Мирай Медина
Истоки Нашей Реальности

4. Саша Марголис

Работники Гранд-Делиуара давно не видели столько постояльцев и гостей. Ради таких редких в военное время торжеств от хозяина отеля новоприбывшие были готовы закрыть глаза на переполненное лобби.

Достаточно было и мягкой подсветки фонтана, проложенного вдоль всего двора, – начиная от центральной арки и заканчивая высокими дверями в большой праздничный зал, – меж двух отделанных диким камнем дорожек, чтобы осветить внутренний двор и его красоты: экзотические растения, античные статуи, некоторые из которых были восстановленными оригиналами, прошедшими через бережные руки мастеров по мрамору. Свет добавляли и лампы под каждым окном номеров, и старинные фонари. Только открытое ночное небо с россыпью звезд напоминало о ночи.

Всех, кто пересек порог арки, объединял один интерес.

– О чем же объявит мистер Марголис?

– Не знаю, но говорят, что это очень важно.

– Он уже появлялся?

– Пока нет.

Несмотря на прохладу, гости не спешили заходить в зал и наслаждались ароматом диковинных цветов, светскими беседами под тихую музыку живого оркестра и первоклассными напитками с закусками.

Саша наблюдал за всем этим из просторного номера на последнем этаже, освещенного лишь светом с улицы. С досадой, переступая через себя, он все же свыкся со скорбной мыслью, что спустя час жизнь совершит сумасшедший кульбит, после чего никогда не станет прежней. Больше не получится отсиживаться в лаборатории за работой. Отныне большую часть времени в первые месяцы нещадно будут отнимать такие же званые вечера, пока все ассорти дружков Дирка не пожмет ему руку. Саша считал это жестокой, совершенно пустой тратой бесценного времени, которым он и без того никогда не обладал в избытке.

Отрадному одиночеству в номере осталось недолго. Пока Саша был один на вершине отеля, ему казалось, что он защищен от всех своих недоброжелателей и проблем, и слова их, порой врезавшиеся в память, здесь вспоминались с трудом.

Еще немного, и наступит момент выхода. Ненавистная фамилия на глазах у всего света дополнит его имя. Миллиарды станут свидетелями его вознесения, не допуская и тени мысли, каким унижением и позором оно является для него.

Саша Марголис. Как же нелепо это звучало. Все равно что приделать мраморному столу пятую ножку из необработанного куска дерева.

Клюдеры во многом были неидеальны, но если выбирать меньшее из двух зол, Саша был готов признать себя потомком бывших преступников времен Второй мировой, нежели тех, кто этих преступников выгородил. В любом случае он оставался плодом их порочного союза, случайным и лишним звеном, намертво скрепляющим судьбы. Осознавать это уже было унижением.

На этаже послышались спешные шаги, следовавшие точно в сторону его номера, но Саша не торопился отходить от окна, пытаясь насытиться последними минутами одиночества.

В дверь постучали.

– Войдите.

Порог пересекли стилисты семьи Марголис с передвижным гардеробом и сумкой.

– Ваше Высочество, – кивнули они в приветствии.

Саша молча кивнул в ответ. Лицо его не выражало никаких эмоций.

– Меня зовут…

– Ближе к делу.

– Мистер Марголис подобрал несколько образов, которые он хотел бы увидеть на вас. – Стилист, отвечавшая за одежду, закатила гардероб в центр номера.

– Хотел бы видеть на мне? – Саша возмущенно скривил брови. – Я пойду в том, что на мне сейчас.

– Простите, но мне придется процитировать мистера Марголиса. Он считает, что красная рубашка с подвернутыми рукавами и черные брюки приелись и не вызовут ни в ком из гостей новых эмоций.

– Я для него что?..

Он осекся.

– А зачем здесь вы? – спросил он, выдержав паузу, и кивнул в сторону стилиста с сумкой.

– Я отвечаю за макияж. – Девушка поспешно вытащила планшет из сумки. – Мы с мистером Марголисом подобрали для вас несколько вариантов, чтобы вы могли выбрать.

