Михаил Атаманов
Задача выжить. Полигон
Полигон. Сто дней спустя
– Как долго ты ещё собираешься отсиживать себе задницу тут под землёй? Три месяца уже находимся внутри колючего забора, словно заключенные, а что толку?
Не слезая с гимнастических брусьев, я скрипнул зубами и тихо выругался про себя. Одноногий капитан выводил меня подобным ежедневным нытьём. Стоило Колованову более-менее восстановиться после ампутации ноги, как он стал демонстрировать неуёмную и не всегда уместную жажду деятельности, приставая ко всем вокруг. Сперва он требовал у девушек санитарного блока, чтобы ему немедленно раздобыли инвалидную коляску. Довёл Кристину и Татьяну настолько, что пришлось мне и в самом деле искать коляску в разрушенных окрестных поселковых больницах. Ради этой чёртовой коляски мы с Константином Ивановичем и группой Кристины ездили в Кимры, откуда потом едва сумели вырваться – пришлось в буквальном смысле с боем прорываться через баррикаду, которую воздвигли местные бандиты, пытавшиеся поймать неосторожно заехавший на их территорию грузовой «Урал».
Но добытая с таким трудом коляска не удовлетворила капитана – на ней оказалось неудобно передвигаться по лестницам и спускаться на нижние подземные этажи командного бункера. Колованов потребовал нож, инструменты, кусок плотной кожи и твёрдую деревяшку. Два дня капитан собственноручно мастерил себе протез, после чего на первых испытаниях очень неудачно упал на спину, разбив в кровь затылок и порвав только-только зажившие швы на ноге. Колованов вынужден был признать, что пока не готов обходиться без костылей и коляски – едва зарубцевавшаяся рана не позволяла носить протез. После истории с деревянной ногой настроение капитана, и без того прескверное, стало совсем невыносимым. Он ругался и спорил со всеми – с девушками-медсёстрами, с мужиками из группы Константина Ивановича, с дежурными поварами и уборщиками. Но больше всего доставалось мне.
– Ты ещё на прошлой неделе пообещал мне поговорить с бойцами из посёлка Кимры насчёт объединения, – продолжал зудеть Колованов. – Так сделай хотя бы это! Так, не халтурь, ниже опускай тело! Перекладины должны быть на уровне подмышек. Что, уже устал? Да какой же ты командир, если не можешь себя пересилить?!
Но я уже действительно выдохся и спрыгнул с брусьев. Подошёл к ведру с холодной водой и принялся губкой обтирать потное тело. Сидевшая в углу на кресле и наблюдавшая за тренировкой Лиза подошла ко мне, взяла кувшин с водой и принялась поливать мне на спину.
– Виктор, на два отжимания больше, чем вчера. Не слушай его брюзжания, всё нормально.
– Сидим тут, время теряем в захолустье… – подъехал ближе и продолжил капать на мозги Колованов.
– Сильвер, не бурчи… – попыталась успокоить его Лиза.
– Сколько раз повторять тебе, девчонка, что я не Сильвер, а капитан российской армии Пётр Колованов! – вспылил инвалид, выбив кувшин из рук девушки и расплескав воду.
Лиза ничего не сказала и вернулась на стул в угол комнаты. Я вытерся насухо полотенцем и стал одеваться. Военный, всё ещё красный от злости, зыркал единственным глазом. В который уже раз я попытался урезонить упёртого вояку:
– Капитан, ты живёшь мечтами о прошлом. Три с половиной месяца прошло с момента вторжения, давно уже нет ни единой страны, ни единой армии. Осталась лишь россыпь мелких удельных княжеств-городов со своими собственными отрядами обороны и куча бандитов-беспредельщиков вокруг них. Ты не покидаешь пределы Полигона и не видишь, что мир вокруг изменился, и каждый в нём пытается выжить, уничтожая более слабого. Мы по меркам нового мира достаточно богаты, но при этом слабы. А потому сидим тихо и наблюдаем за нашими соседями. У нас есть все основания не доверять им – многие из соседей при первой же возможности забывают про все договоренности и бьют союзникам в спину. Но насчёт «кимринских» ты не прав – мы уже передали им послание с предложением дружбы и объединения. Сегодня-завтра от них должен поступить ответ.
