Майя Гельфанд
Субботние беседы. Истории о людях, которые делают жизнь интереснее
В оформлении обложки использован рисунок Аллы Горен
Редактор Авиталь Гельфанд
© Майя Гельфанд, 2020
ISBN 978-5-4498-5209-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Идея этих бесед пришла ко мне однажды вечером, когда я сидела дома и чувствовала себя ужасно несчастной. «В мире столько интересных людей, к которым у меня столько вопросов, а я не могу их задать», – так я размышляла. Потом эта мысль снова посетила меня, когда я пекла пятничный яблочный пирог. «А что, я могла бы угощать пирогами собеседников». И, наконец, полностью созрела, когда предстала передо мной в своей обескураживающей простоте: «Хочешь поговорить – иди и говори». Сначала это напоминало больше неуклюжее ковыляние, чем уверенный шаг: я не знала, как вести беседу, как приготовить порционное пирожное и категорически не умела фотографировать. Но после долгих часов, проведенных в муках творчества, после множества загубленных тортов, так никогда и не появившихся на свет, после сомнений и неудач – наконец, начали получаться беседы, которые и вошли в эту книгу. Здесь собраны истории о людях, которые делают жизнь интереснее. Режиссеры и писатели, изобретатели и художники, музыканты и борцы с властью – те, кому есть, что рассказать.
Мария Метлицкая. История литературной Золушки
Она пишет по три книги в год, которые расходятся многотысячными тиражами. Огромная армия поклонниц считает ее своей подругой, учительницей и наставницей. Ее книги часто называют «мелодрамой в прозе»; читая их, кажется, что смотришь сериал про маленькую жизнь маленьких женщин, про их обиды, ошибки, страдания. Про то, что понятно каждой Писательница Мария Метлицкая рассказала мне о своей невероятной писательской судьбе, о тяжелой болезни и о том, что самое главное в жизни.
– Мария, люди начинают писать по разным причинам. Кто-то от тоски, кто-то от скуки, кто-то от желания разобраться в чем-то, а кто-то просто потому, что не может без этого жить. Отчего вы начали писать?
– От депрессии, душевной боли. В нашей семье произошла драма, о которой я не хочу говорить, и я заболела. Где мы только не были, куда мы только не обращались, вплоть до знахарок. И мне долго не могли поставить диагноз, пока не выяснилось, наконец, что это классическая депрессия, организм перестал бороться с действительностью.
– А в чем она выражалась?
– В полном отсутствии физических и душевных сил. Мне, человеку коммуникабельному, стало трудно общаться с людьми. Я не могла находиться в толпе. В эти дни мне был нужен только мой муж- потому, что он все понимал и не давал дурацких советов. Однажды я услышала- «депрессия – это онкология души». И это правда. Потому что теперь я знаю, пройдя вот это, что физическую боль переносить легче.
– И как вы с этим справились?
– Ну, конечно, врачи. И это правильно. Любую болезнь надо лечить. Но и ты сама, безусловно. Нужно вытаскивать себя из-под руин. Однажды муж отправил меня с собакой на дачу. Делать мне особо было нечего, потому что это был апрель, еще снег лежал и было холодно. И я искала, чем себя занять. И как-то мне пришла в голову идея реставрировать старую мебель: шкурить, полировать, расписывать масляными красками- только они и были под рукой. Получилось очень симпатично. Потом я пошла на курсы и освоила технику декупажа. Я этим очень увлеклась, делала картинки, тарелки. Потом мне это надоело, и я решила: попишу что-нибудь. А у меня в голове давно крутились идеи, сюжеты, персонажи. Компьютера не было, я не умела на нем работать. Я взяла обычную ученическую тетрадку и написала несколько коротких рассказов.
– И с этого началась карьера знаменитой писательницы.
– Ну можно сказать и так. Муж приехал, я ему прочла эти рассказы, и он заплакал. Конечно, он субъективно отнесся к моему творчеству, потому что понимал, в каком состоянии я нахожусь. И с тех пор я стала пописывать. Тем летом я написала еще несколько рассказов.
