Михаил Александрович Каюрин
Уворованный у Бога
Зато внизу располагалась хорошо оснащённая охрана. Перед воротами, за которыми они с Туулом наблюдали ещё перед штурмом, был оборудован настоящий заградительный рубеж. В полукруглой оборонительной стене, выполненной из материала оранжевого цвета, имелись бойницы. Из них в сторону входного люка были направлены четыре ствола неизвестного Павлу оружия. Эти смертоносные агрегаты были стационарными и имели внушительные габариты. Их отличная друг от друга конфигурация говорила о разнородном принципе действия. С таким видом вооружения Павел ещё не был знаком. Однако, Туул однажды обмолвился, что существует некое ударно-волновое оружие, которое способно волной уплотнённого воздуха отбрасывать небольшие группы людей на значительные расстояния. Возможно, сейчас перед ним и был именно такой аппарат. В башковитости здешних учёных сомневаться не приходилось – он уже смог наглядно убедиться в их изобретательности. Хотя это могли быть обычные лазерные установки, пулемёты, стреляющие плазменной шрапнелью, или же допотопные огнемёты-пульсаторы. Штурмовики Туула вполне могли испробовать их действие на себе, ворвись они в здание через нижний проём. И неизвестно, какая смерть была бы для них «приятнее» – быть растерзанными доисторическим человеком, испытав остроту их рогов, клыков, когтей и клинков, или же мгновенно сгореть в облаке бушующей плазмы.
Возле каждой единицы вооружения находился стрелок в том самом камуфляже, рукав которого Павлу удалось тогда рассмотреть. Это был не привычный для постороннего взгляда камуфляж, в которые, как принято, облачаются бойцы отдельных категорий. Павлу, знающему толк в военном снаряжении специальных подразделений, сразу бросилось в глаза необычность этого камуфляжа. Он не был сшит на фабрике из какой-нибудь высокопрочной ткани. Одеяние стрелков было изготовлено незнакомым для земного человека способом без единого шва. Когда стрелок замирал, не совершая движений, он казался отлитой из металла статуей с характерными признаками. Но стоило ему лишь пошевельнуться, как камуфляж быстро преображался, теряя металлический блеск и становясь эластичным, как резина.
«И опять загадочные технологии, черт подери! – подметил мысленно Павел. – Наверное, это материал с защитными свойствами от побочных воздействий при стрельбе из собственного оружия».
Ещё двое часовых мирно прохаживались по лабиринтам зала, нашпигованного каким-то диковинным оборудованием. У противоположной стены располагались несколько рядов стеллажей, на которых покоились капсулы с таинственным и бесценным миродием. Павел сразу опознал их по символу, нанесённому на корпусе. Опознавательный знак был выполнен в виде пяти золотистых овалов, наложенных друг на друга с маленькой шестиконечной звездой в центре. Туул поведал ему об этом символе, когда откровенничал с ним о миродии.
«Так вот, оказывается, где находится настоящее хранилище! – воскликнул про себя Павел. – А бойцы Мэйра ринулись совсем не в том направлении, куда следовало, и положили там свои головы. Что это: неведение или заведомо ложная информация? Неужели Туул изначально знал, в каком месте находится миродий? Знал и преднамеренно дезинформировал всю команду? Но для чего? С какой целью он так поступил? Почему бой завязался именно у стен сферы? Туул собирался обвести вокруг пальца самого Владыку и хотел стать единственным обладателем миродия?»
Вопросы наслаивались один на другой, а Павел не находил на них вразумительного ответа.
Заниматься дедукцией не было времени, дорога была каждая секунда. Нужно было покончить с охраной до возвращения учёных.
