Михаил Андреев
Последнее открытие
Открытие
Город Корд. 2153 год.
Доктор Хэйн не спал всю ночь. Голова была слишком взвинчена надеждами на день, в котором всё зависело лишь от его профессионализма.
– Здравствуйте, мистер Хэйн!.. – уважительным тоном произнёс темнокожий охранник через окошко будки.
– Привет, Ларри! Как день? – спросил Хэйн, с улыбкой выглядывая из окна машины.
– Все отлично, мистер Хэйн. Как обычно, довольствуюсь хлебом насущным, и наблюдаю за успехами таких гениев, как вы… Удачи вам сегодня! – с почтительной расстановкой ответил Ларри, поднимая шлагбаум.
– Спасибо, дружище! – на прощание сказал доктор, заезжая на территорию научного центра.
Найдя своё парковочное место, он оставил машину и энергичным шагом побрёл к входным дверям строгого, но внушительного строения.
Главный научный центр города Корд. 25 января 2157 года. Огромное святилище науки сегодня как никогда охвачено всеобщим волнением.
Квадратная, с виду монолитная форма тёмно-серого здания навевала глубокую тоску, рождающуюся в сердцах прохожих. Учёные же не испытывали ничего похожего на чувства обычных зевак. Они знали о том, что внутри их ожидает укромный уголок, который позволит заниматься любимым делом с достаточной свободой.
Вдруг Хэйн остановился, суетливо проверяя карманы куртки.
«Да нет, вроде всё на месте» – подумал он, вздохнув с облегчением. Набрав пароль на панели доступа и отсканировав сетчатку глаза, Хэйн вошёл внутрь обиталища знаний. Он пошёл по коридору, замечая неестественные изменения в поведении своих коллег.
Сегодня с ним здоровались более лаконично, но при этом почтительнее, чем всегда. Обыкновенно спокойные учёные, кропотливо занимающиеся исследованиями, в этот час были особенно хлопотливы и душевно восторженны, но никто из них не показывал вида, дабы сохранить деловую атмосферу. Они торопливо бегали из коридора в коридор, из офиса в офис, из лаборатории в лабораторию, передавая научные образцы и бумаги. Им было известно о том, что должно произойти.
Пройдя через коридор, доктор Хэйн направился в лабораторию. Он насвистывал забавную мелодию, услышанную из комедии две тысячи двадцать третьего года. Комедия пришлась всей его семье не по вкусу: очень скромный, будто бы извиняющийся юмор, обрезанный на корню. Тем не менее, ему нравилось изучать фильмографию режиссёров прошлого века. Это позволяло окунуться в историю, прочувствовать на себе взгляды тогдашнего общества.
Генетик Мартин Хэйн – мужчина сорока трёх лет. С детства увлечённый наукой, он положил всю свою жизнь на создание лекарства от многих болезней. Исследуя особенности человеческого и животного мира, Хэйн пришёл к выводу, что многие их части взаимозаменяемы.
Ещё ребёнком он слышал, что операции по замене некоторых человеческих органов на свиные вполне оправдывают себя. Однако, в современных реалиях одной замены органов было недостаточно.
Простые по строению, но в то же время имеющие крайне сильные приспособленческие способности, беспозвоночные иглокожие впечатлили доктора Хэйна ещё в годы юности. Не отвлекаясь ни на что, он начал проводить опыты на лабораторных животных, трансплантируя в их тело клетки морских звёзд.
К сожалению, даже самые близкие по строению к человеку существа не смогли выжить, умирая от отторжения внутри организма. Тем не менее, несколько удачных экспериментов было: пару животных, в ходе своей жизнедеятельности потерявшие конечности, смогли отрастить новые. Затем они, как и остальные, скончались от отторжения. Таким образом, долгосрочные и дорогостоящие исследования имели противоречивый результат. С одной стороны, в большинстве случаев клетки совершенно никак себя не проявляли, уничтожая чужой организм изнутри. С другой – частичный результат всё же присутствовал.
