Майя Неверович
Мотыльки

А утром она спешила. Сегодня у нее первый рабочий день. Она не могла позволить себе опоздать. Чтобы сбитый локоть не вызывал вопросов, Валя надела тонкую блузу с модным «газетным» принтом. Которая неплохо смотрелась с широкими джинсами. Но Валю мало волновало, как это смотрится. Главное – удобно.

Она настолько боялась опоздать, что пришла, когда ларек еще был закрыт. Девушка вскинула руку и посмотрела на часы. На пятнадцать минут раньше. Отлично. Теперь точно не скажут, что она безответственная.

– Доброе утро, – раздался мужской голос. Валя обернулась.

Напротив, где уже был не вещевой рынок,, начинались продуктовые ряды, белокурый парень, не намного старше ее, принимал у грузчиков товар. Валя успела заметить, что это были колбасы разных видов.

– Здравствуйте, – вежливо улыбнулась девушка.

Блондин отряхнул руки, поставив картонную коробку.

– А ты меня не помнишь?

Фамильярное обращение на «ты» было не очень приятно. Но «помнишь»? Одно слово и Валя сбита с толку. Почему она должна его помнить? Валя не имела слабость к случайным знакомствам. Во всяком случае, настолько, чтобы не помнить лиц.

Она удивленно посмотрела на молодого человека, пытаясь понять, кто он. Но ничего не указывало на то, что они пересекались. И Валя пожала плечами.

– Вот так и спасай человека. Он тебя даже не вспомнит.

Девушку пронзило воспоминание. Видимо, это тот псих, который принял ее за самоубийцу в горах.

– Во-первых, – усмехнулась она, – спасать было некого. А вот уронить меня могли реально.

– Вот так. Я еще и виноват, в итоге.

Валя отвернулась. Продолжать диалог желания не было. Тем более, что белокурая хозяйка закрытой вещевой лавки уже была совсем близко.

– Привет, – поздоровалась она с девушкой. – Молодец. Не опоздала. Зовут как?

– Валя.

– А я Юля, – она ловко сняла навесные замки и подняла рольставни. – Ничего, если на «ты»?

– Конечно. А Вас просто Юлия или по отчеству?

Женщина бросила на нее взгляд, по которому стало ясно, что отчество будет лишним.

– Я поняла, – улыбнулась Валя. – Просто Юля.

Женщина, без предисловий начала раскрадывать товар, на ходу рассказывая, где и что должно лежать, в каком месте искать нужный размер. Валя внимательно слушала, задавая вопросы. А к прилавку подходили еще не совсем проснувшиеся клиенты. Первый рабочий день закипел. Валя полностью окунулась в рабочий процесс. Это отлично помогало не думать ни о Славе, ни о чем-либо еще.

Сама Валя не часто посещала рынки и была удивлена, что здесь за день проходит такой поток людей. Он почти не прекращался. Особенно напрягалась девушка, когда к прилавку подходили сразу несколько человек. В такие моменты она глазами искала Юлю, а найдя, облегченно вздыхала. Улыбалась и продолжала работать.

Только к концу рабочего Валя поняла, как устала. Хотелось просто сесть и никуда не двигаться. Но подошедшая Юля смогла поднять настроение:

– Ты сегодня молодец, – похвалила она Валю, – не каждая так сразу включается. Первую неделю буду платить тебе каждый день. Чтобы и ты поняла, что тебя здесь не кинут, и я к тебе присматривалась. Не выйдешь, никто никому не должен. Согласна?

– Конечно, – Валя чуть не подпрыгнула на табуретке от радости.

Сумма, которую вручила хозяйка вещевой точки, не была большой, но для сидевшей в декрете Вали и это было счастьем. Пересчитав купюры, она уже мысленно разделила, что куда нужно потратить.

Алла

Худощавый и немного сутулый парнишка тяжело сопел и явно нервничал. Неумело пытался пристроиться сзади к девушке выше его ростом. Он вставал на цыпочки, давил партнерше на поясницу, чтобы она опустила свой округлый зад ниже. Жилы на его руках напряглись, но партнерше было уже слишком смешно. И в то же время обидно. Еще недавно ее желали все мальчишки в школе, а теперь она стояла в подъезде, пропитанном запахом кошачьей и человеческой мочи. А этот неудачник даже трахнуть ее как следует не в состоянии. В конце концов, эта возня ей надоела.