Улучшив момент, когда часовые повернулись к нему спиной, Павел в одну секунду перемахнул через ограждение, разделяющие для чего-то сектора круговой дорожки и пригнулся. Он вдруг почувствовал в себе нереальную лёгкость во всём теле и очень удивился необычному состоянию. В следующий момент бесшумно проскочил до следующей площадки. Затем ещё один рывок – и он был уже на противоположной стороне. С этого места было кратчайшее расстояние до часовых. Оставалось сбежать по трапу вниз, и он будет уже в намеченной для нападения точке. Ему нужно было разделаться с ними в углу, когда те свернут за стеллажи и будут невидимы для стрелков, находящихся у входа в здание.
Павел просчитал свои действия с удивительной точностью, успев очутиться внизу в тот момент, когда часовые, шагая до этого в паре, разошлись в разные стороны. Они намеревались порознь обогнуть ряд технологических агрегатов, а затем сойтись вновь уже по другую сторону.
Этим моментом и воспользовался Павел. Его нож мелькнул в воздухе и поверженное тело часового, поддерживаемое им, тихо опустилось на пол у агрегата. Из перерезанной артерии хлестала сине-зеленоватая кровь.
Павел пробежал вперёд и затаился за соседним агрегатом, дожидаясь второго часового. На сей раз он рисковал. Второй часовой, не увидев своего сослуживца на повороте, мог поднять шум и привлечь внимание стрелков. Но для того, чтобы настичь его со спины, обегая нагроможденное оборудование, уже не оставалось времени. Такой вариант был более рискованным, чем первый.
Часовой, обогнув стройный ряд установок, зашагал навстречу напарнику. Он не сразу встревожился, не увидев его впереди себя. И только когда отрезок его одиночного патрулирования подходил к концу, он забеспокоился, повернувшись назад. Этой паузы для Павла было вполне достаточно, чтобы покончить со вторым часовым. Его нож опять сделал своё дело профессионально. Часовой не успел даже вскрикнуть, как уже очутился на полу с перерезанной глоткой.
«Два – ноль», – с облегчением выдохнул Павел и, бесшумно скользя за расставленным оборудованием и стеллажами, без промедления двинулся навстречу стрелкам.
Когда он подобрался к ним почти вплотную, все трое были обращены к нему спиной, сидели в охватывающих креслах неподвижно, положив руки на оружие. Их одежда светилась металлическим блеском. Ни поясов, ни накладных карманов, в которых могло бы находиться малогабаритное оружие, он не обнаружил.
«Как же мне вас нанизать на нож? – озабоченно подумал Павел. – Что за панцири вы на себя нацепили? Насколько они прочны? Пробьёт ли их мой «ройт»?
Около минуты у него ушло на наблюдение за стрелками и подготовку к решающему броску. Он обратил внимание на то, что загадочная одежда меняет цвет лишь в местах наибольшей подвижности: локтевых и плечевых суставах, а также в области шеи.
«Значит, это самые уязвимые места, – решил Павел. – Это значительно облегчает достижение поставленной цели».
Кошачьей поступью он шагнул вперёд, а затем, оттолкнувшись ногами от пола, подпрыгнул вверх, нанеся мощные удары двум крайним стрелкам в область шеи. Его прыжок был настолько молниеносным, что другие два стрелка не сразу сообразили, что же произошло. Им показалось, что незнакомец просто свалился сверху, и оба они, как по команде, одновременно подняли головы к потолку, пытаясь понять причину падения. Павлу хватило с лихвой этого короткого замешательства, чтобы ребро его левой ладони сломало шейные позвонки одному стрелку, а острое лезвие ножа, зажатое в правой руке, располосовало ставший эластичным материал в области шеи другому, заодно перерезав и его горло.
Павел окинул взглядом всех поверженных стрелков. Ему показалось, что первые две жертвы ещё живы, и просто оглушены ударом ног. Его неизменный нож тут же исправил допущенный брак.
Павел метнул взгляд наверх – не появились ли «космонавты»? Площадка, к счастью, была пока пуста. Скорым шагом он обошёл помещение, разглядывая все предметы, находящиеся в нём.
Какова же была у него радость, когда на стене он обнаружил три плоских сосуда с надписью «кислород». Это было какое-то снаряжение ранцевого типа с заплечными ремнями, подобное аквалангу.
