Полная версия:
Майкл Дж. Салливан Нолин. Фарилэйн
- + Увеличить шрифт
- - Уменьшить шрифт
Однако Амикус был не в настроении делиться своими мыслями. Не выказав признаков согласия или неодобрения, он только быстро сказал:
– Тогда предлагаю заняться костром.
Нолин знал, что гхазлы, разозленные неудачей в ущелье, в ответ пошлют более многочисленный отряд, но на сей раз люди не будут защищены утесами. Впрочем, костер и река – лучше, чем ничего. После невероятных событий прошлой ночи у Нолина затеплилась надежда, что они переживут и это испытание.
И тут пошел дождь.
Первый характерный стук капель раздался вскоре после того, как солдаты уложили несколько поленьев в костер. Через несколько минут стук превратился в рев, который заглушал голоса, и приходилось кричать, чтобы расслышать друг друга. Небо померкло из-за туч, и ночь наступила раньше положенного срока. Под ногами уже текли ручьи. Тяжелые капли пробивали кроны деревьев, напитывая землю влагой. Видимо, посидеть у костра уже не получится.
Все молчали. Просто перестали собирать хворост и собрались на берегу реки – в месте, свободном от зарослей. Маленький отряд выживших устроился на бревнах, которые они притащили для костра. Клякса и Миф залезли в запасы провианта. Амикус и Джарел занялись оружием и доспехами.
– Какие у вас планы, если станете императором, сэр? – спросил Райли, тоже доставший из мешка кусок вяленого мяса.
– Не стану, – ответил Нолин. – Это я не к тому, что мы не выживем. Просто отец почти наверняка переживет меня.
– Может, он упадет с лестницы и умрет, – сказал Райли. – Мало ли…
– Мой отец – чистокровный фрэй, значит, это почти так же вероятно, как то, что кошка споткнется.
– Но если бы так случилось, что бы вы стали делать?
Нолин глубоко вздохнул и плотнее закутался в плащ. Одежда промокла, но пока еще защищала от дождя. Нолин терпеть не мог, когда по шее бегут струйки воды. Казалось, будто пауки ползают по коже.
– Давным-давно у нас с Сефрин был друг, Брэн. У Сефрин, как и у меня, мать была человеком, а отец – фрэем, но у Брэна оба родителя – люди. Повзрослев, мы заметили, как дурно из-за этого с ним обращаются. Нас это встревожило. Когда семья Сефрин перебралась назад – в Мередид… Слыхали о нем?
– Там большей частью живут инстарья? – подал голос Амикус.
Нолин кивнул.
– Это была фрэйская крепость еще до Великой войны. Мы все там жили какое-то время, пока строился Персепликвис. По окончании строительства большая часть людей перебралась в столицу. Затем оставшиеся фрэи превратили крепость в настоящий город. Им не нравилось жить бок о бок с людьми, которые не захотели переезжать. Губернатор там сейчас инстарья по имени Сикар. Между прочим, это в честь него получил название наш легион. В общем, когда Сефрин вернулась туда, она на себе испытала, каково это, когда тебя презирают из-за твоего происхождения. Для жителей Мередида человек – все равно что грязь под ногами.
Нолин закинул в рот несколько орешков, оставшихся от тех, что дал ему Амикус, прожевал их и продолжил:
– Когда позднее она вернулась в Персепликвис – город, где к людям относятся как к изгоям, хотя их там намного больше, чем фрэев, – Сефрин уже не просто огорчалась – ее это прямо-таки бесило. С тех пор она пытается добиться перемен в этом отношении, однако далеко не продвинулась. Однажды у нас появилась идея создания Гражданской хартии – свода законов, которые распространялись бы на каждого жителя империи – независимо от расы. Эти правила действовали бы постоянно, а наказания и поощрения применялись бы одинаково по отношению ко всем. – Нолин смущенно рассмеялся. – Должен признаться, мы тогда выпили лишнего. – Он вытер с лица капли дождя, одна из которых щекотала ему нос.
Джарел толкнул Амикуса и кивнул на Нолина.
– Вот видишь? Я же говорил.
Амикус нахмурился.
– Это ничего не доказывает.
– Что? – спросил Нолин. – О чем это вы?
– Единый предсказывал, что если я вступлю в легион, то помогу изменить мир к лучшему, защищая Нолина Нифрониана, следующего императора.
– Так и сказал, да? – усмехнулся Нолин. – Бог портных назвал мое имя?
