Меган Куинн
(Не)идеальный момент
Глава первая
Брейкер
Наши дни
– Ты куда-то торопишься? – интересуется Джей Пи со своего места в другом конце нашего самолета, не сводя глаз с моей подпрыгивающей ноги.
– Просто не терпится убраться от тебя к чертовой матери, – отвечаю я. Типичный ответ брата.
– Мило. – Он тяжело вздыхает. – Не переношу, когда приходиться надолго расставаться с Келси, но поездка в Нью-Йорк прошла хорошо. Не считаешь? Идея со строительством второго здания под аренду просто здоровская.
Несколько месяцев назад Джей Пи предложил мне и нашему брату Хаксли «использовать наше с ним состояние во благо». В частности, он планировал возвести несколько зданий с регулируемой арендной платой в крупных городах. Такие дома представляют собой безопасное, чистое и отремонтированное жилье. Оно станет настоящим подспорьем нуждающимся. Мы планируем открыть там детский сад для матерей или отцов-одиночек, курсы финансовой грамотности, а также продуктовый рынок с возможностью оптовой продажи. Замысел проекта заключается в том, чтобы помочь тем, кому эта помощь нужна. На мой взгляд, успешная и весьма плодотворная затея.
– Все прошло хорошо, – киваю я, вытаскивая свой телефон из кармана, пока самолет подруливает к авиационному ангару. Я открываю чат с Лией и отправляю ей короткое сообщение.
Брейкер: Приземлился. Забираю товар. Ты готова немного поработать?
На мой телефон мгновенно прилетает ответ:
Лия: Готова. Ждала весточки от тебя.
Брейкер: Извини. Вылет задержался из-за плохих погодных условий. Скоро буду на месте.
– С кем ты там переписываешься? – интересуется Джей Пи, пытаясь заглянуть в экран моего телефона.
– С Лией, – отвечаю я.
– А-а-а, – произносит он, и в его голосе проскальзывают сочувственные ноты. – Вот почему тебе так не терпится сойти с трапа самолета. Хочешь пойти и провести время со своей девушкой.
– Во-первых, она не моя девушка, она моя лучшая подруга. И если мне придется постоянно напоминать тебе об этом, это выведет меня из себя окончательно. А во-вторых, она только что получила совершенно новый набор «Стеклянных костей», в который мы с ней давно хотели поиграть.
– «Стеклянные кости»? – переспрашивает Джей Пи. – Это кажется крайне плохой затеей. Разве смысл игры не в том, чтобы кости бросать?
– Да, но сложность заключается именно в этом: встряхнуть кости так, чтобы не разбить стеклянную чашку.
Джей Пи смотрит на меня с каменным выражением лица.
– Ради такого не грех и порезаться. К этому стаканчику с костями ведь прилагается какая-то инструкция?
– Да, конечно. Это разновидность игры «На свой страх и риск». И мы готовы рискнуть. Впрочем, не волнуйся. Лия не забыла подстелить соломки. Мы действуем благоразумно.
– Благоразумные не играют в «Стеклянные кости», – бормочет он, качая головой. – Не звони мне, если тебе понадобится наложить швы.
– Не похоже, чтобы ты взял трубку, если бы мне понадобилось наложить их.
Джей Пи драматично закатывает глаза.
– Черт возьми, я вот-вот женюсь. Извини меня за непреодолимое желание проводить каждую свободную минуту со своей женушкой.
– Не думаю, что ты по-настоящему сожалеешь, – подтруниваю я над ним как раз в тот момент, когда самолет останавливается, а стюардесса открывает дверь и спускает трап.
Хватаю свою сумку и прохожу мимо Джей Пи к выходу, где останавливаюсь как вкопанный. Хаксли, старший в семье, выходит из своей машины, закрывает дверцу и прислоняется к ней, скрестив руки на груди. Его глаза скрыты за солнцезащитными очками, но и они не могут скрыть того, что его лоб нахмурен, а тело напряжено под идеально скроенным костюмом.
– Э-э-э, Джей Пи? Почему Хаксли здесь? У него такой вид, будто он жаждет крови.
– Что? – Джей Пи тоже направляется к выходу. Он заглядывает мне через плечо и произносит: – Без понятия. Он писал нам?
Вместо того чтобы выйти из самолета и выяснить, в чем проблема, мы оба ищем в наших телефонах текстовое сообщение или электронное письмо от брата, не находя ответа на этот вопрос.