– Благодарю за право выбора. – Саша ядовито ухмыльнулся, подошел к гардеробу и принялся на автомате перебирать вешалки. – Ничего не имею против красящихся парней, но это явно не мое, так что обойдусь без грима на лице.

– Это не такой макияж, как вы могли решить. Он скроет все несовершенства.

– И какие же?

– Круги под глазами, к примеру, – появился в дверях Дирк. От одного его холеного вида с дымящей резной трубкой в руке все у Саши внутри похолодело от отвращения, и он застыл, точно в ожидании опасности. – И неплохо бы придать яркость твоим почти бесцветным губам. Такое чувство, что из них выкачали кровь.

Вернув самообладание, Саша принял непринужденный вид и ответил почти спокойно:

– Я не хочу. И эти карнавальные наряды мне не нравятся.

– Карнавальные? – Дирк усмехнулся, подошел к гардеробу и вытянул из него костюм. – Разве это карнавальный наряд? Подобные костюмы носила твоя мать.

– И что же, ты хочешь нарядить меня в нее?

Что-то в Саше всколыхнулось от этой мысли, и он незаметно сглотнул. Дирк вдруг умолк, перебрал несколько нарядов и продолжил:

– Мы сохранили твои любимые цвета и вдохнули новую жизнь в твой закоренелый стиль, так что будь благодарен и приступай к переодеванию. Да поскорее. Скоро все соберутся в зале. Я даже заметил Анджеллину краем глаза.

– Она тоже тут? – оживился Саша.

– Чего ты так испугался? – Дирк расплылся в довольной улыбке. – Не переживай. Я дал журналистам распоряжение не тревожить ее. К тому же, ее со всех сторон обступила охрана.

– Она все равно не должна быть здесь. – Саша рванул было к выходу, когда Дирк выставил перед ним руку с трубкой, и в сторону принца повеял аромат горького тлеющего табака.

– Я позвал ее, будучи уверенным, что ей захочется поддержать тебя в столь нелегком переходе на новый этап. Она была бы плохой подругой, если бы проигнорировала столь важное для тебя событие, чтобы избежать расспросов журналистов, которых я уже приструнил. Плюс ко всему она пришла с матерью и сводным братом. В Лавинии я не сомневаюсь, она любому ради своего ребенка горло перегрызет, а вот ее недалекий братец доверия не вызывает.

– Как Лавиния могла ее отпустить?

– Все просто: она мне доверяет.

– Ты не подумал, что впускать ее во двор опасно? Пусть даже в сопровождении. Ни один телохранитель не будет быстрее пули, если та прилетит внезапно. Любой из гостей может оказаться ее врагом и из окна одного из номеров сделать с ней что-нибудь.

– Господи, до чего же ты опасливый! – Дирк коротко рассмеялся, разводя руками. – Какой же ты, оказывается, параноик. Впрочем, не больше моего.

– В нашем положении разумно опасаться любой такой вылазки, еще и буквально на следующий день после заявления о том, что в ней энергия ЗНР.

– Ты забываешь, что и у меня врагов навалом. Именно поэтому… – свободной рукой он расстегнул пару пуговиц серой шелковой рубашки и расправил ворот.

Саша вскинул правую бровь.

– Как же нужно жить, чтобы в собственном отеле носить бронежилет?

– Очень хорошо нужно жить. Настолько, чтобы завистники мечтали о твоей смерти. – Дирк поправил рубашку, затянулся густым дымом и неспешно выдохнул его в Сашу. – Твои опасения обоснованы, но только не сегодня. Наслаждайся вечером и чудесным преображением в нормального человека.

Он кивнул стилистам и покинул номер.

* * *

Анджеллина, придерживая подол белого атласного платья, обтягивающего бедра, пересекла порог двора в окружении телохранителей, свиты и матери с братом. Ее волнистые волосы были собраны заколкой в виде элегантной белой веточки в свободный низкий пучок, каждый локон которого чем-то напоминал лепесток цветка. Пара прядей выбивалась перед ухом, порой мешая видеть.