– Он только с виду похож на портного, но да, назвал. Более того, он заявил, что вы будете править с мудростью и состраданием вашей матушки. Ваша идея Гражданской хартии доказывает, что он говорил правду.
– Твой бог ошибается. В мире была лишь одна Персефона, Нифрон еще тысячи лет никуда не денется, а я умру намного раньше.
– Поначалу мы тоже не поверили Джарелу, – признал Райли. – Но потом появились вы…
– Однако вы до сих пор настаиваете на своем, – огрызнулся Джарел.
– Твоим словам очень трудно верить, ДеМардефельд, – сказал Клякса.
Миф согласно закивал.
– Джарел сказал нам, что наследный принц империи явится в Седьмую Сикарию. Кто бы мог подумать?
Не успел Нолин ответить, как заметил легкое движение в папоротниках. Грохот дождя сотрясал ночь, но шорох в листве отзывался другой нотой, вызывавшей навязчивое ощущение, будто что-то не так.
Амикус заметил, как принц повернул голову и как округлились его глаза.
– Что?
– Там кто-то двигается.
Амикус улыбнулся.
– Пора действовать.
Солдаты поспешно вскочили, обнажили мечи и подняли щиты.
– Защищайте его высочество, – сказал Амикус. – А вы, сэр, если получите шанс спастись, воспользуйтесь им. Это приказ.
– Я ваш командующий и сын императора. Ты не можешь отдавать мне приказы.
– Сегодня могу, сэр. И я не хочу, чтобы вы возвращались нас хоронить. Если бог отправил Джарела защищать вас, возможно, он знает что-то, чего не знаем мы.
Из зарослей выскочили гхазлы. Прерывистый рассеянный свет луны, отражавшийся от поверхности реки, позволял Нолину видеть устремившиеся к ним темные и кривые горбатые фигуры. Амикус и Джарел отражали нападение, стоя перед Нолином, а Райли Глот и Азурия Миф действовали с флангов. И вновь Амикус Киллиан творил невероятное – косил гоблинов направо и налево в идеальном танце с завораживающим ритмом. Однако теперь Нолин имел возможность понаблюдать и за остальными. Джарел, Райли и Миф подражали первому копейнику; не столь совершенно и изящно, но и они убивали гоблинов с поразительной ловкостью, пользуясь той же техникой. Они уступали Амикусу, но чувствовалось, что прошли его выучку. Нолин будто слушал единую мелодию, исполняемую на четырех инструментах, и концерт оказался кровавым.
Гхазлы мчались, словно разъяренные быки, но лишь врезались в заграждение и падали в кучу. Другие атаковали с тыла. Там их встречали Клякса и бедняк из Калинии, но действовали они не так ловко, как остальные. Нолин присоединился к ним, однако по сравнению с ними чувствовал себя новичком.
Смешались кровь и дождь, грохот грома и лязг металла. И вдруг атака прекратилась так же внезапно, как началась.
– Это первая волна, – сказал Райли, выдыхая клубы пара в перенасыщенный влагой воздух.
– На сей раз без стрел, – заметил калинианин.
– Прошлой ночью стрелы им не помогли, – ответил Райли. – Видимо, усвоили урок.
– В таком случае непонятно, почему они сразу не пустят в дело обердазу. – Миф стряхнул капли с волос и бороды.
– Не подавай им идеи.
В глубине джунглей и в темноте неизвестности они услышали одинокую визгливую ноту.
– Ох, проклятые волосы императора! – выругался Клякса. – Это еще что?
– Это рог легиона, дубина! – крикнул Райли.
Все повернулись к нему, понимая, что он прав. Прервавшись на миг, зов рога прозвучал вновь.
– Это точно рог легиона, – вымолвил потрясенный Амикус. – Как такое возможно?
Они вглядывались в окружавшие их заросли. Сквозь звон дождя они услышали шум битвы. Где-то за деревьями, за ограждением из широкой листвы и чернильной тьмы, грянул бой. Как и дождь, его звуки делались то громче, то тише. Наконец наступила кульминация, а вслед за ней повисла тишина. Солдаты так и остались ждать, сжимая в руках мечи, а дождь тем временем смывал кровь с их оружия.
К ним что-то приближалось – громкое и большое, на ходу ломавшее ветки густых зарослей. Нолин слышал шумное дыхание, слишком громкое, чтобы принадлежать человеку, гхазлу или даже Азурии Мифу. Существо сопровождал звон, будто оно было одето в кольчугу. Они готовились встретить любую чудовищную тварь, которая могла бы выйти к ним. И вот она появилась – выше любого человека. В лунном свете показалась… лошадь.
