Михаил Елисеев
Воины Александра Македонского

Поскольку Филипп II создал регулярную армию, его солдатам полагалось выплачивать жалованье. Согласно подсчётам П. Фора, гетайр мог получать 14 драхм и 4 обола в день, всадник из контингента греческих союзников – 14 драхм, сариссофор – 5,5 драхмы, пеший наемник – 3–4 драхмы (100,73). После удачных военных операций македонские цари награждали личный состав армии деньгами. По свидетельству Диодора Сицилийского, Александр в Вавилоне поощрил своих воинов денежными подарками: «Из взятых денег он подарил каждому всаднику по шесть мин; всадникам из союзнических отрядов – по пять, пехотинцам-македонянам – по две. Воинов-чужеземцев наградил каждого двухмесячным жалованьем» (XVII,64). Об этом же пишет и Курций Руф: «Из денег, переданных ему в Вавилоне, царь раздал македонским всадникам по 600 денариев, чужеземные всадники получили по 500, пехотинцы – по 200 – плату за 3 месяца» (V,l). При этом неизвестно, насколько стабильно выплачивалось жалованье в македонской армии, не исключено, что эти выплаты носили нерегулярный характер. Недаром к концу восточного похода общий долг военнослужащим достиг астрономической суммы в 20 000 талантов (Arr.Anab.VII,5).

Подведем итоги. Филиппу II удалось создать такую военную организацию, что соседям Македонии нечего было ей противопоставить. Новая армия была настолько совершенной и надёжной, что незначительные военные реформы его сын стал проводить лишь после военного разгрома державы Ахеменидов в битве при Гавгамелах, во время похода в Среднюю Азию. И то лишь потому, что изменилась как политическая, так и стратегическая ситуация, да и тактическая обстановка требовала актуальных методов ведения войны.

Й. Уортингтон так охарактеризовал деятельность Филиппа II по созданию новой македонской военной организации: «Вместо плохо обученной и вооруженной армии, набиравшейся по призыву, которая в спешном порядке собиралась для обороны страны и никогда не переходила в наступление, он оставил после себя профессиональное войско… Существенно и то, что в армии стали служить отряды и полководцы из Верхней Македонии, ранее бывшие врагами царя, а теперь вошедшие в состав общего целого» (97,260). С этого момента в истории Македонии наступила новая эпоха.

2. Битва на Крокусовом поле (352 г. до н. э.)

Первым серьезным испытанием для новой армии Филиппа II стала битва с иллирийским царем Бардилом. Иллирийцы были исконными врагами македонян, но именно при Бардиле они стали представлять смертельную угрозу для Македонии. Филипп понимал, с каким серьезным противником ему придется встретиться на поле боя, и перед тем, как начать войну с иллирийцами, предпринял некоторые шаги военного и дипломатического характера. Прежде всего базилевс заключил мир с Афинами, отказавшись от претензий на город Амфиполь, а затем совершил поход против пеонийцев, вынудив это племя признать зависимость от Македонии. И только после этого Филипп повел войска в поход против иллирийцев. В начале лета 358 г. до н. э. македонская армия, в состав которой входило 10 000 пеших воинов и 600 всадников (Diod.XVI,4), вторглась в Иллирию. Началось разорение вражеской территории.

Иллирийский шлем. Афины.

Национальный Археологический музей.

Фото автора

Вторжение македонян стало для Бардила полной неожиданностью и застало старого царя врасплох. Он попытался договориться с Филиппом, но базилевс потребовал от него сначала освободить македонские города и только после этого был согласен сесть за стол переговоров. Бардил не стал вступать в дискуссию, а быстро собрал армию и повел навстречу врагу 10 000 пехотинцев и 500 всадников (Diod.XVI,4). Он был уверен в победе, поскольку в последних битвах с македонянами успех был всегда на стороне иллирийцев.