– Да пошел ты, придурок, – презрительно бросила девица, одернув юбку и оттолкнув юношу.

Она явно была выпившей. Это выдавало не только дыхание, но и заплетавшийся язык. Молодой парень, щуплый, который был младше и трезвее спутницы, злобно сжал кулаки.

– Ты никуда не пойдешь, – стиснув челюсть, прошипел он, – я заплатил. Ты должна…

Девушка вызывающе захохотала, облокотившись на перила.

– Пожалуйся в профсоюз.

Повернулась к парню спиной, подняла руку и показав средний палец, сделала шаг на ступеньку вниз.

А он остался стоять, посылая ей вслед проклятья. Но она их так часто слышала, что уже выработала иммунитет.

Очередной недоумок, решивший, что за сотку она его навеки. Алла снова громко захохотала, окатывая эхом лестничную площадку.

Выйдя на улицу, села на лавку и закурила, прислонившись к спинке. Настроение было паршивое. Вечер не удался. Этот малолетка так щедро угощал в кабаке, Алла решила, что парень не из бедных. Но когда он привез ее сюда, в богом забытый дом, ждавший переселения, она поняла, что мальчик гулял, возможно, на всю зарплату. Она недовольно сплюнула и выкинула окурок. Нужно было теперь ловить такси.

«Ничего, – размышляла она, удаляясь от подъезда неуверенной походкой, – будет и на нашей улице праздник».

Представив, как дома мать опять начнет театрально причитать, хватаясь за сердце, еще и отца вспоминать, Алла поморщилась. К черту. Не сегодня. Впереди призывно мигала вывеска очередного бара. Девушка остановилась, поправила прическу, юбку. И направилась туда, откуда доносились звуки музыки и голоса таких же не трезвых, как сама Алла. Правда, за последние несколько лет по имени ее только мать и звала. Для большинства она стала просто рыжая стерва с надменным взглядом. Которая очень неплоха в постели. По крайней мере, никто не жаловался, если уж доходило до дела.

***

Утром, точнее, к обеду, когда она проснулась, во рту была невыносимая сухость, язык прилип к небу, голова кружилась так, что ее невозможно было оторвать от подушки. С трудом приоткрыв глаза, Алла заметила, что мать уже сидит в кресле напротив. Девушка сделала вид, что еще спит. Но было поздно.

– Опять прошлялась всю ночь. Какое счастье, что отец этого не видит, – мать уже подошла к дивану, на котором лежала девушка.

– А то что? – ехидно спросила Алла. – Второй раз повесился бы?

Звонкая оплеуха прилетела в ответ. Да такая, что в глазах потемнело.

– До чего ты омерзительна. Так опуститься. – Мать стояла, потирая ладонь.

– Ой, хорош лечить. Сама чем лучше?

Алла с трудом встала. Перед глазами все еще была нечеткая картинка.

– Что-о-о? – вскрикнула мать, сев в кресло, и схватилась за сердце.

– Хорош принцессу из себя строить, – скривившись, дочь прошла мимо. – Папеньки нет. Не перед кем трагедию играть.

– Как ты смеешь?! Я столько сил в тебя вложила. Я всю себя, – мать говорила прерывисто, словно задыхалась.

– Ага, – махнула Алла, выходя в коридор. Но тут же передумала, подошла к матери. Встала возле кресла, наклонилась, дыша еще свежим перегаром.

– А где ж ты была, когда нужна была твоя помощь? Когда из твоей любимой дочери козла отпущения делали? Ты что тогда сказала?

Мать подняла глаза. Алла брезгливо хмыкнула.

– Не помнишь? А я на всю жизнь запомнила. Не ныть ты сказала. Вот я и не ною, – она похлопала мать по плечу. – А теперь и ты не ной, дорогая.

И вышла из комнаты. Мать сидела в кресле, потирая под левой грудью. Последние пару месяцев она частенько ощущала, как там побаливало. Так, будто сердцу было тесно в пышном теле. За пять лет она прилично набрала в весе. Маргарита, которая не так давно поражала идеальной фигурой и всегда ухоженным видом, окончательно растеряла остатки былого лоска. Она все еще делала высокий начес на поредевшие волосы. Все так же пользовалась ярко-красной помадой и лаком в тон. Но теперь смотрелось это нелепо.