Офицер тяжело вздохнул, явно не до конца удовлетворённый моим ответом. А тут ещё Лиза Святова не вовремя встряла со своим комментарием:
– Хватит уже сердиться насчёт прозвища «Сильвер». Не я его придумала, а кто-то из моих девчонок. Согласись, как ещё назвать одноногого капитана в морской тельняшке и с чёрной повязкой на глазу? Тебе только попугая на плечо не хватает для полного соответствия.
Колованов ругнулся и покатил к выходу из спортзала. Я посмотрел на свою подругу и укоризненно покачал головой. Про себя же подумал, что общаться с капитаном с каждым днём становится всё труднее и труднее – тот ни в грош не ставит мой авторитет и даже в присутствии остальных обитателей Полигона позволяет себе оспаривать приказы и критиковать командира. То ли ещё будет…
Однако выяснять отношения с одноногим военным сейчас было совершенно несвоевременным. Несмотря на скверный характер, Колованов блестяще справлялся со своими обязанностями. Ещё месяца три назад я, лишь бы хоть чем-то занять неугомонного вояку, предложил ему должность инструктора по физической и стрелковой подготовке, и на какое-то время это действительно заняло Колованова. За неимением других бойцов капитан тренировал девушек из группы Лизы, а также Константина Ивановича с его людьми. Сильвер ежедневно в любую погоду до седьмого пота гонял всех обитателей Полигона по полосе препятствий и заставлял бегать, приседать и ползать просто до изнеможения. С таким же рвением капитан подошёл и к стрелковой подготовке – на территории Полигона уже не осталось практически никого, кто не умел стрелять из автоматов АК-74 и АКСУ-74, благо патронов было как грязи: десятки, если не сотни цинковых коробок хранилось на складах.
На первых порах все просто стонали и падали без сил от ежедневных восьмичасовых тренировок, даже пытались роптать и жаловаться мне. Но в этом вопросе я полностью поддержал одноногого капитана и сам наравне со всеми бегал кроссы, подтягивался на перекладине и посещал стрельбище. Постепенно все смирились и даже привыкли. Я же не мог нарадоваться на результаты – бывшие монашки и деревенские жители показывали впечатляющие успехи в военной подготовке. Кроме того, из-за этих ежедневных занятий у подчиненных почти не оставалось свободного времени на то, чтобы скучать или делать глупости в изолированном от внешнего мира Полигоне.
Однако, даже видя успехи девушек и радуясь за них, я всё же не обольщался по поводу реального уровня подготовки интернатских девчонок. Подруги Лизы стали главной силой Полигона, но было совершенно очевидно, что за три месяца невозможно превратить группу бывших школьниц во что-то действительно серьёзное. Вот и инструктор крайне низко оценивал боеготовность своих подчиненных, утверждая, что до ранения в одиночку смог бы справиться со всеми девушками, вместе взятыми.
Сам я тренировался с остервенением, посвящая тренировкам в спортзале или на стрельбище каждую минуту, которая оставалась после решения вопросов обеспечения Полигона. Даже колкий на язык и вечно недовольный Колованов уже с месяц не называл меня сосунком и щенком, сравнивая скорее с молодым волчонком, который по глупости осмеливается тявкать на более старших и сильных волков.
В каком-то более широком смысле Колованов, сам того не подозревая, оказывался прав. Более старшими волками были соседи – группировки из Кимр и Талдома. Именно урегулирование вопроса взаимоотношений с соседями сейчас стало главной моей задачей. Охранявшие внешнюю ограду Полигона девушки за последний месяц трижды замечали разведчиков с запада, со стороны посёлка Кимры. Оставалось пока загадкой, что уже известно «кимринским» про Полигон, трудно было не заметить, что соседи с каждым днём всё больше и больше интересуются закрытой территорией. Мы тоже старались не отставать и регулярно посылали наиболее опытных разведчиц на запад к Кимрам и на восток к Талдому, так что ситуацию в общих чертах представляли.