– Ну знаете, многие пишут поздравительные открытки, но не все становятся писателями.
– У меня произошло так. Когда мои рассказы прочитали родственники и друзья, то сама собой возникла идея: надо бы показать профессионалам. А каким профессионалам? Я ведь не знала никого. Просто рассылать по издательствам? Этого я делать не стала. А в сентябре в Москве каждый год проходит книжная ярмарка. Мы с мамой взяли дискету, тогда еще даже флешек не было, с моими рассказами и, как бедные родственники, пошли гулять между стендами. А на сцене в это время сидели Устинова, Донцова, Маринина, и другие звезды. Тогда мне в голову не могло прийти, что через три-четыре года я буду сидеть рядом с ними. Я, как сиротка Хася, подходила к представителям издательств и спрашивала робко: «Вас не интересуют рассказы?» И мне отвечали: «Нет, рассказы не интересуют». Но счастливый случай привел к тому, что наконец кто-то эту дискету взял и передал редактору. И редактор не выбросила ее тут же в помойку, а прочитала. И спустя три месяца она мне позвонила.
– Просто история литературной Золушки.
– Ну как-то так. Моя первая книжка была издана тиражом в тысячу экземпляров. Оформление было ужасным, бумага была жуткой, но это меня мало волновало. Когда я получила свою первую книгу – это было великое счастье. Никто ее, конечно, не раскручивал, никто ее продвижением не занимался. Был ли продан этот крошечный тираж в тысячу экземпляров? Ей богу, не знаю. Вскоре вышла вторая книга. Кажется, с той же судьбой.
– Вы тогда уже всерьез решили заняться литературой?
– Нет, тогда я еще относилась к этому как к способу потешить свое небольшое самолюбие. Потому что как раз в то время моя подруга открыла антикварный магазин и пригласила меня туда поработать. Я страшно удивилась: я никогда не работала в магазине. Но согласилась.
– Это при том, что образование у вас медицинское.
– Да, но в медицине я почти не работала и следов там не оставила. Мне всегда неловко говорить об этом. Я была домохозяйкой.
– То есть вы, как я, профессиональная домохозяйка.
– Абсолютно так- именно профессиональная! Где все по местам и как надо! Но я до пятидесяти лет сидела дома, и шансов проявить себя было не так много. И я уже ни на что рассчитывала. Ведь это было такое счастье в девяностых годах, когда мужья начали хорошо зарабатывать, посадили нас, жен, дома. Мы могли заниматься детьми, собой. Из моих подружек никто не работал.
– У вас такой кружок неработающих женщин был?
– Так случилось, что у нас была компания из нескольких мам, и мы, как в курятнике, высиживали наших деток и были абсолютно довольны. Мужики зарабатывали, мы жили в полном достатке. Меня все устраивало, я сидела дома с удовольствием.
– А вас это не терзало? Я имею в виду, ваша профессиональная несостоятельность.
– Ну разве что немножко. Я слегка стеснялась этого. Я чувствовала, что моя карьера не сложилась. Но менять что-то было уже поздно.
– И вот, книжки вышли, вы себе потихоньку трудитесь в антикварном магазине…
– А спустя год или два позвонила мне моя любимая редактор со словами: «Маша, куда вы пропали? Вы нам срочно нужны!». Ну я, конечно, немного обалдела. Но она продолжала: «У вас есть два месяца, чтобы написать новую книгу. Напишите – звоните». Это был десятый год, когда горела Москва, и мы сидели на даче с мамой, которая только-только приходила в себя после инсульта.
– И что вы ответили на это предложение?
– Ну первая реакция была, конечно, отказаться. Ведь это казалось тогда совершенно нереальным. Но вот ночью я лежу и думаю: с одной стороны, это невозможно; с другой стороны, мне дан шанс, и я не имею права его не использовать.
– То есть вы вытянули свой счастливый билет.
– Да. Не всем он дается. А мне в руки упал. И я согласилась.
– Однозначно.
