Михаил Самарский
Роман со счастливым концом
Михаил Александрович Самарский,
Тел. +7 916 394 26 87
E-mail: ma@samarsky.ru
Михаил Самарский
РОМАН СО СЧАСТЛИВЫМ КОНЦОМ
Писать – значит осмеливаться.
Эмиль Чоран
От автора
Выражаю сердечную признательность всем тем, без кого эта книга могла бы и не появиться на свет. За профессиональные консультации адвокату Виолетте Волковой, другу и меценату Алексею Комиссарову, депутату Государственной Думы Сергею Михайловичу Миронову, всегда поддерживающих меня в трудную минуту.
Благодарю за ценные советы переводчиков моих книг Ленни Россловски (США), Фама Ба Тху (Вьетнам), Уляну Петкова Йорданову (Болгария). Благодаря им я теперь получаю письма от своих читателей со всего света.
Отдельная благодарность моим чрезвычайно терпеливым родителям за их стойкость и умение достойно переносить мои иногда не совсем размеренные требования.
Огромное спасибо всем, кто читает мои книги, пишет отзывы, рецензии и вдохновляет меня на дальнейший труд.
Михаил Самарский
Глава 1. Из грязи да в князи.
Поговорка, вынесенная в название главы, обидная, чего уж там говорить – у любого вызовет досаду. Однако Осип Емельянович Брамс, несмотря на всяческие жизненные препятствия, обладал хорошо развитым чувством юмора, а в самоиронии видел одни только плюсы. Эти чудесные качества частенько выручали его и помогали находить решения, казалось бы, в самых уже безвыходных ситуациях. Именно потому вместо обиды Осип Емельянович, посмеиваясь про себя, нашёл своему нынешнему положению и другие не менее яркие определения, такие как «ворона в павлиньих перьях», «со свиным рылом в калашный ряд»… Что-то ещё крутилось в голове, но Брамс никогда не перебарщивал и не превращал самоиронию в занижение самооценки. Тем более, что все эти «грязные князья», «павлиньи перья», «калашные ряды» свалились на его голову точно гром среди ясного неба.
Конечно, у любого человека в жизни случаются неожиданности, но выйти на улицу для того, чтобы «стрельнуть» мелочи на опохмелку и «два кусочека колбаски», а уйти с неё миллионером, такое случается крайне редко. А, может быть, это и вообще единичный случай. Но, как говорят философы, случилось то, что должно было случиться.
* * *
Осип Емельянович отказался от работы у станции метро. Во-первых, полицейские стали до чёртиков прилипчивыми и избыточно принципиальными. Во-вторых, то ли у людей денег стало меньше водиться в карманах из-за этих дурацких пластмассовых карточек, то ли наши люди научились на западный манер скопидомствовать. А в-третьих, и это, пожалуй, самое главное, утром из метро народ в большинстве своём выходит хмурый, невообразимо злой, раздражённый и крайне вспыльчивый – могут и послать по известному адресу, и в лицо плюнуть, и даже отпустить унизительного пендаля.
Однажды у станции Университет один плохо воспитанный молодой человек так ударил Брамса ногой сзади, что травмировал ему копчик, в результате чего Осип Емельянович неделю не то, чтобы попрошайничать, даже ходить не мог самостоятельно. Хорошо, товарищи выручили: ухаживали, успокаивали, всякие примочки ставили, припарки, едой снабжали, внутренности целебной настойкой согревали. Последнее лекарство особенно помогало. По мнению больного, благодаря только ему, Ёся, как называли его друзья, в скором времени и поднялся на ноги.
И всё же (это нужно отметить особо), какие бы гадости не совершали люди, Брамс на них не обижался и всегда старался найти оправдание даже самому сомнительному поступку.