Группировка в Кимрах насчитывала около сотни бойцов и сотни две гражданских, некоторых из них явно удерживали силой. По большей части «кимринские» выглядели достаточно разношёрстно и нелепо, словно какие-то полубандитские наспех экипированные формирования. Но имелась там и своя «гвардия» – человек восемь с хорошим вооружением, в армейской форме с касками и бронежилетами. С этими соседями приходилось считаться – численность всех обитателей Полигона не превышала шестидесяти человек, из которых минимум десять вообще не были бойцами – дети, беременная Варвара Воронова и трое девушек Лизы Святовой, которые напрочь отказались брать в руки оружие – врач Татьяна Хмельницкая, медсестра Настя Молчанова и повариха Люда Успенская.
Три дня назад с помощью Ромки я подкинул послание «кимринским» – пацан ночью исхитрился незаметно пробраться в посёлок и прилепить бумагу на лобовое стекло машины одного из «офицеров». Ничего обидного в письме не было, лишь предложение мирного соседства и проведения переговоров. С безопасного расстояния через бинокль я наблюдал потом, как чужой офицер долго вчитывался в строчки и, внезапно рассвирепев, тут же на месте пристрелил своего часового. Такая реакция на письмо настораживала и уж точно не предвещала лёгких переговоров.
Насчёт Талдома всё выглядело запутаннее – весь город по периметру был обнесён трёхметровым забором из колючей проволоки, через каждые двести метров забора стояли вышки с часовыми. Для входов и выходов в закрытый город использовались трое ворот, каждые из которых хорошо охранялись. Разведчицам Полигона несколько раз удалось заметить, как ворота открывались, и небольшие отряды бойцов в камуфляже уходили куда-то на восток. Задача подобраться ближе, и уж тем более пробраться внутрь, выглядела невозможной, наблюдения же издалека приносили крайне мало информации. Можно было лишь понять, что «талдомские» хорошо вооружены – все солдаты носили стандартную армейскую форму и бронежилеты, все часовые имели бинокли, а некоторые ещё и приборы ночного видения. Бронетехнику в Талдоме разведчицы не видели, но это ничего не значило – соседи могли хранить технику где-нибудь в центре города. В целом талдомские жили закрыто, и никаких неприятностей Полигону от них не ожидалось, но этот город перекрывал единственную дорогу на восток. Объехать Талдом не представлялось возможным, так что в будущем предстояло как-либо договариваться с соседями о проходе через их город.
С этими мыслями я поднялся по металлической лестнице и вышел на поверхность.
* * *
Стояла середина октября. Солнце светило пока ещё ярко, погода была по-летнему теплой. Но жёлтые поредевшие листья на клёнах и тёмно-оранжевые дубы свидетельствовали о том, что приближаются холода. Зимы я не боялся – запасов продовольствия мы собрали достаточно, хватало и топлива для обеспечивающих Полигон электричеством дизель-генераторов, внутри же подземных коридоров бункера круглый год стояла одна и та же температура.
Мимо меня, поздоровавшись, прошли девушки из группы Бестии – по расписанию им сегодня выпадало дежурство за периметром. Судя по пустым мешкам в руках, девчонки собирались после дежурства набрать яблок с опустевших дач возле Полигона. Мне вспомнилось, как пару дней назад девчонки тоже приволокли два мешка яблок, из которых повара потом приготовили компоты и варенье. Просто идиллия. На удивление мирная жизнь. После того кровавого хаоса, который творился всего несколько месяцев назад, бездействие инопланетян выглядело более чем странным.
