Михаил Александрович Каюрин
Мятная любовь
Глава 5
Стояли первые дни августа. Отпуск Михаила Остроумова заканчивался, через несколько дней ему предстояло возвращаться на службу.
Днём было ещё жарко, зато ночью становилось по-осеннему прохладно. Вода в реке успевала остыть за ночь и нагревалась лишь к полудню. Такое обстоятельство, однако, не могло остановить поселковых ребятишек, которые лезли в воду с раннего утра, визжа от холода и несравненного удовольстия.
В дни, когда Надежда Ласточкина была на работе, Михаил валялся на песке вместе с пацанами. Он плавал с ними наперегонки, прыгал в глубокий омут с «нырялки» – толстой длинной доски, закреплённой на отвесном берегу, а вечером отправлялся встречать Надю с работы.
Расставание было уже не за горами, и с каждым днём Мишка становился всё молчаливее и мрачнее. Надя тоже заметно погруснела, но старалась не подавать виду, чтобы не расстраивать Мишку.
Она пыталась растормошить парня – рассказывала смешные истории из жизни медперсонала больницы, напевала модные хиты, пыталась обсуждать с ним скандальные истории звёзд эстрады. Мишка отвечал на её вопросы односложно и вновь замолкал.
Когда Надя заглядывала в грустные глаза Мишки, ей в голову приходили разные мысли: как хорошие, так и плохие. Они переплетались между собой, создавая порой клубок абсурда, выпутаться из которого Надежда была уже не в состоянии.
Больше всего её глодал червячок неопределённости в их отношениях. После состоявшейся близости, она стала задаваться неизменным вопросом: а что дальше? Насколько крепка образовавшеяся хрупкая связь? Сможет ли она спокойно воспринять разлуку, если они расстанутся навсегда? Хотя она и высказалась, не задумываясь, что для неё неважно – любит её Мишка, или нет – на самом деле всё оказалось гораздо сложнее, чем ей представлялось. Ей, как и всякой влюблённой женщине, конечно же, хотелось услышать от парня слова признания в любви, которых он, увы, пока не произнёс.
Как только она возвращалась к мысли о взаимоотношениях, в её голове отчётливо звучали слова Мишки, высказанные им о предложенной ею ненастоящей любви:
«Ты так и осталась наивной, Надюша. Это уже не любовь, а обман человека из жалости. Такая уступка может обернуться ещё большими мучениями. Я, чтоб ты знала, не желаю заманивать тебя в свои объятия, поскольку в обозримом будущем не вижу тебя рядом с собой в качестве жены».
После этих всплывавших в памяти слов, ей становилось особенно тоскливо.
«Это ведь я заманила его в свои объятия, и теперь он, наверняка, подбирает нужные слова, чтобы потактичнее объявить об окончании этой самой ненастоящей любви, – с грустью думала она. – Он сразу поставил передо мной свои условия, которые я нарушила, и имеет полное право высказать прощальные слова.
Проходило какое-то время и в голове вызревала уже другая мысль – радостная и обнадёживающая.
«Может, и он полюбил меня сейчас, только его чувства иные, чем те, которые бурлят во мне? – спрашивала себя Надежда и начинала усиленно подыскиватбь в голове вразумительное объяснение выдвитому ею предположению. – Разве обязательно признаваться в любви лишь в словесной форме? Конечно же, нет. Можно любить негласно и выражать свои чувства другим способом. Слова – это лишь звуковое подтверждение внутренних эмоций, пояснение вслух душевного состояния. Немой человек не может произносить слов, и что? По этой причине он лишён способности любить? Нет! У человека с таким недостатком эмоции и ощущения могут быть выражаться даже намного ярче, чем у того, кому дано проговаривать о любви словами. Главное – чувстовать, что человек тебе дорог, и ты не можешь ни на минуту забыть о нём. А передать свои чувства можно и нежным прикосновением, и загадочным взглядом, и ласковой улыбкой».
От такого наивного предположения на душе становилось легче, потому что она обретала определённый шанс на взаимность, а значит, и на полноценное женское счастье.