– И вот, я сижу все лето на веранде и в тетрадке пишу. И когда эту книжку приняли в издательстве, я поняла, что жизнь-то моя меняется. Причем стремительно. Потому что это уже три книжки в год, это контракт, это гонорары.
– Одну секундочку. Вы говорите про три книги в год?
– Да, в год. Таковы условия контракта.
– Но это же издевательство.
– Нет, это работа.
– Адская.
– Но любимая! Значит, я кому-то нужна! Прибавьте к этому интервью, командировки, встречи с читателями. То есть из тихой домохозяйки, варящей борщи, я вдруг превратилась в крайне занятую даму.
– Вы были готовы к этому?
– Нет, конечно. Я боялась, что не справлюсь, что у меня не будет сюжетов, что я подведу кого-то.
– А вы не боялись жесткой конкуренции? Войти в этот книжный мир, где так много зависит от случая.
– А вы знаете, я до сих пор не вижу конкуренции и не знакома с этим жестким миром.
– А другие писатели вас признали?
– А я их и не спрашивала.
– Ну конкуренция есть между вами?
– Я ее не чувствую. Я как-то попала на свою грядку, которую окучиваю. Я быстро заняла свою нишу. Конечно, это была совместная работа- издательства и моя. Они занимались продвижением, а я… Я писала. И меня назвали «открытием года» -ничего себе, а? я и сама обалдела.
– Для вас это было абсолютно неожиданно.
– Абсолютно. Но так расположились небеса, и я вытянула этот выигрышный билетик. Судьба, видимо.
– Ну как же так! Есть огромное количество людей, которые мечтают о том, чтобы их напечатали в каком-нибудь толстом и важном литературном журнале. А вы смогли избежать этого долгого и унизительного процесса.
– Понимаете, я никогда к этому не стремилась. У меня не было никаких писательских амбиций. И еще я никогда никому не завидовала.
– Ну что значит не было амбиций? Ведь вы показали свой диск на книжной ярмарке?
– Ой, я так робко его показывала, что серьезно ни на что не рассчитывала. Вот не получилось бы тогда, на этом бы все и закончилось. Это я вам говорю совершенно точно.
– У вас очень счастливая писательская судьба.
– Да, мне об этом говорили. Я поначалу не задумывалась, а потом поняла. Ведь сотни, тысячи людей пишут, и у них не складывается. А у меня все получилось.
– Как?
– Понимаете, нашлись люди, которые поверили в то, что я буду интересна определенной категории читателей.
– Это женщины средних лет, часто одинокие или с неудачной личной жизнью.
– Или с удавшейся. Но проблемы то остаются! И у бедных, и у богатых. В общем, у людей. И перед болезнями, предательством, изменами мы все равны, поверьте.
– Ваши читательницы – это женщины, замордованные, уставшие, растерянные. Вы рассказываете им о них же и поэтому пользуетесь такой популярностью. Вас не обижает, когда вас называют «женским автором»?
– Ни в коем случае. Я это полностью сознаю. Женщины вообще часто более активны. А кто ходит на концерты? Кто посещает выставки? Кто записывается в библиотеки? Женщины. Это моя аудитория, я к женщинам отношусь с глубоким уважением, жалостью и нежностью. Я их понимаю. И они воспринимают меня, как подружку. Они мне пишут: «Вы это списали с меня».
– А на самом деле, с кого вы списываете?
– Беру из своей больной головы.
– Но, читая вас, действительно возникает ощущение, что вы такая подружка, которая сидит на кухне и рассказывает рассказы.
– Для меня это комплимент, спасибо! А на самом деле, девяносто процентов написанного в моих рассказах, – выдумка. Остальное – не списанное, а выхваченное. Ни одного списанного сюжета или персонажа у меня нет.
– Вы производите впечатление человека, который не только пишет, как подружка, но и ведет себя, как подружка.
– Да, есть такое. Но у этого есть и оборотная сторона. Потому что женщины чувствуют меня своей, и на меня сыплются их письма, жалобы. Я участвую в их трагедиях, болезнях, обидах. И я всегда отвечаю. Через меня проходят судьбы этих людей и я, конечно, стараюсь их пропускать через себя.