– Мы же не знаем, как он провёл ночь, – говорил Осип Емельянович, рассказывая о хулигане, нанесшем вред его здоровью, – может, плохо спал, может, с женой поссорился, а возможно его в метро тоже кто-то обидел…
– И что теперь, – хмыкал сосед по подвалу Митя Акробат, – на людей, словно дикий вепрь, бросаться? Наверняка знал паскуда, куда бить. Обездвижил человека ни за что ни про что – сволочь он; чтоб он себе ногу сломал.
– Зря ты так, Митя, – успокаивал товарища Осип Емельянович, – ругать ругай, а зла никому не желай, зло оно, знаешь, всегда возвращается.
– Ага, – рассмеялся Акробат, – он тебе всё седло отбил, а мы ему давай пожелаем счастья, здоровья и поздравим с наступающим Новым годом. Тоже мне, гуманист нашёлся. А я предлагаю, встретить его в подземном переходе и начистить ему рыло, да так, чтоб он на всю жизнь запомнил.
– Ну, Митя, это ты уже загнул, – вступился за Брамса дед Акын, – он завтра соберёт банду отморозков, выследят, засекут нашу берлогу и вот здесь, в подвале всех нас похоронят. А найдут наши мумии только летом, когда начнут трубы теребить. Прекращай тут экстремизмом заниматься. Ёся ещё пару-тройку дней полежит, и отойдёт. Радуйся, что нас тут никто не трогает, вон недавно по радио говорили, где-то на окраине малолетки бездомного мужика пытались живьём сжечь. Избили и давай бензином поливать, хорошо прохожий заступился, разогнал извергов. А другой бы прошёл молча, и всё – нет человека.
– Жуть, – покачал головой Митя, – и тюрьмы собаки не боятся.
– Да кто их искать станет? – ухмыльнулся дед Акын. – Кому мы нужны, нищие и бездомные? Вон каких людей убивают и то не находят, а ещё на нас будут они время тратить.
Дед Акын оказался прав, вскоре пострадавший поправился и вышел «на работу». Выглядел Осип относительно прилично и даже можно сказать, харизматично: слегка потёртое тёмное пальто, правда, чуть великоватое, больше на один-два размера – напоминание о некогда сытной и тёплой жизни; ботинки не первой свежести, но всегда начищенные, ярко зелёный свитер, фиолетовый шарф с белыми разнокалиберными горошинами и, наконец, роскошная широкополая чёрная шляпа. Если бы не его просьбы, можно было подумать, что на прогулку вышел некто полузабытый актёр.
Легенда всегда была одна и та же: «Простите, уважаемый! Приехал в столицу из Воронежа (Ростова, Краснодара, Саратова, Волгограда… – во всех этих городах Осип Емельянович бывал, когда-то проживал, так что соответствующую тему о населённом пункте поддержать мог на должном уровне), хотел подарков купить, да вот беда приключилась – обокрали, остался без копейки денег, помогите, пожалуйста, на билет, автобус вечером отходит». Обычно за полтора-два часа денег собиралось на согревающий напиток и закуску. Частенько случалось, что вместо денег давали сразу закуску, а совсем недавно Брамсу повезло и вовсе несказанно: весёлый мужчина лет сорока пяти на просьбу Осипа вынул из пакета бутылку дорогущей водки, протянул её нуждающемуся и сказал:
– Брат, прости, все деньги истратил, на, вот, возьми в дорогу, всё веселее будет ехать.
Брамс поблагодарил доброго человека и на всякий случай поспешил удалиться домой, поскольку на закуску уже было «заработано».
Сегодня что-то день не заладился. Проторчав почти час у супермаркета, Осип Емельянович стал подумывать о смене дислокации. «Перейти к аптеке, что ли, – мысленно рассуждал он, – там люди могут быть добрее, сами ведь болеют, должны чувствовать боль…».
Подойдя ближе к аптеке, он потянулся было к шляпе, чтобы снять её и принять рабочий вид, как вдруг сзади раздался чей-то незнакомый голос:
– Осип Емельянович?
Брамс вздрогнул и, опустив руку, медленно обернулся. Перед ним стоял мужчина лет сорока, одетый с иголочки, гладко выбритый и густо пахнущий дорогим парфюмом. В руках незнакомец держал кожаный портфель.