Силы противников были практически равны. Как следует из рассказа Диодора Сицилийского, Филипп лучшие свои части сосредоточил на правом фланге, в том числе и конницу гетайров. Битва началась одновременной атакой македонской тяжеловооруженной пехоты и кавалерии, базилевс хотел сокрушить противника комбинированным ударом пехотинцев и всадников. Македонская конница обошла противника с фланга, но иллирийцы перестроились и некоторое время отражали вражескую атаку. Сражение затянулось, но в итоге сказалась лучшая выучка и вооружение македонян. Иллирийцы потерпели сокрушительное поражение. Их потери составили 7000 человек (Diod.XVI,4), что косвенно подтверждается свидетельством Юстина: «Филипп перенес войну в Иллирию и истребил там многие тысячи врагов» (VII,6).

Возможно, Фронтин подразумевал именно сражение македонян с Бардилом, когда рассказывал о некой тактической задумке македонского царя: «Царь Филипп Македонский, ведя военные действия против гиллийцев, заметил, что центр неприятельской линии заполнен отборными солдатами, а фланги слабее. Поместив своих храбрейших воинов на правом фланге, он напал на левый фланг неприятеля и, смяв весь его боевой порядок, одержал решительную победу» (II,III,2). Кто такие гиллийцы, непонятно, и возможно, что речь здесь идет об иллирийцах. Но как бы там ни было, обратим внимание на принципиальный момент – именно в этом сражении Филипп успешно применил на практике комбинированную атаку боевых порядков противника кавалерией и тяжеловооруженной пехотой. Действовал по принципу молота и наковальни. И пусть всё прошло не так гладко, как планировалось базилевсом, но именно эта тактика в дальнейшем будет приносить победы македонскому оружию. Сын Филиппа, Александр, доведет её до совершенства.

В 353–352 гг. до н. э. начинается открытое вмешательство Филиппа II в дела своих греческих соседей, в качестве предлога он использовал захват фокейцами общеэллинского святилища Аполлона в Дельфах. Область Фокиды расположена в Средней Греции, между Локридой и Беотией. В экономическом отношении она являлась довольно отсталым регионом, поскольку большая часть страны была покрыта заросшими лесом горами. Лишь между хребтом Каллидромон и горой Парнас почвы были пригодны для земледелия, а отсутствие больших городов, обладающих морскими гаванями, делало развитие торговли затруднительным. Некогда владения фокейцев доходили до Фермопильского прохода, но эти времена давно канули в Лету. В политическом отношении Фокида была племенным союзом, в который входили 22 города, ведущее место среди них занимала Элатея. Во главе союза городов Фокиды стоял стратег, во время войны обладавший неограниченными полномочиями. Среди остальных эллинов фокейцы выделялись только тем, что на их земле находился город Дельфы с храмом бога Аполлона. На первый взгляд, это поднимало престиж Фокиды, но, с другой стороны, порождало для неё массу проблем. На страже интересов храма Аполлона Дельфийского стоял совет амфиктионов, члены которого были связаны клятвой оберегать неприкосновенность святилища. Вплоть до объявления войны святотатцам. Поскольку совет амфиктионов был, по сути своей, органом религиозным, то и войны, которые амфиктионы объявляли в защиту храма Аполлона, назывались Священными.