«Наверно, учёные опускаются с таким апаратом в кратер, – рассудил Павел, сняв со стены один из них. – Интересно, на какое время работы он рассчитан?»
В отличии от земных металлических баллонов, эти сосуды были в несколько раз легче. Не раздумывая, он забросил ранец за плечи и двинулся дальше.
Ещё большее удивление вызвал у него точно такой же ранец, но уже с символом миродия на корпусе. Это снаряжение также висело на стене неподалёку.
«А это ещё что за хренотень? – подумал он, с удивлением разглядывая пластичную трубку с загубником на конце. – Они используют миродий для дыхания?!»
Павел не стал раздумывать над находкой, и прихватил ее с собой. Ранец с миродием был почти невесомым.
«Может, он пустой? – мелькнула у него подозрительная мысль. – Тогда на кой чёрт мне эта пустая капсула?»
Он хотел уже оставить странную ёмкость, но в последний момент решил проверить наличие в нём газа. Всё устройство по регулированию давления было вмонтировано внутри ёмкости, на корпусе имелся лишь переключатель, как на световом фонарике. Павел поднёс загубник к уху и нажал на кнопку. Обычного шипения выходящего газа он не услышал, зато успел вдохнуть его. Павел понял это по сладковатому запаху, появившемуся во рту, и сразу почувствовал в себе неимоверный прилив сил. Более того, появилось ощущение, что он теряет в весе.
«Неужели этот газ из разряда наркотиков? – пронеслась в голове шальная мысль. – А у меня начались реальные глюки?»
Чтобы развеять появившиеся подозрения, он совсем легонько подпрыгнул на месте и…взлетел на метровую отметку.
– Ни хрена себе! – вырвался из его уст восторженный голос. – Этот миродий – действительно бесценное вещество. Оно способно творить чудеса!
Павел нажал ещё раз на кнопку и уже осознанно сделал несколько глотков. Эффект повторился с большей силой.
Не раздумывая, Павел забросил чудодейственный ранец на плечо и поспешил на выход, совершая невероятно длинные шаги с некоторым подскоком. Уже перед тем, как вступить на подъёмный трап, его боковое зрение зафиксировало у стены необычную кабину с открытым проёмом. Интуиция подсказывала, что там его ждёт очередной сюрприз. Без раздумий он свернул к нему и заглянул внутрь.
В этот скорбный для всей команды день, ему, по словам Туула, потенциальному мертвецу, почему-то везло пока во всём. Как будто кто-то могущественный и невидимый оберегал его и вёл к спасительному зонду.
Неприметная кабина оказалась пунктом питания с большим запасом продуктов. Павел без разбора набрал кучу тюбиков с концентрированной пищей, рассовав их куда только можно, включая пазухи в прихваченных ранцах. Время полёта на зонде предстояло быть длительным, и каждый питательный тюбик может оказаться для него спасительной пилюлей.
«Всё, хватит, – остановил он себя. – Пора сматываться. Жадность, как известно, всегда приводит к гибели. Успешно проведённая операция с появлением «космонавтов» может закончиться плачевно».
Павел быстро выбрался через люк наружу и с крайней осторожностью спустился вниз. Он сделал это весьма своевременно, будто знал точное время возвращения летучего отряда. Ему опять пришлось затаиться в «мёртвой зоне» у подножия здания.
«Космонавты», бесшумно приблизившись к куполу, зависли на некоторое время над открытым люком, затем поочерёдно стали «заходить на посадку».
Когда последний из них скрылся в проёме, Павел выскочил из укрытия и помчался в направлении, указанным Туулом. Он нёсся с огромной скоростью, совершая немыслимые прыжки длиною в несколько метров. Ощущение было такое, будто его облегчённое тело в какой-то момент окончательно оторвётся от земли и полетит до цели, как запущенный снаряд.