– А как происходит этот процесс сочинительства?
– Это происходит обычно так: около двенадцати ночи я иду на кухню курить. И в этот момент у меня что-то щелкает. Вот можете не верить, но это так. Иногда я вижу сразу готовый сюжет. Иногда я чувствую, что из этого ничего не получится. Самое главное успеть записать, потому что наутро я уже ничего не помню. С опытом пришло и понимание. Иногда я вижу, что это сюжет для полноценного романа, а иногда понимаю, что здесь можно ограничиться рассказом. Иногда у меня рождаются готовые сюжеты, иногда над ними приходится покорпеть. Но ни реального Васи Иванова, ни Абрама Рабиновича у меня нет.
– А вот, кстати, об Абраме Рабиновиче. Вы практически не пишите на еврейские темы.
– Ну здрасьте! Вы меня не всю прочитали!
– Ну извините! Двадцать пять книг я не осилила!
– Ну вот, вы не дочитали. Еврейская тема у меня, конечно, есть. Может быть, не в том объеме, как у других авторов, но есть. Например, автобиографическая книга «Можно я побуду счастливой?» как раз об этом. В ней я пишу о своих еврейских корнях, совершенно это не стесняясь, а наоборот, гордясь. Моя бабушка Софья Борисовна Метлицкая – это главный человек в моей жизни. Она нас с сестрой вырастила, сформировала, и все, что есть хорошего во мне, – это от нее.
– Расскажите.
– Это была абсолютно еврейская семья из белорусского местечка. Мой прадед, Борис Метлицкий, работал лесником у богатого помещика. У них был крепкий дом и трое детей. Человеком он был практичным, скуповатым и кажется, любил женщин. Он был красивым мужчиной. Кстати! Мой сын похож на него. Я выросла с сознанием того, что я еврейка. И в моем окружении были евреи- родительская компания. Я никогда не отдавала себе в этом отчет, потому что мы жили в стране победившего Интернационала. Среди моих подружек были и русские девочки, и еврейки. Так сложилось. А потом, после школы, у нас образовалась еврейская компания. Мы встречались у синагоги на улице Архиповой. Конечно, мы не ходили молиться, но праздники праздновали и весело там тусовались. Это была отчасти диссидентская компания, некоторые уже успели посидеть, это были «отъезжанты» и отказники. Уезжали тогда практически все, в основном, в Америку. И я тоже собиралась, но ситуация сложилась по-другому. И, кстати, мы до сих все дружим.
– Мария, вы часто в ваших книгах затрагиваете темы предательства, обиды, нелюбви. Вам пришлось это испытать?
– Нет, по счастью. Хотя, как и у любого человека, у меня были разные периоды в жизни. Но оба мои брака были по любви. Когда закончилась любовь в первом браке, от мужа я ушла- встретила новую любовь. Как оказалось- главную. Мы прожили непростую жизнь. С жизнью сытой и благополучной, с внезапной потерей бизнеса, и даже бедностью, с моментами отчаяния, с болезнями. Но мы смогли выстоять. Да и в моей семье тоже было все непросто. Со своим родным отцом я встретилась только в тридцать лет. Но была бабушка, которая нас с сестрой растила, была мама, которая развивала, был достаток. Нет, я не могу сказать, что меня предавали. Но самое главное, что мне удалось в этой жизни, – это мой сын. Мы с ним большие друзья. И друзьями были с самого первого дня. Мы можем поругаться, наорать друг на друга. Но у нас не может быть принципиального конфликта, из-за которого мы не будем общаться. Ну, а уж то, что произошло со мной в плане карьеры – это просто какие-то чудеса. Я до сих себя немножко самозванкой чувствую. Однажды Виктория Токарева подарила мне книжку с надписью: «Ученику от побежденного учителя». Я тогда была еще, собственно, никто, и это было, конечно, большое признание.
