Михаил Алексеев
Операция «Тайфун»: Капкан для «Тайфуна». Стилет для «Тайфуна»
Меня в этом поразило поведение твоей жены. Ни секунды сомнения! Остановилась и сразу бегом к детям. Я даже и понять не успел, чисто автоматически за ней побежал.
Так что твоя машина сейчас санитарной является. Как раз как ты подошел, мы решили опустить сиденья задние, наломать еловых веток, застелить тряпкой, которая у тебя сзади в багажнике постелена, и положить туда раненую.
Пока Андрей рассказывал, дошли до машины. Дверь багажника «Таракана» была поднята, и в нем при неяркой подсветке салона Алексей увидел лежащую женщину и суетящихся возле нее Ольгу и девушку-санитарку одной из рот. Трофимов поздоровался и спросил, где его жена.
– Она у нашей машины. С детьми, – ответив на приветствие, подсказала Ольга.
Действительно, у машины Богомолова, тихонько переговариваясь, стояли Лариса и Инна. Инна была без куртки, зябко охватив себя руками. Андрей тут же снял и накинул на ее плечи свою.
Трофимов чмокнул Инну в подставленную щеку и поцеловал жену.
– Что тут? – уточнил он, кивнув на виднеющиеся в салоне автомобиля детские головы.
– Да сами не знаем, то ли замерзли, то ли от страха трясутся. Инна, вон, куртку отдала, закутала их, а все равно дрожат. И молчат. Ты прости, нам нужно скорей уезжать, их мать крови много потеряла, нужно хирургу показать, да и холодно уже, салон машины остывает.
Они отошли поговорить. Через несколько минут к машинам подошли Воистинов, Ракутин, Иванов и незнакомый крепкий боец с вещмешком за плечами и чемоданом в руке.
– Я надеюсь, ты завтра приедешь к нам. В любом случае береги себя! Мы тебя все будем ждать, – заторопилась Лариса, целуя мужа.
– Так! Внимание! Сейчас едут все… сами знаете кто. Кроме Трофимова!
Тут майор обратился к Богомолову:
– С вами поедет товарищ генерал и его ординарец старшина.
И он указал на бойца с чемоданом.
– Надеюсь, найдете, где разместиться?
– Разберемся! – откликнулся Богомолов.
– Хорошо! Дальше по плану. Я решу вопрос с Трофимовым и вечером, не позже двадцати одного, буду здесь. Будьте так любезны забрать меня отсюда!
– Безусловно! Товарищ генерал-майор и товарищ старшина! Пистолеты спрячьте, кобуры снимите с ремней. Не будем усугублять, – включился в разговор Гладкий.
Через пять минут в глубине портала моргнули и пропали стопы идущего последним в короткой колонне «Урала» Саши Сараева. Трофимов тяжело вздохнул. За последние сутки он уже во второй раз прощался с женой перед шагом в неизвестность.
5 октября 1941 г.
Район д. Хватов Завод
Разбудили Трофимова на рассвете. Ночь он провел в небольшой палатке, где кроме него обитали Воистинов, Иванов и оба командира рот. Откровенно было тесновато. Предполагалось, что эта палатка будет на троих максимум, людей оказалось пятеро. Хорошо еще командиры рот поделили ночь пополам, контролируя несение караульной службы и строительство огневых точек и укрытий. Но Трофимов тесноты не заметил. Как и ночи, кажется, только закрыл глаза, и вот уже утро. Плеснув в лицо холодной водой из протекающего неподалеку ручья, поплелся к «эмке». У машины свежий и бодрый майор давал ценные указания остающемуся старшим на объекте Иванову. Алексей поздоровался и полез на заднее сиденье машины, в душе надеясь еще поспать, несмотря на дорожные условия.
Но! Выезд не состоялся! Буквально за минуту до отъезда к машине торопливо подошел командир роты охраны и доложил, что секрет, выставленный возле деревни, доложил, что в нее вошла колонна немецкой техники. Немцев было около роты. Но в составе группы было четыре бронетранспортера, три противотанковых пушки и две малокалиберные зенитки. Это кроме десятка мотоциклов с колясками, вооруженных ручными пулеметами.