Треугольные тёмные корабли стали большой редкостью. Они появлялись над Полигоном в среднем лишь раз в три дня и, не задерживаясь, продолжали свой путь. Опасности летающие охотники не представляли – ещё в самый первый вечер приезда на Полигон я распорядился организовать круглосуточное дежурство в диспетчерской на вышке у взлётно-посадочной полосы. С тех пор дозорным всегда удавалось заранее обнаруживать опасность и заблаговременно оповещать остальных, поэтому связанных с летающими охотниками трагических происшествий на Полигоне ни разу не случилось.
В инопланетном вторжении явно наметилось какое-то подозрительное затишье – то ли треугольные корабли оказались массово задействованы в других регионах Земли, то ли летающие охотники уже выполнили свою задачу на первом этапе вторжения и теперь должны были уступить место чему-то новому. Например, тем же летающим «сосискам», которых за последний месяц мы видели уже шесть раз. Предназначение этих вытянутых баллонов так и оставалось пока загадкой – летали эти огромные неповоротливые корабли медленно и на очень большой высоте, разглядеть их даже в бинокль удавалось с трудом. Оружия в явном виде, как на летающих охотниках, на этих «сосисках» мы не заметили. То ли это перемещались грузовики, то ли воздушные разведчики. Не исключено даже, что это были десантные корабли инопланетян.
С этими мыслями я подошёл к диспетчерской вышке и взбежал по лесенке наверх. Тут сегодня дежурили Ромка вместе с Егоркой Крутовым, с помощью большой подзорной трубы обозревавшие горизонт. Рядом трудились двое братьев – Аваз и Зариф Юлдашевы, уже третью неделю пытающиеся восстановить работу локатора на аэродроме. Двух гастарбайтеров из Таджикистана полтора месяца назад обнаружили девушки Кристины при прочёсывании дачных домиков.
Как рассказали сами парни, когда началось вторжение, они вместе с большой группой таджикских строителей строили трёхэтажный особняк в посёлке Квашенки севернее Талдома. Среди самих строителей никто не погиб в первые дни войны, хотя в остальной деревне оказалось много жертв. Хозяин строящегося дома, проживавший в Москве, так и не объявился. Деревня быстро опустела – большинство местных жителей подались к родственникам, другие ушли пытать счастья в более крупные города и посёлки.
Оставшиеся в брошенной деревне строители попытались договориться между собой, что же им делать дальше? Единого мнения не было. Часть бывших гастарбайтеров предлагала осесть в деревне и кормиться с огородов. Другие были настроены более воинственно. Группа под предводительством бывшего бригадира гастарбайтеров Мавсура, вооружившись ножами, заточками и дубинками, отправилась в соседнюю деревню «за припасами». Вернулись они с богатой добычей, даже нескольких девушек прихватили с собой. Вот только к вечеру со стороны ограбленного села приехали «мстители» – два микроавтобуса, битком набитых вооружёнными людьми.
Аваз в момент нападения находился на улице и вовремя заметил опасность. Он успел предупредить Зарифа, и братья наутёк кинулись бежать в лес. Судя по интенсивной пальбе позади, в Квашенки возвращаться больше не стоило. Братья несколько дней прятались в лесу, питаясь лишь ягодами и сыроежками. А потом случайно вышли к забору из колючей проволоки, пройдя вдоль которого, набрели на пустующий дачный посёлок. Они около месяца тихо жили там, питаясь картошкой, луком и морковью с огородов, а также ставя в ближайшем лесу силки на зайцев.
Зариф при первом знакомстве представил себя как опытного электрика и механика, что сумел блестяще подтвердить, восстановив электрическое освещение нижних этажей командного бункера и наладив работу резервного дизель-генератора. Его брат Аваз по профессии был штукатуром и плиточником, но поскольку работы по специальности пока не имелось, сейчас помогал брату.
