают в Армию, приходят к нам, получают герб Ордена… Можем ли мы считать, что наши братья оказались во Втором слабее духом? Я не слышу?!
– Нет!
Вопль десятков глоток заставил вздрогнуть многих. Кричавшие даже схватились за оружие, вскидывая его вверх, но большинство, напротив, молчали, замерли, опустив головы.
– А значит, пришло время и нам брать судьбу в свои руки. Сегодня наша стая разделится. Одни Волки останутся в Гряде дальше множить славу лучших ватажников Пояса, а другие добудут силу в городе Древних, а затем уйдут во Второй в поисках основателя. – Мириот замолчал, обвёл взглядом собравшихся вокруг, сам выхватил тяжёлый меч, вскинул его к небу и проревел:
– Волки! Волки! Волки!
– Волки!
Теперь орали все собравшиеся на площади и носившие зелёные ленты отряда: мужчины, женщины, даже дети. И было отчего. У меня тоже захватывало дух от кипевших вокруг эмоций. И от размаха задумки Мириота, что уж тут скрывать. Ведь он потратил не одну тысячу вдохов, чтобы рассказать мне детали своего плана.
Обычно в рядах Волков редко появлялись таланты, и долгие годы пытавшиеся возвыситься Воины лишь в солидном возрасте добирались до восьмой или девятой звезды. И упирались в пределы своего таланта, неспособные преодолеть преграду. На аукционах выбрасывались целые состояния для покупки редких зелий и пилюль, а затем Воины отправлялись в тщательно сберегаемые ради такого места силы, чтобы получить последний толчок.
Но зелья, дающие такую силу, редко бывают безопасными, слишком много в них силы, слишком много в них трав, которые не всегда можно избавить от опасных свойств. Из слов Мириота я понял, что чаще всего преграду сокрушить не удавалось, и очень часто такие попытки и вовсе приводили к смерти или появлению Воинов-калек. Потому к такому прибегали лишь в крайнем случае.
До сегодняшнего дня я думал, что у Волков вообще не случалось удачных исходов. Но оказывается были. Были два человека, прорвавшихся к десятой звезде. Но вместо того, чтобы усилить Волков, вырастивших их, они сгинули без следа. А значит, для ватаги и впрямь их словно и не существовало. Воины-калеки хотя бы оставались в Гряде, по-прежнему добавляя веса Волкам, пока живы. Как Гранитный генерал, отлучённый от дел, спрятанный в Школе, названный старейшиной, добавлял веса Ордену.
И едва отца Мириота, первого среди всех ватажников, назвали молодым главой отряда, как он решил пойти другим путём. Пытался повторить успехи правящих фракций Пояса и, если не выходило привлечь достойный талант, пытался создать его сам. Первой попыткой стал его сын. Но, несмотря на все драгоценные ресурсы, включая орденские зелья от теневиков, Мириот застрял на седьмой звезде. На следующий шаг у него ушли годы. Поневоле вспомнишь слова задиры из города Ста Мостов, которые он бросил в лицо Виликор. Ведь преграда очевидна. И не возникла ли она из-за зелья Возвышения?
Мириот же винил свой изначально слабый талант и пытался найти среди ватажников и искателей того, у кого он лучше. Годы пытался, вырастив немало сильных Воинов, заодно частенько переходя дорогу остальным ватагам в добыче яшмы для покупки всё новых и новых ресурсов. И сейчас Волки были самой сильной, самой многочисленной и самой бедной ватагой. Как бы странно это ни звучало.
Такое же предложение зелий и техник ждало бы и меня, но в голову Мириоту пришла мысль о том, что выбранный путь – неверный. Он о многом умалчивал, не называя причины своей уверенности в моих шансах дойти до Миражного, но его убеждения хватило, чтобы увлечь за собой десятки Воинов. Причём большая часть из них опытные ватажники, которым их усилия и средства не позволили сокрушить преграды. Те, для кого Миражный – последняя надежда, поскольку мест силы Волков на всех не хватит.