Воистинов выругался. Цанава категорически запретил ему раскрывать местоположение портала. В бой вступать было нельзя. Да и исход его был непредсказуем. Численное превосходство двух рот пограничников с лихвой компенсировалось немецким преимуществом в вооружении. Трофимов и Воистинов сошлись во мнении, что оборона Резервного фронта рухнула окончательно и через открытую брешь в тыл советских войск хлынули мобильные разведподразделения противника. Что полностью совпадало с информацией, данной Трофимовым еще на первой беседе. Именно 5 октября немцы возьмут Юхнов и Знаменку.
Решили ждать, в надежде что немцев не заинтересует этот медвежий угол и они уйдут из деревни. Но, судя по результатам докладов наблюдателей, именно по этой причине немцы сюда рано утром и приехали. Потому что, заняв деревню и подготовив ее к обороне, выслали по дорогам из нее мотоциклистов. Их тоже вполне устраивал «медвежий угол».
Объехать деревню незаметно было невозможно. Оставалось надеяться, что информация о появлении немцев в деревне станет известна в Семлеве или Вязьме и там найдут силы и средства, чтобы освободить ее.
Г. Вязьма. Штаб войск охраны тыла Западного фронта
В это время комиссар, находясь в штабе войск охраны тыла, вместе с полковником Сухаревым принимал первые доклады командиров полков, занявших предписанные рубежи.
Командир 87-го полка докладывал, что полк занял оборону за противотанковым рвом, перекрыв дорогу Хмелита – Вязьма. Опираясь на приказ комиссара, командир полка подчинил себе полк 248-й стрелковой дивизии, совершавший марш на днепровский рубеж. Этот полк занял позицию на правом фланге, у деревни Семеновское, также за противотанковым рвом, прикрыв дорогу Хмелита – ст. Касня. Была установлена связь со штабом этой дивизии, ведущей бой северо-западнее.
Оборонительных сооружений за противотанковым рвом, кроме землянок бывших его строителей и недостроенных дзотов, не было. Полки окапывались. Ночью на рубеж прибыл и занял оборону за пехотными позициями, с возможностью борьбы в том числе и с танками, зенитный дивизион. Полоса обороны на данный момент составляет немногим более десяти километров.
В районы западнее и северо-восточнее Хмелиты отправлены разведгруппы, с целью поиска и отправки на оборонительный рубеж подразделений и частей советских войск, потерявших в ходе боев управление. Разведгруппой полка найден штаб 242-й стрелковой дивизии. Дивизия пробивается в район Хмелиты.
Из района деревни Крюково в семи километрах севернее Хмелиты на оборонительный рубеж выводятся остатки 143-й танковой бригады. Уцелевшие танки бригады, семь Т-34 и восемь Т-26, планируется использовать как оперативный резерв.
Устанавливается местоположение штаба и частей 140-й дивизии.
Шестнадцатый и запасный стрелковый полки заняли оборону на рубеже ст. Александрино – Торбеево – Высокое. Ширина обороняемого участка составила около пятнадцати километров. Между левым флангом позиции западнее д. Высокое и правым флангом оборонительной позиции севернее Семеновского существует неприкрытый участок шириной в семь километров.
На этот участок выводится стрелковый полк 220-й дивизии, проводивший погрузку в эшелоны на станции Касня и подчиненный себе командиром 16-го пограничного полка. Зенитный дивизион занимает позиции на правом фланге, перекрывая автомобильную и железную дорогу направления Сычевка – Вязьма.
Двести пятьдесят второй полк занял оборону двумя ротами в районе деревни Безымянное, перекрыв дорогу Знаменка – Вязьма. Там же занимает оборону одна батарея зенитного дивизиона. Одним батальоном прикрыл правый фланг позиции, заняв оборону на рубеже отм. 237,2 – д. Кузнецово – д. Давыдково. Одна рота заняла предмостье железнодорожного моста через Угру у деревни Сенютино. За позициями батальона заняли оборону две батареи зенитчиков. Один батальон еще накануне выдвинулся к мосту через реку Угра около райцентра Знаменка и занял позицию на ее северном берегу. Мосты у Знаменки и Сенютина заминированы. Одна рота находится в резерве командира полка в д. Слобода.