– Так точно! – почему-то по-армейски ответил Брамс.
– Очень хорошо! Просто замечательно! – обрадовался мужчина и протянул руку: – Ну, а я, как вы уже догадались, Фарберг. Фарберг Константин Евсеевич. Очень приятно, очень приятно, Осип Емельянович.
– И мне очень приятно! – буркнул в ответ Брамс, ничего не понимая, что происходит.
– Пройдёмте в машину, Осип… Если не возражаете, давайте без отчеств. Просто Осип-Константин. Не возражаете?
– Да нет, – пожал плечами Брамс, – не возражаю.
– Ну, и хорошо, – закивал головой Фарберг, – вы меня простите ради бога, Осип, но тут такое дело, секретарша моя перепутала время отлёта, потому я и переназначил вам время встречи на два часа раньше. Понимаете, самолёт у меня, оказывается, не в семь вечера вылетает, а в семнадцать. А эта курица только сегодня утром опомнилась. Хотел её немедленно уволить, но быстро отошёл. Вы знаете я очень отходчивый человек. А подчинённые мои этим часто пользуются. Может, это и хорошо. Не в смысле, что пользуются, а что человек я добрый. Вы как считаете?
– Ну, да! – кивнул Брамс. – Конечно, хорошо.
«Господи, боже мой, – мысленно взмолился Осип Емельянович, – кто это на мою голову свалился? На фээсбэшника похож – весь такой из себя, с портфелем, в галстуке, фуражка какая-то диковинная, а в кармане, наверное, пистолет лежит. А если подумать, зачем я им сдался? Шпион я, что ли? Ёся, только спокойно, не волнуйся, тебе нечего бояться, если мужик и из ФСБ, то его моя деятельность «не интересует», для этого есть другая контора».
– Я вам звонил несколько раз, вы были недоступны, – продолжил незнакомец, – потому и написал в «вотсап» на всякий случай.
«Понятно, – мелькнуло в голове у Брамса, – он меня с кем-то перепутал. Нужно ему сказать об этом и уносить ноги отсюда, пока не поздно».
– Вы прочитали? – Спросил Фарберг, но, заметив на лице собеседника недоумение, он хлопнул себя по лбу и воскликнул: – Тьфу, дурак, что я спрашиваю? Вы же вот он, здесь, стоите передо мной! Естественно, прочитали. Совсем закрутился. Присаживайтесь, – Фарберг указал на стоящий рядом с аптекой огромный мерседес, – времени у нас мало. Но у меня всё готово.
Осип Емельянович, как загипнотизированный сел в машину на заднее сиденье, поздоровался с водителем, тот учтиво ответил, с другого борта к Брамсу подсел новый знакомый и сразу затарахтел:
– Значит, смотрите, Осип, вот тетрадь, здесь есть всё. Я очень тщательно над ней поработал. Смотрите, на последней странице все пароли – от ноутбука, компьютера, от кредитки, тут даже код домофона есть, на случай утери кнопки. Вот ключи от моей квартиры, пока не забыл, телефон. Да, кстати, познакомьтесь, это Николай, Коля, он так и будет работать все три года водителем, пока я буду жить в Америке. Не стесняйтесь, звоните в любое время, Коля у нас очень ответственный товарищ, так что машина двадцать четыре часа в сутки в полном вашем распоряжении. Николай, ты тут помогай Осипу… Осипу…
– Емельянович я, – напомнил Брамс.