Первая Священная война разразилась в 595–583 гг. до н. э. и закончилась разрушением города Кирры, жителей которого обвинили в святотатстве. Вторая Священная война произошла в 448 г. до н. э., когда фокейцы овладели святилищем Аполлона и его богатствами. Амфиктионы попросили спартанцев наказать нечестивцев, после чего лакедемоняне быстро нанесли поражение фокейцам и освободили Дельфы. Но в Фокиде не смирились с неудачей и обратились за помощью к афинянам. В итоге Дельфы остались в составе Фокидского союза, но противоречия между сторонами конфликта сохранились, что привело к Третьей Священной войне (355–346 гг. до н. э.). Фокейцы вновь захватили храм Аполлона и в очередной раз овладели его сокровищами. Учитывая опыт предков, фокейские стратеги Филомел и Ономарх не стали ждать, когда придут войска амфиктионии. На храмовые деньги военачальники навербовали наемников и создали боеспособную армию. Захолустная Фокида неожиданно стала грозной силой в Элладе: «В то время как Ономарх и Филомел захватили Дельфы нечестивыми и преступными средствами и завладели достоянием божества, они, как всякому из вас известно, представляли собой такую силу, с которою не мог бороться ни один из эллинских народов. Можно было опасаться, что они не удовольствуются кощунством и сделаются господами целой Эллады» (Polyb.X,33). Фокиду поддержали Афины и Спарта, против фокейцев выступили беотийцы, локры и фессалийцы. Вскоре войска Фокидского союза были разбиты, стратег Филомел погиб и многим эллинам в этот момент показалось, что война закончилась. Но всё только начиналось.

Стратегу Ономарху удалось убедить соотечественников продолжать войну, на дельфийские сокровища он навербовал новых наемников и обратился к союзникам за помощью. По приказу военачальника отчеканили множество золотых и серебряных монет для выплаты жалованья солдатам, ковали оружие, заготавливали продовольствие и снаряжение. Ономарху удалось подкупить многих членов вражеской коалиции, в том числе и фессалийцев, что позволило фокейцам развернуть наступление в Озольской Локриде и Беотии. Изначально фокейцы достигли крупных успехов. Были захвачены города Формион и Амфисса, пал Орхомен, но затем продвижение застопорилось. От Херонеи войска Ономарха были отброшены фиванской армией, стратег не стал искушать судьбу и увел своих людей обратно в Фокиду.

Фессалия. Сэмюел Батлер. Атлас Древней и Классической географии

Пока в Элладе происходили эти события, Филипп II воевал на других фронтах. С зимы 355 г. до н. э. и вплоть до лета 354 г. до н. э. (97,93) македонская армия осаждала город Мефону, боевые действия затянулись, во время осады Филипп был ранен стрелой и лишился глаза. После падения Мефоны македоняне вели боевые действия в Пиерии, где захватили ряд греческих городов на берегу Фермийского залива. Агрессивная политика Филиппа привела к конфронтации с Афинами, но базилевс чувствовал себя уверенно и смело пошел на обострение конфликта. На следующий год представители знатного фессалийского рода Алевадов из Лариссы обратились к Филиппу за помощью против Ликофронта, тирана города Феры. Сложность ситуации заключалась в том, что Ликофронт был союзником Ономарха и поэтому мог рассчитывать на поддержку стратега Фокиды. С другой стороны, у македонского царя появился шанс вмешаться в греческие дела и он не собирался его упускать. Армия Филиппа вступила в Фессалию и двинулась на Феры. Ликофронт, получив известие о вторжении, оценил размер опасности и немедленно отправил к своим союзникам-фокейцам гонца с просьбой о помощи.

Ономарх оперативно отреагировал на этот призыв и отправил в Фессалию 7000 воинов под командованием своего брата Фаилла (Diod.XVI,35), однако Филипп разгромил армию фокейцев и вытеснил их обратно в Фокиду. Теперь в войну с македонянами пришлось вступать Ономарху. Стратег собрал все войска, какие только мог, и поспешил на выручку Ликофронта, втайне надеясь установить господство над Фессалией. На помощь Филиппу пришли фессалийцы, но всё равно фокейцы превосходили македонян числом, что давало Ономарху надежду на победу. При этом стратег действовал очень аккуратно, сделав ставку не на численное преимущество, а на грамотное построение войск и умелое использование условий местности. В конце лета или начале осени 353 г. до н. э. (97,94) в двух сражениях македонская армия потерпела полное поражение, понесла большие потери и была вынуждена оставить Фессалию (Diod.XVI,35).