Комендант станции отменил движение на Калугу. На станции Вязьма и перегонах к ней от Сычевки были остановлены эшелоны, перевозившие части 220-й дивизии. В сторону Калуги успели уехать штаб дивизии, батальон связи, стрелковый полк и подразделения обеспечения. Еще один стрелковый полк остался в районе Сычевки. Цанава приказом подчинил себе артполк, зенитный и противотанковый дивизионы. И сейчас они направлялись в обратном направлении до станции Касня, где переходили в подчинение командира 16-го погранполка.
В окрестностях Вязьмы всю ночь активно разгружались поезда с топливом, продовольствием, боеприпасами. Сложней всего было с топливом. Под него использовали все свободные емкости. Их забирали со всех предприятий города.
Примерно в 11 часов поступило сообщение из Семлева. Вражеские разведподразделения были отмечены в районе Хватова Завода. Райцентр смог выделить сводную роту милиции и комендатуры. Штаб 32-й Армии, расположенный неподалеку, в деревне Беломир, выделил одну роту из батальона охраны штаба. Но по последним сведениям, в районе Хватова Завода находится усиленная рота с тяжелым вооружением, и комендант Семлева просит Вяземский гарнизон оказать помощь.
Решено было отправить на помощь милицейский батальон на автомашинах, усиленный двумя взводами бронеавтомобилей и легких танков.
Комиссар не на шутку встревожился, не обнаружат ли немцы объект. Поэтому с батальоном с задачей уточнить ситуацию на месте отправился один из его подчиненных.
Район д. Хватов Завод
Часов в одиннадцать к порталу приехали семья Богомоловых с незнакомым человеком, которого они представили доктором, и Сараев. Ольга и доктор привезли кучу лекарств и перевязочного материала и вместе с санитарами сразу же занялись перевязкой и лечением, возможным в этих условиях. Надо сказать, лагерь у портала был разбит на две части, палатка с ранеными находилась на стороне XXI-го века. С этой же стороны было выставлено несколько секретов со строжайшим приказом: не стрелять ни в коем случае. Остальной личный состав находился со стороны 41-го года и сейчас занимал оборону. Ввиду появления поблизости немцев, на другую сторону к раненым перенесли и приготовление пищи. Вот тут очень выручил Саша Сараев. Он выпросил у команды поисковиков ротную кухню, которую те приобрели в 90-е годы по случаю, и использовали в многочисленных экспедициях по области и не только. Кроме того, все попаданцы скинулись, и он же на оптовой базе взял несколько мешков макарон, несколько ящиков тушенки, соль, сахар, майонез, сгущенки, кетчуп, чай. На хлебозаводе купили полторы сотни буханок хлеба. И сейчас Богомолов с Сараевым организовывали приготовление обеда, обучая ротных поваров пользованию кухни и незнакомых им приправ. Но личному составу в данный момент было не до обедов.
Воистинов через бинокль напряженно вглядывался в происходящее в окрестностях Хватова Завода. Еще утром, около десяти часов, на дороге со стороны Семлева вспыхнула стрельба, которая то затихала, то вновь оживлялась. Но надежды на скорое оставление деревни немцами не прибавляла. Потому как не приближалась. Видимо, силы, высланные из Семлева, были недостаточными, чтобы решить проблему. Однако через час загрохотало уже со стороны Юшкова. Немцы всерьез забеспокоились, на улицах деревни мелькали группы пехоты, автомашины с орудиями и броневики, спешащие на северную околицу. С места, откуда наблюдал за происходящим майор, была видна лишь часть картины боя, но он смог определить, что деревню атакует подразделение милиции при поддержке легких танков. Таким образом, для отхода у немцев оставалась лишь проселочная дорога на восток, в сторону железной дороги Вязьма – Брянск, проходящая в метрах двухстах севернее объекта. В подлеске, в сторону деревни и этой дороги, как раз занимали позиции основные силы двух рот особистов.
Подошел выспавшийся Трофимов, вытащил из футляра свой личный двенадцатикратный бинокль.