В один из вечеров, когда они, обнявшись, сидели на берегу реки и вглядывались в угасающий горизонт, Надежда затеяла разговор о любви.
– Скажи, Мишечка, а влюблённый мужчина испытывает такие же чувства, как и женщина? – задала она, как ей казалось, провокационный вопрос, надеясь таким образом вовлечь Мишку в дискуссию о любви.
– Как я тебе могу ответить, если не знаю, какие эмоции фонтанируют в женской голове? – задиристо ответил Мишка, быстро уловив, что именно хочет от него услышать Надежда.
– Ну, я же тебе рассказывала о своих ощущениях, разве этого недостаточно, чтобы сравнить с теми, которые испытываешь ты?
– Недостаточно.
– Почему?
– Потому, что любовь – штука индивидуальная, что отпечатки пальцев, – ответил Мишка. – У каждого человека она своя, особенная, заложенная свыше, и приходит по-разному.
– Это как? – полюбопытствовала Надя, поразившись ответу Мишки и удивившись его желанию говорить.
– У одних она, словно молния, поражает разум в один миг. У других похожа на луч солнца: медленно согревает, и человек не замечает, как получает ожог.
– Как красиво ты говоришь, Мишечка. Будто философ какой, – с восхищением заметила Надежда и тут же подумала: «Про луч солнца он однозначно сказал о себе».
Мишка пропустил комплимент мимо ушей и продолжил:
– У меня сослуживец был, шахтёр из Донбасса, уволился весной. Так вот он в одном из увольнений он повстречался с женщиной старше себя на десять лет и влюбился в один миг.
– Ничего особенного – любовь с первого взгляда, – пожала плечами Надежда. – Такое бывает сплошь и рядом.
– С первого-то с первого, но только в его случае присутствует одна изюминка.
– Какая? – полюбопытствовала Надя.
– Его возлюбленная оказалась засланным казачком.
– Это как?
– Шпионкой, завербованным агентом иностранной разведки, – пояснил Мишка. – Работала в Доме офицеров простой уборщицей и собирала секретную информацию в пользу враждебного государства.
– Да ладно?
– Вот тебе и ладно.
– И в чём выражается эта изюминка? – поинтересовалась Надя.
– Матрос не отрёкся от неё, хотя встречался с женщиной всего три раза, – сообщил Мишка. – Не отозвал заявление из ЗАГСа, которое они подали на второй день после встречи.
– Ни фига себе! – с удивлением воскликнула Надежда.
– Заявил представителю спецслужб, что безумно любит предательницу и готов ждать её до конца тюремного заключения. А срок за измену родине – сама знаешь, какой.
– Может, у него с головой не всё в порядке? – предположила Надя. – Вдруг эта шпионка его зазомбировала?
– Парень прошёл массу всяческих проверок и собеседований, был вызван отец, который убеждал сына забрать заявления из ЗАГСа, но тот – ни в какую! Сказал, что женится, и точка! Вот такая вот любовь с первого взгляда.
– А женщина эта как себя вела?
– Заявила, что влюбилась в матроса безумно.
– Да-а, невероятная история, – с растяжкой проговорила Надя. – Ни дать, ни взять – Ромео и Джульетта!
Немного подумав, она спросила:
– А ты как поступил бы, случись с тобой подобное?
– Не знаю, – неопределённо проговорил Мишка. – Я не представлял себя в подобной ситуации и не ставил на место влюблённого.
– Почему?
– Наверно, потому что со мной подобное уже никогда не случится, – убеждённо заявил Мишка и умолк, отвернув лицо от Надежды.
После минутного молчания он вдруг встал со скамейки и каким-то казённо-озабоченным голосом проговорил:
– Пойдём, однако. Пора по домам.
– Пойдём, – с покорностью согласилась Надежда, поняв по тону Мишкиного голоса, что их дискуссия о любви зашла в тупик и на сегодня закончена.
