Михаил Александрович Каюрин
Презент тайского гида
Душистая губка заходила по моему телу, затем её сменила приятная струя из душа. Пока я блаженствовал, Хвэй достала большой надувной матрац и выдавила на него те же самые тюбики. Мыльные дрожжи не замедлили подняться. Девушка взяла меня за руку и вывела из ванны, затем уложила в облако пены животом вниз и села мне на спину. Держась за боковые поручни, стала ягодицами двигаться по мне от затылка до пят, разворачиваясь на ходу. В ход пошли руки и ноги одновременно.
Я постанывал от удовольствия.
– Сколько времени длится твой сеанс? – полюбопытствовал я.
– Четверть часа мистер лежит на животе, потом столько же на спине.
– А потом?
– Когда Колай перевернётся на спину, он уже не задаст этот вопрос. После моего массажа Колай будет слушать желание своего тела.
Всё произошло так, как и предсказывала Хвэй. Поёрзав по моему животу и ногам голым телом, возбудив меня до критической точки, массажистка приняла душ, а затем раздвинула таинственные шторы другой половины комнаты. Я уже не спрашивал ни о чём и с непреодолимым желанием овладеть миниатюрной женщиной переместился на огромную кровать, застланную ароматными простынями. Оранжево-алый ночник освещал любовное ложе.
Тихо булькала тайская музыка. Пламя страсти сжигало меня изнутри. Едва очаровательная азиатка опустилась рядом со мной, как я набросился на неё, как изголодавшийся хищник на невинную жертву и совсем скоро, вскрикнув, излился раскалённой лавой ожившего во мне вулкана.
– Мистеру Колай хорошо? – спросила миловидная массажистка, когда я, обмякнув, выпустил её из своих объятий, и тихо рассмеялась.
– Товарищу Колаю очень хорошо, – ответил я, приходя в себя.
– Сейчас мистеру будет слаще, чем прежде. Хвэй потушила пожар его тела, но не доставила пока большой радости его душе, – массажистка весело рассмеялась, её глаза превратились в узкие щёлочки.
Не успел я перевести на русский её изречение, как мой успокоенный фаллос оказался во рту трудолюбивой азиатки.
– О-о, какой красивый русский богатырь! – с восхищением произнесла Хвэй через минуту, вынув изо рта мой отвердевший инструмент и погружая его в свою промежность.
Её маленькая норка, словно управляемый живой организм, начала ритмично сжиматься и разжиматься, массируя таким неожиданным способом моё неподвижное орудие любви. Обласканный этими нежными сокращениями, мой шалун очень быстро затвердел, как камень.