– М-да… Сорок первый год. Немцы в обороне сильны, как никто. Даже если наши их и заломают, то произойдет это не быстро. Если фрицы не надумают уйти сами. Товарищ майор! Может, нам помочь? Посмотрите, с тыла они удара не ожидают. С нашей стороны один пулемет дежурит и отделение пехоты.
– Нельзя! У меня приказ! Объект не раскрывать. Однако… Иванов! – окликнул он своего подчиненного и, когда тот приблизился, произнес: – Позови-ка мне старшего команды диверсантов!
Когда старший прибыл и доложился, спросил:
– Группа кроме личного оружия захватила что-нибудь с базы?
Старший помялся и нехотя сказал:
– Есть кое-что, товарищ майор. Мы ж не знали, куда и с какой задачей нас отправят.
– Мины, взрывчатка есть?
– Немного есть.
– Тогда пока там бой идет, заминируйте вот эту дорогу. Другой дороги для немцев тут для отступления нет.
– Есть только три противотанковых.
– Вот их и поставьте. Немцы точно не пешком побегут.
– Если противопехотки есть, ставьте на обочинах неподалеку от противотанковых. Пехота будет или спешиваться, или обходить подбитую технику, нарвется, – вставил фразу Трофимов.
Старший окинул его взглядом, который Трофимов не понял, то ли заинтересовался, то ли «твоих советов не хватало». Вообще вся их группа держалась особняком. Трофимов даже не знал их звания.
А уж командир был самым нелюдимым из них.
– Слушаюсь! – козырнул он майору и отправился организовывать мероприятие.
– Товарищ майор! Сегодня ведь пятое октября.
– Да, я не забыл.
– Я тоже. И еще я помню, что завтра, шестого октября, под Знаменкой погибнет Первая экспериментальная батарея реактивных минометов капитана Флерова. И он погибнет тоже.
– И ты предлагаешь…
– Ну, а чего парни без дела сидят? И развеются, и хороших людей спасут.
– Ладно! Обсудим.
Райцентр Семлево
В полдень Цанава отправился в Семлево. В череде событий, решений и поступков комиссара в последние сутки эта поездка была весьма значимой.
Перед отъездом пришло сообщение из 252-го полка. Батальон, обороняющий предмостье на северном берегу Угры, завязал перестрелку с немецкими мотоциклистами, занявшими Знаменку.
Примерно в 16 часов на Старой Смоленской дороге у Семлева со стороны Дорогобужа появилась автоколонна. Перед въездом в райцентр она была остановлена постом бойцов НКВД. Старший поста подошел к машине, которую ему указали как автомашину командира дивизии.
– Комбриг Заикин? – уточнил он, глядя на командира в салоне и, получив подтверждение, в свою очередь представился. – Вас ожидает начальник особого отдела Западного фронта комиссар третьего ранга Цанава. Мне поручено проводить вас, – продолжил он.
Заикин приказал ординарцу уступить место лейтенанту, и машина тронулась.
– Товарищ комиссар третьего ранга! Комбриг… – начал доклад и прервал его по знаку Цанавы комбриг, войдя в помещение, где его ожидал комиссар.
– Здравствуйте, Иван Васильевич! Присаживайтесь. Закурите? – комиссар пододвинул открытую пачку папирос.
– Спасибо, у меня свои, – полез комбриг в карман.
Закурили. Комбриг ждал объяснения возникшей ситуации. А Цанава молча и внимательно смотрел на Заикина. Повисла неловкая пауза.
– Иван Васильевич, – прервал молчание комиссар, гася окурок в пепельнице, – мне известно, что вы получили приказ на переброску дивизии в район Юхнова.
Комбриг пожал плечами. Особой тайны в пункте назначения он не видел, но и подтверждать ему не хотелось из-за нежелания поддакивать человеку из организации, которую многие недолюбливали и боялись.
– Так вот! – продолжил Цанава. – Юхнов уже взят немцами. Более того, за мост через Угру у Знаменки в полдень начался бой. Мост нами заминирован, и когда возникнет угроза его захвата, будет взорван. Таким образом, задачу вы выполнить не можете.
– Как вариант, можно пробиться в Юхнов через Темкино, – ответил Заикин.