Диодор Сицилийский не объясняет причин, почему македоняне неожиданно уступили Ономарху на поле боя, зато рассказ об одном из этих сражений присутствует в «Стратегемах» Полиэна. Стратег фокейцев зарекомендовал себя как прекрасный военачальник: «Ономарх, готовившийся к бою против македонян, занял у себя в тылу полукруглую гору и, спрятав на обеих вершинах камни и камнеметы, вывел войско на лежащую внизу равнину. Когда же наступающие македоняне выстрелили, фокидяне притворились, что бегут к середине горы. Македоняне уже теснили их, преследуя с мужеством и напором, те же, метая камни с вершин, сокрушали македонскую фалангу. Именно тогда Ономарх дал сигнал фокидянам повернуть и атаковать врагов. Македоняне же, когда одни атаковали их сзади, а другие метали камни, с большим трудом бежав, отступили. Говорят, что во время этого бегства царь македонян Филипп сказал: «Я не бежал, но отступил, как баран, чтобы снова произвести более сильный удар» (Polyaen.II,38,2). Действительно, в данной ситуации Филиппу ничего другого не оставалось, как попытаться сохранить лицо и ободрить удручённое двойным поражением войско.

Из текста следует, Ономарх сумел навязать свою волю базилевсу и заставил Филиппа принять бой там, где это было выгодно фокейцам. Очевидно, условия местности не позволили Филиппу нанести комбинированный удар конницей и пехотой, поэтому главная тяжесть боя выпала на фалангу. При этом Ономарх сумел заманить вражескую пехоту под удар главных сил, нанести ей поражение и обратить в бегство. Скорее всего во время сражения фокейцы применили не тяжелые осадные камнемёты, которые было проблематично затаскивать на гору, а легкие переносные катапульты. Как заметил А. К. Нефёдкин, «стратегема Полиэна – это одно из самых ранних свидетельств об употреблении полевой артиллерии в материковой Греции» (27,380). На поле боя Ономарх полностью переиграл Филиппа II, подтвердив свою репутацию талантливого военачальника. Не исключено, что со стороны македонского царя имела место недооценка противника. Но если это действительно так, то за ошибку Филиппа расплатились его солдаты. Македоняне настолько пали духом, что в армии началось массовое дезертирство, и базилевсу с огромным трудом удалось убедить воинов не покидать лагерь. Армия была полностью деморализована и небоеспособна, поэтому Филипп поспешно увел своё потрепанное воинство в Македонию. Ономарх воспользовался победой над македонянами, разгромил беотийское ополчение и захватил город Коронею. На этом первый этап войны завершился.

* * *

В конце весны или начале лета 352 г. до н. э. (97,100) македонская армия вновь вторглась в Фессалию. Цели Филиппа не изменились, он по-прежнему горел желанием выполнить обещание, данное фессалийским союзникам, и изгнать Ликофронта из Фер. Как и в прошлом году, узнав о македонском вторжении, тиран обратился за помощью к Ономарху. Стратег действовал быстро и вскоре привел на помощь союзнику 20 000 пехотинцев и 500 всадников. В ответ Филипп призвал под знамена фессалийцев и довел численность своей армии до 20 000 пеших воинов и 3000 кавалеристов (Diod.XVI,35). Противники встретились к югу от Фер, на Крокусовом поле.