– Ни слова, – недоумеваю я.
– Черт, – бросает Джей Пи. – Это означает только одно. Что бы он ни хотел нам сказать, он не хочет, чтобы его отследили.
– Что? – шокировано выдыхаю я. – Чувак, ты точно пересмотрел шпионских фильмов. Это не причина заявляться сюда собственной персоной. Может быть… может, он с хорошими новостями. Может, он хочет сказать нам что-то особенное и хочет увидеть нашу реакцию.
– Каково это – жить в царстве, в котором какахи единорога по вкусу напоминают клубничное мороженое? – С этими словами Джей Пи тычет пальцем в направлении Хаксли. – Глянь, какой он хмурый. Он здесь явно не для того, чтобы погладить нас по головке и поблагодарить за то, что мы себя хорошо вели. Очевидно, мы где-то налажали. Просто нужно выяснить, каким образом.
– Эй, вы, может, перестанете трепаться и спуститесь, блин, сюда?! – орет Хаксли.
– Чувак, у меня только что яйчишки скукожились, – парирует Джей Пи, хватая меня за плечо.
– У меня из-за тебя на полшестого. – Я делаю шаг в сторону и толкаю Джей Пи в направлении брата. – Ты первый, по старшинству. У тебя же опыта больше, чем у меня.
– Едва ли, – вздыхает он, пытаясь в ответ подтолкнуть меня к выходу, но я упираюсь ногами в пол и остаюсь непреклонным. С тех пор как Джей Пи женился, я стал проводить больше времени в спортзале, в то время как он все больше времени проводил в Келси – при всем моем уважении, – так что на данный момент я явно превосхожу его по силе.
– Просто спускайся, пока он не разозлился еще сильнее. – С этими словами я пихаю Джей Пи. – Ты же знаешь, что он не выносит, когда мы (исключительно с его слов) паясничаем.
– Хватит паясничать! – орет Хаксли.
– Видишь, – громко шепчу я.
– Не дави на меня, – кряхтит Джей Пи, наваливаясь на меня всем своим весом и прижимаясь спиной к моей груди, – иначе добьешься того, что я кубарем слечу с трапа.
– О, отличная идея. Если свалишься, то велика вероятность, что получишь травму. И какой бы ни была цель визита Хаксли, он на время забудет о ней, пока мы оцениваем степень тяжести твоих травм. Это даст нам немного времени, чтобы все обмозговать. А если ты будешь столь любезен, что сломаешь пару косточек, это предоставит нам фору в пару дней.
– Отлично, давай-ка я прямо сейчас спрыгну с трапа.
– Вот это я понимаю, правильный настрой, – хлопаю брата по спине я. – Закрой глаза. Все закончится через секунду.
– Господи Иисусе, – бормочет Джей Пи, начиная медленно спускаться вниз.
Я же внимательно слежу за происходящим.
– О, понимаю, лучше это сделать поближе к земле. Умно.
– Я не планирую падать, идиотина.
Когда мы оказываемся на твердой земле, Хаксли открывает заднюю дверцу своей Tesla S и приказывает:
– Залезайте.
Джей Пи громко сглатывает, а я шепчу ему:
– Уверен, что не хочешь хотя бы симулировать травму?
– Думаю, для этого уже слишком поздно, чувак, – вздыхает он, забираясь в машину, и я следую его примеру.
Как только мы оказываемся на заднем сиденье, Хаксли захлопывает дверцу с такой силой, что нас с Джей Пи подбрасывает. Когда Хаксли садится на водительское кресло, он даже не смотрит на нас. Вместо этого сжимает руль, делает быстрый вдох и очень, очень медленный выдох.
Он явно чем-то недоволен. Отлично.
Через несколько секунд он поворачивается к нам и спрашивает:
– Тейлор уже связывался с вами?
– Тейлор… наш адвокат? – уточняет Джей Пи.
– Верно, наш адвокат.
Мы синхронно качаем головами.
– Нет, по крайней мере, не со мной, – говорю ему я.
– Что происходит? – Джей Пи мигом посерьезнел.
– На нас подали в суд за неподобающее поведение на рабочем месте.
– Что?!
Теперь наступает моя очередь орать:
– Кто?!
Хаксли приподнимает солнцезащитные очки и смотрит на меня, прищурившись.
– Одна из твоих бывших сотрудниц.