К их счастью, не многие взгляды гостей обратились к ним, а те, кто замечали королевскую семью, с тщательно скрываемым интересом поглядывали в их сторону.

– Слава господу, никто не нападает на нас с вопросами, – шепнула она матери.

– И не нападут. – Лавиния шла с гордо поднятой головой и смотрела только вперед. – Мистер Марголис пообещал, что каждого гостя проинформируют о нас и попросят не беспокоить.

Анджеллина мгновенно переменилась в лице.

– Очень мило с его стороны.

Она перевела отстраненный взгляд на сводного брата, как всегда заметно отличавшегося от их группы своей одеждой. Всем костюмам даже для самых торжественных мероприятий он предпочитал темно-серую футболку, мантию по колено, черные кеды и серые джинсы. Из-под капюшона выглядывали волнистые, почти кудрявые волосы. Он все поглядывал на толпу, норовя оторваться от семьи и прогуляться по двору, но Лавиния его вовремя остановила:

– Сегодня держимся вместе, Мелл.

– Но там столько всего, – заговорил он жалобно, как ребенок. – Такие прикольные люди. Я уже заметил пару знаменитостей.

На деле Мелла интересовала лишь еда: он не ел весь день и уже не мог дождаться того момента, когда часть гостей посадят за шведский стол, а часть продолжит искать свободные уши для беседы и наслаждаться легкими закусками. Однако Мелл стыдился признаться в своих нуждах, побаиваясь негодования мачехи.

– Ради своей сестры останься здесь. Потом с ними познакомишься.

– Ладно.

– Мама, – обратилась к ней Анджеллина, – когда начало?

– Через десять минут должны начать. В зале для нас выделили места в первом ряду, так что предлагаю поспешить. – Лавиния ускорила шаг, и все последовали ее примеру.

Анджеллина подняла голову в крошечной надежде увидеть Сашу за одним из многочисленных окон отеля. Сердце ныло, стоило только представить его на сцене рядом с Дирком. Она знала, что друг, безусловно, будет держаться достойно, как и всегда это делал: сохраняя безучастный, равнодушный вид, говоря сухо, и лишь немногие, если не только одна Анджеллина, заметят его неподдельную муку. Как же давно не было в ее жизни спокойных дней. С тех пор, как она пришла к нему в замок.

Семейство только-только заняло свои места в мраморном зале, как вдруг Лавиния заметила, что кого-то не хватает, и встала, оглядываясь на окружающих.

– А где Мелл?

На лице принцессы мелькнула тень ухмылки.

– Видно, ему очень сильно хотелось познакомиться со своими кумирами, – хихикнула она.

Огни люстр погасли. Свет упал на сцену, где уже стояла певица с микрофоном. В духе Дирка было открывать светские вечера с выступлений известных артистов, тем самым превращая даже самые серьезные мероприятия в шоу.

– Надеюсь, Мелл успеет прийти, – не успокаивалась Лавиния. – Может, послать за ним охрану?

– Уверена, все будет хорошо, мамочка. – Анджеллина взяла ее за руку и положила голову женщине на плечо.

Королева облегченно вздохнула.

– Ты права, дорогая. Кругом охрана. Наверное, я зря беспокоюсь.

Мелл гулял по практически опустевшему двору, лишившемуся света фонарей – теперь только подсветка фонтана освещала его. Охрана сторожила покой гостей, собравшихся в зале, и продолжала стоять по всему периметру территории. Мелл то и дело стаскивал со столиков закуску-другую: от брускетт с креветками в сливочном соусе и тарталеток с черной икрой до клубники с сыром на шпажке. Прежде чем зайти в зал после легкого ужина, он собирался это все чем-нибудь запить. Взгляд привлекла двухметровая пирамида из наполненных шампанским бокалов, что стояла на столе по пути ко входу. Не успел он схватить бокал, как услышал за спиной:

– Мы сообщим, когда нужно будет выйти на сцену, Ваше Высочество.