О том, что произошло дальше, можно говорить только предположительно, поскольку рассказ Диодора Сицилийского об этом сражении краток. У македонян был подавляющий перевес в коннице, чем базилевс и воспользовался, поскольку Фессалийская равнина была идеальным местом для действий больших масс кавалерии. Непонятно, почему Ономарх, опытный военачальник, принял решение вступить в бой с противником в такой невыгодной для себя ситуации. Возможно, что после прошлогодних побед у стратега началось головокружение от успехов, и он перестал адекватно оценивать положение дел. Или же имели место какие-то тактические соображения (например, правый фланг фокейцев мог упираться в Пагассийский залив), которым не суждено было воплотиться в жизнь. Но как бы там ни было, битва закончилась сокрушительным поражением фокейской армии. Скорее всего Филипп разбил противника излюбленным комбинированным ударом конницы и тяжеловооруженной пехоты, поскольку местность благоприятствовала такому маневру. Недаром Диодор отметил храбрость и численное превосходство фессалийской кавалерии над конницей Ономарха (Diod.XVI,35). Разгромленные наголову фокейцы вместе со своим стратегом побежали к морю, надеясь найти спасение на стоявших в заливе афинских кораблях. Побросав щиты, копья и доспехи, беглецы пытались вплавь добраться до триер, но удалось это немногим. Ономарх погиб, а вместе с ним пало 6000 фокейцев и завербованных на храмовые деньги наемников. Около 3000 вражеских воинов было взято македонянами в плен, нашли и убитого стратега Фокиды. В глазах базилевса и эллинов Ономарх был осквернителем святилища Аполлона, поэтому царь распорядился повесить его тело на кресте. А пленных приказал утопить как богохульников.

Оригинальную версию битвы на Крокусовом поле дает Юстин: «Филипп, будто бы являясь мстителем не за фивян, а карая святотатство (sacrilegii), приказал всем своим воинам надеть лавровые венки и вступил в сражение как бы под предводительством самого бога. Фокидяне, увидав венки из лавра, посвященного богу, трепеща от сознания своего преступления, побросали оружие и обратились в бегство, кровью своей и смертью заплатив за оскорбление святыни» (Just. VIII,2). В том, что Филипп мог приказать своим воинам надеть на шлемы лавровые венки, сомневаться не приходится. Царь был непревзойденным мастером подвести идеологическую платформу под любое своё действие, поэтому нет ничего удивительного в том, что таким образом он решил вселить в своих солдат уверенность в победе. Прошлогодние поражения ещё не изгладились из памяти македонян, и осознание того, что они теперь сражаются под покровительством бога, должно было вдохновить воинов на подвиги. Другое дело, что лавровые венки на македонских шлемах вряд ли так испугали фокейцев, как об этом пишет Юстин. Не верится, что на людей, некогда разграбивших сокровища Аполлона, неожиданно снизошло озарение и на поле битвы они вдруг поняли всю тяжесть совершенных ими преступлений.

Исход битвы на Крокусовом поле предрешил окончание Третьей Священной войны. После гибели Ономарха фокейцы избрали стратегом его брата Фаилла и несколько лет с переменным успехом вели борьбу против Беотийского союза и Фив. После смерти Фаилла новым стратегом Фокиды стал Фалек, сын Ономарха. Когда летом 347 г. до н. э. фиванцы призвали на помощь Филиппа Македонского, Фалек был вынужден вступить в переговоры с базилевсом. Согласно заключенным договоренностям, Фалек с наемниками ушел на Пелопоннес, а Фокида капитулировала. В дальнейшем македонский царь стал оказывать фокейцам поддержку, надеясь сохранить их союз как противовес возможному усилению влияния Фив в Центральной Греции.

Мы же обратим внимание на такой момент. Именно в битвах с иллирийцами и фокейцами Филипп II разработал и опробовал в деле тактику нанесения одновременного удара тяжеловооруженной пехотой и кавалерией по боевым порядкам противника. Эта тактика принесет в дальнейшем немало побед македонскому оружию.

3. Осада Перинфа и Византия (340–339 гг. до н. э.)

В 340 г. до н. э. Филипп Македонский решил овладеть городом Перинфом, чтобы утвердиться в районе Геллеспонта и Пропонтиды (Мраморное море). Царя нисколько не смущало, что Перинф пользуется поддержкой Афин. Филипп знал, что рано или поздно встретится с афинянами на поле боя, поэтому перспектива грядущей войны его не пугала. С другой стороны, базилевс хотел окончательно выяснить намерения афинян и посмотреть, придут они на помощь гражданам Перинфа или нет. А дальше действовать по обстановке.