– Да, Осипу Емельяновичу, подсказывай, – сказал Константин и, обращаясь к Брамсу, продолжил: – Домработницу свою Дашу я тоже не стал увольнять, она в курсе, что вы будете жить у меня. Что делать она знает. Я же когда-то вернусь, зачем мне новые люди. Даша у меня работает двенадцать лет, очень порядочная тётка, очень, можешь ей доверять. У неё, кстати, тоже есть ключи… Так-так-так, что ещё? Ага, охрану на въезде во двор я предупредил, консьержку предупредил, с участковым поговорил. Вы сразу представляйтесь так: я Осип Емельянович, они все в курсе. В общем, всё в ажуре, работайте на здоровье. Осип, просьба та же: основное пожелание, чтобы у нашего романа был счастливый конец. Главный герой – Фарберг Константин Евсеевич, но это не говорит о том, что нужно стопроцентно описывать мою биографию, нет-нет, можете фантазировать, чтобы интересно было читать. Единственная просьба, главный герой должен быть положительным со всех сторон, ну, можно чуточку там согрешить с красивыми женщинами, выпить хорошего вина – это я люблю и не скрываю свои слабости. В общем, я в тетради все ключевые моменты описал, всё разъяснил, на крайний случай, если что-то будет непонятно, спишемся, созвонимся. Телефон я вам оставляю свой, вы представляйтесь как мой референт. Хорошо? В подробности можете не вдаваться, я думаю, первое время вам понадоедают, конечно, но постепенно отстанут. Я не хочу телефон брать с собой, это мука, будет трезвонить круглосуточно. Я как только доберусь до места, вам позвоню, номер определится, сохраните его, и мы будем всегда на связи. Просьба: без моего согласия новый телефон никому не давайте. Отвечайте так: Константин Евсеевич в командировке, вернётся через три года. И электронная почта там у меня настроена на моё имя, можете ею тоже пользоваться, только подписывайтесь референтом. Есть такая примета: хочешь построить новую жизнь, заведи новый телефон, новую почту, новые контакты. Отойди в сторону, пусть люди поживут без тебя. Даша и Коля не в счёт – это как члены семьи. Я говорю о бизнесе.
– А в отпуск вы будете прилетать? – неожиданно спросил Брамс, намереваясь объявить Фарбергу о том, что тот ошибся. Однако ответ Константина Евсеевича заставил Брамса погодить с разоблачением.
– Какой отпуск, Осип? Ты что? – Фарберг неожиданно перешёл на «ты». Я вернусь только через три года, когда стану богатым человеком. Понимаешь?
– Да вы вроде и так не бедствуете, – усмехнувшись, Осип кивнул на приборную панель автомобиля.
– Не бедствую, – согласился Константин Евсеевич, – но я говорю не о таком богатстве, хочется вернуться не просто богатым, а сказочно богатым человеком. Ты понимаешь разницу?
– Не очень, – смущённо признался Осип Емельянович и, испытывая неловкость, опустил глаза.
– Ладно, бог с ним с этим богатством, – махнул рукой Фарберг, – может, чем чёрт не шутит, понравится так, что останусь жить в США, как карта ляжет. Заберу с собой Николая, Дашу… Коль, поедешь жить в Америку?
– Как скажете, Константин Евсеевич! – бодро ответил водитель.
– Вот и прекрасно. Да, Осип, в офисе я тебе тоже кабинет выделил. Вдруг, с кем-то нужно будет встретиться, пообщаться, ну, чтобы домой никого не тащить, в офисе отличное место. И от квартиры рукой подать. Зама своего предупредил, он позаботится об интерьере и техническом обустройстве. Вот такие дела, дружище. Ну, что? – Фарберг взглянул на часы. – Пора мне! Давай, брат, с богом! Вдохновения тебе, творческого подъёма. Я верю, что всё у нас будет прекрасно. Устал?
– Есть немного! – кивнул Осип.
– Тьфу, чёрт, что же ты молчишь? Самое главное чуть не забыли, – Константин протянул Осипу кредитную карту. – Здесь аванс, как и обещал, пятьдесят процентов. Думаю, на три года тебе хватит. Ну, а если не хватит, пиши, звони, подкину ещё. Карта оформлена на меня, но сейчас это неважно, главное – знать пароль. Если пожелаешь, заведи карту на своё имя, я переведу деньги на неё. Ноу проблем! Нет никаких проблем, дорогой Осип Емельянович!
