Михаил Александрович Каюрин
Тень дьявола. Часть 2
Головко протянул бинокль Чапайкину, но тот жестом отстранился и сказал:
– Вижу невооружённым глазом. Похоже, у наших отважных бойцов отняли рассудок. Сейчас они представляют для нас большую опасность.
– Что предлагаете? – спросил Головко, давая понять московскому представителю, что не намерен принимать единоличное решение.
– Как не прискорбно, но зомбированных бойцов придётся уничтожить. Нужно захватить шокеры противника, они нам пригодятся. Скажите капитану, чтобы стрелял прицельно.
Иван Савельевич содрогнулся. Стрелять в своих людей было особенно тяжело. В памяти сразу всплыло лицо майора Злоказова – грустные глаза, натянутая улыбка. Командир спецназа как будто предчувствовал, что уходит на последнее задание, как будто знал, от чьей руки предстоит ему умереть.
«Прости, майор, – мысленно обратился Головко к офицеру с последними словами. – Ты честно исполнил свой воинский долг. Пусть будет земля тебе пухом».
Полковник дождался, когда Безупречный приблизился на расстояние звуковой команды и громко крикнул:
– Иван! Стреляйте на поражение! Приборы нужно сохранить!
Без промедления прозвучали две короткие очереди. Три фигуры упали на землю сразу. Две других, качнувшись, продолжали идти. Раздались ещё две очереди. Спецназовцы, взмахнув руками, ничком уткнулись в траву. Безупречный и Черемных, развернувшись, побежали без оглядки к вертолётам. Через пару минут они, запыхавшись, предстали перед Головко.
– Где вы с ними столкнулись? – спросил Иван Савельевич, кивнув в сторону сражённых военных.
Безупречный не торопился с ответом. Шумно прокачивая воздух через нос, он выразительно посмотрел на Черемных.
– Что молчите? Язык отнялся? – поинтересовался Чапайкин со злостью. – Или в штаны наложили от страха?
Подполковник с самого начала невзлюбил Безупречного и при каждом удобном случае старался его унизить.
Лицо капитана исказилось от оскорбления, ладони сжались в кулаки, он едва сдерживал себя, чтобы не ответить дерзостью.
– Рассказывай, капитан, что произошло? – стараясь сгладить накаляющуюся атмосферу, миролюбиво спросил Головко.
– Вначале всё было тихо и спокойно. Мы с Сергеем подбежали к входу в пещеру. Затаились, прислушались. Потом Сергей сиганул внутрь, я остался снаружи. Злоказов мог появиться со стороны речки, и нам нельзя было с ним разминуться. Не прошло и минуты, как из пещеры донеслось дикое рычание. Я сразу рванул туда. Сергей лежал без сознания. Думаю, он сам вам расскажет, что с ним произошло.
Взгляды Головко и Чапайкина переметнулись на Черемных.
Сергей восстановил в памяти жуткую картину, и уголки его губ непроизвольно дрогнули. Виноватым голосом он поведал о том, с чем столкнулся в подземелье.
– Как только я очутился под каменным сводом, сразу раздался страшный рёв. Зал осветился, и на меня из тоннеля попёрло громадное чудовище. Тело моё сразу заклинило, я не мог шевельнуться, а зверюга приближалась. Животное испустило из пасти что-то вроде молнии, и я потерял сознание. В чувство пришёл позже, когда Иван выволок меня из пещеры. – Черемных замолчал, ожидая язвительных высказываний в свой адрес.
– Это была голограмма, о таких штучках нам тоже известно, – усмехнулся Чапайкин.
– А ты, Иван, видел этого монстра? – спросил Головко. История, поведанная боевым офицером, показалась ему выдумкой.
– Рёв слышал, но чудовища не видел, – признался капитан. – Когда я ворвался в пещеру, посреди зала висел светящийся шар. Потом он улетел в глубину подземелья. Я подхватил Сергея, вытащил наружу и привел в чувство. Когда он поднялся на ноги, из-за скалы появилась группа Злоказова в полном составе. Все они двигались очень медленно и будто не замечали нас. Оружия при них не было, в руках они держали какие-то металлические ящички. – Безупречный перевёл дыхание, продолжил:
– Я окликнул майора, спросил, где они были и почему не вышли на связь. Ответа не последовало. Злоказов и его бойцы шли, как лунатики. Мы сообразили, что творится неладное и начали отступать.