– Гм, прости, что? – Я несколько раз удивленно моргаю. – Какого черта?
– Дай-ка вспомнить… «враждебно настроенный рабочий коллектив и незаконное увольнение».
– Подожди-ка. – Качаю головой, пытаясь вникнуть в то, что он говорит. – Кто, черт возьми, пошел на это?
– Джемма Шумахер.
– Шумахер? – От удивления у меня округляются глаза, а в вопросе слышится недоверие. – Ты о той психопатке, что тайком пробиралась в мой кабинет, переставляла мое барахло, вешала фотографии своей многочисленной родни или украшала его по случаю праздников, а потом просто исчезала? Ты о той поехавшей, что загоняла меня в угол в комнате отдыха для сотрудников, чтобы поинтересоваться, когда у меня назначен следующий плановый осмотр у стоматолога, чтобы она могла проконтролировать, достаточно ли хорошо я почистил зубы? Той девахе, что подарила мне самодельный адвент-календарь на Рождество, в котором изобразила мой уменьшенный портрет в акварельной технике в количестве двенадцати штук? По одному на каждый месяц! Ты говоришь мне об этой девушке, верно?
– Тебе понравились ее рисунки? – играет бровями Джей Пи.
– Какое сейчас, черт возьми, это имеет отношение к делу? – Я теряю остатки самообладания.
Джей Пи пожимает плечами.
– Интересуюсь исключительно из любопытства.
– Я имею в виду… Рисовать акварелью на небольшом холсте довольно сложно, так что, может быть…
– Хватит о картинах! – рявкает Хаксли. – Все очень серьезно. Она не только подала на компанию в суд, но и запятнала ее репутацию в социальных сетях. Она распространяет ложные слухи о том, как мы ведем дела, и о том, как мы окружили ее враждебно настроенными коллегами, а также оскорбляли ее прилюдно.
– Это, мать ее, неправда! – чуть не кричу я. – Я ни разу не вел себя враждебно по отношению к ней, даже когда она «по чистой случайности» подставила мне подножку, когда я нес в руках чашечку утреннего кофе. Я был очень добр к этой женщине, а причина, почему ее уволили, проста: нам стало известно, что именно она подходила к рабочим местам других сотрудников, собирая их ежедневные списки дел. Мы обнаружили целую кипу этих списков у нее на столе.
– Но она раздувает истории и нападает на нашу компанию. И к сожалению, тем самым привлекает к себе нежелательное внимание.
– Что это значит? – хмурюсь я.
– Это значит, что, поскольку она использует правильные платформы, она получает массу просмотров, а теперь и поддержку в СМИ. Вот такие новости за последние сутки.
– Как, черт возьми, это произошло? – выдыхает Джей Пи.
Хаксли качает головой.
– Без понятия, но нам постоянно названивают. Лотти слышала, как несколько сотрудников обсуждали все произошедшее в комнате отдыха и замолчали сразу, как она туда вошла. Клиенты теряют доверие к нам с каждой секундой.
– Потому что кто-то явно лжет… – говорю я с еле скрываемым гневом.
– Да, но общественность, похоже, крайне благосклонна к ее версии событий. Поэтому нам нужно предпринять меры, пока Тейлор и его команда собирают доказательства для подачи встречного иска. У нее нет поддержки, нет доказательств. Ее слово и слово ее друга, который больше на нас не работает, против нашего. Но у нас есть записи с камер наблюдения, у нас есть факты, которые назвал ты, Брейкер. К тому же у нас есть доступ ко всем ее постам в социальных сетях, их скриншоты мы сделали. Клевета – вот что ее погубит.
– Отлично. Так… что нам следует предпринять? – неуверенно уточняю я.
– Во-первых, прямо сейчас тебе нужно отступить.
– Что? – рычу я. – Ни за что, черт возьми! Я не собираюсь увольняться из-за дурацкой клеветы! Сам этот факт выставит меня виновным, хотя на самом деле это не так. Я не делал ничего, в чем меня обвиняет эта женщина. Я относился к ней профессионально и с уважением.
– Я не говорю об отставке, – останавливает меня Хаксли, его челюсть напрягается. – Нам просто нужно, чтобы ты взял… плановый отпуск. Исключительно для отвода глаз, пока мы расследуем обстоятельства ее обвинений. Тебя не должно быть в офисе на этот период времени.