Возможно, дело и впрямь обстоит так, как говорил мне когда-то Мириот. Дело в жажде силы у молодых, в их потенциале, в возможности поставить на кон всё, что они имеют. Именно поэтому старики и не могут справиться со своим главным врагом – преградой Возвышения. Глава Волков и верные ему люди ставят всё на меня. Ставят всё на город Древних, где достаточно и энергии, и возможностей. Если снова поверить в его слова, то на пути к городу важны именно схватки один на один. Если же идёт отряд, то его уничтожит Царь Зверей, и исключение будет сделано лишь для тех, кому расчистил путь одиночка. Как бы безумно это ни звучало. Но мне придётся проверить это самому.
Отсюда, из лагеря, уйдёт достаточно людей, чтобы надёжно защитить моих родных, идущих с нами. А остальное зависит только от меня. Странно лишь то, что Мириот не считает мою семью обузой. Может, напротив, понимает, что так я буду рваться, невзирая ни на что? Оставим в стороне все странности его поступков – я точно знаю, что он многое от меня скрывает. Одно его спокойствие все эти дни и сводящая с ума уверенность, что сюда не придёт отряд Ордена, а семьям ватажников позволят уйти из города, чего стоит. Но семьи здесь, а за оградой лагеря лишь лес и звери.
Мириот ещё что-то говорил для своих людей, подбадривая уходящих в лес к монстрам и обнадёживая остающихся с Орденом, Тиграми и другими собратьями-ватажниками, а я, услышав в его словах справедливые вещи, принялся проталкиваться на другой край сборища.
Мой путь окончился возле парней.
– Братья, слышал, вы остаётесь здесь?
– Рылом не вышли, – скривился Зимион.
– Чего б ты вышел-то? Ленту без году неделю носишь и наш символ ещё ни разу вживую не видал. – Гунир сопроводил свои слова тычком под ребро приятелю и ответил уже мне: – Да. Отец, походу, будет где-то шестым или седьмым дядей, а мы же в отряде молодого главы. Вернее, теперь-то, нового главы.
– Хороший рывок, второй брат. – Я улыбнулся и напомнил: – А всё благодаря мне и моим урокам, верно?
Гунир впечатал кулак в ладонь:
– Благодарю, первый брат! Помнишь, я говорил, что буду гордиться тобой, рассказывая всем о том, что мой первый брат ушёл во Второй пояс?
Я усмехнулся:
– Расставаясь, старший брат желает сделать подарки младшим.
Парни дружно скосили глаза на мои волосы, которые я больше не прятал, и смолчали. А я, уже не скрываясь, да и глупо это теперь делать, на миг опустил пальцы к кошелю и протянул ватажнику меч:
– Это отличный клинок, но добыт он с решивших поохотиться на меня Тигров, а значит, нужно свести клеймо. Впрочем, ближнику главы Волков это не так и страшно, верно?
Гунир выругался, да и Зимион помянул дарса. А я улыбался: приятно не скрывать силу, демонстрируя волосы, что окрашиваются быстрее, чем растут; похвалиться трофеями и победами.
Ещё одно движение – и я опускаю пальцы на ладонь парня:
– Это две пилюли Могучего Основания.
– Леград! – Гунир задохнулся, сжимая кулак.
– А это, – за ворот третьему брату скользнул свиток, – техника земного уровня. Ледяной Шип. На чужих глазах его применять не следует, но вот в лесу ещё не скоро среди Зверей найдётся тот, кто сможет его выдержать. Ты станешь отличным ватажником.
Пусть эти тридцать узлов и воспоминания, которые я сумел перенести на пустой свиток, помогут земляку.
– А вот это передадите Миру, как он появится в городе. Защитный амулет и пилюля Огня Жизни… думаю, если не продаст, так съест и сумеет раскрыть несколько узлов. Гунир, ты ведь говорил, что его семья таким славится?