– И вовремя приняли такое решение, – дополнил Черемных. – Прибор майора испустил молнию, и она оборвалась в полуметре от нас. Потом такие разряды посыпались от всех наступавших. Сейчас трудно сказать, какой мог быть финал.
– Ладно, хватит смаковать подробности, – нервно оборвал рассказчиков Чапайкин. – Надо осмотреть убитых.
Он решительно направился к тому месту, где в траве остались лежать расстрелянные спецназовцы. Офицеры спешно последовали за ним.
– Если приборы продолжают источать лучи, нужно быть предельно осторожными, – успел предупредить на ходу Николай Климов.
– Соображаю, не дурак, – недовольно ответил Чапайкин и сбавил шаг.
– Обходим трупы по кругу, – распорядился он, когда в траве завиднелись тела убитых. – Идём мелким шагом, земля может находиться под напряжением.
Офицеры подошли почти вплотную к трупам и образовали круг. В их глазах застыл немой вопрос: что это? Кожа убитых была светло-серого цвета, какая-то рыхлая и пористая на вид. Камуфляжная форма не имела ничего общего с той тканью, из которой её шьют. Это была тончайшая плёнка из неизвестного материала, отдалённо напоминающая упаковочную ленту. Никто из офицеров не осмеливался приблизиться к трупам. Даже эксцентричный Чапайкин на какое-то время утерял властность. К большому удивлению, первым на смелый шаг решился Климов. Глядя в лицо полковника Головко, он уверенно заявил:
– Это всего лишь фантомы, а приборы в их руках настоящие. Разрешите мне осмотреть их?
– Иван Савельевич машинально кивнул головой, продолжая неотрывно смотреть на искусственно созданные тела. Ему стало не по себе.
«По-моему, это лишь начало выставки достижений народного хозяйства», – с грустной иронией подумал он и взглянул на небо. Оно было уже затянуто сплошной пеленой. Что удивительно, плотные облака пропускали солнечные лучи. Свет вокруг казался матовым.
Николай Климов наклонился над крайним фантомом и стал рассматривать металлический блок. Никаких клавишей, кнопок и лампочек на нём не было. Словно цельный кусок штампованного металла, напоминающий по цвету алюминий. И только в боковой грани виднелась впрессованная трубка диаметром около 8 мм. Никакого излучения изнутри прибора не происходило.
– Ну что там, Климов? – с нетерпением спросил Чапайкин. – Неси сюда.
Не обращая внимания на распоряжение старшего офицера, Климов обошёл все тела, собрал приборы и сложил в стопку. Поразмышляв о чём-то немного, он поднял лёгкие блоки и вынес за пределы круга, образованного людьми.
– Мы не сможем ими воспользоваться, – с разочарованием сообщил Николай, обратив свой взгляд на Чапайкина.
– Почему?
– Эти приборы приводятся в действие мысленной командой человека или иного существа с высоким потенциалом психической энергии, – скороговоркой ответил Климов. Ответ прозвучал в виде заученной фразы, словно произносивший её считывал текст с какого-то экрана, видимого лишь ему одному.
– Откуда такие глубокие познания? – насторожился Чапайкин, поразившись неожиданному ответу.
– Это пояснение прозвучало в моей голове, – сообщил старший лейтенант.
Подполковник собрался было отматерить зарвавшегося офицера, позволившего себе поиздеваться над ним, но так и остался стоять с открытым ртом. Тела убитых существ на его глазах стали растворяться в воздухе. Произошло пять ярких вспышек, сопровождаемых хлопками, похожими на взрывы петард. Газообразные сгустки соединились в одно скопление и начали разгораться, превратившись в ярко светящийся шар. Он повисел в воздухе, раскачиваясь из стороны в сторону, и поплыл в направлении горы, быстро набирая скорость. Влетев в расщелину, шар исчез.
Завороженные зрелищем, офицеры продолжали стоять в круге, потерявшем уже всякий смысл. Пилоты выскочили из кабин и находились тут же. Им удалось застать конец необычного происшествия. Постепенно все пришли в себя и сгрудились вокруг полковника. По лицам офицеров было наглядно видно, как они подавлены. Даже надменный взгляд Чапайкина сделался совершенно другим. Чувствовалось, что бравый подполковник, наконец, уразумел, насколько неравны силы противоборствующих сторон. Он хорохорился, продолжая надеяться на чудо. Чтобы как-то встряхнуть людей, поднять их боевой дух хотя бы на несколько делений большой измерительной шкалы, от Головко требовалось решение, которое произвело бы фурор.
– Будем разгонять облака, – сказал он с твёрдой решительностью. – Нужно обеспечить путь отхода. Сделаем брешь в куполе, а потом взорвём пещеру к чёртовой матери! Всем на исходную позицию!
Офицеры сразу оживились, затараторили и, словно утята, потянулись ровной цепочкой за командиром.
Чапайкин нагнал полковника и шёпотом спросил:
– Вы думаете, группа Злоказова уничтожена?
– Даже если он и его люди живы – мы не в силах им помочь, – сказал, словно отрезал полковник Головко. – Все они теперь во власти Дьявола, и будет лучше, если мы избавим их от мучительной смерти.
– Значит, поднимаем лабораторию в воздух и уходим?
– У вас есть другие предложения?
– Я не вправе вмешиваться в ход операции, – неожиданно заявил Чапайкин. – командир здесь вы, полковник. Но, поверьте, я не хотел бы, чтобы вы сели в лужу.
– А вы останетесь с сухим задом? – взвинтился Головко. – Хорош напарник!
– Извините, Иван Савельевич, но я следую во втором эшелоне. Так утверждено планом операции. У каждого своя задача, – отпарировал Чапайкин.
– Задача у нас одна, подполковник. Обезвредить скопище безумцев и захватить лабораторию. В плане операции нет такого пункта, в котором бы мне предписывалось уничтожить её. Сложились форс-мажорные обстоятельства, и вы, как представитель Центра, несёте ответственность наравне со мной. Вы знаете это не хуже меня.
Головко остановился, пропуская офицеров вперёд. Ему не хотелось иметь невольных свидетелей разговора.
Сейчас самое правильное решение – покинуть остров, – продолжил он. – Его обитатели нам не по зубам. И сделать это надо как можно скорее, пока не потеряли остальных людей и технику.
– Хотите знать моё мнение? – спросил Чапайкин. Видимо ему стало всё же неловко за свои слова, и он решил исправить допущенную оплошность.
– Готов выслушать, – пробурчал полковник.
– Я бы не спешил сворачивать операцию. Что если майор находится в полном здравии и в ближайшее время всё же сумеет выполнить поставленную задачу? Может быть, мы рано хороним бойцов спецназа?
– Вы предлагаете ещё раз сунуться в подземелье за адреналином? – спросил Головко, удивившись. – Хочется отрубить голову дракона, чтобы потом положить её на стол директору ФСБ? Похвально. В таком случае свяжитесь с Москвой и отмените моё решение.
– Вы издеваетесь надо мной?! – вскричал Чапайкин, заводясь с пол-оборота. – Если бы у меня была связь, я бы не жевал сейчас сопли вместе с вами!
– Попросите Кедрова. Мысленно. Он восстановит для вас канал связи, – с издёвкой проговорил Иван Савельевич. Ему стало ясно, какой помехой для него становится сейчас Чапайкин.
– Как вы докажете, что оказались бессильны перед сворой фанатиков? Вы не видели ни одного из них воочию! Вы не убедились в гибели группы спецназа! Вам неведомо, что происходит в стенах лаборатории! Вас обвинят в трусости, полковник, и будут судить! – продолжал кричать московский службист.
Полковник Головко оставался невозмутим. Единственное, о чём он сейчас сожалел, так это то, что не воспринял всерьёз предупреждение Кедрова.
– Если мы вовремя унесём отсюда ноги, у нас будет возможность оправдаться. В противном случае, доказательств действительно не останется. Погибнем все до одного. Пропажа экспедиции останется загадкой навсегда.
Словесная перепалка, быть может, продолжалось бы ещё долго, но умолкнуть их заставил крик Безупречного. Капитан махал руками и показывал на небо. Головко и Чапайкин увидели корабль пришельцев. Большой чёрный треугольник завис над вертолётами. Он появился тихо. Шума работающих двигателей не было слышно. Таинственный корабль безмолвствовал. Он висел на высоте около ста метров. Иван Савельевич бегом устремился к группе офицеров, собравшихся у ящиков с ракетами. За ним бежал Чапайкин.
– Приказываю открыть огонь! – крикнул на бегу Головко. – Немедленно!
Черноволосый ракетчик нацелил ПЗРК на космолёт и выстрелил. На обшивке корабля мелькнула вспышка от взрыва. Внеземной аппарат не получил ни малейшего повреждения и даже не вздрогнул от удара. Ракета, словно бутылка шампанского, разбитая о борт морского судна, не оставила никаких следов. Лейтенант выпустил ещё пару ракет. Эффект был нулевой. Когда в сторону корабля ударил мощный луч лазера, офицеры не поверили своим глазам. Не доходя до корпуса космолёта, яркий пучок света вдруг изогнулся и ушёл в сторону. Офицеров охватило замешательство. Грозное земное оружие оказалось никчёмной вещью! Затем они увидели невероятное зрелище. Оба вертолёта стали внезапно уменьшаться в размерах. Когда они достигли величины знаменитого «Запорожца», из корпуса чёрного треугольника вышел луч холодного света. Вертолёты, оторвавшись от земли, один за другим уплыли по нему в неведомое нутро. Та же участь постигла лазерную установку и ПЗРК. Лейтенанты тоже были подхвачены лучом, но их удалось вытащить из него в самый последний момент. Офицеры непроизвольно сгрудились в кучу и ощетинились стволами автоматов, как будто с их помощью могли защитить себя. Они в испуге ждали развязки. Внезапно в голове каждого из них раздался голос:
– Вы проявили агрессию и этим нарушили закон Галактической Конфедерации о мирном сосуществовании цивилизаций. Из ваших матриц будет удалена негативная энергия. Регенерацией займутся земляне Избранного Братства.
Космолёт дрогнул, начал покачиваться, наливаясь светом, и в считанные секунды, взмыв в небо, исчез.
– Мать твою! – выругался Чапайкин. – Что это было?
Он лихорадочно оглядывался по сторонам, втайне надеясь увидеть пропавшие вертолёты где-нибудь в другом месте. Ему очень хотелось, чтобы всё происшедшее объяснялось злой шуткой, сотворённой хозяевами острова. Но иллюзии, которые строил для себя Чапайкин, так и остались всего лишь иллюзиями. Вертолёты и установки для поражения противника пропали бесследно. Это была реальность.
– Что будем делать, командир? – спросил он Головко, как будто тот знал пути выхода из создавшейся ситуации.
– У нас нет времени на глубокие размышления. Надо собрать остатки снаряжения и уходить вглубь острова. Думаю, там найдётся какое-нибудь убежище, – ответил полковник.
– И то верно, – согласился присмиревший Чапайкин. – Негоже сидеть, сложа руки, и ждать милости от преступника.
Офицеры быстро собрали скудные пожитки и зашагали к лесному массиву по другую сторону утёса. Люди шли молча, у всех были одинаковые мысли. Они понимали, что передышка, которая представилась им, является лишь временным затишьем перед бурей. Однако, никто из них ни разу не заикнулся о своих переживаниях, воспринимая тяжёлые испытания, как должное, в нелёгкой службе. Их связывала между собой присяга на верность Родине. Больше всех тревожился полковник Головко.
«Кедров не отступится, не оставит нас в покое, – размышлял он. – И невозможно предсказать, что у него сейчас на уме. А это самое страшное. Бороться с невидимкой не только сложно, а немыслимо вообще. Чёрт меня дёрнул отправить в Москву правдивый рапорт! Не захотелось марать честь мундира! Что получил? Пять офицеров потерял, жизнь остальных под вопросом. Не оценил я Кедрова, не поверил его словам. А ведь он всегда говорил правду. И тогда, в Афганистане, тоже. Слишком подозрительным сделала меня служба, разучила верить людям. Вот и дождался возврата бумеранга, который сам запустил».
Полковник оглянулся на идущих следом ним за ним офицеров. На душе сделалось ещё тяжелее.
«А может быть, всё обойдётся? – подумалось ему вдруг. – Отсидимся в лесу, дождёмся снятия защиты, и уйдём по-тихому через болото. Прошёл же Безупречный с ребятами – пройдут и другие».
От такой мысли стало немного легче.
В лесу Головко объявил привал. Люди расположились кто где. Безупречный и Черемных оседлали поваленное дерево, к ним подсели вертолётчики. Климов устроился на трухлявом пне, остальные прилегли на усыпанную золотой листвой землю. Офицеры избегали разговоров, изредка приподнимали головы и напряжённо прислушивались. Тихо вздыхали верхушки деревьев, других посторонних звуков не прослушивалось. Через некоторое время стал доноситься далёкий неясный гул. При каждом таком раскате военные тревожно переглядывались между собой. Иногда их взгляды устремлялись в небо – в головах теплилась надежда увидеть яркую синеву. Однако плотная серая пелена прочно приклеилась к горизонту и не претерпевала никаких изменений, хотя над островом гулял сильный порывистый ветер.
Головко подозвал к себе Безупречного и Черемных и коротко приказал:
– Поднимитесь на гору и осмотрите окрестность.
– Есть, товарищ полковник! – ответили оба капитана и бесшумно растворились среди массивных деревьев.
Иван Савельевич постоял, прислушался. Со стороны утёса не доносилось ни малейшего шума. Безупречный и Черемных имели большой опыт передвижения в горах. Полковник принялся расхаживать взад и вперёд по полянке, мысленно взвешивая сложившуюся ситуацию. Знать бы, где Злоказов оставил паропланы! Если удастся каким-то образом пробить брешь в стене, они бы очень пригодились. Выход за пределы сферы должен быть молниеносным, иначе хитроумная защита успеет выкинуть очередной фортель, и смерть настигнет бесповоротно.
Головко посчитал оставшихся людей. После потери группы спецназа, их насчитывалось тринадцать человек. Столько же, сколько на острове «лжеучёных». Что это? Случайность? Совпадение? Или же вызов, брошенный ему Кедровым? Может случиться и так, ведь этот дьявол – крепкий орешек и большой мастак на пакости, умеет давить на психику. Ну и чёрт с ним, пусть потешит себя.
Капитаны вернулись через час. По их хмурым лицам было понятно без слов, что дела обстоят скверно.
– Нам не выбраться с острова, – сообщил Безупречный. – Заслон выставлен по всему периметру.
– Поня-ятно, – с растяжкой произнёс Иван Савельевич и тяжело вздохнул. – Что и требовалось доказать. Ну, а в целом как?
– Остров пустынен, передвижения людей не обнаружено. За горой есть озеро, лагерь предпочтительно разместить там.
– Не густо. По всей вероятности, Кедров решил взять нас измором, будет действовать на психику.
Головко обвёл взглядом всех присутствующих, останавливая его подолгу на каждом в отдельности, и громко спросил:
– Что будем делать, господа офицеры?
– Воевать, полковник, воевать, – недружелюбно отозвался Чапайкин. – Будем вести партизанскую войну.
– Ага. До последнего вздоха, – вставил реплику Безупречный. – Только скажи, с кем ты собрался воевать, партизан?
– Что ты себе позволяешь?! – вскричал холерический москвич. – Как ты разговариваешь со старшим по званию?!
– Так же, как и ты, – невозмутимо ответил капитан.
Чапайкин подскочил к Безупречному, намереваясь с размаху нанести удар за оскорбление. Ответная реакция Ивана была молниеносной – в мгновение ока подполковник очутился на земле.
– Прекратить! – гаркнул Головко. – Совсем спятили с ума?!
– Ну, с-сволочь, я ещё доберусь до тебя! – с ожесточением изрыгнул из себя угрозу Чапайкин, поднимаясь на ноги. – Всё тебе припомню, говнюк грёбаный, – Он сплюнул в траву кровавой слюной.
– Если останешься в человеческом обличье. А то, не ровен час, превратит тебя Кедров в какое-нибудь чучело болотное, – огрызнулся капитан, смакуя. – Будешь квакать или ухать от безысходности.
Безупречный наконец-то позволил себе сделать то, о чём мечтал с первого дня знакомства с борзым подполковником. Вид расквашенной губы Чапайкина его вполне удовлетворил.
– Всем подъём! – скомандовал Головко. – Следуем к озеру! Капитан Безупречный, ведите!
Группу решили расположить с тыльной стороны озера. По общему мнению, там будет самое безопасное место, хозяева острова вряд ли туда сунутся. Нет никакой необходимости огибать гору и подходить к берегу со стороны болота. К тому же, это очень удачная позиция для контроля состояния невидимого ограждения. Даже кратковременное его удаление позволяет группе улизнуть с острова.
Достигнув намеченной точки, офицеры принялись обустраивать место временной стоянки.
За действиями военных неотступно следили глаза смотрителя острова. Акиму не нужен был бинокль. Ему, как, впрочем, и Кедрову, достаточно было сосредоточиться, и наблюдаемый объект представал перед глазами в мельчайших деталях. Старец вёл наблюдение с вершины утёса, укрывшись от ветра в небольшом уступе скалы.
Поздно вечером лагерь был возведён. Офицерам крупно повезло. Благодаря военной смётке пожилого пилота, часть снаряжения осталась в распоряжении группы. После ухода Безупречного и Черемных на поиски майора Злоказова, полковник Головко распорядился выключить двигатели вертолётов. Лейтенанты приступили к выгрузке ПЗРК и лазерной установки. Когда ящики перекочевали на землю, авиатор в приказном порядке заставил молодежь выгрузить палатки и продовольствие. Те упирались, ссылаясь на свою занятость, но всё же вынесли из вертолёта половину того, что требовал от них пилот. Остальная часть снаряжения и продуктов осталась в салоне и вместе с вертолётом была захвачена кораблём пришельцев.
Головко лично определил обязанности каждого офицера и назначил ответственных за несение караульной службы. Безупречный проверил наличие боеприпасов и пересчитал запасы продовольствия. Началась обычная служба в полевых условиях. Обычная, если бы не одно «но». Неизвестность и неопределённость, застрявшая в головах военных, наводила на мрачные размышления. Сколько времени предстоит пробыть в дьявольской ловушке? Что ожидает каждого из них? Ответить на эти вопросы не мог никто. Продовольствия хватало на три дня. Максимум, на пять, если командир распорядится урезать суточную норму. Но голод меньше всего пугал офицеров. У них было оружие, а на острове водилась дичь. Питаться насекомыми не придётся. Пугало затишье. Не надо иметь большого ума, чтобы не догадаться о готовящейся развязке. Она произойдёт в любом случае. Это понимал каждый. Пока шло обустройство лагеря, офицеры выдвигали различные версии сокрушительного удара Дьявола. Так они окрестили Кедрова. Кто-то предположил, что с наступлением ночи в расположение лагеря попытается проникнуть группа спецназа во главе с майором Злоказовым, которую успели превратить в «зомби», и ничего, кроме жестокой расправы ожидать не приходится. Кто-то высказался, что всех их постигнет одичание и долгая мучительная смерть. Лейтенант Ракитин, ракетчик, заявил, что в ближайшее время вернётся космолёт и заберёт всех к себе на борт. Наиболее оптимистичным оказался старший лейтенант Климов. Он был твёрдо уверен, что Кедров, как пить дать, промурыжит их несколько дней, попугает чем-нибудь сверхъестественным, а потом пригласит командира на переговоры. Вполне возможно, предложит сотрудничество.
– Тебе, может быть, и найдётся работёнка, а с нас что взять? –выразил сомнение пожилой пилот, который умудрился спасти провиант и палатки. – Использовать в качестве подопытных кроликов? Нет уж, дудки, лучше застрелиться.
– Неужели у этих фанатиков, бляха-муха, не осталось в душе ничего человеческого? – задал вопрос второй пилот.
– О чём ты говоришь, Миша? О какой человечности можно рассуждать, если их души проданы Дьяволу?
Московская группа при обсуждении версий отсутствовала. После инцидента с Безупречным Чапайкин держался независимо. Он направился по периметру острова в надежде отыскать проём в установленном заграждении. Возвращение офицеров произошло в тот момент, когда дискуссия о дальнейшей судьбе экспедиции была в полном разгаре. Услышав, о чём идет разговор, Чапайкин пришёл в ярость от негодования. Обсуждаемая тема явилась для него довеском к неутешительному результату обследования. Подполковник истратил три обоймы патронов, однако все пули останавливались в воздухе, издевательски медленно опускаясь на землю.
– Вы что тут, белены все объелись?! Или мухоморов нажрались?! – вскричал он громогласно. – Что мелете, безмозглые?! Прекратить панические разговоры, иначе… – подполковник замолчал, не зная, какую угрозу пообещать. Сообразив, что переборщил, беспомощно махнул рукой и пошёл прочь.
Полковника Головко он застал за необычным занятием на берегу озера. Тот сидел на раскладном стульчике и что-то писал в блокноте, уложив планшет на колени.
– Вы слышали, о чём болтают ваши подчинённые? – со злостью спросил Чапайкин.
– И о чём же? – не прекращая писать, спокойно поинтересовался Иван Савельевич, не взглянув на подошедшего подполковника.
– Готовятся к капитуляции, согласны на любые условия Кдрова.
– Да ну?
– Вот вам и ну. Сам слышал, потому и пришёл. Боевой дух офицеров полностью деморализован!
– Прежде всего, Василий Иванович, успокойтесь. Как я понимаю, сквозняка в стене вы не обнаружили?
– К сожалению, да. Прошёл несколько километров, расстрелял три обоймы и всё напрасно. Стена сплошная, никаких проёмов. Собственными руками потрогал это чудо-стекло, – мрачным голосом сообщил Чапайкин.
– Теперь вам понятно, в какую ловушку мы угодили?
Подполковник промолчал, не зная, что ответить.
– Кедров чего-то ждёт. Возможно, распоряжений пришельцев. Иначе он бы давно с нами расправился. Следовательно, рано или поздно встреча с ним состоится. Думаю, готовится очередной ультиматум. Об этом и толкуют наши ребята. Не вижу ничего страшного в том, что они строят свои версии. Вдруг мелькнёт у них какая-нибудь светлая мысль? Разве это плохо? В конце концов, они морально будут готовы к любым неожиданностям.
– Вы всерьёз так думаете? – успокаиваясь, спросил подполковник.
– Да. Просто так нам отсюда не уйти. Бросаться с вилами на танк – самоубийство. Остаётся сидеть и ждать, Кедров даст о себе знать.
Наступило короткое молчание, после которого Чапайкин вдруг выпалил:
– Завтра же надо предпринять попытку уйти через тоннель! Ваша позиция вредна и опасна, она равноценна предательству и измене!
– Повторить путь Злоказова? – спросил Головко невозмутимым тоном. – Превратить людей в зомби?
– Если пойти ночью – успех обеспечен, – стоял на своём подполковник. – Кедров и вся его свора спит в это время. Главное, пройти в тоннель незамечено.
– Мы не знаем, какие сюрпризы приготовлены для нас в самом тоннеле, – пытался аргументировать Иван Савельевич. – Кедров не такой лопух, чтобы не просчитать этот вариант. Здесь есть вода, дичь и чистый воздух, а что мы найдём в кротовой норе, если она будет перекрыта с обеих сторон? У нас даже противогазов нет.
– Вы просто трусите, полковник, – заявил Чапайкин. – Смелый офицер всегда предпочтёт смерть позорному плену.
– Ну, знаешь, Василий Иванович, это уж слишком! – не выдержав оскорбления, возмутился Головко. – В первую очередь я думаю о людях, об их жизнях. В ловушку они попали по нашей с вами вине, между прочим. И сейчас мой долг – исправить допущенную ошибку, сохранить им жизнь. Спешить умереть – самая большая глупость, на которую способен человек.
За свою жизнь Иван Савельевич подметил, что тщеславный человек, попав в неприятную ситуацию, всегда старается блеснуть смелым решением. Причём, делает это, не боясь оскорбить тех, кто не согласен с ним. Чапайкин оказался одним из таких. Спорить с твердолобым холериком – не лучший вариант доказательства своей правоты. Головко сказал:
– Знаешь, Василий Иванович, мне абсолютно всё равно, какое решение ты примешь лично. Что касается остальных – предлагаю послушать мнение каждого офицера. После этого и примем окончательное решение. Я твёрдо уверен: мои люди с тобой не пойдут.
– Если правильно объяснить – пойдут все, не сомневайтесь.
– Посмотрим, – проворчал Иван Савельевич.
Довольный принятым решением, Чапайкин повеселел. Он зашёл со спины полковника и заглянул в его планшет.
– Что пишем в столь недобрый час? – уже дружелюбно спросил он.
– План капитуляции, – съязвил Головко. – Закончу составлять и отдам тебе для передачи в центр.
– Издеваетесь?
– Нисколько. Ты же через пару дней уже будешь в Москве, вот и передашь, кому следует.
– Не валяй дурака, Иван Савельевич, – перешёл на «ты» Чапайкин. – Скажи правду, что пишешь?
– Дневник, Василий Иванович. Подробный дневник. В дальнейшем он сослужит хорошую службу.
– Что-то рановато проявился у тебя старческий маразм, не ожидал.
– Можешь рассуждать, как тебе вздумается. Твоя оценка меня не интересует, – ответил Головко. – Её поставят другие.
– Святая наивность, – буркнул подполковник и зашагал в лагерь. Он твёрдо решил прорываться на Большую землю через подземный ход. В уме завертелись слова для убеждения офицеров в единственно правильном, на его взгляд, решении, которое будет озвучено им завтра утром.
Вечером, после бесцельных хождений вокруг лагеря, офицеры разожгли костёр и сгрудились вокруг него. Не торопясь, открыли банки с тушёнкой, поужинали.
Сентябрьские дни коротки. Тёмный полог быстро закрыл светло-серое небо. На нём незамедлительно высунулись первые робкие звёзды. Через защитную сферу они смотрелись иначе, пробивая свой свет, словно тусклые свечи сквозь ситцевую занавеску. Внезапно над горизонтом появилось свечение. Из-за горы вылетел ярко-красный шар. Побесновавшись над озером некоторое время, он неожиданно остановился и стал угасать, одновременно расширяясь по кругу, будто жирная клякса на промокательной бумаге. Шар превратился в облако бледно- зелёного цвета, которое переместилось вглубь леса и скрылось из виду. А потом оттуда донёсся душераздирающий рёв и, спустя несколько минут, из леса вышло чудовище. Начитанный Климов мог бы поклясться здоровьем своих близких, что с таким видом животных не знакомы даже палеонтологи. Огромных размеров оно напоминало динозавра и дракона одновременно. Из пасти зверя извергались языки бело-голубого пламени. И это был вовсе не призрак – животное существовало реально! Грозно рыча, дракон-динозавр ударил передней лапой по стволу большой ели. Толстое дерево с шумом ухнуло на землю, прихлопнув пламя костра волной сжатого воздуха. Перепуганные люди схватились за оружие и застыли на месте. Один из пилотов выпустил в зверя короткую очередь из автомата. Она стала сигналом для других. Застучали ещё несколько автоматов. Оружейный огонь не причинил зверю никакого вреда, на его теле не проступило ни одного кровавого пятна. Атака военных вызвала ещё большее неистовство животного. Из-под когтей полетели большие куски дёрна с вывороченными корнями деревьев. Чудовище завертело маленькой, по сравнению с туловищем, головой, и изрыгнуло пламя на землю. Загорелась сухая трава и мелкий кустарник. Начался пожар. Страх охватил всех офицеров без исключения. Ужас леденил их тела, ломал волю.
