Густав Майринк
Внушение
Густав Майринк
Внушение
23 сентября.
Свершилось. Теперь, когда моя система доведена до конца, страх более не властен надо мной.
Ни один человек в мире не сможет расшифровать мою тайнопись. И очень хорошо – есть возможность с вершин различных областей человеческого знания все заранее продумать вплоть до мельчайших деталей. Эти записи будут моим дневником, куда я смогу, ничего не опасаясь, записывать все, что сочту необходимым для самоанализа. И шифр, обязательно шифр – одного тайника недостаточно, какая-нибудь глупая случайность – и все раскроется.
Не забыть: самые тайные тайники – самые ненадежные. Как абсурдно все, чему нас учат в детстве! Однако с годами я научился смотреть в корень и теперь знаю совершенно точно, как подавить в себе эмбрион страха.
Одни утверждают, что совесть есть, другие отрицают; таким образом, для тех и других – это проблема и повод для дискуссий. Но истина всегда проста: совесть есть и ее нет – смотря по тому, верят в нее или нет.
Моя вера в совесть – это просто самовнушение. Ничего больше.
Здесь есть одна странность: если я верю в совесть, то она не только возникает, но и противостоит – сама по себе – моим желаниям и воле…
«Противостоит!» Странно! Итак, Я, которое я вообразил, становится напротив того Я, каким я его создал, и обретает отныне полную независимость…
Но точно так же, по всей видимости, обстоит дело и с другими понятиями. Например, стоит кому-нибудь заговорить о смерти, и мое сердце начинает биться чаще, сам я веду себя как ни в чем не бывало и нисколько не беспокоюсь, что смогут напасть на мой след. А как же иначе? Во мне нет и тени страха – сомнений тут быть не может: слишком пристально я слежу за собой, чтобы это могло ускользнуть от моего внимания; а сердце – сердце начинает биться чаще.
Поистине из всего, что когда-либо выдумала церковь, эта идея с совестью – самое дьявольское измышление.
Интересно, кто первый посеял эту мысль в мир?! Какой-нибудь грешник? Едва ли! А может, безгрешный? Так называемый праведник? Но каким образом праведник мог охватить разумом те инфернальные бездны, которые скрыты в этой идее?!
Здесь, конечно же, не обошлось без какого-нибудь благообразного старца, который взял да и внушил идею совести – как пугало – чадам своим непослушным. Инстинктивная реакция старости, сознающей свою беззащитность перед агрессивным напором юности.