Людские организмы ослабли из-за совершенно конкретных причин. Эволюция человеческой расы напрямую сопряжена с повсеместным облегчением жизни, что сделало их тела крайне неприспособленными к ухудшающимся условиям. Кроме того, та же эволюция дала человеку возможность утолить свой безмерный аппетит. Неконтролируемое поглощение ресурсов, наплевательское отношение к флоре и фауне сделали своё дело, создавая невыносимые условия окружающей среды. Ясно было одно: без очередного открытия, способного приспособить людей к новой жизни, человечеству придёт конец.
Снова остановившись, он на мгновение задумался. В голове навязчиво всплывали имена людей, от которых так или иначе зависел успех эксперимента.
«Так, в Хайзи я не сомневаюсь. Этот парень подходит к делу со всем трудолюбием, да и годы работы вместе дают о себе знать… Мистер Кроувелл, очевидно, уже на месте. Не каждый день выпадает шанс спасти свою жизнь… Беррет неплохой техник, но всё же достаточно ленивый… Надо бы самому проверить оборудование» – подумал доктор Хэйн и направился дальше.
От взаимодействия научных отделов зависела судьба переломного открытия, способного изменить жизнь всего мира. Несмотря на внешнюю хладнокровность звеньев сциентифического братства, наученные люди оказывали друг другу посильную поддержку в исследованиях. Соперничество здесь не принято, ведь все работают как единый механизм, обеспечивающий продолжение истории открытий.
Наконец настало время, когда труд доктора Хэйна окупится сполна.
Джонатан Кроувелл, неизлечимо больной лейкемией, услышав из программы новостей об удачных попытках доктора Хэйна в области клеточных трансплантаций, дал согласие на проведение эксперимента. Давно уже не имея надежды на выздоровление, он воспринял новость об эксперименте как посланный свыше шанс вернуться к нормальной жизни.
Хайзи взял карточку больного и понёс её в лабораторию. В ней были описаны основные параметры тела больного: волосы тёмные, глаза зелёные, рост 5' 10 футов, вес 172 фунта.
– Итак, всё готово? – спросил доктор Хэйн ассистента Хайзи.
– Да, сэр. Все показатели больного в норме, отторжения организмом не наблюдается. – ответил он, поправляя очки на носу. Хайзи – молодой мужчина двадцати девяти лет. Уже многие годы он работает в паре с доктором Хэйном, ассистируя ему в опытах и исследованиях. Довольно скромный, он всем сердцем доверял Хэйну, ибо был уверен не только в его профессионализме, но и в человеческих качествах, известных всему научному центру.
– Хорошо… Как вы, Джонатан? – спросил Хэйн у помещенного в биокапсулу подопытного. Современная наука позволила использовать изобретение – прямоугольные биокапсулы, позволяющие создавать необходимые условия для поддержания жизнедеятельности клеток, трансплантированных в тело Кроувелла.
– Все хорошо! – ответил Кроувелл, пытаясь всеми силами подавить неуверенность в себе.
– Чувствуете какие-нибудь изменения? – спросил Хэйн, внимательно осматривая больного через прозрачную стенку биокапсулы.
– Да… Кажется, мне становится легче. Странные ощущения… – ответил Кроувелл, пытаясь прислушаться к своему телу.
– Как вы думаете, доктор, клетки смогут прижиться? До этого момента у нас никогда не выходило даже приблизиться к такому серьезному результату! Подготовив геном1 больного, получилось трансплантировать регенерирующие клетки в самый очаг болезни! И он даже чувствует себя лучше! – с восторгом произнес Хайзи, протирая запотевшие очки. В характере Хайзи присутствовали нотки юношеского задора, сопряжённые с нарочитой наивностью. Ему не хватало стальной выдержки и спокойного разума для достижения успехов на поприще желаемой им профессии учёного.