– Смысл? Вы колонной выйдете на подготовленные боевые позиции немцев и погубите дивизию.
– У меня приказ! Я обязан его выполнить.
– Приказ опоздал. Как минимум на сутки.
– И тем не менее!
– Этот разговор я затеял не для того, чтобы поколебать вашу веру в уставы. Более того, я очень рассчитываю как минимум на то, что вы как раз и будете их исполнять. Это к тому, что вот мой письменный приказ о переподчинении вашей дивизии и отмене предыдущего приказа как не соответствующего складывающейся обстановке. Что вы должны делать в данной ситуации, вам известно из устава. Но я хочу большего! Я хочу, чтобы вы далее действовали не по принуждению и букве устава, а по убеждению в необходимости действовать именно так, а не иначе. Смотрите! – И Цанава разложил на столе карту. Следующие десять минут он вводил комдива в курс оперативной обстановки на 5 октября.
– Поэтому в приказе вашей дивизии указан рубеж обороны Бариново – станция Жижала – деревня Новиково – Верхнее Болваново – Красино. Ожидаемое время подхода передовых подразделений противника – первая половина завтрашнего дня. Поэтому вам нужно поторопиться. Там со вчерашнего дня занял оборону зенитный дивизион. Мы выделяем вашей дивизии для перевозки частей дополнительно автобат. Ну, и вы свои средства задействуете. Когда прибудете, установите связь с командармом-16 генералом Рокоссовским.
Прощались они уже вполне на дружелюбной ноте. Но приказ комиссара комбриг убрал в командирскую сумку.
Уже глядя через окно движущейся в Вязьму машины на опускающиеся на осенние перелески Смоленщины сумерки, Цанава с удовлетворением отметил, что сделал максимум из того, что мог. Только что он обеспечил прикрытие города со стороны Темкино полноценной дивизией в пятнадцать тысяч бойцов. И пусть сейчас вечером там будет только один стрелковый полк с противотанковым дивизионом, есть надежда, что в течение ночи общими усилиями они смогут перебросить из Дорогобужа всю дивизию.
А у него осталось еще одно важное дело – встреча с Рокоссовским.
Район д. Хватов Завод
Немцы начали отступать из Хватова Завода около пятнадцати часов. Именно в это время случилось ожидаемое Трофимовым. На объект через портал прибыли Ракутин, Гладкий и Дегтярев. Полковник ФСО Дегтярев. Однокашник по училищу Трофимова и Гладкого, продолжавший еще служить. А значит, план, вчерне придуманный совместно с Цанавой в части действий в XXI-м веке, начал претворяться в жизнь.
Дмитрий был одет в гражданку. И совсем не для полевого выхода. Он, видите ли, по поручению заместителя директора ФСО прибыл проверить фантастическую информацию. А попал на войну. Трофимов успел познакомить его с майором Воистиновым, когда на проселок из деревни выскочил десяток мотоциклистов. Все залегли, Дегтярев, увидев в бинокль немцев, так же безропотно выполнил команду «Ложись!», забыв про одежду. Человек, сопровождавший Дегтярева и снимавший все подряд, поднял камеру на вытянутой руке и продолжил процесс съемки лежа. Следом за мотоциклистами выкатились грузовики с прицепленными пушками и зенитками. Прикрывали отход броневики. Мотоциклисты беспрепятственно проехали по дороге напротив позиций рот, охранявших объект. Первым подорвался грузовик, набитый пехотой. Взрывом противотанковой мины разворотило кабину, убив водителя и пассажира, осколками посекло тент. Пехота выпрыгивала через задний борт, разбегаясь по сторонам. Захлопали взрывы противопехотных мин, сопровождающиеся криками боли. Вторая машина обогнула подорванную, перевалила через кювет, стараясь объезжать раненых, которых оттаскивали с дороги уцелевшие. Где-то впереди, там, куда уехали мотоциклисты, загрохотали очереди нескольких пулеметов и разрывы гранат.
– А молодец старший! И задачу выполнил, и засаду устроил, и объект не раскрыл! – восхитился Трофимов.