Старые знакомые стыдливо опускали глаза. А кто-то и открыто презирал. Прошлая жизнь не просто хлопнула дверью. Она скинула неприспособленных к обыденности мать и дочь с крутой лестницы. И если одна все еще пыталась царапаться и цепляться, то другая приняла новую реальность, как данность.

Алла сидела на подоконнике в кухне и курила, выпуская дым в деревянную форточку. Облокотилась на пластиковый косяк и закрыла глаза. Как же осточертело это все. Мать со своим вечным нытьем. Жизнь в дерьме. Не этого она заслуживала. Совсем не этого.

Тонкий медленный виток дыма. От дешевых сигарет, которые драли горло до кашля. Алла посмотрела в окно. Белый дорогой автомобиль пиликнул сигнализацией. Тучный мужчина в белой рубашке с коротким рукавом, вытирая пот со лба, подошел к машине. Девушка заинтересованно замерла. Интересно, что за гусь? Он стоял, словно ждал кого-то. Алла разочарованно сделала еще затяжку. К мужику вальяжно подошла дамочка, поправила воротник его рубашки и скрылась за открытой для нее дверцей.

Пальцы обожгло. Алла выругалась и затушила окурок. Злоба и чувство несправедливости жгли сильнее этого окурка. Это она, Алла, должна садиться в такую машину. Это на ее пальцах должны блестеть золотые кольца. А не на этой курице, которая их даже носить не умела.

«Ничего. Еще посмотрим», – буркнула девушка, спрыгнула с подоконника и подошла к холодильнику.

– А есть совсем нечего? – недовольно крикнула она, глядя в практически пустой холодильник. – Ма!

Девушка пошла в зал.

Мать сидела в кресле, никак не реагируя на появление дочери. Она так и держала руку возле груди.

– Хорош, говорю, – раздраженно бросила Алла. – Ты готовить не собираешься?

Но мать не поворачивалась. Алла психанула.

– Долго будешь обиженку корчить?

Она подошла ближе.

Маргарита сидела с застывшим взглядом, смотревшим на портрет супруга.

– Ну приветики, – Алла почесала у виска. – А мне что теперь делать?

Но ответить было некому. Только настенные часы тихим щелчком отсчитывали секунды.

Алла большими шагами ходила по комнате, пытаясь сообразить, что нужно делать. Больше всего ее волновало, как теперь жить одной. Как ни крути, а мать всегда находила способ подзаработать, занять. Теперь она сидела в кресле, в своей любимой, театрально-несчастной позе. Даже тут она подумала только о себе. Нужно кого-то вызывать. Хоронить. За какой черт это делать? Да и звонить кому? Родственники давно перестали отвечать на звонки, друзья… А когда они были вообще?

– А-а-а-а-а! – От всех этих мыслей девушка моментально протрезвела. Но ей не нравилось это состояние. Голова трещала, мозг плохо соображал.

Обессилев, она села на пол, возле матери, положив голову на ее еще теплые ноги. И закрыла глаза.

***

После похорон прошло чуть больше недели, те самые девять дней. Девять дней полных ощущения никчемности и опустошения. Она наотрез отказалась приглашать кого-то, решив, что сегодня только их день и они проведут его как раньше, всей семьей.

С утра, приняв душ, причесавшись и надев белое платье с кружевом по подолу, Алла подвинула к столу два стула с высокими спинками и поставила на них портреты. С одного смотрел мужчина чуть за тридцать, крупного телосложения, с едва заметной улыбкой. С другого кокетливо улыбалась женщина в платье под цвет бус из янтаря. Алла села напротив этих портретов, подперев лицо руками. В бутылке уже ничего не осталось, а душа требовала. Девушка оглядела портреты родителей, скрипнула стулом, вставая.

– Никуда не уходите, я скоро, – она соскребла с холодильника мелочь и вышла, громко хлопнув дверью.

Алла спустилась в метро. Ее толкали, обгоняли. Шумно и торопливо. Настолько, что не успевала рассмотреть лиц. Да и не пыталась. Она ведь и сама спешила.