Глава 6
В последний день отпуска Мишка решил сходить на рыбалку. Ему захотелось побыть на лоне природы одному, как раньше, до службы, когда он с упоением наслаждался предрассветной тишиной с молочным туманом над водной гладью реки. Сидел, уставившись на неподвижный поплавок, и размышлял о жизни.
О своём намерении он известил Надежду, не предполагая даже, что его одиночество не состоится. После настоятельных и плаксивых уговоров девушки взять её с собой, Мишка, скрепя сердце, милостливо согласился.
– Ладно, не канючь, возьму, так и быть, – сказал он ей накануне вечером. – Только предупреждаю заранее: будешь вести себя тише воды, ниже травы. Идёт?
– Идёт, Мишечка, буду сидеть тихо, как мышь под веником, – с радостью пообещала Надежда.
– Ну, если согласна с моим условием – приходи на берег самостоятельно, в четыре утра, – проговорил Мишка строгим голосом, как в те годы, когда Надюха была ещё пигалицей, а он по-соседски брал на себя обязанности присматривать за малолеткой. – Где стоит моя лодка – знаешь. Буду ждать не более десяти минут. Опоздаешь – пеняй на себя. Уйду без тебя. Ясно, моя хорошая?
– Ясно, Мишечка. Буду, как штык, – Надежда чмокнула его в щёку и ушла в дом.
И она сдержала своё слово – пришла даже раньше, чем к условленному месту явился сам Мишка.
Надя сидела на береговой скамейке, обратив свой взор на противоположный берег, и тихонько напевала:
Желтая роза-измена,
Красная роза-любовь,
Белая роза-злодейка,
Черная роза есть кровь.
Чёрную розу роняю,
Красную розу люблю,
Белую розу срываю,
Жёлтую розу дарю…
Во время грозы на лугу,
Прячась с парнем в стогу,
Девчонка по имени Надя,
Впервые познала любовь.
Было и страшно, и сладко,
Под шелест мятной травы,
Дарить поцелуй без оглядки,
В порыве пылкой любви.
Не доходя до берега, Мишка остановился и замер на месте, чтобы не потревожить девушку и прослушать душевное пение до конца.
Песню о розе он слышал когда-то, а вот последующие четверостишья его крайне удивили.
«Сама сочинила, без сомнения, – решил Мишка. – И имя Надежда, и её любовь в стогу сена. Видно, душа потребовала излить свои чувства в стихах».
Он дождался, когда девушка допела песню, и только тогда позволил обнаружить своё приближение к лодке.
Надежда резко обернулась, лицо её показалось Мишке крайне встревоженным.
«Испугалась, что я мог услышать её несуразную песню», – догадался Мишка. – Боится, что раскритикую за корявый стих».
И он спросил так, будто и не слышал её пения:
– Сидишь, скучаешь в утренней тишине? Могла бы какую-нибудь песенку спеть. Об утренней заре, например, о тумане над рекой, иди ещё о чём-то в этом роде.
– Я пела, разве ты не слышал?
– Нет, не слышал, – соврал Мишка. – О чём пела твоя душа в предрассветное время?
– Так, ни о чём, – каким-то печальным голосом сказала она. Затем, добавила:
– Есть народная песня о четырёх цветах розы. Может, слышал?
– Слышал, мама иногда пела под гитару, – признался Мишка. – Женская, страдальческая.
– Ага, – согласилась Надя и внимательно заглянула Мишке в глаза. – Поплыли, что ли?
– Плавает дерьмо в проруби, а лодка, как и корабль, ходят определённым курсом, ясно?
– Ясно, – хмыкнула Надя и больше не проронила ни слова.
– Садись в лодку, будем отчаливать, – распорядился Мишка, проходя к мотору на корме.
Надя послушно устроилась на лавочке у якоря в носовой части.
– Готова? – спросил Мишка для порядка и, не дожидаясь ответа, дёрнул за шнур.
Взревел мотор, и вскоре лодка сорвалась с места. Задрав нос, она понеслась вверх по течению реки, разрезая водную гладь и разбрасывая по сторонам многочисленные брызги.