– А адрес? – робко спросил Брамс. – Куда ехать?
– Да вот же тут всё написано, – Фарберг ткнул пальцем в тетрадь, пошарил по карманам и, вынув пятитысячную купюру, протянул её Брамсу: – мне она уже не понадобится, а тебе на такси пригодится. Вот портфель, складывай всё и поезжай домой, отдохни, а то ты, смотрю, какой-то потерянный. Да, и ещё один момент, у меня там полный гардероб шмоток, не стесняйся, подбери себе всё, что по душе, чего они будут пылиться. Там есть и новые вещи и раз-два одёванные. Пользуйся без всяких ограничений. Рубашки, костюмы, галстуки… а обуви там вообще вагон и малая тележка. Что там ещё? Ладно, сам разберёшься. Квартира в твоём распоряжении, кабинет в офисе есть, компьютер-ноутбук есть, домработница есть, водитель-автомобиль есть, деньги есть, что ещё нужно? Всё, давай.
Они пожали друг другу руки, и Осип Емельянович, прижимая к груди портфель, вышел из машины.
Автомобиль мгновенно исчез. Брамс ещё с минуту соображал, что это было, что произошло и как действовать дальше?
Изучив адрес своего нового жилища, Осип Емельянович мысленно произнёс: «Дурак я, что ли, тратить деньги на такси, здесь пешком максимум полчаса ходу. Пройдусь, свежим воздухом подышу, помозгую. По-моему, я вляпался в какую-то крупную авантюру…».
В этот момент к нему подошли двое полицейских, сержант и рядовой.
– Гражданин.., – обратился рядовой.
– Извините, товарищ, мы ошиблись, – сказал сержант и дёрнул коллегу за рукав.
Они отошли в сторону, Осип Емельянович прислушался, и, хотя те говорили довольно тихо, он всё же расслышал их разговор.
– Ты что? Чего ты к нему полез? – ругался сержант.
– А что? Ханыга какой-то! Документы нужно проверить.
– Сам ты ханыга, ты видел, из какой он тачки вылез?
– Из какой? – удивлённо спросил рядовой.
– Мерин чёрный, который ты рассматривал, когда мы в ту сторону шли.
– А я и не заметил, – оправдывался рядовой полицейский.
– Надо замечать, – наставлял коллегу сержант, – а портфель у него в руках видел?
– Я в них не разбираюсь, – пожал плечами рядовой. – Дорогой, что ли?
– Я точно название не помню, – сказал сержант, но что-то вроде «Тонни Перотти», по-моему.
– Сколько стоит?
– Да, наверное, подороже будет твоих жигулей, – усмехнулся сержант.
– Во люди жируют! – покачал головой рядовой полицейский.
Дальше Осип слушать не стал, он поторопился к своему новому жилищу. По дороге зазвонил телефон. Удивило имя абонента, сохранённое в трубке: Осип Емельянович, писатель.
– Да, ответил Брамс своему тёзке.
– Константин Евсеевич, это я Осип Емельянович, извините, поздно прочитал СМС-ку, чуть припоздал.
«Кто не успел, тот опоздал, – мысленно произнёс Брамс. – Чего ж ты, товарищ, опаздываешь, думал, что на свете ты один Осип, да ещё и Емельянович?»
– Извините, уважаемый, – стараясь как можно важнее, ответил Брамс, – Константин Евсеевич, улетел в Америку.
– Как улетел? Как же так? А роман? Вы кто?
– Я его реферат! – гордо ответил Осип Емельянович Второй.
– Кто-кто? – прозвучал удивлённый вопрос на другом конце провода.
– То есть… как его… рефери! – выпалил Брамс.
– Вы, наверное, хотите сказать, вы его референт? – подсказал собеседник.
– Именно это я имел в виду. Просто шучу, – Брамс почувствовал, как у него вспотела спина.
– А вы не подскажете, господин референт, что Константин Евсеевич решил с нашим романом?