Единственный, кто смог заставить ее замедлить шаг, это музыкант. Он выделялся из толпы, хотя бы тем, что никуда не бежал. Положив гитару на правое бедро, он стоял, одаривая всех улыбкой. Немного неряшливый на вид, худощавый. Волосы, падали на плечи и он периодически встряхивал головой, убирая спутанный локон назад. Длинные пальцы торопливо перебирали гитарные струны. Девушка остановилась. Его голос и глаза. Они были живыми. В отличие от многих из тех, что сменили друг друга на этой платформе. Да что там! В отличие от нее самой. В этом высоком неряшливом парне было столько энергии, что она не помещалась в этом худеньком теле. И она рвалась наружу. Через струны, через надрыв в голосе. Даже свист набирающего скорость поезда не мог заглушить его. И именно сейчас, глядя на перебор струн, она почувствовала, как же дерьмово она живет. Как бездарно. Это не ее жизнь. Нет. Нужно что-то делать. Срочно. Алла будто увидела себя же, но со стороны, глазами той пятнадцатилетней гордой девчонки, уверенной в своем светлом будущем.

Улыбнувшись незнакомцу, она вновь заторопилась к выходу. Только теперь зеленая вывеска над ступеньками значила для нее намного больше, чем пару минут назад.

К черту водку. К черту этот город, видевший ее на дне. Нужно сбросить себя до заводских настроек. Вспомнить, что она мамина и папина принцесса. Взгляд только вперед и вверх.

Алла торопливо шла по улице, сжимая в кулаке мелочь. Удивляясь и радуясь, что такие важные решения, оказывается, так легко могут прийти. Главное, не успеть передумать.

А спустя еще несколько дней, продав квартиру за копейки, со всеми долгами, она собрала немногочисленные вещи и купила билет на поезд. Алла смотрела на проносящиеся за окном деревья, дома, на собственное отражение, периодически мелькающее в солнечных бликах. Стук колес не успокаивал. Он будто упрекал ее. Казалось, она слышит мамин голос, твердивший, что она надежда всей семьи, что только она могла променять жизнь, полную возможностей на никому неизвестный провинциальный город, в который сейчас мчал ее поезд.

Маша

– Дорогая, курьер пришел, – крикнул в глубину квартиры мужчина, поправляя очки в тонкой оправе и пропуская внутрь юношу с большим пакетом в руке. – Добрый день, молодой человек, проходите. Только отряхните снег.

Из кухни, торопливо вытирая руки о передник, вышла девушка. Курьер кивнул, здороваясь и стуча ботинками по резиновому коврику перед входной дверью. Остатки снега тающими каплями лениво сползали вниз. Юноша улыбнулся, глядя, как нарочито деликатно хозяева квартиры общаются между собой, да и с ним тоже.

– Извините, – смущенно улыбнулась хозяйка квартиры, – я немного не вовремя затеяла обед. Вы проходите в зал.

– Спасибо, но я тут подожду, – юноша достал из пакета два упакованных платья, сверил их со своими бумагами и вручил девушке.

– Ну что вы? Неловко оставлять вас вот так, – мужчина хлопнул себя по бедрам. – Может, вы пока кофе выпьете или чаю?

– Спасибо, но я на работе не пью, даже чай.

Маша скрылась с вещами в спальне. А хозяин квартиры и курьер остались в коридоре. Юноша не скрывая любопытства, рассматривал интерьер. По выражению лица было видно, что ему здесь нравится. Квартира с хорошим, явно новым ремонтом.

Маша вышла из комнаты довольно быстро, держа на руках аккуратно сложенные вещи.

– Ну что? – нетерпеливо спросил курьер.

– Простите, – извиняясь, Мария протянула руки, отдавая платья, – немного не то, что я ожидала.

Парень разочарованно скривил губы.

– Ну ладно, – он забрал вещи и стал их укладывать обратно.

Маша стояла с виноватым видом, сцепив руки замком, и поглядывала на супруга.

Мужчина поправил вновь очки и, будто что-то вспомнив, жестом попросил парня не уходить. Он ушел на кухню и вернулся оттуда со сторублевой купюрой.

– Вот, возьмите, это за причиненные неудобства.