Эйсер! Нолин узнал собственного скакуна, а на спине у него сидел…
– Эверетт! – хором воскликнули они.
Юный разведчик широко улыбнулся, спешился и подал поводья Нолину.
– Ваша лошадь, сэр.
– Эверетт, как… – Амикус замолчал: из темноты показались несколько легионеров, регулярных пехотинцев в тяжелых доспехах. – Как ты так быстро добрался до Урлинея и обратно?
– Никак, – ответил Эверетт. – Я встретил Пятый полк на пути от залива Кракен. Сообщил им, что Седьмая Сикария в беде, и они не стали медлить. Их командир отправил со мной отряд. – Разведчик все продолжал улыбаться.
Остальные тоже не могли сдержать улыбок.
Затем из мрака выступил матерый старый солдат с гребнем на шлеме, отличавшим первого копейника, и Амикус рассмеялся.
– Надо же, вы только посмотрите: Брэк Барейт. Я-то думал, ты вышел в отставку и посиживаешь где-нибудь в кресле-качалке.
– Амикус Киллиан, а ты все никак не помрешь, да?
– Ты как будто разочарован.
– Вовсе нет. Я теперь по гроб жизни смогу бахвалиться, что спас тебя и знаменитый Седьмой эскадрон.
– Спас меня?
Барейт ухмыльнулся, одной рукой вытирая капли дождя, а другой доставая бурдюк с водой.
– Мы только что вытащили вашу задницу из пасти разъяренного роя гхазлов.
Амикус усмехнулся.
– А, ясно. Ты подумал, что нам нужна помощь…
Брэк прищурился и, привстав на цыпочки, пересчитал солдат, тыча в каждого пальцем.
– Вас всего семеро, а гхазлов было больше сотни. Если бы мы не застали их врасплох, да еще с тыла, они бы и наш отряд изрядно потрепали.
Амикус кивнул.
– В этом я не сомневаюсь. Но с нами все в порядке.
– Чушь собачья! – изумленно воскликнул Брэк.
Амикус перевел взгляд на Райли.
– Как ты думаешь, нам нужна была помощь?
– Против кого? Этих милашек? – Он пнул ногой один из трупов.
Амикус осмотрел остальных.
– Кто-нибудь думает, что нам была нужна помощь?
Миф и бедняк из Калинии отрицательно покачали головами. Колебался только Клякса.
– Ну… – протянул он, – мне бы помощь не помешала. У меня кое-что чешется, а дотянуться не могу. На заднице. Сейчас подниму для вас юбку, командир.
Брэк нахмурился.
– Да ну, чепуху несете. – Тут он заметил Нолина. Обратив внимание на его форменное облачение, он встал по стойке смирно и отсалютовал. – Прошу прощения, старшина. Не заметил вас, сэр.
– Вольно, первый, – ответил Нолин.
– Благодарю, сэр. – Он расслабился, на губах заиграла улыбка. – Уж вы-то справедливо оцениваете реальность. Вы должны подать подробный отчет легату Линчу. Вы расскажете правду о том, как мы вас спасли, сэр?
– Спасли? От чего, первый? – спросил Нолин.
Брэк Барейт выпучил глаза.
– Ох, клянусь бьющимся сердцем Элан! – Он посмотрел на своих товарищей, которые выходили из джунглей и строились по обе стороны от него. – Сын императора… он теперь один из них.
Амикус посмотрел на Нолина и с улыбкой кивнул.
– Да, думаю, это так.
Глава шестая
Божественное Провидение
Мовиндьюле хлопнул себя по шее и прибил очередное чудовищное насекомое, намеревавшееся высосать из него всю кровь. Потом, уставившись на собственную руку, не без удовольствия растер крошечного жучка пальцем. Как же его все доконало: отвратительный гнус, безумная жара и чудовищная влажность. Каждый день шел дождь. Даже когда его не было, казалось, что унылое, серое небо готово обрушить потоки воды в любую минуту. Он чувствовал себя в ловушке, в пасти какого-то мерзкого зверя, отравлявшего его своим горячим влажным дыханием. Разгоряченные желанием видеть то, что им хотелось, имперцы назвали свой новый город Урлинеем, что означало «жемчужина джунглей». С этим Мовиндьюле мог согласиться только при условии, что жемчужину засунули в кабанью задницу.