Павел понимал, что летучая троица, обнаружив погром, который он учинил в их логове, бросится на его поимку. Ему нужно было умчаться, как можно дальше от территории завода. А ещё лучше, успеть забраться в зонд и забиться там в какой-нибудь тёмный угол, не высовываясь до самого отлёта.
…Зонд он обнаружил среди дюн после долгих поисков. Это был обычный летательный аппарат дискообразной формы, которые в созвездии Большого Пса являлись распространённым транспортным средством для межпланетных перелётов. Павлу пришлось немало попетлять в окрестности дюн, прежде чем зонд предстал перед его глазами. Место посадки было выбрано очень удачно: летательный аппарат не просматривался ни с какой стороны из-за окружавших его песчаных холмов.
Отчаявшись найти спасительный зонд, Павел стал подумывать, что Туул попросту коварно обманул его, и с тревогой поглядывал на горизонт. В небе в любой момент могла появиться смертоносная «эскадрилья» людей в скафандрах.
Кроме этого, эффект от принятого миродия заметно пошёл на убыль, ширина шага приходила в норму, отчего скорость передвижения резко замедлилась.
Можно было, конечно, повторить процедуру с вдыханием удивительного газа, но Павел не знал допустимой дозировки и опасался побочных явлений, от которых можно пострадать. Он был у цели и не хотел упустить свой шанс спасения по глупости.
Павел обнаружил зонд, когда взобрался на одиночное дерево. Оно было невысоким, но всё-таки позволило разглядеть серебристую макушку дисколёта.
Радость была несказанной, но недолгой. Она была быстро омрачена мыслью о том, как прошагать оставшееся расстояние до зонда, не оставив на песке следов.
«Космонавты», которые с минуты на минуту прибудут сюда, сразу обнаружат его следы. И тогда наступит конец радостным ожиданиям. Они схватят его несомненно, а их дальнейшие действия будут непредсказуемыми. Пыток не избежать, и смерть окажется желанным событием.
И когда он подумал о смерти, в голове внезапно промелькнула чужая повелевающая мысль: «Тебе нужно сделать пять глубоких вдохов миродия».
В том, что эта мысль была чужой, Павел не сомневался. Она, как ему показалось, имела даже некое голосовое сопровождение. Он машинально обернулся вокруг, надеясь увидеть обладателя этой мысли. Вокруг по-прежнему было тихо и пустынно. И лишь у кроны одинокого дерева на миг сверкнул и тут же угас некий светящийся круг. Павел принял его за таинственного благодетеля из рода разумных плазмоидов, а вспышку, как знак к действию. Он снял с плеч ранец, вложил в рот загубник, нажал на кнопку, сделал пять глубоких вздохов, и отключил подачу миродия.
Прошло не более десяти секунд, как в теле появилась необычайная лёгкость и он воспарил над землёй.
«А как же я полечу?» – тут же возникла тревожная мысль, когда он завис на одном месте, беспомощно взмахнув руками.
Так продолжалось до того момента, пока Павел не обратил свой взор в сторону невидимого зонда.
И случилось чудо: его тело медленно двинулось к летательному аппарату, заметно ускоряясь с каждой секундой. Он управлял своим полётом одной лишь мыслью. Это было невероятно! Миродий наделил его тело способностью левитировать. О таком необъяснимом явлении ему было известно ещё в земной жизни.
Павел довольно быстро проплыл над грядой дюн и, не останавливаясь, проник внутрь летательного аппарата через открытый люк в верхней части корпуса. Почему проём был открыт, Павел понял уже совсем скоро. Едва он коснулся ногами пола и, озираясь вокруг в поиске укромного для себя места, сделал несколько шагов в сторону, как следом за ним через люк влетел дрон-автомат. В этом летательном устройстве использовался совершенно иной принцип передвижения, нежели у земных дронов. На нём не было привычных винтов, он имел форму сплющенного шара и передвигался бесшумно, медленно вращаясь вокруг собственной оси, как юла. Как только дрон миновал проём – входной люк тут же закрылся наглухо.