– Да ладно, – растерялся курьер, переводя взгляд на Машу. Но та довольно улыбалась. Парень пожал плечами и долго не раздумывая, взял деньги. – Спасибо. До свидания.

– Всего доброго, молодой человек.

Щелкнул замок, и юноша исчез.

Маша облегченно вздохнула и протянула руки к мужу.

– Рома, спасибо. Мне так неудобно было возвращать эти платья, – она обняла супруга. – Но они слишком короткие. Я в таком даже присесть не смогу.

– Машенька, – Роман, который был почти на десять лет старше робкой супруги, говорил снисходительным тоном, – я вообще не понимаю, зачем тебе понадобилось выписывать из каталога. У нас на рынке можно найти вполне приличные экземпляры.

– Да, видимо, ты прав, – вздохнула девушка. – Завтра нужно будет прогуляться. Хочется, чтобы наш первый Новый год в качестве мужа и жены был идеальным.

Она подняла голову и влюбленно смотрела на мужчину.

– Милая моя девочка, – Роман погладил девушку и прислонил к себе, – у нас впереди еще столько семейных праздников. Уверен, ты каждый сможешь сделать идеальным.

– Семейных праздников, – тихо, почти нараспев, повторила Маша, а губы расплывались в мечтательной улыбке. – До сих пор не верится. Я – госпожа Тулиева.

Мужчина негромко засмеялся.

– А госпожа про курицу в духовке не забыла?

– Ой! – Маша испуганно вскрикнула и убежала на кухню, откуда доносился шлейф ароматов запекающегося мяса и приправ.

Девушка суетилась на кухне, стараясь успеть одновременно несколько дел. Нужно было приготовить сегодня большую часть блюд, чтобы завтра только заправить салаты и накрыть на стол. Это ее первый праздник в качестве жены. Впервые гости придут не просто к Маше, а к молодой жене главного энергетика одного из крупнейших заводов России, и единственного в крае. Она, тихая, неприметная девчонка, вчерашняя студентка, устроившаяся скромным бухгалтером в крупной компании, теперь жена одного из самых завидных женихов юга. Сколько красоток вокруг него вилось. А он остановил взгляд на ней, той, которая даже глаз не могла поднять, не краснея. Это было похоже на сказку. Удивительную, нечаянную и такую хрупкую. Маша не привыкла верить в сказки, но сейчас она как никогда хотела поверить. Рома оказался таким нежным, заботливым, очень интеллигентным мужчиной. У нее появилось ощущение именно дома, в котором тихо и уютно. Как когда она маленькой девочкой строила домики, накрывая стулья покрывалом, залезала туда и читала книжки с яркими картинками, придумывая на ходу свои истории. Но стоило прийти с работы маме, как она заставляла Машу вернуть все на место, говоря, что глупые игры до добра не доведут. И что принцесс придумали вульгарные дурочки, оправдывая тем самым свое распутство. И девочка Маша кивала, опустив глаза. И садилась за другие, умные книжки, в которых совсем не было картинок.

Так на ее столе детские сказки сменились толстыми журналами с цифрами и графиками, а гардероб если и пополнялся, то из соображений практичности.

И тут появился он. Принц из забытых сказок. И ничего, что вместо белоснежного коня, у него была зеленая «Волга», а вместо дворца – двухкомнатная квартира, зато с видом на городской парк, который по вечерам, в свете фонарей, выглядел невероятно красиво. Правда, Маше сравнить было не с чем, но она была уверена, что это самый прекрасный парк, точно такой, как в детских книжках.

На следующий день она, укутавшись в широкий вязаный шарф, надетый поверх черного замшевого пальто-дубленки с лохматой бахромой вместо воротника, отправилась на рынок. Перед выходом, поправляя шапку, она вспомнила, как поначалу не хотела носить этот, по сути первый серьезный подарок тогда еще будущего мужа. Дубленку, которую Рома сам лично привез из командировки в Германию. Когда она первый раз появилась в ней на работе, уровень зависти превышал все мыслимые и даже не мыслимые нормы. Она не просто ощущалась, ее было слышно. Первый раз на Машу смотрели не пренебрежительно, не с сочувствием. А с завистью. Только вот она от этого не только не получала удовольствия, а даже наоборот. Хотелось спрятаться, объясниться. Не понятно за что, но было четкое ощущение, что она должна оправдаться. Ведь на тот момент они еще даже не были женаты. А принимать подарки от не своего мужа – мама бы не одобрила. И девушка попросила мужчину впредь не делать ей таких необоснованно дорогих подарков.