– Верно. Но, тем не менее, рано делать выводы. Сейчас его организм перестраивается, пытаясь совладать с инородными клетками. Этот процесс не так прост, ибо даже мои надежды на выживание человека в таком эксперименте может оправдать только по-настоящему сильное тело, обладающее великолепным иммунитетом. Нам нужно будет наблюдать ещё как минимум месяц. – ответил Хэйн, глядя на отчёты по анализам. – Возьмите кровь для исследования, Хайзи. Это покажет, начался ли процесс восстановления.
– Хорошо! – радостно ответил Хайзи, выполняя просьбу доктора.
Прошёл месяц после эксперимента. К счастью доктора Хэйна и его ассистента, всё прошло как нельзя лучше. Больной пошёл на поправку, с каждым днём всё больше наполняясь энергией и здоровьем. Клетки морских звёзд заменили собой поражённые участки по всему организму, позволяя избавиться от неизлечимой напасти.
Информация об удавшемся открытии просочилась между коллегами по работе, а затем и ослепила весь мир. Сразу же была дана огласка в СМИ о новом лечении, способном изменить жизнь всего человечества. Множество больных и их семьи начали отправлять письма в научный центр, дабы поскорее получить заветную операцию, являющееся современной панацеей.
Прошёл второй месяц после эксперимента. Взяв повторный анализ и убедившись, что всё хорошо, Джонатана Кроувелла отпустили домой, с радостью сообщив ему о выздоровлении. Симптомы недуга полностью исчезли, показатели анализов пришли в норму, и больше не было причин держать настрадавшегося мужчину взаперти.
Его душа была будто обдуваема ветром перемен, что приносит события, наполняющие красками потускнелую жизнь. Теперь судьба не выглядела такой уж несносной стервой, завлекающей первыми десятками лет беззаботной жизни, а затем сбрасывающей с обрыва неизлечимой болезнью.
Придя домой, Джонатан тут же встретил свою возлюбленную по имени Кассандра. Она кинулась в его объятия и от счастья заплакала.
– Джон! Я так боялась… – всхлипывая произнесла Кассандра, прижимаясь к нему сильнее.
– Всё хорошо… Теперь всё позади. – ответил Джон, наслаждаясь ароматом духов любимой. Ему казалось, что этот запах он чувствует впервые, хотя она никогда не изменяла себе в выборе духов. Любовь теперь существовала совсем по-другому: она была более трепетной и чувственной, более щадящей и мученической, но, что более всего важно – она была куда ценнее, чем раньше.
– Стой… Джон, почему ты так сильно давишь? – с трудом сказала она, пытаясь сделать вдох.
– Что?.. – удивлённо спросил Джон, разжимая объятия.
– Фух! Ты чуть мне все ребра не переломал, силач! – произнесла она, смеясь и удивлённо глядя на вернувшегося к жизни любимого человека.
– Извини… Я не специально. – ответил Джон, смущённо улыбаясь.
– Я приготовила к твоему приезду прекрасный ужин! Сейчас мы откроем бутылочку дорогого вина и тогда… – полушёпотом сказала Кассандра, прикусывая нижнюю губу.
Они сели за стол, наслаждаясь долгожданной встречей друг с другом. Кассандра немало постаралась, приготовив настоящий пир к прибытию своего героя. Даже в такой прекрасный вечер она мучилась не меньше его, возможно даже больше, испытывая страх за судьбу Джона.
Ей было до боли тяжело отдавать любимого для проведения опасного эксперимента. Изучив информацию о прошлых неудачах на научном поприще в этой сфере, она не могла уснуть ночами, молясь о его выздоровлении. К огромной радости, он вернулся домой. Но кто может дать гарантию, что с ним и дальше всё будет хорошо? Моменты счастья так мимолётны, чему они оба успели убедиться.
«Ещё в самом начале жизни любовь мне казалась детской игрой, заключающейся во взаимном утолении потребностей. Теперь же я вижу, что она может быть больше и важнее, чем весь мир» – думал Джон, глядя на прекрасное лицо Кассандры. Она аккуратно резала кусок мяса на мелкие части и элегантно клала их в рот.