– Можно я просто буду читать свою речь с этого листка?

– Желательно без него. И будьте искренне рады.

– Постараюсь применить все свои актерские навыки.

Они остановились у столика с шампанским: оттуда за открытой в зал дверью их нельзя было увидеть. К тому моменту концерт закончился, и на сцену вышел Дирк. Объективы всех камер тут же обратились к нему. Он размахивал руками, точно шоумен, приветствующий своих рукоплещущих фанатов.

– Сколько же вас тут сегодня, надо же! – Марголис похлопал в ладоши. – Я безумно рад встрече с вами сегодня в моем отеле. Давненько в его стенах не собиралась такая многочисленная публика! Я знаю, что привело вас сюда, помимо желания отдохнуть в столь тяжелые времена от кричащих заголовков, постоянных угроз разрушения нынешнего миропорядка и вестей с военных полей. Я прекрасно понимаю вас, друзья. Сам ошарашен происходящим, и именно поэтому, прежде чем мы начнем и я сделаю важное заявление, хочу объявить о благотворительных сборах для пострадавших в этой варварской войне. Под вашими подлокотниками лежат презенты. Чтобы получить их, введите на панели на подлокотнике сумму, которую вы готовы пожертвовать, а затем отсканируйте появившийся код телефоном. Каждый фунт пойдет на благие цели. Тысячи германцев нуждаются в нашей помощи прямо сейчас, и я предлагаю вам принять участие в этом правом деле и внести свой вклад в мирное безбедное будущее не только собственной, но и каждой страны.

– Чертов лицемер, – процедил кто-то рядом сквозь зубы.

Мелл не мог сообразить, кто стоит перед ним. Во многом из-за того, что считал предполагаемого германского принца куда выше. Он хотел шагнуть вперед и вглядеться в него, но что-то в бездвижной фигуре юноши заставило его передумать. Тусклый свет из зала падал точно на его лицо, но из-за того, что тот стоял чуть впереди, Мелл видел лишь его щеку.

По тону Дирка Мелл догадался, что конец речи близок и стоит поспешить с шампанским. Он аккуратно взял ножку ближайшего бокала и с легким звоном стекла поднял его над пирамидой. Юноша обернулся на шум, и у Мелла перехватило дыхание. Перед ним в самом деле стоял Саша Клюдер. Он был в рубашке с пышным рукавом из красного шелка малбери с серебряной вышивкой, обтягивающих брюках с высокой талией, походящей на корсет, и черных челси на красной подошве. Распущенные волосы струились за спиной. Мелла поразил не столько его роскошный вид, сколько непроницаемое выражение лица и томный взгляд, которым он смерил его лишь на секунду, а затем, исчерпав интерес, отвернулся.

Отчего-то у Норфолка дрогнула рука, и он резко опустил ее. Каскад шампанского начал свое медленное, но звучное обрушение.

Звон разбивающихся бокалов привлек внимание не только охраны, но и гостей в зале. Мелл отскочил от стола вперед, ближе к Саше, но, не рассчитав скорость и резкость, с которой остановился, случайно выплеснул шампанское на рукав его рубашки.

– П-простите, пожалуйста! – испуганно воскликнул Мелл.

– Боже! – Стоящая рядом стилистка вытащила салфетку из кармашка на груди и приложила ее к пятну. – Что вы себе позволяете?

– Я… я не хотел, правда. Оно случайно!

Он взглянул Саше в глаза, рассчитывая увидеть в них хоть каплю безмолвного прощения, но принц, казалось, был занят мыслями о другом. И все же, прежде чем Дирк произнес последние слова, тем самым приглашая Сашу на сцену, он наградил Мелла осуждающим взглядом, отчего сердце у того сжалось.

– Ваше Высочество, дайте еще пару секунд! – взмолилась стилистка, хватаясь за его рукав.