Филипп основательно приготовился к этой кампании, под его командованием было 30 000 воинов (Diod.XVI,74), но свои главные надежды царь связывал с корпусом военных инженеров. Мало того, что Перинф был очень хорошо укреплен, само его местоположение было очень выгодным с точки зрения обороны. Город располагался на полуострове в форме изогнутого в виде серпа треугольника, с двух сторон омываемого морем, и был построен на возвышенности, господствовавшей над окрестной равниной. В наши дни на месте древнего Перинфа находится турецкий город Мармара Эреглиси, где от былого великолепия мало что осталось. В античности всё выглядело совершенно иначе. Поскольку для строительства на полуострове было мало места, то дома сооружали высокие и рядом друг с другом, как следствие, каменные постройки возвышались одна над другой. Скорее всего именно такой способ укрепления города подразумевал Платон: «Если уж нужны людям какие-нибудь стены, то надо с самого начала, при строительстве жилищ, так располагать частные дома, чтобы весь город представлял собой одну сплошную стену; при этом доброй защитой будет служить однородность и сходство всех домов, выходящих на улицу. Приятно было бы видеть город, имеющий облик единого дома; к тому же его, весь в целом, было бы чрезвычайно легко охранять и таким образом сберечь» (Leg.779,b). Всё это могло очень затруднить осаду. Но самой главной проблемой для Филиппа было отсутствие сильного и боеспособного военного флота. Царь не мог организовать плотную блокаду Перинфа, что могло привести к крайне негативным последствиям, если бы афиняне решили поддержать осажденный город. Но Филипп не знал, решатся афинские политические деятели на такой шаг или нет, поэтому решил рискнуть. Осада Перинфа началась.

Царские инженеры и механики соорудили осадные башни высотой 80 локтей (Diod.XVI,74) и стали двигать их к городу. Если локоть равен 44,4 см (39,135), соответственно башня была немногим выше 35 м и возвышалась над укреплениями Перинфа. Сверху македоняне безнаказанно поражали эллинов стрелами и дротиками, ежедневно нанося большой урон защитникам, вели стрельбу из баллист и катапульт. Под прикрытием осадных башен и метательных машин македонские воины стали подводить к стенам тараны и вести подкопы под городские укрепления. В стенах появились бреши и проломы, в которых происходили рукопашные схватки. Понимая, что укрепления не выдержат натиска осадной техники македонян, защитники спешно начали возводить вторую линию укреплений. Поэтому, когда под ударами камнеметов и таранов на большом протяжении рухнула городская стена, эллины отступили на второй рубеж обороны.

Филипп планомерно наращивал натиск, ему казалось, что ещё немного и город падет. Используя численное превосходство, царь регулярно менял атакующие подразделения, благодаря чему македоняне день и ночь штурмовали Перинф. Защитники города изнемогали от усталости, но в этот критический момент им неожиданно пришла помощь. Причем не из Афин, а из расположенного неподалеку города Византий. Византийцы пришли к выводу, что после падения Перинфа наступит их черед, поэтому решили поддержать соседей и остановить агрессию Филиппа на чужой земле. Византийские корабли с подкреплениями, припасами и метательными машинами вошли в гавань Перинфа. Ситуация изменилась не в пользу македонского царя.