Воистинов не ответил, напряженно наблюдая за дорогой. Второй грузовик подорвался метров через пятьдесят. Повторилось в точности все происшедшее с первой машиной.
Со связью у немцев всегда было неплохо. Поняв, что враг и впереди, три броневика устремились в голову колонны. Обогнув по полю горящие машины и вставшую колонну, они вынуждены были вновь выйти на проселок, дорогу пересекал овраг. Броневик, шедший первым, подорвался уже на подъеме из оврага и перегородил путь. В этот момент на поле, севернее дороги, выкатились три пушечных бронеавтомобиля и четыре танка. За ними виднелась цепь пехоты в темных шинелях. И со стороны деревни появилась пехота в разномастной форме. Немцы кинулись занимать оборону вдоль леса, собираясь сражаться. Расчеты принялись отцеплять пушки и зенитные автоматы.
Трофимов выжидающе посмотрел на майора. Наверняка в душе того сейчас шла борьба между требованием приказа и пониманием того, что если сейчас не вмешаться, нашим придется заплатить в этом безвестном бою у никому не известной деревушки дополнительно жизнями десятков человек. Но внешне этого заметно не было, и Трофимов тревожился за то, что произойдет сейчас. Потому что готовился крикнуть «Огонь!», прекрасно понимая, что именно этой команды ждут полторы сотни бойцов, сжимающих в руках оружие и уже нашедших в прицелах свои цели. И он бы отдал эту команду, наплевав на все последствия, но это сделал сам майор. И в ту же секунду безмолвный лес ударил в спину врага сотнями пуль. Бой закончился буквально через десяток секунд. Последними погибли экипажи немецких бронетранспортеров, расстрелянные бронегруппой.
– Иванов! Ко мне! – И, указав на попаданцев: – Срочно! Их на ту сторону! Ни их, ни портал, из чужих никто не должен видеть! Я пойду на дорогу. Мне нужно остановить эти подразделения и отправить их отсюда. Всем! Никого не допускать к объекту! Вплоть до применения оружия! – прокричал он, поднявшись и направляясь к дороге.
Минское шоссе. Западнее г. Вязьма
Генерал Рокоссовский был мрачен. Колонна его штаба со штабной артбатареей двигалась по Минскому шоссе в Вязьму. Война шла четвертый месяц, и четвертый раз его судьба делала крутой поворот. В июне он во главе 9-го мехкорпуса, который по сути таковым был лишь на бумаге, сражался с немцами на Украине в составе Юго-Западного фронта. За эти бои был награжден четвертым орденом Красного Знамени. В июле в экстренном порядке, вместо озвученного назначения командармом-4, вынужден был возглавить оперативную группу войск под Ярцевым и удерживать фронт. Только эту «оперативную группу» он должен был собрать сам из числа разбитых и отступающих войск. И он не оплошал. В августе войска его группы были реорганизованы в 16-ю армию. Он получил звание генерал-лейтенанта.
И вот начало октября, немцы начали очередную и ожидаемую наступательную операцию. И снова его срывают с места и бросают в неизвестность.
«Командармам-16 и 20. Рокоссовскому и Ершакову.
Командарму-16 Рокоссовскому немедленно приказываю участок 16-й Армии с войсками передать командарму-20 Ершакову. Самому с управлением армией и необходимыми средствами связи прибыть форсированным маршем не позднее утра 06.10 в Вязьму.
В состав 16-й Армии будут включены в районе Вязьмы 50 сд (19А), 73 сд (20А), 112 сд (16А), 38 сд (16А), 229 сд (20А), 147 тбр (резерв ЗФ), дивизион РС, полк ПТО и полк АРГК. Задача армии – задержать наступление противника на Вязьму, наступающего с юга из района Спас-Деменска, и не пропустить его севернее рубежа Путьково – Крутые – Дрожжино, имея в виду – созданной группировкой (т. е. 16-й Армией) в дальнейшем перейти в наступление в направлении Юхнов.
Получение исполнение донести. Конев, Булганин, Соколовский. 04.10.41».