– Чушь собачья…
– Он прав, – поддерживает его Джей Пи. – Если бы речь шла о ком-то другом, мы бы попросили его уйти в творческий отпуск, пока расследуем обстоятельства обвинений. У нас не должно быть особого отношения к тебе.
– Но я, черт побери, невиновен! – восклицаю я.
– Мы знаем, – кивает Хаксли. – Но нашей уверенности в твоей невиновности не хватит, чтобы убедить в этом людей. Мы оказались в весьма щекотливой ситуации, и нам нужно убедиться, что мы проявляем должную осмотрительность при расследовании всех обстоятельств дела. Если сделаем все правильно, проведем расследование корректно, то, надеюсь, это создаст прецедент в отношении будущих сотрудников, которые попытаются предпринять нечто подобное.
– Боюсь говорить тебе это, чувак, – добавляет Джей Пи, – но он прав.
Перевожу взгляд с одного брата на другого, позволяя крупицам здравого смысла проникнуть в мое сознание.
– Черт, – бормочу я, откидываясь на спинку сиденья и проводя рукой по волосам.
– Это к лучшему, Брейкер, – успокаивает меня Хаксли. – И в твое отсутствие мы обязательно разделим твои обязанности между собой – мной и Джей Пи.
– Эй, я с этим не согласен, – заявляет Джей Пи, но тут же замолкает под испепеляющим взглядом старшего брата.
– Это ненадолго. Может быть, на неделю или две, – уверяет Хаксли. – А пока, если у нас возникнут вопросы, мы свяжемся с тобой лично. Не хочу оставлять никаких бумажных следов.
– Так чем же, черт возьми, мне тогда заниматься в ближайшие недели? – вопрошаю я.
– К примеру, можешь помочь Лие с вязанием, – предлагает Джей Пи. – Знаю, ты неплохо вяжешь.
Бросаю недовольный взгляд на Хаксли, а он поддакивает:
– Вязание тебя затянет.
– Отвалите… вы оба, – бросаю я им как раз перед тем, как выйти из машины и направиться прямиком к своей.
* * *
– Вашей едой пахнет на весь лифт, – заявляет миссис Гандерсон, стоя как можно дальше от меня с зонтиком под мышкой. В Лос-Анджелесе почти никогда не бывает дождей, но она каждый день берет с собой огромный черный зонт… так, на всякий случай.
– Спасибо, что указали мне на это, – безразлично благодарю я, когда лифт замедляет ход, а затем раздается звуковой сигнал, оповещая нас о прибытии на нужный этаж.
– Сарказм – язык дьявола, – бросает она мне, прежде чем направиться к своей двери.
Я же направляюсь в противоположную от нее сторону и, минуя свою дверь, иду прямиком в соседнюю квартиру.
– Секс до брака – это тоже путь дьявола! – кричит она мне вслед, заходя к себе.
– Не выношу эту женщину, – бормочу я, трижды стуча в дверь Лии, пиная порог и приговаривая: «Валла-Валла-бинг-бэнг».
Лия открывает дверь мгновенно. Ее знакомое веснушчатое лицо разом заставляет меня расслабиться.
Помню, как впервые столкнулся с ней в коридоре своего общежития. Она была ужасно не уверена в себе, но разыгрывала такую уверенность, что засмущала сама себя. Ее ярко-рыжие волосы и глаза цвета болотного мха, выглядывающие из-под очков в фиолетовой оправе, безусловно, привлекли мое внимание. Но ее неподдельная откровенность заинтересовала меня гораздо больше, чем внешняя красота, так как отличала ее ото всех, кого я встречал до нее. Теперь же я не могу прожить и дня без того, чтобы просто не перекинуться с ней парой фраз.
– Ты забыл сказать «чинг-чэнг», – ухмыляется она.
– Чинг-чэнг в пароле не было.
С недовольным выражением лица Лия тычет в меня пальцем.
– Я так и знала.
Посмеиваясь, я разжимаю свободную от пакетов с едой руку и притягиваю ее в объятия.
– Скучал по тебе.
– Скучала по тебе, Сорванец, – говорит она, используя мое прозвище, которое прилепило ко мне как-то вечером после того, как я неправильно выложил слово «огурец» во время игры в «Скраббл». – Что тебя так задержало? Я уже съела приличный кусок десерта, который купила для нас.
– Тебе точно не захочется знать подробности, – отвечаю я с сокрушенным вздохом, заходя следом за ней в квартиру.