«Проклятый Феррол! Как же я ненавижу этот город», – подумал он, отскочив от колесницы, из-под которой летели брызги грязи, и едва не свалившись в лужу размером с озеро. Прошло столько лет, а Мовиндьюле по-прежнему нравилось произносить имя бога фрэев всуе. В юности он содрогался, если кто-то позволял себе это; теперь же считал это своим личным правом. Он больше не считает Феррола своим богом. Мовиндьюле стал настоящим безбожником.
Пробираясь сквозь шумную городскую стройку, Мовиндьюле в оцепенении замер. В город с востока вошли восемь человек в форме вспомогательного эскадрона. В рваных плащах, помятых шлемах, с небритыми лицами, покрытыми грязью и кровью, они выглядели так, словно их волокли за собой лошади. Их окружали десятки легионеров с различными знаками отличия. Те тоже только что вышли из чащи, но выглядели менее избитыми, и все они – особенно те восемь – улыбались и смеялись на ходу.
«Нет, не восемь человек, – поправил себя Мовиндьюле. – Семь человек и полукровка. Принц еще жив!»
Он вгляделся в молочно-белую дымку, которая, как ему казалось, представляла собой солнце.
«Только наступил полдень, а я уже потерпел вторую крупную неудачу. Один провал – это невезение, но два за одно утро? Трилос говорил, сработает. Наверное, он ошибался. Надо было это учесть. Если я скажу, что завтра пойдет дождь, и так и будет, значит ли это, что я провидец или просто угадал? Ладно, плохой пример: тут каждый день льет дождь. Но дело в том, что предсказания Трилоса не всегда сбываются. И он не всегда говорит правду. В конце концов, Трилос – демон».
Мовиндьюле стоял посреди улицы, предаваясь размышлениям. Вид ничуть не пострадавшего принца рассердил его, и это еще мягко сказано. Поэтому, когда к нему устремилась очередная колесница, он хлопнул в ладоши, и ноги тащивших ее лошадей разом подкосились. Кони с ржанием рухнули, утянув за собой хомут и валек, отчего колесница перевернулась и выбросила седоков.
Под громкие крики Мовиндьюле перешел на другую сторону улицы и, не оглядываясь, проворчал себе под нос:
– Не стоило этого делать.
Не то чтобы он жалел седоков или лошадей, но для исполнения плана ему требовалось сохранять невидимость. Главное – держаться в тени и действовать скрытно. Он постарался успокоиться, напомнив себе, что никто из рхунов не сумеет сложить два и два. За одним значительным исключением этот народ был слишком примитивен, чтобы обучиться Искусству, значит, они не распознают магию, даже увидев ее.
Настроение испортилось еще больше.
«Два провала за один день? Странно, что я не взорвал какое-нибудь здание. Сначала эта бесполезная идиотка Сефрин не сумела добыть рог, а теперь принц – чья печень уже должна была превратиться в объедки с тарелки гхазла – спокойно явился в Урлиней».
Мовиндьюле прошел дальше по улице, оставив позади вызванный им хаос, и остановился подумать.
«Что теперь делать?»
На протяжении многих столетий Мовиндьюле прилежно трудился, чтобы осуществить мечту. Некоторое время он провел в уродливом замке на Зеленом море, пожил в Персепликвисе, а потом надолго поселился в южной провинции Маранония. Но в последнее время он был поглощен джунглями Калинии, поскольку готовил первый акт своего Большого представления. Наконец-то он приступил к воплощению великого плана… у которого тут же отвалились колеса.
«Тебя ждет успех, – однажды предсказал Трилос тонкими губами молодой женщины, очевидно скончавшейся от голода. – По крайней мере, ты осуществишь свою месть».
Мовиндьюле по-своему скучал по старому наставнику, но в то же время постоянное присутствие Трилоса слегка тяготило его. За восемьсот лет, что они провели вместе, Мовиндьюле узнал от Трилоса об Искусстве больше, чем кто-либо за всю историю мира. Создание клубники из воздуха было лишь первым из всех чудес, которыми он овладел, и развитие магических способностей было одной из двух причин, по которым Мовиндьюле так долго оставался с демоном.
«Наверняка он демон. Кто же еще?»