– Командир, появилось сегодня напряжение на поворотном механизме локатора, – похвастался успехами Зариф. – Половина дела, считай, сделано. Хотя одному Аллаху ведомо, почему сигнал с антенны не идёт. Я проверил все контакты, перепаял схему, но пока что-то не выходит. Зато удалось включить подсветку посадочной полосы. Не знаю, правда, зачем это нужно сейчас, когда на свет тут же появятся летающие шайтаны.
– Покажи! – заинтересовался я. – Ромка, объяви заранее воздушную тревогу, пусть все наши укроются на всякий случай – вдруг на эту иллюминацию действительно прилетят любопытные охотники.
Над Полигоном завыла сирена. Тоже, кстати, восстановленная Зарифом. Выждав для верности пару минут, я приказал электрику включать подсветку. Вдоль двухкилометровой полосы загорелись параллельные ряды огней – белые в центре полосы, желтые на концах, вдали виднелись красные и даже белые мигающие. В разметке ВПП я ничего не понимал, зато мгновенно сообразил, что нам самим нужно срочно спускаться в укрытие, так как такой фейерверк огней не мог пройти незамеченным для кораблей пришельцев.
Зариф выключил подсветку, и все кинулись вниз в расположенный у подножья башни вход в подвальное помещение. Через минуту над Полигоном кружило сразу четыре чёрных треугольника. Быстро же они собрались! Следующие минут сорок пришлось укрываться в подвале – летающие охотники долго не желали расходиться, выписывая круги над Полигоном. Пока мы находились в подвале, Ромка вдруг сказал заговорщицким шёпотом:
– Виктор, Сильвер вчера приходил к нам в дом и долго говорил с Константином Ивановичем и его женой. Нас с Егором взрослые попросили идти на улицу, но я слышал, что Сильвер говорил о тебе недоброе. Этот одноногий явно что-то замышляет! Я бы на твоём месте ему не доверял.
Я поблагодарил своего маленького друга за заботу и пообещал быть с капитаном более осторожным. Мне и самому не нравилось изменившееся поведение Колованова – тот всё более демонстративно игнорировал распоряжения и даже бравировал этим перед другими обитателями Полигона. Дело шло к открытому конфликту. Начинать первым трудный разговор с капитаном я не хотел, однако и терпеть неподчинение бесконечно не собирался.
Тут заработала рация на поясе:
– Это «Королева Марго», почтальон на месте. Забрать посылку пока не можем, он не уходит.
– Поняли тебя, «Королева Марго». Не показывайтесь. Ждите, – тут же ответила рация голосом Лизы Святовой.
«Королева Марго» был позывной Маргариты Буйновой. Рации пока что имелись у восьми человек – у меня, Лизы, Константина Ивановича и пяти девушек – руководителей шестёрок. Каждый из обладателей рации выбрал себе позывной и прошёл лично мной проведённый инструктаж по безопасности. Основные правила были просты: говорить мало, не называть никаких названий посёлков и имён, ни при каких условиях не произносить имя «Виктор». Все обитатели Полигона использовали полупрофессиональные рации без кодирования сигнала с дальностью приёма до десяти километров. До Хотьково было гораздо дальше, но я опасался, что «хотьковские» связисты по-прежнему продолжают прослушивать эфир, а перехватить с помощью имеющейся у них чувствительной армейской аппаратуры наши переговоры не составляло большого труда.
Хоть я и имел всегда при себе рацию, но практически никогда не говорил сам, опасаясь быть узнанным по голосу. За меня всегда отвечала Лиза, чётко следуя полученным инструкциям или в соответствии со своим пониманием ситуации. Лиза прекрасно справлялась со своей задачей, лишь пару раз за последние месяцы мне пришлось вмешиваться и поправлять её.
Кроме «Королевы Марго», существовали также позывные «Кристи», «Бестия», «Кровавая Мэри» (Маша Гаврилова), «Рассвет» (Света Камышева). Константин Иванович выбрал себе позывной «Константа». Лиза Святова сперва взяла себе псевдоним «Сумасшедшая», но он оказался длинным и неудобным, потому через месяц девушка сменила его на «Фурия». Официально моим позывным был «Беглец», но произносить его по рации всё равно не рисковали, поэтому остальные просто сообщали мне свою информацию, зная, что я услышу, а Лиза ответит за меня.