Но Саша уже направился к ступенькам. Когда оставалось сделать шаг, чтобы забраться на сцену, он почувствовал, как его резко потянули назад, и ткань затрещала по швам. Гости издали испуганный вздох. Упавшая на колени стилистка подняла на принца растерянный взор, сжимая оторванный рукав. Можно было решить, она увидела свою смерть.

– Простите, – жалобно прошептала она и встала на дрожащие ноги.

Охрана вывела ее из зала во двор под слова подоспевшего с объяснениями Дирка:

– Я бы удивился, если бы столь необычное представление обошлось без забавных казусов, ха-ха! Оно и к лучшему, я считаю. Ребята разбавили напряженную атмосферу. – Он приобнял Сашу, положив руку на его плечо, и провел к тумбе. – Этого юношу вы все, безусловно, знаете. Какие только слухи не плодятся о нем, чего я только не слышал даже от коллег. И это признаться, всегда, ранило меня, ведь Саша не чужой мне человек. Я бы даже сказал, главный в моей жизни. – Марголис выдержал драматическую паузу, позволив гостям пошептаться, а затем провозгласил твердым голосом: – Я должен признаться в небольшом преступлении. Повинен я не перед вами, а перед этим юношей, который делает все, чтобы люди жили спокойно, но, увы, мало кто, как часто это бывает, замечает его благородные поступки. Я горд признать, что этот парень, этот молодой монарх, гений и миллиардер… мой сын.

Зал наполнился изумленными вздохами. Некоторые молчали с пристыженным видом, стараясь не пересекаться взглядами с Дирком.

Возобладать над эмоциями оказалось для Саши труднее, чем он думал. Он перенес бы это унижение куда легче, не придерживай Дирк его за плечо. Ощущать тепло чужого тела и вдыхать одеколон было тошно, а от звонкого громкого голоса болело правое ухо. Еще невыносимее были его ложь и лицемерие, с которыми оставалось лишь смириться.

– Да-да, я знаю, о чем вы думаете, – продолжил Дирк. – Как же так? Разве он не сын Клюдеров? Лишь отчасти, друзья. Его условный отец был тем еще поганцем, с чьими привычками не каждый смог бы свыкнуться. Инджеборг заслуживала лучшего – меня, к примеру, – он усмехнулся, – и я питал к ней сильную симпатию, но из-за некоторых формальностей и королевских страстей мы не могли быть вместе официально. Однако, – Дирк вновь положил руку Саше на плечо, – наша любовь не прошла бесследно. Если вы думаете, что я считаю нашу связь преступлением, то ошибаетесь. Нет, я считаю прискорбным просчетом, что не принимал в воспитании Саши должного участия. Теперь готов исправиться. Итак, друзья, перед вами мой сын и единственный наследник нашего семейства – Саша Марголис.

5. Дружеский разговор

После объявления Саша, провожаемый заинтересованными взглядами, вернулся в номер, надел другую рубашку и по наставлению Дирка вернулся во двор, чтобы поприветствовать всех его в большинстве случаев престарелых партнеров. Среди них были звезды шоу-бизнеса, именитые режиссеры, продюсеры, с чьими картинами, впрочем, у Саши не было времени познакомиться. Из-за этого, когда маэстро кино начинали хвастливо перечислять свои заслуги, в конце добавляя «Быть может, вы смотрели?..», Саша снисходительно улыбался и отвечал, шутливо растягивая некоторые гласные:

– Коне-е-ечно, как я мог пропустить такое! Жаль только, это было та-а-ак давно, а с этими политическими интригами даже са-а-амые фундаментальные шедевры со временем выветриваются из головы.

– Понимаем. Работа у вас не из легких. Жаль, что мало кто ее до сего момента ценил, – мужчина преклонных лет кивнул Дирку и приподнял бокал, – но мистер Марголис раскрыл всем правду, за что мы ему очень благодарны.

– Да, я ведь всегда мечтал стать предметом всеобщего обсуждения. Спасибо папочке.