Мовиндьюле до сих пор мучили кошмары при воспоминании о Трилосе, вернувшемся в теле изуродованного ребенка. Тот объяснил это срочной необходимостью. Вскоре после этого демон поселился в недавно покинутом теле красавицы-фрэя. Мовиндьюле казалось, что Трилос в некотором роде пытался загладить вину за прошлый выбор, но это тело по-своему оказалось еще хуже. Мовиндьюле обнаружил, что находит Трилоса – вернее, труп, в котором тот обитал, – привлекательным. Все это запутало и очень обеспокоило его.
Освободившись наконец от наставника, Мовиндьюле неожиданно для себя испытал чувство одиночества, тревоги и даже некоторого страха. Он столько лет и даже веков ждал, пока все рхуны, которым было известно о той роли, которую он сыграл в Великой войне, обратятся в прах. Он подозревал, что о нем забыли даже многие фрэи. Мовиндьюле был наследным принцем фрэев, однако не пользовался у них популярностью. Он убил родного отца, стал изгоем и был забыт. Возможно, его даже считали мертвым. Более восьмисот лет спустя никто не стал бы его опасаться.
Только что вернувшиеся к цивилизации солдаты остановились перекусить. На какое-то время они задержатся в столовой, а затем, скорее всего, отмоются, переоденутся и напьются.
«У меня еще есть время».
Он посмотрел на единственное приличное строение во всей провинции, венчавшее холм. Город Персепликвис, признанный совершенством, служил образцом для всех городов империи. Как дворец был сердцем столицы, так центром Урлинея однажды станет резиденция губернатора – когда у города наконец появится губернатор. Пока что там располагалась приемная легата, командира Седьмого легиона, которому было поручено отстроить город и укрепить границу.
«Может, оставаться невидимкой – все-таки неверный подход?»
Очередная муха укусила его за ухом.
Прихлопнуть ее не удалось: он промахнулся.
Когда Мовиндьюле вошел в штаб командования, человек, сидевший за столом, перевязывал свитки, скрученные аккуратными трубочками, и убирал их во встроенные в стены ячейки. В представлении Мовиндьюле именно такими делами занимались рабочие пчелы в глубине улья. Для этого требовалась примерно такая же острота ума.
– Чем могу помочь? – Штабной офицер, исполнявший обязанности секретаря, известный как палат, не столько задал простой вопрос, сколько намекнул, что Мовиндьюле незачем здесь находиться.
Это создание, по сути, прислуга легата, подай-принеси. Тощий, унылый человечишка с бледной кожей, маленькими глазками и острым носом.
Будь этот мелкий палат мертвецом, его тело как раз подошло бы Трилосу, чтобы действовать Мовиндьюле на нервы. «Как тебе этот, Мовиндьюле? Смотри, у него все зубы на месте. Погляди! Разве тебе не нравится его занудный голос? Напоминает цикад поздним летом. Хочешь, спою? Как насчет “Братьев-пиратов”? Тебе же нравится эта песенка, да?»
Наверняка Трилос – демон. Кто еще жил дольше фрэев, селился в мертвых телах и знал об Искусстве больше, чем все миралииты, вместе взятые?
Палат наклонился вперед, не вставая из-за стола.
– Я спросил, чем могу…
Мовиндьюле не ответил, как не стал бы вступать в беседу с собакой, лающей на крыльце доходного дома, когда пришла пора платить за аренду. Широким шагом он пересек комнату и прошел по коридору. По легкому взмаху его руки дверь в кабинет легата распахнулась и с грохотом врезалась в стену.
– Деметрий! Что… – Легат Линч, командир легиона и исполняющий обязанности губернатора имперской провинции Калиния, замер, увидев Мовиндьюле. Они были едва знакомы, но Мовиндьюле явно произвел на него впечатление.
– Прошу прощения, сэр! – прокричал прибежавший следом Деметрий.
Мовиндьюле захлопнул дверь так же, как открыл ее, надеясь ударить ею штабного офицера. Увы, он плохо рассчитал время и промахнулся, но удовлетворился приятным стуком, раздавшимся, когда не сумевший вовремя замедлить шаг Деметрий врезался в дверь.
– Он еще жив, – заявил Мовиндьюле, однако, проследив за взглядом Линча, недовольно нахмурился. – Да не палат, а принц.
Словно в подтверждение его слов, дверь задрожала. Деметрий безуспешно пытался открыть ее.
– Опять вы, – пробормотал Линч, выказав куда меньше уважения, чем Мовиндьюле, по собственному мнению, заслуживал. Если учитывать его мнение, Линч должен был по меньшей мере пасть ниц.