Помню тот момент, когда она обнаружила это место. Она потратила на поиски подходящего жилья около двух дней, а потом наткнулась на это здание в Вествуде. Она не знала, сдаются ли в нем квартиры, но ей понравились цветочные клумбы перед входом и ресторан быстрого питания «Джамба Джус»[8] через дорогу. Когда она поинтересовалась, сдаются ли в доме квартиры, оказалось, что на сдаче две квартиры по соседству. Это было настоящее чудо. Она тут же позвонила мне и поставила меня перед фактом, что я переезжаю. С тех пор мы живем в этом доме вот уже пять лет.
В моей квартире свободной планировки много окон и пустого пространства, в то время как квартира Лии «с характером». В ней почти все стены кирпичные, а благодаря тому, что отдельные апартаменты расположены по периметру, у нас смежные спальни, а балконы расположены напротив друг друга над атриумом в вестибюле.
– Мне правда интересно, что тебя так задержало, потому как «Стеклянные кости» – затягивающая игра, а если ты будешь в ярости, наша игра закончится, не успев начаться.
– Кто сказал, что я в ярости? – удивляюсь я, расставляя еду на ее девственно-белой кухонной столешнице. У меня в квартире такая же, и мы соревнуемся в том, у кого получится сделать ее еще белее. Это так глупо. Но, черт возьми, я думаю, Лия явно одержит верх.
– Я знаю тебя десять лет, Брейкер. Почти уверена, что могу точно сказать, когда ты кипишь от ярости. Что происходит?
Присаживаясь на один из барных стульев, я кладу руки на стойку.
– Не хочу портить нам вечер. Я не видел тебя больше недели, и работа – последнее, что я хочу с тобой сейчас обсуждать. Как, впрочем, и ее полное отсутствие. Спасибо Джемме Шумахер за это.
– Ага, а так как я не виделась с тобой больше недели, последнее, чем я хочу сейчас заниматься, – это ужинать и играть в «Стеклянные кости» с ворчуном. А теперь выкладывай, что стряслось, чтобы мы могли двигаться дальше и хорошенько повеселиться. – Она ставит две тарелки на стойку и добавляет: – Я потратила на планирование этого вечера пару дней. Даже не думай разрушить мои планы. – Она угрожающе тычет в меня пальцем, который я отвожу ладонью.
– Договорились. Но мы не будем заострять на этом внимание, хорошо? – Я неуверенно чешу затылок. – Мне хватило того, что я обдумывал сложившуюся ситуацию по дороге сюда. Я просто хочу забыть обо всем.
– Отлично, тогда выкладывай.
Доставая коробочку, она раскладывает лапшу ло-мейн[9] поровну по нашим тарелкам.
– Помнишь ту девушку, которая раньше работала у меня, ту, которая сделала тот рождественский календарь?
– Помню ли я ее? В моей спальне в коробке до сих пор хранятся все рисунки, которые она нарисовала с тебя любимого. Семнадцатое декабря навсегда останется моим любимым днем в календаре. То, как она подчеркнула твои ноздри, – просто что-то с чем-то. – Мои ноздри напоминали два гигантских спасательных круга на лице. Неудивительно, что Лия посчитала это зрелище самым замечательным из того, что она когда-либо видела. – Джемма – моя героиня. Грустно, что она так зациклилась и тебе пришлось ее уволить, – добавляет она.
– Ага, только теперь она подает на нас за это в суд.
Лия замолкает, усмехается, а затем качает головой.
– О, Джемма, плохой, очень плохой ход. Не вмешивайся в дела братьев Кейн и не угрожай их бизнесу. – Она смотрит на меня. – За что она пытается вытрясти из тебя твои кровные?
– Утверждает, что в компании враждебная рабочая обстановка, имели место оскорбления с моей стороны…
Лия громко хохочет.
– Оскорбления… От тебя-то? – Она указывает на меня вилкой, которую держит в руке. – Это просто смешно. Не думаю, что ты смог бы и муху обидеть, если бы попытался, не говоря уже о том, чтобы оскорблять кого-то.
– Знаю… но она вышла на своего рода тропу войны, уверяя всех и каждого в том, что ее уволили незаконно и поря всякую чушь. Она запостила свои обвинения в социальных сетях и теперь привлекает внимание прессы, потому что мы – «Кейн Итрепрайзис». Она готова на все, чтобы выбить твердую почву у нас из-под ног.