– А вы сознательно не пишите на темы, условно говоря, войны и мира? Вы рассказываете о маленькой жизни маленького человека, у вас даже сборник есть с таким названием.
– Я думаю, это происходит естественно. Это то, в чем я лучше разбираюсь. Я не настолько образована, чтобы браться за серьезные темы. Я бы побоялась. Я не чувствую для себя возможным писать на какие-то сложные исторические, политические, словом, глобальные темы.
– А вы вообще к себе серьезно относитесь?
– Я отношусь к себе с уважением.
– А в чем женское счастье?
– Ну, если по классике, то, конечно, это семья – муж и дети. Но увы, так получается не всегда. И женщина, лишенная этого, тоже может прожить вполне цельную жизнь. Счастьем может быть и успешная карьера, и жизнь, наполненная путешествиями, и хобби, и увлечения. Счастье – это близкие подруги и дорогая родня. Составляющий много. Есть и короткое счастье: чашка кофе по утрам, хорошая книга, пейзаж за окном, новые туфли, в конце концов!
– А что, по-вашему, главное в жизни?
– Душевный комфорт. А это, поверьте, очень глубокое понятие! Потому что оно включает в себя все вышеперечисленное и плюс – спокойную совесть. А это означает, что вы – хороший человек и проживаете свою жизнь правильно. А это ведь главное, правда?
Мария Метлицкая совсем недавно репатриировалась с семьей в Израиль и теперь живет в Хайфе, где мы с ней и встретились. В качестве угощения я принесла очень вкусный пирог из песочного теста с лимонным джемом.
Лимонный пирог с джемом
Для песочного теста:
– 300 гр. муки
– 200 гр. холодного сливочного масла
– 100 гр. сахарной пудры
– 2 желтка
– щепотка соли
– 2—3 капли ванильной эссенции
Способ приготовления:
Высыпать в чашу миксера просеянную муку, сахарную пудру и соль. Добавить масло, замешивать до состояния крошки. Влить желтки и ванилин и замесить однородное тесто. Отправить в холодильник минимум на полчаса.
Для джема:
– 2—3 лимона
– сахар по вкусу
– 10 гр. желатина
Способ приготовления:
Перемолоть лимон с сахаром. Добавить желатин и хорошо перемешать.
Для белкового крема:
– 100 гр. сахара
– 50 гр. белка
– ¼ ч.л. лимонной кислоты
Способ приготовления:
Взбить белки с сахаром, добавить лимонную кислоту. Перенести миску со взбитыми белками на водяную баню и продолжать взбивать венчиком до полного растворения сахара.
Способ формирования пирога:
Раскатать охлажденное тесто толщиной в 4—5 мм. Запекать в духовке при температуре 180 градусов в течение 15—20 минут (зависит от диаметра коржа). Остатки теста можно заморозить.
Выложить на готовое охлажденное тесто лимонный джем.
Сверху украсить с помощью пекарского мешка белковым кремом и отправить в духовку, разогретую до 220 градусов, на 3 минуты.
Михаил Лабковский. История гиперактивного психолога
Мы договорились встретиться вечером, после лекции. Ожидая его возле концертного зала, я увидела женщин. Их было много. Они приходили на лекцию с подругами, реже с мамами или в сопровождении мужчин. Все они громко обсуждали только что услышанное. Одни захлебывались от восторга, другие цинично кривили губы. Наконец вышел он. Тоже с женщинами. В окружении свиты из поклонниц, сотрудниц и просто любопытствующих, он напоминал Воланда, который прилетел в ненавидимый прокуратором город. Мне ничего не оставалось, как присоединиться к этому шлейфу и брать интервью в сложных полевых условиях. Вот такая беседа у меня получилась с психологом, лектором, автором книг и любимцем женщин всех возрастов Михаилом Лабковским.
– Михаил, как вы стали страшно популярным человеком, которого цитируют, ругают и обожают?
– Я сформулировал шесть простых правил поведения, которые оказались очень эффективными для изменения психики людей, которые страдают от неврозов, страхов, тревожности и других проблем.
– Правила очень простые.