«Успел-таки запрыгнуть в последний вагон, – с иронией подумал он и с облегчением выдохнул. – Если бы промедлил чуть-чуть – и всё, финита ля комедия; этот межпланетный паровоз отправился бы от перрона уже без пассажира-безбилетника».
В прозрачном корпусе летающего транспортника он увидел с десяток каких-то пробирок с содержимым разных цветов. Вероятно, это были пробы грунта, воды, и растительного мира. Сам дрон, судя по конструкции, не способен был производить отбор этих проб, являясь лишь средством доставки. Возможно, он облетал какие-то контрольные точки, и собирал уже готовый продукт. Вероятно, существовала специальная установка, которая выполняла первоначальную процедуру.
Прилетевший дрон, погудев внутренностями, самостоятельно занял посадочное место и замер. Затем из пульта управления зонда выдвинулся манипулятор. Он аккуратно извлёк поочерёдно все пробирки, поместил их в специальный футляр и вернулся в исходное положение. Другой манипулятор захватил уже сам футляр и задвинул его в одну из ячеек специального контейнера, где таких ячеек было множество.
Павел стоял посреди площадки и, раскрыв рот, наблюдал за действием автоматических устройств с огромным любопытством.
«Техника на грани фантастики, – изрёк он восторженно широко известную на Земле фразу и, наконец очнувшись от фантастического зрелища, снял с себя поклажу, поставив подле ног.
– Ну, вот, Паша, теперь эта штуковина станет для тебя временным космическим убежищем, – проговорил он задумчиво, растягивая каждое слово и озираясь по сторонам. – Давай, располагайся, и чувствуй себя, как дома.
Прошло совсем немного времени, как включились скрытые в нижней части корпуса двигательные установки. Павел уловил этот момент по едва ощутимой вибрации пола и тихого жужжания, которые уже через полминуты исчезли. Отрыва от поверхности он не почувствовал, но понял, что звездолёт покинул планету Лизурис. Павел торжествовал. Ему удалось остаться в живых, уйти от преследования и навсегда исчезнуть из поля зрения космических пиратов во главе с Владыкой.
Так он думал в этот счастливый момент. Однако, жизнь в новом теле предстояла быть более насыщенной и опасной, нежели прежняя, земная. Всё только начиналось…
Знакомство с планетой Идила
Зонд приземлился на незнакомой планете в вечернее время. Об этом можно было судить по тусклому светилу в небе, готовящемуся в ближайшее время скатиться за горизонт. По первому впечатлению можно было предположить, что в местности, где очутился Павел, было ненастье. Всё окружающее пространство окутала мгла и висел густой туман. Он, как и на Земле, был молочно-белого цвета и стоял плотной безграничной пеленой.
Павел впервые был по-настоящему растерян. Куда идти? Какую цель ставить перед собой, чтобы наметить маршрут? Где юг, где север? На этой планете стороны света могут не совпадать с принятыми на Земле ориентирами.
«Неужели планета безлюдная, и мне придётся доживать до самой кончины этаким Робинзоном»? – с тоской подумал он, глядя на отвратительную панораму перед собой.
Путешествие на зонде было длительным и заняло больше времени, на которое ориентировал Туул. Выверенные годами биологические часы Павла подсказывали, что прошло около пятнадцати земных суток. Скудного питания, которое посчастливилось позаимствовать у стрелков, хватило лишь на десять дней. И это при том, что суточный паёк был очень ограничен. Оставшиеся пять суток Павлу пришлось просто голодать. Ослабленный организм требовал возмещения потраченной энергии. В нём пробудился зверский аппетит. Почти как в прежней жизни, когда непредвиденные обстоятельства вынуждали голодать по нескольку дней. Сохраненные земные чувства и эмоции вдруг резко напомнили о себе.