– Подскажу! Тут вот какое дело: поскольку вы не приехали вовремя на встречу, написание романа поручено другому человеку, – ответил Брамс и, протянув руку с телефоном подальше шумно выдохнул.
– Я не пришёл на встречу? Это я не пришёл на встречу? – начал кричать абонент. – Да я вот стою здесь у аптеки, как дурак уже полчаса. И ни звонка, ни… ни… никого.
– Извините, Осип Емельянович, – спокойно произнёс, тёзка, – дело в том, что время вылета перенесли на семнадцать часов. Вот так получилось.
– Всё ясно, – остервенело закричал раздосадованный писатель, – ну вас к чёрту, аферисты!
В телефоне пошли короткие гудки.
«Баба с возу, кобыле легче!» – улыбнулся Брамс и бодро зашагал домой.
Однако мысли в голове Осипа Емельяновича наслаивались одна на другую, и чем ближе новоявленный писатель приближался к дому, тем сильнее ослабевали его ноги.
«Может, зря я не признался товарищу, что я это не я. Стоп, как это я не я? Конечно, я это я, и зовут меня Осип Емельянович, а о фамилии мы и вовсе не говорили. Ну, поручил мне Константин Евсеевич написать книгу, и что? Вот бумаги лежат в портфеле. У меня в распоряжении три года. Это с одной стороны не очень-то и много, вон уже скоро стукнет пятьдесят лет, а я и не заметил, как жизнь пролетела. А с другой – три года! Да это же уйма времени. За такой срок можно «Войну и мир» написать или там, например, «Гарри Поттера». Кто-то скажет, мол, ты не писатель? А вот тут извините, не боги горшки обжигают, да и сколько я книжек по молодости перечитал, вот теперь, садись и пиши. Чего ты дрожишь, как.., – Осип Емельянович долго подбирал, с чем сравнить своё дрожание, но так ничего на ум и не пришло. – Писатель хренов, – мысленно ругал он себя, – слова все забыл. Ну, скажи, например, дрожит, как осиновый лист. Нет-нет, я это где-то читал. Дрожит, как – во! – собака на морозе. Мда, напиши такое в книге, получишь в морду. Как собака. Ладно, бог с ними с собаками, осинами, листьями. У меня есть три года! Читай, учись, пиши, и всё будет пучком, как говорит наш Митя Акробат.
Ё-моё! А что же я своим товарищам скажу? Надо будет им помочь. Интересно, пятьдесят процентов – это сколько? А вдруг миллион? Да нет, ну, какой миллион? Такое только в кино бывает. Говорит, на три года должно хватить. Ну, давай посчитаем. Какой там сейчас прожиточный минимум? Десять тысяч рублей? В год выходит сто двадцать тысяч. Верно? На три года – триста шестьдесят. Неужели человек вот так может запросто расстаться с такой суммой? Хотя, судя по тому, как он легко отвалил мне «пятёрку», отдал телефон, ключи от квартиры, говорит, пользуйся моим гардеробом… А менты! Те, увидев у меня в руках портфель, чуть в обморок не упали. Интересно, сколько он стоит? Так что всё возможно. Нужно зайти в сбербанк, проверить, сколько лежит на карточке и объединить свои потребности с возможностями. Да, совсем забыл, с какой целью, я вышел к аптеке – нужно зайти в магазин, взять шкалик, опохмелиться. Хотя дед Акын давно настаивает на том, чтобы мы завязали с бухлом. Говорит, ребята, сопьёмся и подохнем, как собаки. Верно говорит, бомжи почти все так и кончают. Хотя какой я бомж? Бомж – это кто? От аббревиатуры БОМЖ – без определённого места жительства. Но, даже живя в теперешнем подвале, я имею паспорт. Менты всегда раскрывают рот, когда проверяют документы. Они начинают с листа прописки, или как там сейчас говорят, регистрации, что не имеет никакой разницы – название поменяли, а суть-то осталась. Так вот, смотрят господа полицейские (это ж надо такое название придумали!), а там штампик – Москва, улица Ленина, и дом, и квартирка имеются. Всё! В чём меня можно упрекнуть? Иду себе и иду. «А я иду, гуляю по Москве!», – мысленно напел Осип Емельянович песню, – и отвяньте от меня. Вот так. В общем, Ёся, не дрейфь, чем ты только в жизни не занимался, а вот книги ещё не писал…».