– Да, но их очень сложно реализовывать. Все шесть правил я прописываю в очень редких случаях, когда человек находится совсем в плохом состоянии и не хочет жить. Обычно достаточно соблюдать одно-два, чтобы изменить свою жизнь.
– Ну давайте пройдемся по правилам. Первое: делать только то, что хочется.
– Это значит, что, когда вы принимаете решение, у вас есть рациональная мотивация. Я так делаю, потому что это правильно, справедливо, нужно и так далее. Я предлагаю убрать рациональную мотивацию и оставить эмоциональную: я делаю так, потому что я так хочу. Единственная причина, почему я так делаю, – потому что мне так нравится. Без логики.
– То есть вы считаете, что это правильно, когда мозг не включается.
– Кроме меня так считает все человечество, потому что это было доказано опытным путем. В хосписах проводили опрос среди пожилых людей, которые вот-вот должны были умереть. Им задавали только один вопрос: о чем вы жалеете в жизни? И все отвечали, что жалеют о том, что не жили, как хотели. Когда вы делаете, что хотите, это всегда правильно.
– Таким образом, такого понятия, как ошибка, вообще не существует. Если я делаю что-то сейчас, то для меня единственно правильное решение, даже если потом он приведет к каким-то катастрофическим последствиям.
– С вами приятно разговаривать! Вы схватываете на лету!
– Я вообще-то умная.
– Ну точно не дура.
– Хорошо, когда мы друг друга понимаем! А вот у меня очень настороженное отношение к психотерапии. Мне кажется, что ковыряние в себе и поиски виноватых вообще-то ничего положительного не несут. Вот если я считаю, допустим, что жизнь у меня не сложилась потому, что мама меня в четыре годика шлепнула по попе, то это не способствует улучшению моего самочувствия и налаживанию личной жизни. Вам так не кажется?
– Хороший вопрос. Проблема в том, что так не кажется Фрейду, который в течение ста лет считается лучшим психологом в мире.
– Но Фрейд был один. А его последователей, которые не обладают его талантами, миллионы.
– Я тоже считаю, как и вы, что Фрейд был великий лечащий врач. А опыт, как мы знаем, не передается. Передаются знания. Можно прочитать книгу про психоанализ, пройти курс и назваться психоаналитиком. Но не стать Фрейдом. Фрейд был именно практикующим врачом, и он умел лечить неврозы. Но давайте посмотрим на проблему детской травмы под другим углом.
– Давайте.
– Представим себе ситуацию, что мама идеальная и по попе не бьет. А ребенок в три месяца попал в больницу с гнойным стафилококком. И он полностью теряет чувство безопасности и становится невротиком. А мама тут вообще не при чем.
– При этом невозможно прожить жизнь без травм.
– Конечно. Может быть все, что угодно, это неважно. В связи с этими ситуациями у вас сформировались определённые психические реакции на окружающий мир. Это означает, что в пять лет уже сформированы предсказуемые реакции на внешние раздражители. Эти реакции могут быть следствием повторяемости действий или психотравмы.
– То есть если сменить эти паттерны, то можно сменить и реакцию психики на внешние раздражители, и, как следствие, изменить свою жизнь.
– Да. Мои правила формулируют две вещи: действия и коммуникации. Невротик никогда не делает то, что ему нравится. Он делает то, что надо. Он никогда не говорит о том, что его беспокоит. Он держит все свои страхи и обиды в себе.
– И часто упивается этим.
– Да. Так вот, следование моим правилам разрывает привычный шаблон поведения. А в мозгу существует определенные нейронные связи. Ваше поведение, реакции, эмоции – это очень сложная нейронная структура, в которой задействованы все системы организма. Таким образом, вы начинаете рушить невротическую структуру и выстраивать новую, более здоровую.
– А почему она будет здоровая?
– Потому что мои правила – это и есть поведение здорового человека, в этом их величие. Хотя, это, конечно, идеальная ситуация, к которой нужно двигаться.
– Вы уже на каком уровне просветления находитесь?