Пастеризованная пища на астероиде с первых же дней не пришлась по вкусу и периодически взывала в нём отторжение. Однако, на зонде во время изнуряющих голодных приступов она представлялась ему даже не просто лакомством, а каким-то недосягаемым деликатесом. Сейчас, испытывая острейший голод, он готов был проглотить любой продукт – от самой отвратительной инопланетной суспензии до куска сырого змеиного мяса – лишь бы утолить изматывающее чувство голода.
Павел вновь окинул взглядом круг туманной пелены с застывшим звездолётом посередине. Приземлившись здесь, этот беспилотный аппарат долго не хотел выпускать «зайца» из своего чрева, словно дожидался от него заслуженной оплаты за оказанные услуги. Павлу пришлось даже немного поволноваться. А когда люк, наконец, открылся – Павел поспешил выбраться наружу, опасаясь быть заточённым в нём до приземления уже на очередной планете.
«Чёрт знает, какое решение примет этот безмозглый автомат! – поразмыслил он, рассуждая о возможном использовании зонда, как временного полевого модуля. – Соберёт по-быстрому свои пробирки и отправится в полёт, когда я буду крепко спать. И не прокричишь ему заклинание «Сим-сим, откройся!» И не разверзнутся перед тобой его врата».
Опасения оказались не беспочвенными. Едва Павел покинул звездолёт, как люк в нём действительно закрылся. Вероятно, какой-то датчик остался недоволен параметрами атмосферы и подал сигнал на консервацию исследовательского аппарата до лучших времён. Что сталось бы с ним, если бы он не поспешил с выгрузкой? На какое время пришлось бы остаться в заточении?
Сейчас зонд казался безжизненным. Оставаться рядом с ним было бессмысленно. Кроме голода, мучила нестерпимая жажда. Павлу ничего не оставалось, как отправиться на поиски воды. Рассчитывать на пищу пока не приходилось.
Сквозь туман горизонт угадывался волнистой линией без какой-либо растительности. Пытаться добыть какую-нибудь живность в такой кромешной мгле – то же самое, что отыскать иголку в стогу сена.
Павел закинул ранец с миродием за плечи и зашагал в неизвестность.
Ему крупно повезло. Уже через сотню метров на его пути попался небольшой ручей. Вода была чистой и светлой, совсем как на родной Земле.
Павел не стал черпать воду пригоршнями, чтобы напиться, а распластался на земле и припал лицом к водной глади. Пил долго и с жадностью, потом присел на корточки, умылся. Поднявшись на ноги, посмотрел по сторонам.
«На Земле любой ручеёк выведет человека к реке, – размыслил Павел. – И на этой планете, надо полагать, закон природы не может быть нарушен. А река – это артерия жизни всего живого. Вот рядом с ней и будет моё спасение».
Он шёл, не останавливаясь, несколько часов подряд. За это время ручей расширился, превратившись в небольшую журчащую речушку. Пока было светло, Павел неоднократно подходил к берегу, вглядываясь в неглубокие омуты с надеждой увидеть в них мелкую рыбешку. Однако, его ожидания всякий раз не оправдывались. Он шёл дальше, пока не уткнулся в лесную полосу. Это был хвойный лес, только в отличие от земных, деревья в нём произрастали густые, низкорослые и разлапистые. Длина хвойных иголок превосходила земные аналоги в несколько раз. Ветки были удивительно пышные и мягкие.
«Раз есть лес – значит, существуют и лесные обитатели, – рассудил Павел, находясь уже в полубессознательном состоянии. – Значит, завтра я смогу добыть себе пищу. А теперь – отдыхать».
Из лапника он соорудил себе ложе и уже через минуту спал мертвецким сном.
***
Он проснулся в тот момент, когда незнакомое солнце медленно карабкалось из-за горизонта по бледному небосклону. Не взирая на то, что пустой желудок завывал от голода, Павел проспал, как убитый. Лёжа на спине, он открыл глаза и поводил ими из стороны в сторону. Зыбкая дрёма улетучилась в одно мгновенье, когда его взгляд различил на верхушке одного из хвойников ярко-рыжее пятно. Оно шевелилось. В следующую секунду рыжий комок сиганул на соседнее дерево, и Павел понял, что перед ним живой зверёк.