Оказавшись на рынке, Маша осознала, что давненько не посещала вещевые ряды. Она останавливалась возле каждой точки, с интересом разглядывая ту или иную вещь. Погода была относительно теплой, больше даже осенней, чем зимней, еще и выходной день. Народа на рынке было много. Маше не нравилось, что со всех сторон ее толкали. Увидев рядом маленького цыганчонка, она настороженно посмотрела на него, перебросив сумку вперед, прижала ее к груди и продолжила рассматривать понравившееся платье на манекене.

– Ваш размер тоже есть, – подоспела продавщица. Маша едва бросила на нее взгляд. Молодая, вряд ли старше ее самой. Девушка стояла, потирая руки в перчатках и переминалась с ноги на ногу. – Показать?

– Спасибо, я вижу.

– Нет, ваш размер показать? Это большое. Есть еще в красном и зеленом цветах.

Маша кончиками пальцев ощупывала ткань наряда, а сама прислушивалась к голосу продавщицы. Она не могла понять, кого он ей напоминает. Девушка подняла взгляд лишь увидев, что продавщица отвлеклась на новых посетителей. В сердце кольнуло иглой воспоминаний. Она снова услышала тот крик, полный ненависти и презрения. Тот собственный стыд, когда она сидела и слушала нелепые обвинения в адрес одногруппниц. Маша не знала, позвать или бежать? Что чувствует сама Валя теперь, спустя эти годы? Внешне она вообще не изменилась, даже прическа та же – мальчишески короткая. Но какая она там, внутри? Как она прожила эти пять лет?

Валя, словно почувствовав взгляд, а может вспомнив про неопределившуюся клиентку, обернулась. Судя по удивлению на ее лице, она не понимала, почему странная девица ее так внимательно рассматривает.

– Валя, здравствуй, – тихо, немного робко поздоровалась Маша. – Ты меня не узнала?

Валя приподняла бровь и присмотрелась. Подозрение сменилось удивлением. В следующую секунду ее осенило.

– Маха! – на удивление обрадованно воскликнула она. – Машка, ничего себе.

Валя вышла из-за прилавка и оглядела Машу со всех сторон.

– Маха, ну ты не хило упаковалась, смотрю. Как дела?

– Спасибо, – смущенно ответила девушка. – Вроде, неплохо. Осенью замуж вышла.

– Ничего себе. Рада за тебя. Значит, скоро ляльку ждем?

– Ну… – замялась Маша. – Тут немного сложно.

– Девушка, – Валю позвала женщина, тыкающая в лежащие на прилавке свитера.

– Иду, – отозвалась она и обратилась к Маше. – Слушай, я так рада тебя увидеть.

– Правда? – удивилась Маша.

– Конечно. Столько лет прошло. Я бы не прочь встретиться. Как ты насчет того, чтобы посидеть вечером в кафе?

– Я буду рада.

– Давай тогда в пять, в «Лагуне». Там недорого и в это время еще народа мало.

– Хорошо. Я обязательно буду.

Уже оказавшись за прилавком, Валя махнула на манекен с платьем.

– Так что, размер-то нести?

– Да, – радостно ответила Маша. Она твердо решила, что купит платье именно здесь, у той, которая только что сняла с нее груз нескольких лет преследования собственной совести. Сколько раз она прокручивала в голове те моменты. Сколько раз корила себя за слабоволие. Начиная с того, что не удержала Аллу. Она столько раз слышала голос Вали, крик полный ненависти и презрения.

А теперь, будто чары злой волшебницы рухнули и Маша снова свободна.

Валя помогла не только разрушить чары, но и выбрать платье. Она по-дружески смеялась, увидев, что Маша до сих пор такая же стеснительная. А узнав, что на новогодний вечер приедет и свекровь, понимающе подмигнула и принесла то самое, идеальное платье. Нежно-голубое, как васильки.