Я оставил ошеломлённых и смущённых парней в лагере, за спиной, в прошлом. Наименее ценный подарок достался здоровяку стражнику, но и связывает меня с ним меньше, чем с Гуниром и Зимионом. Да и нет у меня больше ничего стоящего, что могло бы пригодиться ему и не принести проблем. Я не вру самому себе, будто парни настолько хороши, что сумеют перебраться во Второй пояс, но помочь им занять своё место здесь уже смог, причём дважды. За мной нет долгов и того, что будет тянуть назад на пути Возвышения. А оставшееся… надеюсь, оно будет лишь толкать меня, заставляя действительно шагнуть над собой.
Родные и отряд Волков ждали меня за ограждением: два с лишним десятка ватажников, частью мне знакомых. Тот же Риквил тоже стоял здесь, недовольно кривя губы. Глава второго лагеря бок о бок с главой третьего. Спустя эти два дня знакомства я лучше понимал смущение Гунира, когда тот упоминал второго дядю Волков. Ведь звучать должно было; вторая тётя Таори.
Отвлекая меня от разглядывания отряда, Мириот ткнул рукой в стену леса и скомандовал:
– Туда. Двинули!
Я пожал плечами, но заметил:
– Средний Брат правее.
– Мы пройдём по местам силы. Одного таланта не хватит, чтобы дойти до Миражного, тебе нужно получить ещё хотя бы звезду.
– Чем тогда это будет отличаться от прошлых попыток Волков?
– Многим. Твоим Возвышением, твоим возрастом и талантом. Сейчас я лишь покажу место силы, а получить его должен ты сам, как и проложить дорогу. Снимай амулет Тихого Шага. Сила должна быть взята силой. – Мириот запнулся, пережидая мигание символов и добавил: – Так надёжнее всего.
– Ещё скажи, что я должен долбить палкой по деревьям, призывая Зверей к себе.
– Не будь это так смешно, то, возможно, стало бы лучшим выходом. Не думаю, что случайные Звери будут считаться, но…
Продолжения я не дождался и, сплюнув, сказал онемевшему Мириоту:
– Слишком много тайн.
– Главное, слушай меня, – справился с запретами Мириот и снова ткнул в сторону леса.
Хорошо. Так – значит, так.
Через первую сотню шагов по лесу я использовал Поиск, вызвав гомон в отряде, шедшем следом. Ухмыльнулся. Спустя десяток вдохов перешёптывания закончились, а голос Мириота едва не заставил меня споткнуться:
– Похоже, и Орден готовил тебя для этого пути. Но тут они сами себя переиграли со своей грызнёй, и Волкам удалось утащить не только мясо из супа, но даже и сам суп… Вместе с чаном!
Не может быть… Я же видел, как Указы запрещали старикам передачу этих техник! Но… Что именно они запрещали? Мне сказали, что это техники разведчиков Ордена, да и убитый Флаут… Но так ли это на самом деле? Отвратительный Поиск, от которого больше вреда, чем пользы, Сигнал, Прикосновение, Шаг… Ящер! Я вздохнул с облегчением, вспомнив об этой технике. Вот она совсем не вписывалась в намеченный путь, где мне силой нужно проложить дорогу. Впрочем, был ещё и разговор с Гранитным генералом, в котором он намекал на тайны леса и Волков. Был палец мудреца, что скользил по всем местам силы леса, прокладывая путь к Миражному так, как это сейчас делал Мириот…
Я почувствовал, что запутываюсь в рассуждениях и начинаю искать подвохи в своих же мыслях. А это до добра не доведёт. Не тогда, когда через кусты кто-то ломится. Лес не прощает ошибок. Первое Лезвие – слабое-слабое, чтобы заставить Зверя прыгнуть и второе – обычное. Оно рассекло горло Зверю, не имевшему возможности увернуться.
Мириот напомнил:
– Зелья и добыча на нас.
Не оборачиваясь, я кивнул и снова использовал Поиск. За спиной выругались:
– Проклятые змеи!
Я ухмыльнулся и, хотя перестал частить, за полторы тысячи вдохов успел ещё дважды использовать технику, прежде чем возникшая мысль заставила меня внимательно оглядеть идущих следом.