И так следующие два часа, пока рука Саши не заныла от многочисленных рукопожатий, ноги не загудели от усталости, а в горле не пересохло от болтовни. Столько, сколько пришлось лгать за это время, Саша не лгал за всю жизнь. На душе было паршиво от собственного притворства, да еще и под пристальным наблюдением Дирка, который такой метод разговоров всецело поддерживал и применял без зазрения совести.

Все мероприятие было похоже на торжество лицемерия и лжи, когда люди, ненавидящие друг друга, любезно жали друг другу руки, целовались в щеки и награждали ненавистников комплиментами. Но злые глаза и вымученные улыбки выдавали их, и Саша не мог понять, как могли эти люди так лицемерить, не стыдясь и не боясь этого. А самое главное, как могли после этого быть честны перед собой. У него все еще не вышло смириться, что отныне именно такие люди и будут его окружать. Уж лучше пожизненное одиночество, чем компания хотя бы одного подобного человека.

В конечном счете ложь его вымотала, и он под предлогом разболевшейся головы ушел в номер, у которого его уже ждала Анджеллина.

– Добрый вечер, Саша.

– Не сиделось в замке?

Он впустил ее в номер и закрыл дверь на замок.

– Простите, но я не могла оставить вас в такой день. Вас окружало столько людей, что мы с мамой решили: мне будет лучше подойти к вам позже. Вот, пришла поддержать.

– Вы хотели сказать «поорать»?

Анджеллину смутило это замечание, но вида она не подала, во многом потому что признавала правоту друга.

– Как вы?

– Ну, – Саша развел руками и с усмешкой хлопнул себя по бокам, – на языке уже мозоли от лжи, которой я обласкал всех друзей и подруг Дирка. – Он сел на кровать и расправил ворот рубашки. – Начинаю понимать Александра, который пытается сбежать от королевской жизни. Я бы на его месте тоже сбежал.

Анджеллина села рядом.

– Кстати, милое платье, – поднял он ей на плечо спустившуюся лямку. – Непривычно видеть вас в таком наряде.

Легкий румянец опалил ее щеки. Взгляд упал на мятую красную вещь, валяющуюся у вешалок.

– Вам испортили рубашку.

– Поразительная наблюдательность. Одно недоразумение вылило на рукав шампанское, стилистка пыталась затереть пятно, а дальше вы видели.

– Это недоразумение – мой сводный брат.

Саша уставился на Анджеллину, как если бы она призналась в том, что замужем.

– Он очень сожалеет о содеянном и просит у вас прощения… Чего вы так смотрите?

– Я и забыл, что у вас есть брат. Правда, никогда не интересовался тем, как он выглядит, поэтому не узнал.

– Зато он вас узнал, пусть и не сразу.

– Я не держу на него зла. Вышло даже забавно. Жаль, я не видел лица Дирка, когда мне оторвали рукав. Грандиозное объявление началось с не менее грандиозного казуса.

– О да. Новости о вашей несчастной рубашке набирают чуть ли не больше просмотров, чем новости о вашем с Дирком родстве. – Она вооружилась телефоном и открыла новостную сводку. – Зачитать заголовки?

– Удивите меня.

– Вот: «Сыну Дирка Марголиса порвали рубашку на глазах у всего мира». Или: «С оторванным рукавом: как Саша Клюдер оказался внебрачным сыном Дирка Марголиса». А еще…

– Достаточно! – Он лег и повернулся к принцессе спиной. – Спасибо, что пришли. А теперь я хочу побыть один и отдохнуть.

– Уверены, что хотите моего ухода? Вы не из тех, кому нужно одиночество. Как я когда-то и сказала, оно губит вас.

– Во-первых, скорее прокричали, а во-вторых, мне лучше знать, что мне нужно, и в данный момент это именно одиночество.