Именно в этот момент Филипп мог пожалеть, что у него нет сильного военного флота. Но проблемы для него только начинались, поскольку в войну вмешалась третья сила, которую базилевс изначально не брал в расчёт, – персы. Царь Артаксеркс III опасался усиления Македонии и поэтому решил оказать поддержку эллинским городам в районе Геллеспонта. Артаксеркс хотел использовать эллинские города в качестве своеобразного щита, прикрывающего северо-западные рубежи державы Ахеменидов. По его приказу правители западных сатрапий собрали корабли, навербовали наемников и по морю перебросили войска к Перинфу. Расчеты Филиппа совершенно не оправдались, поскольку ему пришлось сражаться против объединенных сил Перинфа, Византия и персов. План кампании рушился на глазах. Однако базилевс отступать не собирался, к этому моменту бои за осажденный город достигли своего апогея. Македоняне с утра до вечера непрерывно атаковали Перинф, пытаясь прорваться за линию укреплений. Исход противостояния решили лучшая выучка и вооружение воинов Филиппа, им удалось сбить с позиций эллинов и персидских наемников. В городе начались уличные бои.

Македония и Фракия. Сэмюел Батлер. Атлас Древней и Классической географии

Македонским солдатам не стало легче от того, что они прорвали главную линию обороны, защитники перегородили улицы, засели в домах и оказывали ожесточенное сопротивление. Поднимаясь вверх по склону холма, македоняне постоянно упирались в завалы и баррикады, которые требовалось брать штурмом, в то время как сверху на захватчиков летели стрелы, копья, дротики и камни. Противостояние вновь зашло в тупик.

В этот момент Филипп допустил грубейшую стратегическую и тактическую ошибку. Вместо того чтобы все силы бросить на штурм Перинфа и добить сражающихся из последних сил защитников, он разделил армию на две части, намереваясь внезапной атакой овладеть Византием. Возможно, царь исходил из того, что, поскольку лучшие византийские войска сражаются в Перинфе, город будет легко захватить. Оставив половину армии под стенами Перинфа, Филипп с остальными войсками устремился на Византий. Но если базилевс и питал надежды относительно того, что его рейд завершится удачей, им не суждено было сбыться. На первых порах город действительно охватила паника, однако стратег Леонт быстро навел порядок среди сограждан. Тем не менее сил для обороны города у Леонта было недостаточно, поэтому стратегу оставалось уповать только на помощь извне.

Знаменитый афинский оратор Демосфен горячо убеждал сограждан прийти на помощь Перинфу, терпеливо объясняя соотечественникам, к каким катастрофическим последствиям для города приведет победа Филиппа. Афиняне прислушались к словам оратора и отправили на помощь Перинфу войска и корабли под командованием стратега Харета.

Балканская Греция и Малая Азия. IV в. до н. э.

Но этот рейд не изменил ситуацию на театре военных действий. Проблема заключалась в том, что в Перинфе и Византии не доверяли афинским союзникам и потому отказывались пустить их в пределы городских стен. Как отметил Плутарх, «Харет скитался по морю и вымогал у союзников деньги» (Plut.Phoc.14). Когда известия об этом дошли до Афин, было принято решение отстранить Харета от командования: «Народ, подстрекаемый ораторами, возмущался и сожалел о своем решении помочь византийцам» (Plut.Phoc.14). На немедленной отставке Харета настаивал политический деятель Фокион, объяснивший провал миссии страхом эллинов перед афинскими военачальниками: «Ведь они вызывают страх перед вами даже у тех, кому без вашей поддержки спастись невозможно» (Plut. Phoc.14). В итоге командование было поручено Фокиону. Стратег погрузил на корабли новые войска и поспешил на помощь Византию.

Однако эллины Перинфа и Византия по-прежнему не доверяли своим афинским союзникам. Поэтому стратег Леонт, «в силу нравственных своих достоинств не знавший себе равных среди византийцев» (Plut.Phoc.14), был вынужден поручиться перед согражданами за Фокиона. Военачальники давно знали друг друга, Леонт не сомневался в порядочности своего товарища. Византийцы настолько прониклись доверием к Фокиону, что не дали афинскому стратегу разбить лагерь за линией городских укреплений, а пригласили афинян в Византий. На стенах и башнях афинские гоплиты встали плечом к плечу с византийцами, успешно отражая неистовые атаки македонян. Вскоре на помощь Византию подошли корабли с островов Кос, Родос и Хиос, после чего осада города потеряла для Филиппа всякий смысл. Пользуясь господством на море, Фокион начал совершать рейды вдоль побережья, захватил несколько македонских кораблей, выбил царские гарнизоны из ряда населенных пунктов и совершенно разграбил их окрестности. В этих боях афинский стратег получил ранение и был вынужден отправиться домой (Plut.Phoc.14), но главного он достиг, поскольку в войне наступил перелом. Македонская армия отступила от осажденных городов.