– Я специально не считал, но приходится каждый день бороться, хотя это и нелегко. Я, например, всегда делаю то, что я хочу и никогда себе не останавливаю.
– Хорошо. Второе правило: не делать того, что делать не хочется. Это не то же самое, что и первое?
– Нет. Это ровно то, что я сказал: не делать того, что не хочется. Не делать что-то против своей воли или в ущерб себе. Или, другими словами, получать удовольствие, не напрягаясь.
– А вы получаете удовольствие?
– Постоянно. Я вообще ничего не делаю.
– Я вам не верю.
– Ну, Маечка, что я могу вам сказать… Большинство людей, которые кровью и потом зарабатывают деньги, имеют вообще другую философию. Как правило, это очень несчастные люди, деньги им ничего не дают. Они ненавидят свою работу и жизнь. Они пашут беспросветно, от зарплаты до зарплаты.
– А бывает по-другому?
– Легко! Вот я, например.
– Очень интересно! Вот расскажите. Вы вернулись из Израиля в Москву в 94-м году. Разруха, бандитские разборки, полный мрак. И через каких-то десять-пятнадцать лет вы становитесь суперзвездой. Как это произошло?
– Просто повезло. Как в том анекдоте: как ты стала проституткой? Просто повезло. А если серьезно, то я, вообще-то, не баловень судьбы, а очень больной человек. СДВГ – знаете, что такое?
– Это гиперактивность.
– Да. В моем детстве это не лечили. Я вообще еле школу закончил.
– Вы были двоечником?
– Угу. Я и школу бросил. СДВГ – это такое нервное состояние, которое заставляет человека все время двигаться, куда-то бежать. Кстати, у меня это заболевание стало следствием асфиксии.
– Во время родов?
– Да, и это одна из главных причин возникновения этой болезни. Мне мама рассказывала.
– Мама переживала?
– Конечно, переживала.
– И что бы вы сейчас сказали маме такого мальчика, который в школу не ходит, никого не слушает, ничем не занимается?
– Ну что сказал? Лечить надо.
– И как вы школу закончили?
– Никак. Мне просто нарисовали аттестат.
– А в университет вы как-то поступили?
– Да. Но закончил его только в двадцать восемь лет. А потом благодаря своей бывшей жене, которая мне открыла глаза на мои проблемы, и я начал пить таблетки. И когда я вернулся в Москву, то стал спокойно, как все нормальные люди, выдерживать нагрузки, концентрировать внимание, ходить на работу, больше зарабатывать. Меня начали замечать, приглашать, платить.
– Но и после этого вы говорите, что вы не напрягаетесь?
– А я, типа, тяжело работаю?
– Ну, типа да.
– Нет, я вообще мало работаю. Летом, например, вообще на работу не ходил, потому что мне лень было. Не делаю, чего не хочу. Вот недавно подошел ко мне один олигарх и предложил тур по США за триста тысяч долларов. Я сказал: нет, туда лететь далеко. Потому что, согласно второму правилу, я не делаю того, что не хочу.
– Я вам опять не верю.
– Он тоже. Решил, что я над ним издеваюсь.
– А вы это серьезно?
– Абсолютно.
– Хорошо, допустим. Третье правило: сразу говорить о том, что не нравится. Это как?
– Говорить о том, что не нравится, надо сразу и только один раз.
– А вы сами это правило соблюдаете?
– Да, и следуя этому правилу потерял работу на два года. Мне не понравились условия работы, я об этом сказал, и мы распрощались. А дальше оказалось, что не так все просто. И два года я был без работы.
– И вы после этого не изменили свои радикальные взгляды?
– Нет. После этого я стал гораздо больше зарабатывать. Потому что очень многие наши ограничения связаны со страхами. Когда избавляешься от этих страхов, все налаживается само собой.
– А это вообще реально избавиться от страхов?
– Абсолютно. Немотивированные, навязчивые страхи – это свойство психики невротика. Они имеют отношение к психотравмам или к особенностям развития человека. Немотивированный страх убивает человека.