«Белка!» – радостно пронеслось в голове в первый момент, но тут же пришло разочарование. Ослепительно рыжий зверёк, не задерживаясь на соседнем дереве, оттолкнулся от него, решив перебраться, вероятно, на более удаленный объект. Павел увидел, как «белка» раскрыла крылья и, распушив огненный хвост, полетела, совсем как птица, к намеченной цели.
«Вот тебе, Паша, и первый сюрприз на незнакомой планете, – с разочарованием подумал Павел, огорчившись, что зверёк оказался вовсе не белкой, а птицей со шкурой пушного зверька. – Может, и в реке вместо рыбы плавает какая-нибудь мерзость, вроде отвратительной крысы с плавниками, которую и есть-то не захочется?»
При мысли о рыбе к нему вновь вернулось щемящее чувство голода. Преодолевая это отвратительное ощущение, он повернулся и приподнялся на локте. Его взгляд остановился на крупных тёмно-синих ягодах, проглядывающих сквозь кустики травы. Накануне в сумерках они просто не попались на глаза.
Павел встал на четвереньки и пополз к ним. Сорвав одну из них, долго и пристально разглядывал, пытаясь угадать: ядовита она или же съедобна? По внешнему виду ягоды были копией черники, только несколько крупнее. Из познаний прежней жизни ему было известно, что ядовитые ягоды, как правило, не бывают сладкими. Подумав, он решил испробовать «инопланетянку» на вкус. Она оказалась кисло-сладкой.
Чувство голода брало верх над предосторожностью, призывая Павла отведать «черники». Он собрал несколько штук и быстро отправил в рот.
Проглотить их Павел не успел: в нескольких метрах от него в траве сидела птица, похожая на куропатку. Она высунула свою голову из-за укрытия и с удивлением уставилась на человека. В голове Павла сработал инстинкт древнего охотника. Он тут же пригнул голову к земле, тихонько выплюнул ягоды, его рука интуитивно стала шарить по земле в поисках камня. С камнем в руке стал ползком подкрадываться к птице. Его сердце забилось учащённо. Вспугнуть птицу означало оставить себя голодным ещё на неопределённое время. Рассчитывать на повторную удачу не приходилось.
Когда до птицы осталось не более двух метров, Павел молниеносным движением швырнул в неё камень. Подбитая птица не смогла взлететь и заметалась с побитым крылом по кругу. Стремительным рывком Павел накрыл её всем телом, прижав к земле.
О, боже! Он добыл пищу и больше не будет голодать!
Его душа ликовала безмерно. Взволнованное сердце от распиравшей радости, казалось, готово было выскочить из груди.
С осторожностью извлекая из-под себя добычу, вцепившись в неё смертельной хваткой, Павел, наконец, поднялся на ноги. Птица была жива, но не трепыхалась, раздавленная телом охотника. Павел вынул из-за пояса нож, взял её за ноги одной рукой и на весу наотмашь отсёк ей голову.
«Так будет надёжнее», – высказался он вслух, положил добычу рядом с ранцем и отправился умываться.
Через полчаса общипанная куропатка (или иная птица, похожая на неё), нанизанная на палку, уже зависла над костром. Павел, давясь слюной, поворачивал её над огнём, поедая тушку глазами. Не дожидаясь полной готовности, он отрезал небольшой кусочек и принялся с неописуемым наслаждением жевать недожаренное мясо, словно жвачку.
Тоска, охватившая его накануне от полного одиночества, отступила, её сменило жизнерадостное мироощущение. Павел поверил в успех предстоящего путешествия по незнакомой планете. В голове забродили светлые мысли.
Он поедал добычу не спеша, с особой осторожностью, в несколько приёмов, тщательно пережёвывая мясо. Его желудок, не принимавший ни разу натуральной пищи, мог повести себя непредсказуемо. Такое обстоятельство имело определённую угрозу, и Павел это хорошо понимал.