В намеченную точку маршрута они прибыли быстро. Завидев знакомую скалу-ориентир, Мишка сбавил обороты, направил лодку к берегу, заглушил мотор. Минуту спустя её дюралевое дно зашуршало по прибрежной гальке.
День собирался быть погожим и ясным. Под ярким выкатившимся из-за горизонта солнцем река блестела так, будто на водной глади было разлито расплавленное золото. Глядя на сверкающую реку, Надежда зажмурилась и блаженно улыбнулась.
Мишка, щурясь от яркого солнца, посмотрел на счастливую спутницу, спросил:
– Ну, как тебе пейзажик? Нравится?
– Великолепное место, – ответила Надежда. – Картина потрясающая! Природное волшество!
Глаза девушки были полны восхищения и восторга.
– Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему ты хотел отравиться сюда в одиночку, – сказала Надя, ступив на берег.
– Да, хотелось побыть одному, поразмышлять о будущем, – признался Мишка, вытаскивая из лодки рыбацкие снасти и туго набитый рюкзак. – Через три месяца наступит дембель, и мне предстоит начинать новую жизнь – можно уже сейчас строить планы на будущее. Здесь – тишина, безлюдье и покой, ничто не мешает размышлять.
– Думай, Мишечка, сколько тебе захочется, – благодушно проговорила Надежда. – Я книжку с собой прихватила по такому случаю – могу читать её весь день, беспокоить не буду.
– В этом месте я привык принимать для себя все важные решения, – продолжил Мишка, оставив без внимания заверения девушки. – Оно для меня является сакральным в некотором смысле. Вон на той скале когда-то стоял пацан Остроумов, мечтая стать моряком, – показал он кивком головы в сторону гранитного утёса неподалёку от них. – И его мечта сбылась.
– Тут действительно загадочное место. Я в таком восторге, что готова сейчас обнять весь мир, – счастливым голосом произнесла Надя, посмотрев на Мишку завораживающим взглядом. – Ты просто кудесник, Мишечка. Открываешь для меня столько нового и творишь настоящие чудеса.
– Чудеса творю не я – их сотворила природа. Я лишь способствую увидеть её красоту, – пробурчал Мишка.
– Спасибо тебе за это, – поблагодарила Надежда. – Раньше я и не предполагала, какое это счастье – быть наедине с природой. Мои родители – домоседы, лесные прогулки и рыбалка – не их удел. И меня они дальше берега реки не отпускали.
– Каждый понимает счастье по-своему, – многозначительно проговорил Мишка. – Кто-то не может и дня прожить без каскада городских огней, а кого-то из тайги и силой не вытянуть, чтобы полюбоваться этим каскадом.
Он умолк и принялся зазгружать рюкзак.
Утро было красочным и завораживающим.
Пронырливые и нетерпеливые лучи разгорающегося солнца, высунувшись из-за вековых деревьев, уже блуждали по берегу. Оставшийся после ночи туман стелился в прибрежных лугах, сверкая призрачной позолотой.
– Какая красота! – проговорила Надежда, взирая на отрывшейся перед ней пейзаж.
– Обернись назад, – подсказал Михаил.
Надежда перевела взгляд на противоположный берег и увидела могучего лося, явившегося на водопой. Великан стоял в воде – величественный и гордый. Поводив головой по сторонам, сохатый погрузил морду в воду и стал пить. Утолив жажду, он резко поднял голову и фыркнул – по сторонам полетели многочисленные брызги, которые в лучах солнца ослепительно блестнули, словно изумруды, падающие в реку.
– Настоящая сказка, – тихо произнесла Надежда. – Я просто очарована происходящим.
Они стояли друг против друга.
– Спасибо тебе за сказку, – тихо произнесла Надя и пристально посмотрела в лицо Мишки, будто желая запомнить на нём дорогие ей чёрты.
– Пожалуйста, – проговорил он негромко, и Надежде показалось, будто бархатистый голос Остроумова слегка дрогнул и прозвучал чуть мягче, чем прежде.