Как следует насладившись домашней едой и охмеляющим напитком, двое разделись и легли на кровать ближе к полуночи. Испытывая дикую страсть, они наслаждались теплом тел друг друга как никогда. Влюблённые смаковали каждую секунду и энергично переворачивались в кровати, упиваясь земным удовольствием.
Джон на секунду остановился, в полутьме разглядывая лицо возлюбленной. Очертания блаженства больше не украшали милое чело молодой девушки. Лицо её изменилось со страстно – возбуждённого на непонимающе – неприязненное.
– Джон… – сказала она медленно, понимая, что что-то не так.
– Да? – спросил Джон, тяжело дыша.
– Твоя кожа… делает мне больно. – сказала она, чувствуя боль от каждого прикосновения.
– Как?.. – спросил Джон, пытаясь убрать свою руку от руки Кассандры.
Поднимая руку, он заметил, что рука Кассандры будто прикована незримой силой к его руке.
– Что за?.. – вопросительно выпалил Джон, пытаясь оторваться от неё.
– Как больно!.. – завопила Кассандра, корча обыкновенно умиротворённое и чистое лицо в мучительную гримасу.
Джон увидел, что из его живота наружу выбирается желтовато – прозрачный пузырь, медленно обволакивающий тело Кассандры. Он не поверил своим глазам. Всё это выглядело как страшный сон или галлюцинация, создавшая гротескный образ в полутьме.
– Джон!.. А-А-А! Сделай что-нибудь будь! – безумно закричала Кассандра, в отчаянной попытке выбраться и ёрзая телом.
В первые же секунды Джон пытался что-то предпринять, чтобы прекратить её мучения. Первым, что пришло в голову, было схватить странную консистенцию, выходящую из его брюха рукой. Совершив это, он увидел, что склизкая масса просочилась через его ладонь и начала обволакивать тело Кассандры.
На мгновение он залип в одной точке, будто потерявшись в пространстве. Мысли начали покидать голову, всё на свете стало не таким уж и важным. Совсем скоро усталые глаза начали закатываться от неведомого удовольствия. Он почувствовал, что его голод наконец начинает утоляться.
Снова открыв глаза, Джон понял, что какое-то время спал.
«Что за дурной сон?.. Ах, ладно, пора возвращаться к нормальной жизни. Как же давно у меня не было столько сил!» – подумал он, сбрасывая с себя одеяло.
На простыне он увидел огромное пятно крови и мелкие ошмётки человеческой ткани.
– Что за?! – вопросительно крикнул он, выпрыгивая из кровати. – Кассандра?! Кассандра?! – шокировано провопил он, пытаясь её найти.
В прихожей Джон увидел, что обувь, сумка и пальто, принадлежавшие возлюбленной, на месте.
«Не могла же она уйти без всего?..» – догадался Джон, выискивая улики.
Обратно зайдя в спальню, он увидел, что мобильник Кассандры гудит на тумбочке.
К нему пришло осознание, что это был не сон.
– О господи!.. Неужели всё это было взаправду?! – крикнул вслух Джон, держась за голову. Нечто в тот миг в нём умирало, рассыпалось на мелкие осколки, не оставляя и следа вчерашнего счастья. Словно гром раздавались в сознании мысли о том, что её больше не будет рядом. Та, что была всей его жизнью, будто растворилась в пространстве, оставляя после себя лишь догадки и предположения, намекающие на трагичный конец. Все планы, которые он строил после своего выздоровления, прямой нитью связывали их обоих и должны были привести к долгожданному счастью, но, видимо, мечты оказались несбыточны.
«Моя дорогая Касандра… Как такое возможно? Ты оставалась верна мне всегда, даже когда шансов на моё выздоровление не оставалось… Через сколько всего мы вместе прошли… Что же случилось? Ведь я не хотел тебе никакого зла…» – сокрушаясь над потерей подумал Джон, обессиленно падая на кровать. Всё произошло слишком быстро, чтобы можно было принять реальность как факт.
Он взял её фотографию с тумбочки и с его глаз потекли слёзы. В одно мгновение весь мир рухнул, оставляя лишь пепел воспоминаний.