Он передал войска своей армии командарму-20 Ершакову и убыл к новому месту назначения. Приказ, полученный им, был настолько обтекаем и не определен, что мог значить все, что угодно. Из него ясно было лишь две вещи: место – город Вязьма, и состав его новой 16-й Армии. Предполагаемый состав. Потому что на месте, в Вязьме, этих дивизий еще не было. Походные колонны этих дивизий только сегодня начнут трехдневный марш к месту назначения. Две дивизии из состава его бывшей армии. Приказ на марш комдивам он отдавал сам. Но это не меняет расстояния, которое им нужно преодолеть. Приказ не давал никаких сведений о противнике. И это означало одно – информацией о том, что происходит у соседа слева, штаб фронта в полной мере не обладает, но по косвенным признакам опасается худшего и спешно пытается прикрыть ключевую позицию в своем тылу. И если это по каким-то причинам не удастся, и враг возьмет Вязьму, когда армии фронта еще дерутся значительно западнее города, их участь будет предрешена. И ответственным за эту катастрофу может быть назначен он.
Г. Вязьма. Штаб 16-й Армии
На повороте с Минского шоссе в Вязьму в районе Юрково колонну остановил моторизованный патруль, который ожидал именно его штаб. Патруль сопроводил колонну к новому месту расположения штаба. Оказывается, комендант города уже подобрал подходящее место его дислокации и оборудовал в пределах своих возможностей. И, главное, к нему уже были протянуты линии связи. Это сильно обрадовало его начальника связи армии. И лишь немного улучшило настроение командарма. Буквально через минуту, докладом о том, что в этом штабе его дожидается начальник особого отдела фронта Цанава, его испортило еще сильней. У него не было личной предубежденности относительно комиссара госбезопасности, но в целом к его ведомству братских чувств он не испытывал. Это мягко говоря. Более двух лет, проведенных им в стенах этого ведомства, избавляли от остатков любви к человечеству вообще и к людям в форме НКВД в частности. Но вариантов избежать встречи с руководителем этой организации он не имел. Поэтому вздохнул и пошел в штаб, в душе предполагая, что его будут в очередной раз призывать к любви к Родине и верности идеалам марксизма-ленинизма, подкрепляя аргументы всевозможными карами.
Цанава встретил его, сидя во главе большого стола, за которым, наверно, до войны проводились совещания в организации, здание которой стало теперь штабом. На столе была расстелена карта и дымилась окурками пепельница.
В дверях Рокоссовский вскинул руку к козырьку, но комиссар оборвал доклад взмахом руки.
– Здравствуйте, товарищ Рокоссовский! Присаживайтесь. Нам нужно с вами серьезно поговорить.
«Началось!» – с тоской подумал генерал, здороваясь в ответ и направляясь к одному из стульев за столом.
– Что-то вы не в духе. Наверно, переживаете, опять командование в какое-то дерьмо сует. Ничего неизвестно, где наши, где немцы? Все войско – это то, что с вами. А спрашивать будут, как и положено, с армии. А тут еще особист мораль читать собрался. Не так ли?
Рокоссовский промолчал. Возражать и убеждать в обратном не хотелось, а соглашаться было неудобно.
– И все же придется. Придется мне вам напомнить, что для вас лично и для судьбы фронта значит этот город. Товарищ Конев – молодой комфронта. Не смог отстоять свое мнение и противостоять давлению Генштаба. Не все у нас генералы, как Жуков. Почти нет таких. По крайней мере, мне на данный период они неизвестны. Поэтому ошибся комфронта Конев с распределением своих сил. И когда понял, что его фронт ожидает разгром, он сделал единственное, что мог сделать в этой ситуации. Он снял с фронта своего лучшего командарма и отправил его оборонять позицию, которая может спасти фронт. Вот такое вам доверие, Константин Константинович. Судьба фронта в ваших руках. И командованию важно, чтобы вы сражались за Вязьму, как за Москву. Потому что если армии Западного фронта погибнут здесь, дальше к Москве войск нет. Поэтому в вашем сердце не должно быть малодушия.
Рокоссовский встал.
– Я сделаю все, что в моих силах.
– Верю! И со своей стороны окажу, пусть и небольшую в масштабах этой битвы, помощь. Смотрите!
