Майк Омер
Внутри убийцы
Глава 4
Зои на автомате отперла дверь своей квартиры, продолжая мысленно перебирать информацию с мест преступлений. Весь день она читала и перечитывала материалы по восьми убийствам, которые вручила ей Манкузо; две папки с подозреваемыми остались нетронутыми. Зои понимала, что ей следует работать быстрее и усерднее. Но что-то не давало ей покоя, мешая продолжать. Какие-то детали не сходились, и она рылась в уликах, пытаясь выловить их и вычислить проблему.
Материалы дела преследовали Зои все дорогу до дома, и она едва не пропустила съезд с I-95. Мысли гудели в голове, и она уже знала, что сегодня ей будет трудно уснуть.
Зашла в квартиру – и тут же напряглась, услышав какие-то звуки из кухни.
– Зои, это ты? – позвал голос.
Она расслабилась. Сбросила сумку у двери и крикнула:
– Хей, Андреа!
Из кухонной двери высунулась улыбающаяся сестра.
– Хей! – отозвалась она. – Ты голодная?
– Жутко.
– Я приготовила пасту; надеюсь, ты чувствуешь себя итальянкой, – сказала Андреа и исчезла в кухне.
Зои хотелось ответить что-нибудь забавное. Она попыталась оформить остроумный ответ: «Само собой, если на кухне меня будет ждать сексуальный итальянец». Но даже на ее вкус шутка вышла совсем не смешная. Как и большинство шуток Зои, эта безвременно скончалась, не дойдя до рта. Остроумие посещало в основном других людей, а если это вдруг случалось у Зои, то с опозданием часа на три.
– Ага, паста – это здорово, – наконец произнесла она.
– Супер, – радостно ответила Андреа.
Зои зашла на кухню и замерла.
– Ничего себе, вот это да…
Андреа выставила на клетчатую скатерть, под которой прятался уродливый квадратный столик, две тарелки. На зеленых листьях базилика лежали горки желтовато-белых спагетти. На вершине каждой горки располагался ломтик лосося, поджаренный с чесноком до светло-коричневой корочки.
– Я не заслужила такой волшебной еды, – неубедительно пробормотала Зои.
– Конечно, заслужила. Садись и вгрызайся. Я заодно прихватила пару бутылок пива.
Зои села и положила в рот кусочек лосося. Хрустящая корочка была не толще бумаги, рыба практически таяла во рту. Зои закрыла глаза и проглотила ее. Впервые за целый день она выбросила все дела из головы – и полностью погрузилась в наслаждение вкуснейшей едой.
Андреа поставила перед ней бутылку пива; стекло запотело, сверху красовался ломтик лимона.
– Прямо как в ресторане, – заметила Зои.
– Полагаю, это был комплимент, – с улыбкой сказала сестра, наматывая на вилку спагетти. – Ну… как работа?
Перед мысленным взором Зои вновь появились восемь мертвых девушек.
– Так плохо? – спросила Андреа, следя за выражением лица сестры.
– Нет-нет, – торопливо заверила ее Зои. – На самом деле очень хорошо. Очень интересно. Только… напряженно.
Она подцепила три прядки спагетти и намотала их на вилку. Потом уложила сверху листок базилика, отрезала кусочек лосося и отправила все это в рот. Вот оно, совершенство…
– Я изучала несколько дел об убийствах. Восемь девушек были выброшены в канавы в нескольких штатах, и мы думаем, что, возможно, тут есть связь. На них всех есть следы укусов. Все восемь изнасилованы вагинально, четверо – еще и анально; у двух не хватает нескольких зубов. Но самое странное…
Она умолкла.
Андреа глотнула пива и отложила вилку. Ее лицо заметно побледнело.
– Ты в порядке? – спросила Зои.
– Ну… когда я спросила про работу, я рассчитывала услышать, какая стерва твой босс или как ваш принтер зажевал бумагу. А вовсе не про… мм, изнасилования и пропавшие зубы.
– Прости, – сказала Зои. – Я просто… я весь день просматривала эти документы и не подумала…
Она проклинала себя. Она всегда была осторожной, избегая разговоров о своей работе с Андреа. И не желала, чтобы такое вновь свалилось на сестру.
– Я просто не понимаю, как ты можешь целыми днями разглядывать все это, – сказала Андреа, глядя в стол. – Особенно после Мейнарда.
Зои молчала. Проще всего сказать сестре, что таков ее механизм адаптации. Что «так она уверена, что случившееся в Мейнарде больше не повторится» или какую-то другую эффектную фразу. Но это было бы ложью. Ей нравилась ее работа. И она отлично с ней справлялась. Зои прекрасно понимала, что вылеплена своим прошлым, но хотела верить, что преодолела его.
Лучше всего просто не обсуждать работу. Защитить сестру от этой стороны жизни. Как она всегда делала. И как сделала в ту давнюю ночь.