В 339 г. до н. э. при посредничестве Хиоса и Родоса Филипп был вынужден заключить мир с Перинфом, Византием и Афинами (97,187). В качестве жеста доброй воли базилевс возвращал все захваченные во время войны торговые корабли (Front.I,IV,13a).

* * *

Конечную цель кампании Филиппа в районе Геллеспонта обозначил Плутарх: «Филипп, лелея далеко идущие планы, появился со всем своим войском на берегах Геллеспонта в надежде завладеть Херсонесом, Перинфом и Византием одновременно» (Plut.Phoc.14). Несмотря на это свидетельство, о планах царя можно говорить только предположительно. Скорее всего Филипп не планировал захватывать вышеназванные города одновременно, его спонтанная атака на Византий была продиктована неудачами под Перинфом. Гораздо удобнее уничтожать своих врагов по одному, что, собственно, и хотел сделать Филипп II в отношении Перинфа и Византия. После захвата Перинфа царь мог создать в городе военную базу, чтобы отсюда на следующий год с новыми силами атаковать Византий. В этом случае шансы византийцев на успешное отражение вражеской агрессии становились минимальными. Как бы там ни было, планам базилевса не суждено было сбыться, слишком много обстоятельств он не учел при планировании кампании. И если от Афин можно было ожидать вступления в конфликт на стороне Перинфа, то поддержка эллинов державой Ахеменидов оказалась для Филиппа полной неожиданностью. Отсюда и неразумное решение разделить войска и ведение войны на два фронта – против Перинфа и Византия. Когда же на помощь византийцам прибыл афинский флот под командованием Фокиона, исход противостояния был предрешен. Главную роль в этом сыграл оратор Демосфен: «… он оказал поддержку Византию и Перинфу, подвергшимся нападению Филиппа: он убедил народ оставить прежнюю вражду, забыть об обидах Союзнической войны и послать помощь, которая и спасла оба города» (Plut.Dem.17). Именно поддержка, оказанная Перинфу союзниками, свела на нет все усилия базилевса по захвату города.

Диодор Сицилийский в подробностях рассказал об осаде Перинфа, однако обороне Византия не уделил достаточного внимания. Зато Юстин смысл кампании Филиппа II свел исключительно к осаде Византия: «Он рассудил, что для успеха предприятия будет очень полезно подчинить себе знаменитый приморский город Византий и сделать из него базу для своих морских и сухопутных сил; а когда Византий запер перед ним свои ворота, то он осадил его, окружив со всех сторон» (IX, 1). Окончание осады Византия Юстин связывает с финансовыми затруднениями македонского царя: «Из-за продолжительной осады казна Филиппа стала истощаться, и он начал добывать деньги морскими разбоями. Так, он захватил сто семьдесят кораблей и, распродав их груз, до некоторой степени избавился от крайней нужды. Затем, чтобы не держать все войско на осаде одного только города, Филипп, отобрав храбрейших воинов, выступил в поход, завоевал много городов в Херсонесе Фракийском и вызвал к себе своего восемнадцатилетнего сына Александра, чтобы тот под отцовской командой начал изучать основы военного дела. После этого Филипп отправился в Скифию, тоже надеясь на добычу и намереваясь – по примеру купцов – затраты на одну войну покрыть доходами с другой» (IX,1). Скорее всего истощение казны действительно имело место быть, однако Филипп потерпел поражение из-за целой совокупности причин, а не вследствие какого-либо единственного определяющего фактора.