– Вот вы говорите: сразу говорить о том, что не нравится. Но любой конфликт имеет тенденцию развиваться, он не происходит вот в эту секунду. Что значит сразу?
– Если ситуация не меняется, вы должны принимать решение: или мне все нравится, или до свидания.
– А какое время должно пройти, чтобы понять: нравится или до свидания?
– Майя, вы что, шутите, что ли?
– Нет. Вот я живу в браке много лет. Меня что-то не устраивает, и моего супруга тоже что-то не устраивает. В какой момент я должна сказать: давай, до свиданья?
– Ну вы должны сформулировать претензию. Допустим, он мало зарабатывает. Вы должны сделать так, чтобы он больше зарабатывал.
– Как?
– Вы даете ему два месяца на поиски новой работы и новой зарплаты. Вот проходят два месяца, он не начинает хорошо зарабатывать, все, досвидос.
– А как он может заработать? Банки грабить?
– А это уже не ваши проблемы.
– А если он мне скажет «досвидос»?
– Значит, так и надо, не ваш человек. Вы должны запомнить простую вещь: если вы сказали, что вам что-то не нравится, а ситуация не меняется в ближайшее время, то это повод расставаться.
– А если я, послушавшись ваших советов, поставлю ультиматум: дорогой, или ты находишь работу или досвидос? Он же не знает, что через два года он станет таким страшно востребованным, как Михаил Лабковский. Как это понять?
– Никак не понять, и не должна понимать. Жене не надо понимать, она не его мама. Нужно задать другой вопрос: меня устраивает то, что мой муж не работает? Если да, то живем дальше. А если нет, то плевать на него, до свидания.
– А чувства?
– Ну я уже об этом говорил. Нужно сформулировать вопрос к себе: я его люблю и готова с ним жить? Если да, то живем дальше. Если нет, то расстаемся.
– Вы же разведены. Как вы можете давать советы женатым парам?
– У меня есть опыт, я был женат тринадцать лет. Я жил в отношениях, в которых мы были счастливы и не напрягались. А когда это закончилось, то мы разошлись. Но специально отношения строить не нужно, они должны быть естественными. Отношения не бывают абстрактными, это отношения между конкретными людьми. Поэтому если люди привыкли ежедневно решать проблемы на работе, то они и в семье будут жить так же. А вообще семейные пары я крайне редко консультирую. Я не верю в строительство отношений в принципе. Я считаю – любишь, живешь, а не любишь – не живешь.
– Но это очень радикальное мнение.
– Я же сказал, эти правила простые. Но попробуйте их соблюдать.
– А как вы стали таким умным?
– Это само собой произошло.
– А правила как сформировались?
– Как таблица Менделеева.
– Вам они во сне явились?
– Нет, не настолько. Я до этого тридцать лет работал психологом, и рано или поздно это должно было во что-то вылиться. Вот и вылилось.
– Вот психологи часто говорят о том, что нужно полюбить себя. Что это значит?
– Это значит принять в себе полностью, без всяких оговорок: внешность, характер и возраст.
– Но все, что вы перечислили, имеет свойство меняться со временем. Вот возраст, например.
– Принимать каждый раз свой возраст заново.
– А почему сейчас развелось столько людей, которые требуют, чтобы их принимали безусловно? Такие движения, как бодипозитив, например?
– Это правильно. Люди должны принимать людей такими, какие они есть.
– А какие они есть?
– Любые.
– Но для того, чтобы понять, какая я есть, я должна провести сама с собой большую работу. А когда я сама с собой разберусь и приму себя, то мне будет абсолютно наплевать, что обо мне подумают другие.
– Золотые слова, Майя! А вот для того, чтобы понять, какой я есть, надо жить по первому правилу.
– А почему, скажите мне пожалуйста, я должна принимать людей такими, какие они есть, если они мне очень агрессивно об этом сообщают? Почему если женщина с лишним весом тычет мне в нос своим целлюлитом и требует, чтобы я ей подтвердила, что это красиво, я должна это подтверждать? А иначе я целлюлитофоб?