– Как скажете. – Анджеллина грустно вздохнула, прошла к выходу и остановилась у двери. – Я просто хочу, чтобы вы знали: вы не один. Есть люди, которым вы по-настоящему дороги… – Она сжала телефон в руке. – Я, к примеру. И уверена, что есть еще. Что бы ни случилось, мы всегда поможем. Может, я и не умею красиво поддерживать, но знайте, что очень хочу, чтобы вы чувствовали мою поддержку. Душой я с вами.

Сладкое тепло разлилось по телу Саши, и мурашки побежали от макушки до пят.

– Спасибо, – буркнул он, поджимая колени. – Я ценю… все то, что вы сказали.

– Мне сообщили, что завтра вы наведаетесь к нам с визитом.

– Впервые слышу об этом, но искренне надеюсь, что хоть в этот раз ваш брат на меня ничего не выльет.

Она хихикнула в кулачок, пересекла порог номера и, прежде чем закрыть за собой дверь, добавила, не переставая улыбаться:

– Зная его, не могу гарантировать, так что берегите свою рубашку. До завтра.

Анджеллина спустилась вниз и вышла во двор. Сердце не отпускало странное тянущее чувство. Такого скудного разговора с Сашей ей было недостаточно, но она понимала намеки: с поддержкой ей нужно поработать. Она горела желанием подарить принцу все свое тепло, на которое способна, но не знала, как это сделать так, чтобы не вызвать в Саше очередной прилив раздражения из-за вмешательства в его жизнь.

Перед глазами мелькнула знакомая фигура.

– Тера?

Она обернулась и вынула руки из карманов широких черных карго, штанина которых едва ли не волочилась по полу. На лице растянулась широкая радостная улыбка.

– О, какие люди! Я слышала, что вы здесь, – об этом разве что не говорили предметы и закуски, – но все же. – Она стянула тарталетку с черной икрой с подноса проходившего мимо официанта. – Кстати, последнее просто объедение.

– Что вы здесь делаете?

– Не рады меня видеть?

– Что вы, очень рада. Наслышана о вашем подвиге в Куксхафене.

– Вот поэтому и позвали. Я столько рук за всю жизнь не жала. Надеюсь, ничего не подцепила. – Тера принялась копошиться в карманах объемной куртки, задумчиво приговаривая: – Где-то должен был заваляться антисептик.

Анджеллина вытащила из сумочки пластиковую бутылочку и протянула ее Тере.

– Пожалуйста.

– Ага, спасибо.

– Как же так вышло, что вы сначала оказались на стороне врага, а затем предали его?

– Мне не очень нравится формулировка вопроса, но суть понятна. – Тера вернула бутылочку и начала растирать антисептик. – Я с самого начала не хотела работать на них. За деньги многое готова сделать, но никак не убивать простых людей. Я решила внедриться в армию врага, тем более что меня звали служить по контракту. А там посмотреть, что к чему, и в нужный момент дать деру, а заодно проучить их.

– А как вы сообразили… ликвидировать вражеских солдат с помощью интенсивности звука?

– Ликвидировать? – усмехнулась она. – А слово «убивать» что, оскорбляет ваш слух? Я просто перебирала варианты, как можно было бы повлиять на солдат внутри, и поняла, что убийство звуком очень даже неплохая идея… Официант? Иди сюда. Да, еще одну тарталетку. Ага. Далеко не уходи. – Тера закинула ее в рот.

Анджеллина никогда раньше не сталкивалась с такими людьми, как эта девушка: на первый взгляд легкомысленными и беспечными, живущими ради удовольствия, даже если для этого придется выполнять паршивую работу. Да и внешность Теры – от миловидного личика до телосложения – совсем не вязалась с ее работой. Анджеллина всегда представляла наемниц как в современных фильмах: высоких, накачанных, с парой шрамов на лице. Но Тера была скорее нимфой, на которую нацепили армейский костюм.

– Мне давно хотелось спросить, – застенчиво начала она. – Вы ведь наемница, верно? Неужели… Когда вы выполняете свою работу… В груди ничего не екает?