Сообщение Марго означало, что курьер «кимринских» прибыл на условленное место и оставил в тайнике сообщение. Новость была хорошей – соседи ответили на письмо. Оставалось дождаться возвращения группы Маргариты и ознакомиться с ответом.
Угроза с неба миновала, так что я продолжил свою инспекцию. Следующим пунктом маршрута стал автомобильный ангар. Тут трудились Слава Першин, Сергей Воронов и два его племянника – Антон и Артём. Их общей задачей являлось восстановление хранящейся на Полигоне техники.
Это было самой больной темой для меня. Что меня действительно разочаровало на Полигоне, так это даже не общее состояние запущенности. Заброшенный аэродром и неработающая диспетчерская, местами поваленные железобетонные плиты забора и многометровые дыры в ржавой колючей проволоке, украденный на цветной металл медный кабель, наглухо заваренная дверь в давно заброшенный подземный бункер – всё это возможно было восстановить и починить. Но вот десятилетиями гниющие под открытым небом машины, бронетранспортёры и танки… На это было больно смотреть, так как теперь большая часть техники превратилась в ни на что не годные груды металлолома.
Как рассказывал капитан Колованов, находившаяся тут армейская часть ещё в 90-е годы прошлого века попала под сокращение. Всю находящуюся в более-менее пригодном состоянии технику вывезли, остальное просто бросили ржаветь. В последние годы на всей большой территории закрытого полигона оставалось только три десятка солдат срочной службы и несколько офицеров. Их основной задачей являлась охрана складов со стрелковым оружием и боеприпасами, на остальное просто не хватало людей.
Когда после вторжения из столицы поступила команда двигаться к Москве, военные забрали всю технику, которая могла передвигаться своими силами. Гордостью колонны был «Терминатор» – боевая машина поддержки танков, их в количестве двух штук буквально перед самым вторжением привезли на удалённый полигон для тренировки экипажей перед очередной выставкой современного вооружения. Именно этого монстра я и видел в хвосте уничтоженной пришельцами колонны.
Собрат того «Терминатора» стоял сейчас в разбитом состоянии на Полигоне – вторжение застало машину как раз в момент испытаний ходовой части. Мужики-ремонтники сокрушённо качали головой – если и возможно было восстановить «Терминатора», то это представлялось крайне трудной задачей. В отношении другой техники прогнозы оказывались более оптимистичными – часть ржавой бронетехники поддавалась починке, запчасти для ремонта полагалось снимать с других аналогичных экземпляров. Первыми достаточно быстро удалось отремонтировать армейский «уазик» и большой тягач. И вот уже второй месяц мужики бились над восстановлением БМП-2. По словам Сергея Воронова, оставалось «совсем чуть-чуть». Однако такое обещание я слышал и две, и три недели назад, но более конкретных сроков бывший сельский водитель грузовика назвать не мог.
Я пообщался с ремонтниками и двинулся с инспекцией дальше. Меня интересовало здание котельной, где трудился Константин Иванович вместе с женой и Яромирой – симпатичной девушкой из Белоруссии, приехавшей в этом году поступать в один из московских вузов. На время вступительных экзаменов Яромира жила у тётки в деревне Ябдино, откуда со станции Лебзино ездила в Москву на электричке. В день вторжения Яромира тоже поехала в столицу на консультацию по математике, но по дороге в Москву электропоезд попал под обстрел. В момент атаки состав находился на станции Вербилки, случилось очень много жертв. Яромира смогла выбраться из охваченного пламенем вагона и укрыться под перроном вместе с группой других пассажиров. Только ночью девушка рискнула вылезти, после чего пошла пешком по шпалам в обратную сторону. Тридцать километров – в теории это не так уж и много. Однако на то, чтобы их пройти, Яромире понадобилось одиннадцать суток.