На всех висят запреты. Нет ни одного ватажника, полностью свободного от них. Время, проведённое с книгами, пошло впрок, да и духовной силы, похоже, изрядно прибавилось – на самых слабых, уже не действующих контрактах я снова, как и в случаях с мёртвым Тигром и Тортусом, вижу, что символы Древних то и дело превращаются в обычные буквы.
Да и сами символы теперь обрели для меня смысл, стоило вчитаться в появляющиеся строки: Долг, Служба, Молчание… Вот это, похоже, всё же Верность… Чего здесь только нет. Нет самого важного для меня – намёка, что кто-то из них мастер Указов и может видеть то, что я собираюсь сделать. Как бы ни было приятно в полной мере показать свою силу, но привычки не изжить за один день, да и должно же быть что-то оставлено про запас, для Миражного?
Впрочем, нельзя сказать, что я так уж сильно колебался, ведь меня устроил такой короткий осмотр – и уже через десяток вздохов я начал действовать. Большая печать, шагов восемь от меня до края. Задумка такой штуки появилась, ещё когда я собирался к Шершням, но мне не хватило знания символа: Шершни. А без него, только на привычном мне языке или с одним древним символом, расход сил был слишком велик. Не выходило применить его толком и в эти три дня бегства. Но вот сейчас, именно с этой проблемой… Моих знаний хватит.
Несколько коротких, резких штрихов – и в Указе появляются два знака: Смерть и Змеи. Мне даже не нужно вглядываться. Как и в прошлые разы, появилось едва ощутимое чувство, будто от меня отделились несколько капель чего-то неуловимого, а с Указа рухнули вниз три его крошечные копии… И никто из ватажников даже не дёрнул глазом проследить их полёт или исподтишка оглядеть здоровенный красный круг надо мной.
Довольно усмехнувшись, я отвернулся, продолжая свой путь. Мальчишество и излишний риск, но без тренировки Указы так и будут оставаться слабыми и непонятными мне. А мне нужна их сила. Как бы я ни подозревал Мириота в обмане, но в одном уверен – легко мне точно не будет, и чтобы добраться до стен Миражного и суметь отыскать то, что поможет сестре, понадобится каждая кроха сил. К тому же здесь и сейчас совсем не нужны мелкие, но опасные для Закалки змеи под ногами ватажников, вдобавок раздражённые Поиском. Попробуй прикрой Лейлу от такой опасности, здесь и чутьё, сравнимое со способностью Диркола, может сплоховать.
Так начался наш поход к Миражному. Мириот обещал три привала для медитации и восстановления энергии Неба, но я с усмешкой, понятной только мне, справился с дневным переходом всего с двумя привалами и ещё сохранил в средоточии четверть силы. Что бы ни случилось, но я сумею удивить кого угодно Ледяным Шипом. Впрочем, стоило мне самодовольно обернуться, ища глазами Мириота, как мой взгляд наткнулся на осунувшееся лицо мамы, весь путь нёсшей Лейлу на руках, – и я зарёкся производить впечатление на ватажников своей развитой боевой медитацией.
Да Мириот даже и не заметил этой демонстрации силы. Его занимало совсем другое. Стоило мне присесть в наспех поставленном лагере, как он бросил мне на колени кусок мелко исписанной бумаги.
Я поднял взгляд:
– Что это?
– Ты же грамотный?
Я хмыкнул и взял клочок в руки. Больше всего это походило на список ингредиентов, причём до боли знакомых. Шкуры, потроха и даже пара ядер Зверей, которые сегодня встали у меня на пути или прибежали на временами используемый Поиск. Похоже, с них взяли всё, что только можно, а значит, у Волков с собой мешки путника. Больше поражает скорость, с которой они разделывали добычу. Или только собираются? Я оглядел суету временного лагеря, обнаружив искомое – подвешенные на ветке дерева усохшие туши. Выделил главное из прочитанного:
