Михаил Александрович Каюрин
Роковой сплав
– И то верно, – согласился Прохор Игнатьевич.
Брёвна оказались что надо: ровные, сухие и не очень толстые. Мужчины скатили их баграми к воде. Павел вырубил из черёмухи три толстые жерди и бросил поперёк будущего плота. Достал гвозди и принялся приколачивать к брёвнам.
Во второй половине дня плот был готов. Уваров наломал пихтового лапника и уложил поверх брёвен.
– Ну, с Богом, путешественники, – проговорил он и, багровея от натуги, налёг на шест всем телом.
Погрузка шла, как в цыганском таборе, – шумно и бестолково. Наконец, палатка была установлена, вещи перекочевали на плот. Николай и Павел с шестами в руках ждали команды к отплытию.
Уваров в сапогах-броднях подошёл к колышку, вбитому в галечник, и отвязал верёвку. Бросил конец на плот. Общими усилиями стащили с берега просевшие крайние бревна. Плот закачался на воде.
– Ура-а! – дружно закричали женщины. – Путешествие начинается! Поплыли, капитан!
– Плавает только дерьмо в проруби, – чуть слышно буркнул недовольный Николай. Сапоги его не просохли, он испытывал дискомфорт.
– Предлагаю накрыть стол и пообедать, – сказал капитан.
Немного помолчав, будто взвешивая что-то про себя, он вдруг улыбнулся и добавил:
– Разрешается по сто граммов огненной воды, но не более. Маршрут только начинается, все ещё впереди.
– Ура-а! – ещё раз прокричали Люба и Нина. Надежда Михайловна лишь хмыкнула скептически.
Всё повторилось в точности, как в предыдущий вечер. Вновь, один за другим, последовали тосты. Веселье стремительно набрало большие обороты.
Солнце висело ещё достаточно высоко, а члены команды Уварова, одурманенные водкой, уже заползли в палатку. Оттуда слышался храп вперемежку с посвистыванием.
«Ничего, пусть поспят, – рассудил капитан. – До темноты ещё много времени, проспятся. Присмотрю удачный причал, разбужу Пашу. Тихонько причалим, подруги наши и не почувствуют. Переночуем».
Он достал спиннинг, уселся на раскладной брезентовый стульчик и стал забрасывать блесну. Безрезультатно побросав её во все стороны с полчаса, Уваров смотал леску.
Ничего не предвещало опасности. Спокойная гладь воды, едва уловимое течение. Плот как бы замер на одном месте. Только вглядываясь внимательно в неподвижные ели на берегу, можно было определить, что он движется. Прохор Игнатьевич сгрёб кучнее пихтовые ветки, прилёг. Незаметно заснул. Плёс кончился, река делилась на два рукава. Неуправляемый плот снесло течением в левый рукав – опасный и несудоходный.
…Шум переката разбудил Уварова. Ничего не понимая со сна, он увидел впереди огромные скалы. Добрая половина русла исчезала под нависающими гранитными глыбами. Плот с неимоверной быстротой гнало прямо на них. Уваров интуитивно нащупал шест, встал на край плота и вонзил его в клокочущую воду. Шест тут же снесло, едва не вырвав из рук. Тогда капитан принялся лихорадочно грести им, пытаясь отвернуть плот от неумолимо быстро надвигающихся скал.
«Бесполезно», – в ужасе подумал он и вместо того, чтобы растормошить спящих, принялся кричать:
– Коля, Паша! Полундра! Вставайте!
Крик капитана либо заглушил шум беснующейся воды, либо друзья его просто проигнорировали. Из палатки никто не появился.
– Ребята, девочки! Берите вещи и прыгайте! Пры-ыгайте! – стараясь перекричать стихию, надрывался Уваров. – Пры-ыгайте! Быстрее! Сейчас врежемся!
Видя безвыходность положения, он схватил свой рюкзак и, с силой оттолкнувшись от крайнего бревна, прыгнул в воду как можно дальше. Уже находясь в бурлящем водовороте, он разглядел, как выскочил из палатки вначале Павел, за ним показалась Надежда.
Уварова потащило ко дну, и он с головой погрузился под воду. Раздался сильный удар. Поперечины плота, словно спички, с приглушенным треском разлетелись в разные стороны, а мощные брёвна, как ловкие дельфины, поднырнули под скалы. Напоминанием о том, что минуту назад на поверхности реки был плот, а на нём стояла палатка, остался лишь небольшой кусок ярко-голубой ткани, зацепившейся за острый камень. Оглушённых людей с жадностью поглотила пучина.
Прохор Игнатьевич беспомощно барахтался под водой, отчаянно пытаясь выбраться на поверхность. Он стал уже задыхаться, как вдруг та же неведомая сила вытолкнула его обратно наверх. Судорожно втянув в легкие воздух, Уваров изо всех сил стал грести к берегу. Силы совсем оставили его, когда под ногами появилось дно. На отмель он вылез на четвереньках. Вода, всё-таки, попала в лёгкие, и тошнота подкатывала к горлу.