Домой девушка возвращалась, испытывая чувство легкости, свободы. Как запущенный в небо воздушный шарик. Хотелось так же парить над скучными прохожими и кружить их в танце. Но она просто торопилась домой, размахивая пакетом. Теперь, как никогда, она была уверена в том, что этот Новый год будет незабываемым!

До назначенного часа было еще долго, даже слишком. Девушка постоянно смотрела на часы, висящие над кухонным столом. Рома был рад, узнав, что у супруги объявилась подруга. Он видел, как она воодушевлена.

– Давай, я тебя довезу все-таки? – предложил муж уже не в первый раз, перелистывая страницу журнала.

– Да здесь всего две остановки, не волнуйся.

– Мне, может, интересно познакомиться с твоей одногруппницей. Как, говоришь, ее зовут?

– Валя. Она хорошая девчонка, – Маша села на стул рядом и облокотилась на кулак. – Если тебе действительно интересно, я буду рада вас познакомить.

– Вот и договорились, – Рома закрыл журнал и улыбнулся. – Обещаю сильно не подслушивать.

– Ой, – Маша махнула и встала, – Не знаю, как сейчас. Но тогда она была совсем не из сплетниц. Вот Алка любила потрещать. А Валя, она… – Маша задумалась, подбирая сравнение, – будто в скорлупе, что ли. Не особо общительная была. Хотя, дружелюбная. Просто в личное пространство не пускала.

– А ты? – с интересом спросил муж.

– Я и вовсе, – отмахнулась Маша, хихикнув, – Для меня вообще, столько всего тогда было впервые, что мозг не успевал переваривать. Если бы не соседки по комнате, наверное, сбежала бы в первый же день. Честно говоря, после ухода девочек, у меня подруг в колледже так и не появилось.

Маша стала задумчивой. Вспомнились долгие студенческие годы, тянувшиеся бесконечно. Она тогда полностью ушла в учебу, чем еще больше вызывала раздражение у одногруппниц. Девушка мотнула головой, словно скидывая неприятные тени прошлого.

За окном пошел снег. Маша улыбнулась.

«Хороший знак», – с этой мыслью девушка пошла собираться на встречу.

Спустя несколько часов они с Ромой заходили в кафе, а за столиком в глубине зала, девушка с короткой стрижкой улыбалась, глядя как эти двое стряхивают снежинки с верхней одежды друг друга. Маша стала искать подругу глазами, Валя подняла руку, чтобы та ее заметила. И Маша поспешила навстречу.

Девушки обнялись. Рома терпеливо дождался, когда они обменяются комплиментами и протянул руку.

– Роман.

– Очень приятно. Валя.

– Я, пожалуй, не буду вам мешать, – он повернулся к Маше. – Набери, как наговоритесь.

– Хорошо.

Мужчина обернулся к Вале и кивнул.

– До свидания, надеюсь, не последний раз видимся.

– Я тоже. Рада была познакомиться.

– Взаимно.

Роман снял немного запотевшие очки, достал из кармана носовой платок темно-синего цвета, протер стекла очков, надел их. И, убрав платок обратно в карман, вышел, поправив воротник пальто.

Валя широко улыбалась, глядя на счастливую Машу.

– Да ты буржуйка. Уже с мобилой?

– Это Рома купил, – оправдывающимся тоном начала Маша, – когда я в больницу с аппендиксом попала.

– Блин, Маха, ты неисправима. Прекращай уже комплексовать. Хороший выбор. Приятный мужчина.

– Спасибо, – Маша засмущалась, совсем как та, пятнадцатилетняя. – Честно говоря, сама до сих пор не верю. Я ведь, считай только вчера учебу закончила. Вышла на первую в жизни работу и вот, как-то все закрутилось. Но давай уже не обо мне. У тебя как дела?

– У меня все гораздо более скучно, – отмахнулась Валя. В этот момент к столику подошла официантка с блокнотиком. – Здравствуйте, мне чай, черный с ложкой сахара. Маха, а ты?

– Тоже чай, только зеленый. Без ничего. Спасибо.

Когда официантка ушла, Валя продолжила:

– Я как тогда с колледжа вылетела, вернулась домой, хотела на следующий год в другое место поступить, готовилась сама. Но немного не срослось. Дома такой треш, что не до учебы. Я старалась там и не появляться особо. Познакомилась с Данькиным отцом…

– Данька, это кто?