На эмоциях он зашёл на кухню, взял кухонный нож и всадил его себе в живот, пытаясь свести счёты с жизнью. Почувствовав нестерпимую боль от удара, он выронил нож и лёг на пол, облокотившись на кухонный гарнитур. Джон ощутил некоторое жжение на месте раны, сопровождающееся бегающими мурашками по его коже. Подняв рубаху, он увидел, что поражённая плоть невероятно быстро затянулась, не оставляя на себе никаких следов. Кровь, оставленная на его руке после удара, начала исчезать на глазах. Она впитывалась в кожу, будто через губку.
«Наверно, надо позвонить доктору Хэйну… Сообщить ему обо всём этом ужасе… Но что со мной будет? Явно, они не предпримут ничего хорошего по отношению ко мне… Поместят в клетку, как животное, и будут ставить опыты, которые приведут к ещё большим смертям! Мне нужно скрыться… Точно! Я куда-нибудь убегу!» – подумал Джон, размышляя над произошедшим. Недоверие, смешанное с шоком от ситуации, сделало из него пугливого отшельника, пытающегося разузнать немногое о странностях прошлой ночи.
Тем временем доктор Хэйн не сидел без дела. Трансплантация клеток уже на первых этапах оказалась крайне действенной, и ему не терпелось снова приступить к работе. Его безрезультатно зазывали на пресс-конференции касающиеся недавнего открытия. Он отказывался или же просто не отвечал. В голове Хэйна сидела навязчивая мысль о том, что он может спасти человеческие жизни.
Не дожидаясь признания безопасности эксперимента, учёные всего мира подхватили на вооружение результаты исследований доктора Хэйна. Многие хотели снискать славы и признания, многие жадно использовали результаты, дабы обогатиться. Кроме того, слишком большое количество жизней зависело от своевременной операции.
Тьма из репортёров, поджидавших Хэйна у научного центра, вынуждала его каждый раз выбегать через чёрный вход и мигом бежать до машины без оглядки. В этот раз всё прошло удачно и его никто не заметил. Сидя в машине, он с облегчением вздохнул и вставил ключ в замок зажигания. Старый мотор немного покряхтел и через секунду завёлся.
Хэйн включил радио и начал движение по трассе, что вела к его дому. От зажигательной песни на радио его плечи стали невольно двигаться в такт музыке.
Он подумал:
«А ведь отличная песня!.. Интересно, что же жена на приготовила на ужин… После таких изнурительных исследований я готов кабана съесть!»
Глядя по сторонам, Хэйн видел множественные деревья, окутанные полуночной тьмой.
«И что этим репортёрам дома не сидится? У нас важное исследование, а они только отвлекают! Было бы лучше, если бы они все разом обленились и не пришли на работу… Это ведь надо так докапываться до людей! Как у них самих только терпения хватает?» – размышлял Хэйн с неприязненным лицом по дороге домой.
2. Адаптация
Джонатан Кроувелл собрал небольшую сумку с вещами и стремглав выбежал из квартиры. В скором времени он спустился по лестничной клетке и встал у подъезда многоэтажного серого дома в недоумении.
Перед его взором были длинные улицы, по бокам которых стояли в ряд будничные здания, своей незыблемостью и примитивной скукой напоминавшие каменных истуканов. Лёгкий химический туман стоял над городом, обвивая своей пеленой заспанный квартал высоток. Никого уже не удивляло следствие непрекращающейся работы заводов и фабрик, бесконтрольно загрязняющих атмосферу.
Инфраструктура города Корд осталась такой же неразвитой и упрощённой, как и столетие назад. Классические одноэтажные дома с множеством комнат внутри составляли основную часть строений спящего городка. Редкие коттеджные участки, выполненные в той же стилистике, только имеющие несколько уровней, часто занимали спальные районы, расположенные ближе к окраинам. Более же бедное население обитало в многоквартирных домах, уходящих своей высотой далеко в небо. В городе существовало социальное неравенство и его можно было отследить по жизни отдельных районов.