Многое пришлось пережить девушке, пока она возвращалась в Ябдино. Постоянный страх смерти, голод, холод, унижения от повстречавшихся ей отморозков. Плен и неудачная попытка к бегству. Опять боль и унижения. Второй побег, тоже неудачный, после которого девушку посадили на цепь, словно собаку. Третий побег. Когда утром двенадцатого дня едва передвигающая ноги от усталости и истощения Яромира увидела знакомые домики деревни Ябдино, её ждало новое разочарование – деревня оказалась покинутой жителями, тётка убыла в неизвестном направлении.
Яромиру обнаружили девушки из группы Кристины, нашли самой первой из местных жителей вокруг Полигона. В тот день школьницы пошли в свою первую разведку за пределы периметра и услышали доносящийся стук молота. Пойдя на звук, девчонки заметили в одном из дворов тощую грязную босую девушку в рваной одежде, которая пыталась сбить с себя ошейник. При появлении вооружённых людей в армейской форме Яромира истерически завизжала и ринулась убегать, однако с волочащейся по земле тяжёлой цепью сделать это не удалось.
Ошейник с неё сразу же сняли, но несчастная долго не могла успокоиться – кричала, вырывалась и пыталась кусаться. Когда её привели на Полигон и показали мне, сперва я решил, что от переживаний девушка тронулась умом – настолько неадекватно вела себя Яромира. Но постепенно Татьяна Хмельницкая и Любовь Крутова сумели её успокоить, и выжившая белоруска поведала горькую историю своих мытарств.
Сперва я распределил новенькую к остальным девушкам в группу Лизы. Но тут случилась незадача – в первый же день Яромира подралась с тихой, мирной медсестрой Настей Молчановой, которая ей обрабатывала ссадины и ушибы. Причину ссоры не раскрыла ни одна из подравшихся девушек, и я списал инцидент на общее нервное напряжение у новенькой. Однако к вечеру те же девушки сцепились повторно, с царапаньем, визгом и выдиранием волос. Яромира победила, но тут в драку на помощь подруге кинулась Бестия, и всё разгорелось с новой силой. Пришлось мне лично разнимать девушек, дерущихся с остервенением диких кошек. Причиной ссоры, как выяснилось, оказался католический крестик на шее Яромиры…
В итоге белорусскую девушку перевели в группу Константина Ивановича, и он вместе с женой очень тепло принял новенькую, которая чем-то напомнила им погибшую старшую дочь. С тех пор прошло три месяца, больше конфликтов на религиозной почве не возникало, но Яромира так и не сдружилась ни с кем из девчонок группы Лизы Святовой. Самым удивительным для меня в этой истории являлось то, что к таджикским мусульманам Юлдашевым Яромира относилась совершенно спокойно. Зариф даже пытался ухаживать за ней, причём по слухам небезуспешно.
В старой заброшенной котельной шла большая уборка. За долгие годы тут накопилось много хлама – пустые ящики, старая мебель, мусорные мешки, а в последние годы солдаты части использовали удалённое здание ещё и как дополнительный туалет. Но сейчас здание уже вычистили, мусор вынесли и сожгли. Константин Иванович сейчас занимался заменой выбитых стёкол в рамах, а Любовь и Яромира оттирали полы от многолетней грязи и копоти. Я поздоровался со всеми и поинтересовался успехами.
– Как видишь, мы тут всё отмыли, – указал Константин на убранную комнату. – Насчёт котла сказать пока ничего не могу, не было времени проверить. Но вот трубы точно менять придётся, они насквозь проржавели, просто дыра на дыре.
– Там Зариф сегодня починил подсветку на аэродроме, и большой локатор уже стал вращаться. У парня просто золотые руки. Я его тогда к вам направлю в помощь, пусть посмотрит котёл. Константин Иванович, к зиме необходимо обеспечить горячую воду на Полигоне.