Спешить ему было некуда, он решил посвятить день для восстановления сил.
К счастью, переваривание пищи проходило без осложнений, и этот факт очень его обрадовал. Теперь он был уверен, что голод ему не грозит.
– Спасибо тебе, Ква-а, за тело, которое ты создал, – проговорил Павел вслух. – Оно поистине универсально.
Павел расслабленно лёг на спину и стал смотреть в небо. Оно избавилось от мрачных облаков и сделалось чистым. Непогода отступила, день стал ясным и солнечным.
«И, всё-таки, эта планета сильно отличается от Земли, – сделал первый вывод Павел. – Даже по первым признакам. Вон, и солнце намного ярче, чем земное, не отражает золотом, а с голубоватым оттенком, и небо скорее синее, чем голубое. Да и растительность, судя по всему, более пышная, чем земная».
Он вспомнил, как будучи ещё подростком, задавал вопрос учителю физики: почему небо голубое, а не зелёное, или фиолетовое? И как потом, получив непростой ответ, долго ещё переваривал в детской голове, почему белый свет разлагается на семь разных цветов, а не на шесть или восемь. И почему воздух вообще рассеивает свет?
Вспомнив, улыбнулся и с грустью подумал: «А здешних пацанов, вполне возможно, подобные вопросы совсем не интересуют. Да и существуют ли дети на планете Идила вообще? Может, на ней Высший разум не заморачивается с продолжением рода, а просто клонирует себе подобных, как Владыка с Ква-а создают биороботов на астероиде? Очень любопытно узнать, как, всё-таки, сложилась жизнь на этой неизведанной планете? Доведётся ли мне постичь её тайны сполна?»
Рассуждая и фантазируя о возможных формах жизни на планете, где ему предстояло провести остаток своей жизни, Павел совсем незаметно для себя заснул.
А когда проснулся – почувствовал себя необычайно бодрым и сильным, готовым без промедления пуститься на поиски реки.
– Пора в путь. Нечего разлёживаться! – приказал он себе и отправился по намеченному маршруту.
Река оказалась совсем неподалёку. Вчера он не дошёл до неё всего километра три. Водная артерия имела величавый вид. Широкое русло было прямым, течение спокойным, водная гладь воспринималась неподвижной и казалась дремлющей.
С противоположной стороны простирались обширные луга с островками высоких кустарников сине-зелёного цвета. За ними виднелся густой лес с поразительно высокими деревьями. Они, в отличие от кустарников имели ярко-зелёный цвет. Но главным фрагментом этой дикой и величественной картины являлись животные.
Прибрежная территория буквально кишела животными. Они были, в основном, больших размеров, и ни один из видов не имел стопроцентного сходства с земными представителями. Кроме, пожалуй, динозавров, о которых Павел имел весьма смутное представление.
Все животные были травоядными. Они, как солдаты при прочёсывании местности, двигались плотной цепью в одном направлении, поедая бурную растительность так же беспощадно, как земная саранча. Позади них оставались голые ветки кустарников и под корень выщипанная трава.
«Почему все они находятся только на той стороне? – удивился Павел. – Почему бы им не пастись и на этом берегу?
Он окинул взглядом большие поляны, которые простирались неподалёку от него, и сразу нашёл ответ на свой вопрос. Большая часть кустарников была объедена до последнего листочка, а поляна сделалась лысой, как после заготовки сена.
«Вероятно, они паслись на этой стороне ещё совсем недавно, – подумал Павел. – Может быть, даже сегодня утром, а затем переправились через реку».
Он подумал об этом без сожаления, потому что охотиться на животных такого размера было нецелесообразно и небезопасно. Это с виду они выглядели такими мирными. Но стоит лишь начать охоту на одну из этих особей-гигантов – сюжет поединка может быть непредсказуемым. Его выстрел из «ройта» вполне может оказаться для гиганта всего лишь дробиной для слона. А раненое животное, как известно, становится мстительным и невероятно жестоким.