– А это сыночек мой, – улыбнулась Валя. – Личный лучик в темном царстве. Как-нибудь познакомлю.

– Так ты тоже замужем? – обрадовалась Маша. – Нужно будет наших мужчин познакомить.

– Нет, – усмехнулась Валя, – мы давно в разводе. Такое ощущение, что у меня черная метка. С мужиками совсем не везет. Начиная с отчима и заканчивая любыми попытками устроить личную жизнь. Бабуля уже заколебалась свечки за меня ставить. РПЦ мне скоро приплачивать должны будут.

– Не шути на такие темы, – поежилась Маша.

– Да ладно, мне можно. Я не верующая. А тебя, не боись, не заденет. Грехи мои, и плачу за них я.

К столику подошла официантка. И пока та расставляла чашки, Валя спросила:

– А у вас, как я поняла, детей нет? Проблемы со здоровьем?

Маша поежилась. Дождавшись ухода молодой работницы кафе, наклонилась вперед и шепотом поделилась:

– Вообще, у нас эта тема под запретом. Но да. У Ромы после «свинки» осложнение. Мы уже столько врачей обошли, ничего. А про усыновление он и слышать не хочет.

Она выпалила все на одном дыхании. На самом деле она ни с кем не обсуждала свою семейную жизнь. А сейчас захотелось как в былые времена, поделиться с подругой сокровенным.

Но, едва договорив, снова съежилась и прислонилась к спинке кресла.

– Забудь, ерунда, – она неумело попыталась сделать безразличный вид.

Валя задумчиво посмотрела в окно.

– Снег прекратился.

– Да, на завтра опять тепло обещали, – с радостью сменила тему Маша.

Они посидели еще чуть больше получаса, вспомнили эпизоды недолгой совместной жизни в общежитии. Время пролетело не заметно, как и те пять с небольшим лет, что они не виделись. Маша пригласила Валю с сыном к себе, чтобы отметить вместе Новый год.

– А если ты не против, я бы и к вам в гости пришла, – напросилась Маша.

Валя слегка скривилась.

– Не уверена, что стоит. Поверь, наше жилище далеко не образцовое. У нас и район не лучшей славой пользуется.

– Знаю я этот район, наслышана. Но мы же не гулять по нему будем. А мне так хочется познакомиться с твоей бабушкой, сыночком. Я бы тортик купила. Ну, Валюш. Ну меня-то уж стесняться? Забыла, что я вообще из села?

– В селе нет ничего стыдного. А вот в соседях-наркоманах, орущих сутки напролет, да в подъезде, в котором уже года два никто не убирает.

– В общем, договорились, – Маша сама удивилась своей настойчивости. – Я в понедельник вечерком к тебе загляну.

Валя лишь усмехнулась и коротко кивнула.

***

– Машенька, дорогая, – уговаривал ее супруг, – я понимаю, ты хочешь спасти мир, но это нереально.

– Ром, нет, – настаивала Маша, складывая в сумку фрукты, – ты не понимаешь. Валя хоть упорно избегала разговоров о доходах, но я тоже не глупа. На рынке много не заработаешь. Алименты муж не платит. А у нее ребенок и старенькая бабушка.

Девушка остановилась и сердито посмотрела на мужа.

– Только не говори, что тебе жалко продуктов.

– Да не их мне жалко, а тебя. Ты ничего не знаешь о ней.

– Вот и неправда!

– Сегодня фрукты, завтра денег попросит.

– Вот завтра и поговорим. Ты отвезешь меня или мне пешком идти?

Мужчина смотрел на девушку изумленно. Пожалуй, впервые он видел ее такой настойчивой и уверенной в том, чего хочет. Это ему даже понравилось.

– Куда от тебя денешься. Но поверь мне, ты еще больно стукнешься о грабли своей доверчивости.

Спустя несколько минут они уже спустились к терпеливо ожидающей зеленой «Волге», не зная, что кроме Вали, по указанному адресу их ждет еще один человек.

Валя

За восемь часов до этого.

Телефон, установленный в узком коридоре бабушкиной квартиры, настойчиво требовал, чтобы к нему подошли. Данька сделал изумленное лицо и посмотрел на маму, настраивающую волны на радиоприемнике.