«Так… И куда же мне бежать?..» – подумал он, поглядывая по сторонам. Время здесь встало на месте, будто бы сторонясь наступившего будущего. Вялотекущие люди в потоке напоминали равнодушных зомби, морально искалеченных современным потребительством. Они с благородным отчаянием принимали отказ от новых технологий, слепо следуя маршруту своей жизни.
«Точно! Заброшенный дом на окраине! Там ведь когда-то жили мои дальние родственники… От кого-то я точно слышал, что там давно уже никого нет, отличное место, чтобы не привлекать лишних глаз!» – рассудил Джон, с недоверием поглядывая на равнодушных прохожих. Похоже, его странное поведение никого не интересовало. Никого, кроме маленькой дворняжки, подбежавшей к Джону, и начавшей изо всех своих щенячьих сил тявкать на необычно пахнувшего человека.
– Да отвяжись ты! – раздражённо крикнул Джон, злобным взглядом провожая убегающую дворнягу. Меньше всего ему сейчас хотелось привлекать внимание.
Добравшись до одноэтажного запустелого дома, Джон начал осматривать его снаружи. Всё выглядело довольно типично и обыденно, лишь неухоженная, заросшая сорняками лужайка, растения на которой достигли уже полуметрового размера, давала знать о том, что жильцы оставили это место.
Одноэтажное строение было довольно объемным и до сих пор смотрелось цивильно снаружи. Видно, оно осталось без внимания шаловливых подростков, обычно так и норовящих исследовать неисследованное.
Джон не заметил ни единой трещинки на краске стен дома. Даже по прошествии стольких лет можно сделать вывод о том, что строение создавалось с особым трепетом и усердием.
На каждой стене дома находилось по несколько квадратных окон, параллельно расположенных друг к другу. Большинство окон либо полностью, либо частично прикрывали алюминиевые жалюзи изнутри, но Джон всё же нашёл проёмы, где через пластины можно было разглядеть обстановку внутри дома. Всё выглядело опустелым и безлюдным. Никаких движений и никаких признаков наличия жильцов, как и предполагалось.
«Похоже, никто не будет против, если я займу этот дом на какое-то время… Всё равно ему стоять без дела» – подумал Джон, пробираясь через кустарники ко входу.
С улицы, по которой он только что подходил к дому, к нему подбежала уже знакомая дворняжка, энергично машущая хвостом. Она выслеживала его по запаху несколько километров и, наконец, добралась до встретившегося человека. В её глазах Джон разглядел просьбу о помощи, вынужденную тяжелой жизнью без хозяина.
– Ладно, пойдем… – устало проговорил Джон, сожалея о непростой судьбе уличного щенка. В момент осознавая, что жизнь беззащитного животного, обитающего на холодных просторах города Корд, может быть очень схожа с его теперь уже скитальческим образом жизни, он пропитался к четвероногому сорванцу теплыми чувствами, рождающими привязанность.
Подойдя к входной двери вместе с псом, Джон дёрнул за ручку, но дверь оказалась заперта.
– Сволочь! – крикнул Джон вслух, мгновенно впадая в бешенство. Его сознание заметно изменилось. Он уже не мог чётко осознавать до очевидности простых вещей, которые быстро выводили его из себя. Щенок заскулил, пугаясь от безосновательной агрессии его нового друга.
Кроувелл начал дёргать ручку, раздражённо скрипя зубами. Разозлившись, Джон надавил немного сильнее. Деревянная рукоятка покрылась многочисленными трещинами.
– Чёртова ручка!.. Какой дурак закрыл дверь?! – в бешенстве выпалил Кроувелл, суетливо повторяя движение рукой.
Закончив бесцельное занятие, он не поверил своим глазам: расслабив кисть, он было уже хотел отпустить ручку, но она моментально развалилась по мелким кусочкам в его руке. Глядя на деревянные щепки, вываливающиеся из его ладони, Джон попытался собраться с мыслями и прийти в себя:
«Так… Всему должно быть объяснение! Скорее всего, ручке просто много лет, и она уже превращалась в труху, поэтому так легко разлетелась… Или же я действительно становлюсь чем-то нечеловеческим…»
Он обернулся и взглянул на щенка. Тот дрожал, тревожно глядя влажными глазами на взбесившегося Джона.