– Да, но она ведет себя как полная идиотка. Нельзя просто взять и написать что в голову взбредет в соцсетях. Если тебя поймают на лжи, пиши пропало. – Она кладет на наши тарелки немного цыпленка Генерала Цо[10]. – Так Хаксли подает встречный иск?
– Откуда ты знаешь?
– Я тебя умоляю. – Она слизывает сладковато-острый соус со своей вилки. – Я знаю тебя и твою семью достаточно долго, чтобы быть свидетельницей тяжелой работы, самоотверженности и времени, потраченного вами на создание «Кейн Интерпрайзис». Хаксли ни за что на свете не позволит какой-то сталкерше – пусть и весьма забавной – выйти сухой из воды, запятнав репутацию бренда и потопив бизнес, на создание которого у вас ушло немало времени.
– Да, они собирают необходимые доказательства, чтобы представить свою точку зрения. Не думаю, что дело в деньгах, мы в них особо не нуждаемся. Кроме того, мы не влезаем в долги. Просто Хаксли хочет создать прецедент. Убедиться, что люди в курсе, что с братьями Кейн лучше не связываться.
– Умно, ничего не скажешь, учитывая, что эта девушка открыла перед всеми перспективные возможности предъявления вам судебных исков. Но если вы все сделаете так, как надо, то вряд ли кто-то захочет связываться с вами в будущем.
– В этом как раз и заключается наш план.
– Так в чем собственно проблема? Конечно, это могло слегка задеть твое эго… Но разве раньше тебя такое заботило? Помнишь, как в колледже тебя назвали третьим лучшим игроком в «Скраббл», а не вторым? Ты воспринял это стоически, как истинный чемпион.
– У тебя сегодня прямо настоящий день смеха, не так ли?
– Просто пытаюсь тебя подбодрить. – Она достает из холодильника две бутылки «Спрайта» и ставит одну передо мной, а затем садится рядом. Наши плечи соприкасаются, когда она ерзает на сиденье, устраиваясь поудобнее. Когда она берет вилку в левую руку, то тыкает кончиком вилки в мою правую и заявляет:
– Ты сел не на то место.
– Я был поглощен своими мыслями. Обмозговывал, как с этим справиться.
– Ты правда собираешься гундеть весь вечер? Я с нетерпением ждала, что мы проведем вместе приятный вечер. Ждала, порежем мы себе руки или нет!
– Прости, – фыркаю я, гоняя курицу по тарелке. – Забыл упомянуть об одной важной вещи: ребята сказали, что я пока не смогу ходить на работу. Мне нужно взять отпуск, пока они во всем этом разбираются.
– Иными словами, хочешь сказать, что тебе только что предоставили отпуск, а ты жалуешься по этому поводу? Почему?
– Потому что люди подумают, что у меня неприятности или я сделал что-то не так, хотя я не делал ничего плохого. Я упорно трудился, чтобы поддерживать открытые отношения со своими сотрудниками, и если меня не будет на рабочем месте, страшно даже представить, что они подумают обо мне.
– Понимаю, почему это тебя беспокоит, – кивает она. – Ты склонен гордиться своим отношением к людям, а вся эта ситуация бросает тень на твою репутацию.
– Вот именно. Это очень дерьмово, – подтверждаю я сурово.
– Эй, – поворачивается ко мне Лия, – сотрудники, которые знают, какой ты, войдут в положение. Они знают, что ты не сумасшедший тиран, бегающий туда-сюда по коридору и орущий на первого встречного. А если говорить о посторонних, тех, кто мог бы поверить Джемме… В любом случае, это люди не из твоего окружения.
– Я понимаю, ты права, – мягко произношу я. – Просто, кажется, у меня в голове все это не укладывается.
Она заключает меня в объятия, а я кладу голову ей на плечо.
– Все будет хорошо. Если уж на то пошло, Хаксли непреклонен, и он не успокоится, пока с тебя не будут сняты все обвинения.
– Думаю, так и будет. – Она отпускает меня, и я тихо выдыхаю. – Я сожалею о случившемся. В таком состоянии я испорчу весь вечер.
– Все хорошо. Как насчет того, чтобы пока отложить идею со «Стеклянными костями» на случай, если тебя будут одолевать периодические приступы ярости? Мы не можем рисковать. Хочешь поиграть в карты на балконе?