Ей вдруг до боли захотелось броситься к нему, крепко поцеловать в губы, а потом просто прижаться к груди парня. Прижаться и затихнуть на время, слушая ритмичные удары его щедрого сердца.
Усилием воли она сдержала себя и в смущении отвела взгляд.
– Ты можешь продолжать любоваться своей сказкой сколько угодно, а я прибыл сюда вовсе не для того, чтобы прошляпить утренний клёв, – услышала Надежда слова Мишки, вновь произнесённые строгим голосом.
Он поднял удочки и прошагал к реке, чтобы установить их на берегу. Выезжать на лодке на средину русла ему почему-то уже расхотелось.
***
Рыбацкая удача выразилась тремя тайменями под три килограмма каждый. Одну рыбину Мишка отложил для своих родителей, другую – для родителей Нади. Третью принялся чистить для обеденной ухи.
– Тебе помочь? – спросила Надя.
– Сам справлюсь, отдыхай.
– Тогда я пойду искупаюсь, – сообщила Надя.
– Иди, я чуть позже тоже окунусь, – сказал Мишка, ловко орудуя ножом.
Увлечённый работой, он не смотрел на реку, а когда бросил туда взгляд – увидел Надежду… абсолютно нагую! Она зашла в реку и стояла по колено в воде, не торопясь окунуться всем телом.
Неожиданно Надя повернулась лицом к берегу, и Мишка увидел её обнажённое тело, залитое лучами солнца.
– Ё-моё! – восхищённо прошептал он. – Настоящая богиня!
Дразня его своей наготой, Надежда вскинула руки вверх и запрокинула голову. Её точёное бронзовое тело изогнулось в импульсивном порыве, зазывно маня парня к себе.
От завораживающей эротики сердце Мишки учащённо застучало, он не мог оторвать взгляда от изящной фигуры речной нимфы, чувствуя в себе страстное и безудержное желание очутиться рядом с ней. Стоило лишь спуститься вниз, и обнажённая прелестница окажется в его объятиях…
Мишка отложил нож в сторону и сбросил с себя одежду намного быстрее, чем это делал перед отбоем во флотском учебном отряде.
Надежда наблюдала за действиями Мишки с нескрываемым удивлением и потихоньку пятилась назад. Когда он очутился рядом с ней, она уже стояла в воде, погрузившись по плечи.
– Ты что надумал, охальник? – смеясь, спросила Надя, принимая Мишку в свои объятия.
– В этой бескрайней тайге мы можем вытворять всё, что взбредёт в наши шальные головы, – с озорством ответил Мишка. – Здесь никто не увидит и не осудит нас за непристойные чудачества.
И они слились в долгом, как вечность, поцелуе. Не отрывая губ, он взял Надежду под ягодицы и приподнял перед собой, направляя восставшего агрессора в жаждущее лоно женщины. Заведя свои ноги парню за спину, Надя подалась бёдрами вперёд и уже в следующую секунду ощутила в себе горячий и твердый, как гранит, великолепный Мишкин фаллос.
Они двигались с необычайной жадностью, будто пытались восполнить упущенные наслаждения за безвозвратно ушедшие годы…
Тяжело дыша, Мишка вынес из воды Надежду на руках и с большой осторожностью, как ребёнка, положил на траву, лёг рядом.
Надежда прикоснулась ладонью к его щеке, провела пальцем по краю губ. Заглянув с очаровательной таинственностью ему в глаза, прильнула всем телом.
– Сегодня последний день нашего уединения, Мишечка, – с печалью в голосе произнесла она. – Завтра тебя уже не будет рядом со мной. Безусловно, мне очень жаль расставаться с тобой – моим любимым мужчиной. Это абсолютная правда. Наша ненастоящая любовь – завораживающий спектакль, который мы с тобой отыграли на «отлично». К великому сожалению, он заканчивается, и у меня вновь начинается тоскливое одиночество.