– Не пугайся, я ведь не чудовище… Просто этого требует ситуация. – произнёс Кроувелл, пытаясь успокоить животное.
Джон сделал резкий удар ногой по стороне двери, где находился замок. Удар получился настолько мощным, что дверь слетела с петель и отлетела на два метра вперед, стукнувшись о стену. Щенок отбежал на несколько метров, дабы не попасть под горячую руку.
– Всё нормально, пойдём! – сказал Кроувелл, кивая головой в сторону образовавшегося входа. Дворняга осторожно подходила ближе, до сих пор недоумевая, безопасен ли этот человек или нет. Пересилив свой страх, щенок всё же пошёл за новым хозяином.
Джон взглянул на откинутую сломанную дверь и подумал:
«Кажется, пора переставать удивляться…»
Зайдя внутрь дома, он увидел, что вокруг полный бардак: кучи мух и мошкары, летающие над горой немытой посуды, застаревшие пятна на полу, кухонном гарнитуре и даже стенах. В углах комнат распространилась плесень, буквально пожирая обои на стенах. Разбросанные вещи и мусор свидетельствовали о том, что хозяева в последние дни своей жизни либо были не в состоянии следить за порядком, либо окончательно перестали заботиться о своей жизни.
Джон прошёл по коридору в зал и повалился на промятый диван, обдумывая дальнейшие действия. Пёс прошёл за ним и сел рядом с диваном, внимательно рассматривая человека.
«Что же со мной не так?.. Всё пошло наперекосяк после того эксперимента в научном центре. Неужели я стал монстром или же монстр внутри меня? Кассандра… Боже, я не хотел её убивать!..» – вспомнив о возлюбленной, Джон опустил голову вниз, как при покаянии. Глаза его увлажнились и сердце наполнилось неимоверной болью. Он достал из своего паспорта её фотографию и начал с горечью произносить слова, обращаясь к ушедшей:
– Ты знаешь, моя дорогая, что я всем сердцем любил тебя и буду любить… Я бы никогда не позволил себе даже пальцем тебя тронуть!.. – промычал Джон, всхлипывая носом. – Твоя любовь меня ни раз спасала. Ты заставляла идти меня дальше и бороться ради нашего будущего! Я знаю, ты бы хотела, чтобы я не опускал руки, чтобы я продолжил путь без тебя, но я не знаю, что мне делать… Этот сраный эксперимент всё испортил, лучше бы его не было! – воскликнул Джон, резко вставая с дивана и в бешенстве швыряя стол в телевизор.
Его лицо в одно мгновение превратилось в яростный оскал зверя. Выпученные красные глаза выглядели настолько дико, что напоминали очи безумного демона, сошедшего на землю для смерти и разрушений.
Щенок отбежал в попытке спастись, но его тут же нагнала пожирающая слизь, вырвавшаяся из чрева Кроувелла. Обволакивая крошечное тело, она начала переваривать скулящего от боли пса, всеми силами пытающегося вырваться из мучительной ловушки. Худые лапки жалобно скреблись по полу, пока щенок окончательно не сдался и не принял свою гибельную участь.
Джон, как и в случае с Кассандрой, не мог сделать ничего. Его разум поглотил яростный голод, вырвавшийся наружу в виде прожорливой твари, захватившей недавнего друга в смертоносные тиски. Поглощённая масса, только что представлявшая из себя измученную дворняжку, начала продвигаться через желтовато-прозрачные стенки вытянувшегося пузыря, насыщая бесконтрольное тело Кроувелла. Он пребывал в забытие, не видя и не осознавая происходящего кошмара.
Придя в себя после поглощения, Джон схватился за лоб обеими ладонями и тихо завыл от безнадёжного отчаяния. Он был беспомощен перед монстром, обитавшем где-то внутри него. Самое страшное – единственный важный человек в его жизни погиб. Все те, кому он захочет хоть на каплю довериться, вечно будут в большой опасности рядом с ним.