Тера непонимающе уставилась на нее.

– Никогда. Наверное, потому что все мои цели – ублюдки, на которых мало законной управы.

– Вы проверяете их, прежде чем… Эм… Взять заказ?

– Конечно. Иногда бывает такое, что заказывают очень богатых людей, наживших свое состояние честным трудом.

– Завистники?

– Да. И их немало.

– Вы хоть предупреждаете их жертв?

– Нет, зачем? Это не мое дело. Я просто не лезу в это.

В Анджеллине забурлило негодование.

– Но ведь этих людей в конечном счете все равно убивают.

– Возможно. Я этим не интересуюсь, чтобы спать спокойно.

– Они, наверное, тоже спят, только уже непробудным сном.

– Ой! – Тера закатила глаза. – Вы слишком много думаете о каких-то чужаках. Да, это жестоко с моей стороны. Но ведь всех не спасешь. У меня, кстати, тоже есть семья, и я не хочу подвергать их опасности из-за каких-то бизнесменов. Подумайте лучше о себе, ведь о вашей особенности отныне знает весь мир, и можно только догадываться, сколько людей прямо сейчас желает вам зла… Официант? У вас есть то, что нужно многим. – Тера закинула в рот очередную тарталетку. – Признаюсь честно, будь я чуточку отмороженнее, убила бы вас прямо в прямом эфире так, чтобы всем сразу стало понятно – умерла, уже не спасти. Нет источника проблемы – нет самой проблемы.

Анджеллина смотрела на нее, раскрыв рот. Тера пугала и интриговала одновременно. Все-таки ее миловидность никак не сочеталась с такой отбитостью.

– Видели бы вы сейчас свое лицо! – Тера разразилась хохотом, указывая на нее. – Не бойтесь, это все только в теории. Я никогда этого не сделаю. С вами, по крайней мере. Не очень хочется лишать мир и себя удовольствия лицезреть вас.

Анджеллина прочистила горло, смущенная завуалированным комплиментом.

– Кстати, у вас есть пара? – Тера спрятала руки в карманы куртки.

– Нет, я не в поисках отношений.

– А была хоть раз?

– Нет. – То, как Тера изменилась в лице, смутило ее, и она добавила с металлическими нотками в голосе: – Вообще-то обычно такие вопросы не задают королевским особам.

– Как же я тогда узнаю на него ответ? У желтушной прессы, которая припишет вам с десяток партнеров? Или все-таки из первых уст?

Анджеллина поджала губы, молча соглашаясь с ней.

– Хм, прискорбно, что никого нет. Не то я… Знаю одного парня, вы ему нравитесь… – Тера хлопнула себя по бокам. – Ладно, неважно. Я, кстати, сейчас в поисках работы. У вас, погляжу, телохранители немного кретины, если несколько раз вас теряли. – Она переступала с ноги на ногу с мечущимся взглядом. – Нет, я, конечно, ни на что не намекаю. И вообще я дала себе слово, что добровольно не надену на себя ошейник, как это сделала Робин.

– Но вы мне подходите. – Анджеллина ответила прежде, чем обдумала ответ. – Молодая, сильная, сообразительная, хоть на первый взгляд не очень умная…

– Простите?.. – Тера прищурилась, вскидывая левую бровь.

– Но, уверена, с хорошим послужным списком. Так почему бы и нет? Мама одобрит, учитывая обстоятельства и ваш подвиг.

– Н-но я же…

– В должность вступаете незамедлительно.

– Я пришла сюда просто пожрать на халяву, а не на работу устраиваться, еще и цепным псом.

– Если станете моим телохранителем, то будете «жрать на халяву» каждый день. И вам даже не придется убивать за деньги – просто охраняйте меня.

– С чего вдруг такой порыв?

– Просто захотелось.

Тера вздохнула, не сдерживая улыбку.

– Дайте подумать об этом, хорошо?

– Думайте, сколько хотите. Хорошие кадры у нас всегда приветствуются.