Надежде очень хотелось спросить Мишку о том, как он относится ко всему происшедшему между ними, однако, спросить в лоб – не поворачивался язык. Ненастоящая любовь была её идеей, и требовать от Мишки что-либо взамен было бы равнозначно неуместному торгу. Он уступил натиску и лишь подыграл ей, исполнив её потаённую мечту. Это она совратила парня, и вопрос – «полюбил ли ты меня после близости?» – Мишка воспримет не иначе, как прямой шантаж, и поставит жирную точку в их дружеских отношениях.
– Да, завтра я отправляюсь обратно на Север, – проговорил Мишка после небольшой паузы. – Нашу ненастоящую любовь буду вспоминать обязательно. Обещаю. Ведь она длилась целых четыре дня!
Язвительный ответ Мишки был настолько неожиданным и непонятным, что у Надежды невольно возник вопрос: «А остальное время, которое мы проводили вместе, наслаждаясь ласками друг друга, как теперь называть? Увеселительной прогулкой? Коротким любовным приключением, о котором следует поскорее забыть?»
И она не выдержала, спросила, рассчитывая на безжалостный, но вразумительный ответ:
– А все последующие дни как у тебя оцениваются?
Сказала и замерла в ожидании ответа, почувствовав сразу, как запульсировала кровь в висках.
– У этих дней нет пока никакого названия, – незамедлительно ответил Мишка, словно ответ на её вопрос у него был готов заблаговременно. – Я затрудняюсь дать им правильную оценку. Всё, что произошло в последующие дни и как оно произошло – пусть остаётся в сознании так, как оно и произошло.
Ответ был таким туманным, что Надежда не уловила его смысл.
Увидев недоумение в её лице, Мишка усмехнулся и добавил:
– Это тебе головоломка на весь оставшийся период, пока я буду находиться на службе. Но для ускорения разгадки я могу предоставить тебе подсказку друга.
– Какую? – встрепенулась Надежда.
– Ты красивая, Надюша. Ты очень красивая и добрая… бестыдница, – с улыбкой произнёс Мишка, сделав секундную задержку перед последним словом.
– Я – бестыдница? – с притворным возмущением спросила Надежда.
– Да, ты бестыдница, – с серьёзной миной на лице ответил Мишка.
– Ах, так! – воскликнула Надежда, взгромождаясь на Мишку сверху. – Тогда бестыдница …
Мишка не дал ей договорить, накрыв её рот своими губами.
После затяжного сладостного поцелуя он спросил с улыбкой:
– И о чём хотела сказать коварная бесстыдница?
– Бесстыдница хочет очередного бесстыдства, – прошептала Надежда томным голосом. – Прямо здесь, на поляне, на зелёной травушке-муравушке…
Страстный шёпот женщины в считанные секунды ускорил биение сердца Мишки, он почувствовал в себе зарождающийся вихрь нерастраченных до конца сладостных эмоций.
Теперь уже Надежда прильнула к его губам своими – горячими, трепещущими, и принялась ласкать ладонью вначале пышную растительность на груди, затем двинулась по животу, спускаясь всё ниже и ниже…
– Мишечка, милый мой, чудный… я хочу тебя… я уже успела истосковаться по тебе… – шептали её губы между неистовыми поцелуями.
– Что ты со мной творишь, бестия моя ласковая? – тихо отозвался Мишка, почувствовав, как на вздыбившийся отросток легла горячая ладонь женщины и сжала его. – Я же рассудок теряю от твоих проделок…
– А я свой потеряла ещё в реке… – с жаром выдохнула Надежда.
– Безумная и ненасытная женщина, – судорожно глотнув воздуха, проговорил Мишка. – Колдунья ты моя роковая…
Одна его рука легла на упругую грудь Надежды, легонько сжав пальцами затвердевший сосок, другая торопливо скользнула в промежность, устремившись к божественной бусинке.
Аура безудержной страсти окутала обоих, напрочь изолировав от окружающего пространства. Они погрузились в иную реальность и уже не слышали ни журчания реки, ни шелеста деревьев под дуновением лёгкого ветерка, ни разноголосового гомона птиц – ничего, что происходило вокруг них. Перед ними будто распахнулись невидимые врата иного мира – мира блаженства, покинуть который они были не в состоянии…