Осип Емельянович вспомнил, как в детстве, влюбившись в одноклассницу Наташку, писал ей стишки. Однажды поделился с приятелем, а тот разболтал всему классу, и пришлось Ёсе весь второй класс ходить с прозвищем «Пушкин». После каникул всё подзабылось, но иногда прозвище всплывало, вплоть до окончания школы.
«Не зря, видимо, меня в детстве Пушкиным прозвали, – внутренне рассуждал Брамс, – это, возможно, божий промысел, рок! Правильно моя мама говорила (царство ей небесное): всё, что ни делается, сынок, к лучшему. Вот и посмотрим, мамуля моя дорогая»!».
Глава 2. Лиха беда начало.
Осип не заметил, как подошёл к дому. Двор огорожен высоким забором, калитка наглухо заперта, сбоку кнопка. Гость даже не успел её нажать, как из невидимого динамика донёсся мужской басовитый голос:
– Слушаю вас!
– Я… это, – от неожиданности растерялся Брамс, – ну… в общем, я Осип Емельянович, – выпалил он.
Электрический замок зычно щёлкнул, и тяжёлая дверь, словно по мановению волшебной палочки, отворилась. Охранник выскочил из своей каморки, улыбаясь так, как будто во двор вошёл его самый близкий родственник.
– Мы вас давно ждём, Осип Емельянович, – объявил он, словно и впрямь с неделю ожидал гостя, – проходите, уважаемый, третий подъезд, вас проводить?
– Да нет, что вы! – смущённо ответил Брамс и, указав рукой на ближайший подъезд к воротам, спросил: – Это какой номер?
– Это шестой, дальше пятый, четвёртый, а вон ваш, в углу. Если что понадобится, обращайтесь. Дарья Андревна на месте, – именно так, с одним «е» в имени, сказал охранник.
«Хм, «обращайтесь». Интересно, что мне может понадобиться от охранника?», – мысленно усмехнулся Осип Емельянович.
По пути к своему подъезду Осип Емельянович повстречал женщину средних лет, на ходу осмотревшую его с ног до головы. Пропустив гостя мимо себя, женщина остановилась и уже со спины принялась внимательно его рассматривать. Брамс почувствовал, как в спину ему воткнули два электрических провода и с силой крутанули «динамо». Перед самой дверью в подъезд Осип Емельянович вдруг окаменел – в голову внезапно впрыгнула безрассудная мысль: «А что если.., – он даже зажмурил глаза, – …если кто-то во мне узнает попрошайку? Стыда ведь не оберёшься. Смотрите-ка, пейсатель, нашёлся! Ну, скажи, зачем ты сюда притащился, а, Гоголь-Моголь?»
Он с большим трудом каменной рукой вынул из кармана «пипку» для уличной двери и вложил её в электронное гнёздышко. Дверь премерзко заскрипела, Осип Емельянович потянул ручку и осторожно проник в подъезд.
* * *
Сразу вспомнились многочисленные приключения, связанные с ночёвками в подъездах в морозные ночи. Всякое случалось – и били, и просто выгоняли, и водой обливали, и ухо отрезать грозили (да и не только ухо), но всё же по личной спонтанной статистике Осипа Емельяновича хороших и добрых людей на свете оказалось гораздо больше. Брамс даже как-то, выпив лишний стакан согревающего напитка, учинил в подвале целую лекцию для своих сожителей, где утверждал, что человечество потому до сих пор и живо, что в целом не утратило чувства доброты и сострадания к братьям меньшим.