– Да. А вы полагали, я не останусь здесь, чтобы проверить, как выполнено задание? – огрызнулся Мовиндьюле. – Я отдал… император отдал строгий приказ – подстроить смерть его сына. Нифрон не хотел, чтобы Нолин вернулся с задания, однако принц жив. Вы что, забыли?
– Я назначил принца Нолина старшиной крошечного разведывательного отряда, – ответил Линч, – и приказал им отправиться в ущелье в глубине гоблинских земель, откуда нет выхода. Он никак не мог выжить.
Линч был самым отвратительным типом рхунов, или людей, как их теперь называли: старым, обрюзгшим, седовласым и обессиленным. Сморщенная кожа лица напоминала корку гниющей тыквы. Мовиндьюле пришло в голову, что рассудок легата тоже повредился.
«Если его голова так прогнила снаружи, какова же она изнутри?»
– И тем не менее он жив.
– Именно. И как вы это объясните? – Легат откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, выражая чрезмерную самоуверенность.
Мовиндьюле поразило, что этот шут задает ему вопрос, на который он сам требовал ответа.
– Очевидно, вы ни на что не годны.
– Будь я некомпетентен, никогда не стал бы легатом.
– Да ну? Тогда чем вы это объясните?
– Провидением, – заявил командир легиона с такой интонацией, будто это слово обладало волшебной силой. – Это был дурной приказ. Негоже императору убивать собственное дитя, особенно без повода и столь трусливым способом. Возможно, император желает сыну смерти, но боги явно не согласны с таким раскладом. Другого объяснения и быть не может.
Некоторое время Мовиндьюле смотрел на дурака, обдумывая его глупость.
– А вы боитесь богов сильнее, чем императора?
– Как и любой здравомыслящий человек.
– Ха! – Мовиндьюле кивнул, отметив про себя, что в сознании людей боги стояли выше императоров.
Поначалу Мовиндьюле намеревался всего лишь еще раз пригрозить Линчу. Будучи командиром Нолина, легат мог бы дать принцу новое смертельное задание. Однако теперь у него появилась совершенно другая идея – великолепная поэтичная расплата, перед которой невозможно было устоять.
«Если здесь действует Провидение, то мне впервые выпали настолько удачные карты».
– Хорошо, но что если я скажу, что я вовсе не посол императора? Что я подкупил солдат, сопровождавших меня в прошлый раз, чтобы они предоставили фальшивые документы, а сам я украл эту форму и подделал имперскую печать на представленной мною бумаге? Что если я скажу, что планировал это десятилетиями, поэтому знаю все протоколы, нужные имена и правильную терминологию?
– Меня это не удивит. – Линч встал, и на губах его заиграла улыбка.
«Потому что он больше меня, а я безоружен, вот он и не боится. Под его командованием чуть больше пяти тысяч солдат, и он ошибочно полагает, что у него все под контролем».
Мовиндьюле кивнул.
– А если я открою вам правду о том, что я бог? Похоже, вы верите, что они превосходят императоров.
Линч рассмеялся.
– Должен признать, наглости вам не занимать.
– Ах, вижу, вы мне не верите. Вам нужно доказательство. – Мовиндьюле позвал Деметрия, после чего щеколда наконец заработала, а дверь распахнулась.
За ней стоял штабной офицер, с подозрением глядя на нее.
Мовиндьюле поманил Деметрия в кабинет.
Легат сделал еще шаг вперед и сильнее выпрямился, выгнув спину и выпятив грудь. Вместо формы он был одет в облачение, напоминавшее имперский вариант древней фрэйской ассики. Подобной моды Мовиндьюле не одобрял. Похоже, Линч слишком привык к роли губернатора.
– Деметрий, этот глупец только что сознался в государственной измене. Приведи стражу, – скомандовал Линч.
Палат бодро кивнул и развернулся к выходу. Он сделал всего шаг перед тем, как дверь вновь захлопнулась.
– Как она это делает? – спросил Деметрий себе под нос и огляделся. – Сквозняк?
– Нет, – ответил Линч. – Этот самозванец показывает какой-то фокус. Пытается произвести впечатление, заставить нас поверить, что он бог. – Он с отвращением покачал головой. – В этих местах для такого требуется нечто большее, чем игра с дверями.
– Ладно. Вам нужна демонстрация. – Обратившись к клерку, Мовиндьюле сказал: – Деметрий, пройдись для меня по кругу, хорошо?