Комиссар встал и, взяв карандаш, наклонился над картой.
– Противник сегодня взял Юхнов. Его разведка отметилась в Знаменке. Завтра 10-я танковая дивизия начнет марш от Юхнова через Темкино на Вязьму. Далее, немцы еще третьего октября захватили переправы в верховьях Днепра. И опять же завтра из района северо-западнее Хмелиты двинется на Вязьму 7-я танковая дивизия. Севернее ее на Сычевку двигается 6-я танковая. 8 октября будет атакован и, скорей всего, захвачен Гжатск.
Что у нас? Вот здесь, западнее Жижала, развертывается 29-я стрелковая дивизия. Бывшая дивизия народного ополчения Бауманского района Москвы. Не надо морщиться, Константин Константинович! Понятно – боевого опыта у дивизии нет. Но сформирована она еще в июле – так что, можно сказать, боевое слаживание, пусть и не на фронте, прошла. И еще хочу заметить – это единственная, наверное, дивизия у тебя будет штатом в пятнадцать тысяч! В дивизии даже танковый батальон имеется. Правда, танки – Т-40, но против пехоты сойдут. В усиление ей передан зенитный дивизион. Далее, мост через Угру у Знаменки и железнодорожный пока удерживаются силами пограничного полка охраны тыла, основные позиции которого расположены вот здесь.
Между Хмелитой и Ломами за противотанковым рвом заняли оборону 87-й полк охраны тыла, полк 248-й дивизии, остатки 143-й танковой бригады и зенитный дивизион. Весь день командир погранполка активно подчинял и стягивал все силы, части и подразделения, обнаруженные им в этом районе. Ожидается подход частей 242-й, 140-й, 248-й дивизий.
Восточнее, на рубеже станция Александрино – Высокое оборону занимают 16-й погранполк, части 220-й дивизии, 203-й запасный полк, зенитный дивизион. Ожидается выход на этот рубеж остатков 18-й дивизии.
Завтра, как вам известно, в город прибудут два полка 50-й дивизии и 700-й противотанковый дивизион. Штаб фронта выделил для их доставки автобат.
Далее, что касается гарнизона города, вам доложит комендант Вязьмы генерал-майор Никитин.
У меня будет просьба к вам, я подчинил части своим приказом. Практически самовольно. Полномочий от комфронта у меня на это не было. У вас же есть приказ оборонять район Вязьмы, и на основании этого приказа вы можете подчинить их себе достаточно законно. Будьте так добры, продублируйте мой приказ.
Ну, вот вроде и все! Я сделал все, что смог и успел. Теперь все в ваших руках. Я сейчас уезжаю в Москву и приложу все силы, чтобы командарм-16 генерал-лейтенант Рокоссовский Константин Константинович возглавил все войска, которые сумеют отойти в район Вязьмы уже согласно приказу из Москвы. Я верю в вас! И… не подведите меня.
Все это Рокоссовский слушал с нарастающим чувством удивления. Он не вдумывался в информацию, которую давал Цанава, улавливая лишь основное. На его глазах рушился шаблон этакого генерала-энкавэдэшника, обуянного страстью поиска врагов народа. Он автоматически пожал протянутую на прощание руку комиссара, все еще находясь под впечатлением разрушенного стереотипа. Уже в дверях Цанава, обернувшись, добил его фразой:
– Да! Совсем забыл! Седьмого октября выпадет первый снег. Значит, в ближайшее время маневренные возможности немцев очень сильно сократятся. Имейте это в виду!
И ушел, хлопнув обитой дерматином дверью.
Из штаба Рокоссовского он заехал в областное управление НКВД. Там его ждало требование наркома немедленно позвонить ему в любое время суток. Разговор состоялся короткий. Берия передал сообщение Цанавы на самый верх. Однако ввиду невероятности информации, он ее передал только после проверки через другие источники. И только после этого доложил Верховному. Тот тоже поставил ее под сомнение, и ее снова проверяли. Уже через Генштаб. Сейчас принимаются в срочном порядке все возможные меры. Группа особого отдела фронта в Москву не прибыла. Поэтому Цанаве надлежит прибыть в наркомат не позднее утра 6 октября.