– Может быть, мы можем вместо этого посмотреть какое-нибудь телешоу? Вышел новый документальный фильм под названием «Король Конга»[11], который я хочу посмотреть.
– О, я увидела его на днях, когда решала, что посмотреть с Брайаном, – кивает Лия, имея в виду своего парня. – Предложила ему посмотреть, а он лишь искоса взглянул на меня. В итоге мы с ним смотрели какой-то спортивный матч.
– Какой-то спортивный матч? – смеюсь я.
– Даже не уверена, что это был за вид спорта.
– Что-то с мячом?
– Что ж, это сужает круг поисков. – Она хихикает. – В любом случае, я бы с удовольствием посмотрела этот фильм. Может, начнем прямо сейчас? Перенеси нашу еду на диван.
– Если тебя это не смущает
Она приподнимает мой подбородок и приторным голосом говорит:
– Все что угодно ради спокойствия моего Сорванца.
* * *
– Брайану бы не понравился этот документальный фильм.
Потому, что Брайан – придурок. Но я оставлю это замечание при себе.
– Ага, это не совсем в его вкусе.
Лия ерзает, а затем тычет меня пальцем в живот:
– С тобой точно все будет в порядке? Обычно ты немного более словоохотлив, когда мы смотрим документальные фильмы.
– Да, я просто задумался. Но я буду пай-мальчиком.
– Ты ведь знаешь, если тебе нужно выговориться, я рядом.
– Знаю. – Я беру ее ладонь в свою. – Спасибо, Лия.
Она сжимает мою руку в ответ.
– Не за что. А теперь убирайся отсюда и ложись спать. Выглядишь как бомж какой-то.
Я лишь ухмыляюсь на это ее замечание.
– Всегда могу рассчитывать на то, что ты скажешь мне правду. – Затем заключаю ее в объятия и целую в макушку. – Спокойной ночи, Лия.
– Спокойной ночи, Сорванец.
Отпускаю ее и захожу в свою квартиру как раз в тот момент, как щелкает замок ее двери. Снимаю одежду, ополаскиваю лицо водой и чищу зубы. Прежде чем залезть в кровать, ставлю телефон на зарядку, после чего забираюсь под одеяло – голышом, – а затем закидываю руки за голову и пялюсь в потолок.
Остаток ночи я ворочался, продолжая задаваться вопросом, почему произошедшее так на меня повлияло. Я знаю, Хаксли со всем разберется. Весь вечер от него приходили СМС-ки с планом действий, которые необходимо предпринять, чтобы Джемма больше не трепалась обо мне, но даже с такими гарантиями у меня все равно… странное чувство.
И я думаю, что все так или иначе связано с ее нападками на мою персону. Джемма ударила по единственному больному месту, по тому, чем я горжусь больше всего, – моей репутации хорошего парня. Что касается меня и моих братьев, то у нас разные характеры.
Хаксли – сварливый, властный мужчина, который не склонен идти на компромисс. Джей Пи – забавный, в целом весьма покладистый парень, но временами не брезгует устроить провокацию.
Что касается меня… Я уравновешенный, внимательный слушатель и… просто хороший парень. Так что, когда мое честное имя пятнают вопиющей ложью, это не приносит ничего, кроме боли. Я так усердно трудился, чтобы быть безупречным во всем. Быть тем, кого уважают. Тем, кому доверяют. И тем, на кого с легкостью можно положиться.
По большей части я добился того, к чему стремился. Только вот вся эта ситуация наводит меня на мысль, что я все же не достиг того, к чему так сильно стремился.
Я провожу рукой по лицу как раз в тот момент, когда с другой стороны стены доносится легкое постукивание. От этого тихого стука я начинаю улыбаться как дурак. Дотянувшись до стены, я набиваю костяшками пальцев условный ритм. А она отвечает в унисон. Стук пять раз подряд означают слово «люблю». Четыре стука после паузы – «тебя».
Мы перестукиваемся с тех пор, как засыпаем через стенку друг от друга. Это легкое напоминание: несмотря на то, что я могу быть зол, испытывать раздражение или даже грусть, рядом со мной все еще есть Лия. Моя лучшая подруга, единственный человек, который может заставить меня улыбаться, не прилагая особых усилий. Не знаю, что бы я без нее делал.
Даже не хочу думать об этом. Даже когда что-то в моей жизни выходит из-под контроля, у меня все еще есть точка опоры. Крайне предсказуемая константа. Это Лия.