Джон глубоко вздохнул, набирая себе в лёгкие воздух. Выдохнув, он немного пришёл в себя, и тут же повалился на диван без сил.
«Внутри меня обитает демон, не меньше! Что это за напасть такая? Я никогда не был таким раздражительным и тем более вспыльчивым… Эксперимент, что провёл надо мной доктор Хэйн, явно имеет необратимые последствия… Похоже, я реально становлюсь монстром! Всё чаще у меня не получается себя контролировать, и, вероятно, в этом теле теперь сидит не только Джонатан Кроувелл…» – подумал Кроувелл, делая неутешительные для себя выводы. Кромешной тьмой обернулось для него спасительное выздоровление. Мысли о последних днях вызывали дикую рвоту и чрезвычайно мерзкое отношение к собственной личности. Не осталось ни единой цели, способной вернуть желание жить.
Живот Джона сильно заурчал, раздаваясь жалобным эхом по комнате.
«Как же хочется есть… И это после того, как я уничтожил бедную дворнягу, прибившуюся ко мне из-то, что некуда было больше идти? Что я за существо? Как мне с этим мириться?.. Нет, я не смогу разумно мыслить, испытывая такой голод. Надо сходить в магазин и попробовать насытиться людской едой» – подумал он, начиная собираться в дорогу. Порывшись в своей сумке, он решил, что нужно выглядеть максимально неприметно. Продев через голову мешковатую толстовку, он натянул на голову капюшон. В столешнице он нашёл тёмные очки.
«Это поможет лишний раз не светиться на камерах» – подумал Джон. На ноги он надел синие джинсы и кожаные ботинки.
Кроувелл подошёл к зеркалу в коридоре и взглянул на себя:
«Вроде выгляжу как обычный человек…» – прикинул он, мельком оглядев свой внешний вид.
Спешно выйдя на улицу, Джон, не оглядываясь, побрёл в ближайший магазин под названием «Глоу Маркет». Ранее, когда бабушка, единственный близкий человек, воспитывающий его с детства, просила навестить дальних родственников в теперь уже заброшенном доме, ему порой приходилось мотаться до «Глоу Маркета» за продуктами на велосипеде. Это было прекрасное время.
«Совсем недавно я был на этих улицах своим… Это был мой дом, здесь я родился и вырос. Теперь я чужой не только в своём доме, но и во всём человечестве» – с грустью подумал Джон, проходя по знакомому району. Нечто в его груди сжималось и давило. Ему показалось, что это та самая мистическая душа, о которой постоянно твердят проповедники в храме. Видно, она надрывается и плачет из-за того, что её владелец не сможет существовать, как прежде. Вся его жизнь обречена на глухое бесцельное одиночество.
На него напала тоска по прошлым временам, приносившим беззаботное счастье. Благополучное детство с бабушкой, которая его действительно любила и заботилась о нём. Но всё же, если проникнуть поглубже в воспоминания, то станет ясно, что ему не хватало полноценной семьи, где каждый исполняет свою роль и тем самым закладывается фундамент настоящего и будущего благоденствия.
«Жаль, что я не ценил простые радости жизни. Всегда было на что жаловаться, на что спихнуть ответственность за всё происходящее. Но прошлое не вернёшь, как и не предскажешь будущее. Остаётся только жить в мучительном настоящем…» – философски рассудил Джон.
Он был свободен и волен в своих поступках, из-за чего часто ошибался и попадал в передряги. Это и рождало в его голове приятные впечатления о прошлом. Школа, в которой первое время он был тихим одиночкой, не понимающим, по каким законам живёт местное племя, а затем, ставши компанейским весельчаком, получал массу внимания и каждодневное удовольствие от общения в своей компании. Колледж, где ему довелось попробовать много нового и запретного, а также повстречать Кассандру и влюбиться в неё.
Перед его глазами проплывали прекрасные моменты, будто сон возвращающие в недостижимые нынче грёзы.