– Сделаем! – пообещал Константин, а потом вдруг посмотрел недоверчиво на жену и Яромиру и попросил меня отойти с ним пошептаться наедине.
Я отметил для себя, как покраснели щеки Яромиры при упоминании имени Зарифа. Видимо, слухи про их близкие отношения имели под собой основания. Мы вышли с Константином на улицу и отошли подальше от здания. Я предполагал, что речь пойдёт о взаимоотношениях Зарифа и Яромиры, которую Константин Иванович считал приёмной дочерью. Однако я ошибся, разговор пошёл про одноногого капитана.
– Виктор, капитан Колованов подбивает всех устроить бунт и сместить тебя с поста руководителя, – сразу же сообщил мне Константин. – Меня с женой капитан тоже агитировал. Для вида мы ответили, что подумаем. На самом деле мы не хотим участвовать в этой смуте, нас с женой всё устраивает. Мы видим, как много ты делаешь для всех, как преображается с каждым днём наше убежище. Тут действительно становится всё уютнее. Поэтому мы полностью на твоей стороне, можешь на нас с женой рассчитывать.
Я поблагодарил за поддержку, а также сообщил, что после обеда ухожу с девушками Светы Камышевой в свободный поиск к целой группе деревень севернее Полигона. Поинтересовался, чего не хватает больше всего им для жизни? Константин, который исполнял на Полигоне обязанности завхоза, задумался ненадолго и ответил:
– Женщинам нужна ткань любых цветов для одежды. Нужно постельное бельё, подушки или хотя бы наполнитель для подушек. Нужен сахар, любая крупа кроме перловки и пшёнки, их у нас много. Также нужно мыло – и хозяйственное, и банное. Детям нужны фрукты и свежие овощи. Ну и нужны книги: учебники, справочники и просто художественная литература. Книги, наверное, важнее всего остального будут, поэтому бери всё, что найдёшь, чтобы народ тут не свихнулся и не одичал с тоски.
Пообещав посмотреть насчёт книг и всего остального, я направился к последней точке сегодняшнего обхода – удалённому зданию, к которому тянулись провода от дизель-генераторов. Тут располагалась созданная месяц назад служба новостей Полигона. Хозяйничали в здании двое подростков – Миша и Аня Костюки, родные брат с сестрой, которых девчонки-разведчицы обнаружили полтора месяца назад бредущими по лесу со стороны деревни Волдынь. Дети были промокшими, замёрзшими и страшно истощёнными. Когда мы их накормили и напоили, подростки поведали, что пешком шли аж от самой Москвы.
От рассказанного ими кровь стыла в жилах. Подросткам довелось пережить ужас московского метро. В первый день вторжения Миша и Аня вместе с родителями укрылись от летающей смерти на станции метро «Динамо». В метро набились тысячи и тысячи людей. Давка происходила такая, что десятки людей на перроне получили увечья и даже погибли, затоптанные обезумевшей толпой. Солдатам пришлось даже открыть огонь на поражение по вновь прибывающим и закрыть массивные створки на станции, отрезав таким образом метро от внешнего мира.
То, что люди сами себя загнали в ловушку, стало ясно уже к началу следующего дня – от нестерпимой духоты и тяжелого запаха фекалий стало просто нечем дышать. Вентиляция на станции не справлялась с такой нагрузкой, а затем и вообще вышла из строя, когда какие-то «умельцы» попробовали заставить её работать интенсивнее. Горе-ремонтников озверевшая от жары и нехватки воздуха толпа забила насмерть. Но этими смертями дело не ограничилось – яростные схватки со смертельными исходами вскоре стали возникать повсеместно: за сидячие места в вагонах, за место поближе к шахте вентиляции, за бутылку минералки или питьевой воды. Отца Ани и Миши убили ударом ножа в живот только за то, что он отказался уступать незнакомцам лежак, который семья Костюков соорудила из своих курток и тёплых вещей. Тело отца скинули просто под колёса стоящего тут же на станции состава в груду других мёртвых тел.