«Не тревожься, Рей-Рей. Он нам ничего не сможет сделать».
– Ничего, – сказала Андреа, встряхнув головой. – В смысле, это же твоя работа.
Зои кивнула.
– Ага. Прости, что заговорила об этом, Рей-Рей.
На мгновение все затихло.
– Ты уже много лет так меня не называла, – заметила Андреа, подняв бровь.
Зои застенчиво улыбнулась.
– Наверное, я просто стала сентиментальной от твоей стряпни.
Андреа фыркнула и отодвинула свою тарелку.
– Не важно. Думаю, я доем остальное попозже. До твоего прихода я хорошо подкормила себя лососем.
– О’кей, – сказала Зои и взяла еще кусочек. – Ты приправила его лимоном?
– Чуть-чуть, – вставая, ответила Андреа.
– Я его чувствую, – радостно объявила Зои. – Очень богатый вкус. Наверное…
Кусочки головоломки внезапно сложились.
Все тела были найдены раздетыми, одежда валялась где-то поблизости, но в трех случаях нижнее белье и обувь исчезли. В отчетах этого не было, там перечислялись только найденные улики. Никто не упомянул отсутствующие предметы. Пропавшее белье и обувь были трофеями, взятыми убийцей. Но в пяти остальных случаях трофеи никто не забрал. Два разных почерка. Возможно, речь идет не об одном, а о двух разных убийцах.
– Всё в порядке? – послышался голос сестры. – Ты сидишь и просто смотришь в тарелку.
– Я кое-что сообразила, – ответила Зои.
– Да? А что?
Она замешкалась, потом покачала головой.
– Ерунда. Работа.
Глава 5
ГОРОД ДЕЙЛ, ВИРДЖИНИЯ,
ПЯТНИЦА, 15 ИЮЛЯ 2016 ГОДА
Тейтума разбудил громкий стук. Он разлепил веки и натолкнулся взглядом на пару больших и грозных зеленых глаз, глядящих на него практически в упор, с расстояния в несколько дюймов. Рука автоматически дернулась к кобуре с «Глоком», но Тейтум спал в нижнем белье, и никакого пистолета рядом не было. Рефлексы сработали – он выпрыгнул из кровати, подальше от агрессора, и упал на пол, лихорадочно пытаясь нащупать что-нибудь полезное для защиты. К тому времени, когда Тейтум с колотящимся сердцем встал на ноги, враг уже исчез. Он включил свет и заморгал.
На него с презрением взирал его уродливый рыжий кот.
– Да чтоб ты провалился, Веснушка! – заорал на него Тейтум. – Я же говорил тебе не лезть в постель…
Веснушка моргнул и зевнул, явно заскучав. Тейтум поискал взглядом водяной пистолет, карающий меч для Веснушки, но безуспешно. Скорее всего, кот разломал эту штуку, когда Тейтума не было дома, как он поступил с тремя предыдущими.
Послышался новый стук. Кто-то стучал в дверь; это его и разбудило, а вовсе не кот-социопат. Тейтум натянул шорты и футболку, схватил с тумбочки «Глок» и пошел к входной двери. Он уже освоился в своем новом жилье в Дейле, но со сна плохо соображал, и в темноте коридор казался почти чужим. Тейтум скучал по своей квартире в Эл-Эй, пусть даже эта была просторней и в лучшем районе.
– Кто там? – крикнул он.
– Полиция, – заявил резкий, официальный голос.
Тейтум распластался по стенке, потом отпер дверь, приоткрыл ее и выглянул. Снаружи стоял коп в форме, а рядом с ним – растерянный пожилой мужчина. Тейтум вздохнул, положил «Глок» на столик в прихожей и открыл дверь.
– Добрый вечер, сэр, – сказал коп. – Вы знакомы с этим человеком?
Он взглянул на седовласого сконфуженного мужчину.
– Ага, – вздохнул Тейтум. – Это мой дед. Его зовут Марвин.
– Мы обнаружили его, когда он бродил по парку Логан, – сказал коп.
– Где Молли? – слабым голосом спросил Марвин.
– Он все время о ней спрашивает, – заметил коп.
– Молли была моей бабушкой. Она скончалась, – ответил Тейтум. – Мы только переехали сюда… Я думаю, ему трудно привыкнуть.
– Сочувствую, – сказал коп. – Он был с какими-то молодыми людьми; они убежали, как только заметили нас. Я думаю, собирались его ограбить.
– Ясно, – произнес Тейтум. – Спасибо вам, патрульный.
Коп взглянул на столик, где лежал «Глок».
Тейтум откашлялся:
– Я – федеральный агент. Мое удостоверение в спальне, если вы хотите…
– Всё в порядке, – коп кивнул. – Позаботьтесь, чтобы он оставался дома, сэр. Ему не следует бродить одному в два часа ночи. Это опасно.
– Вы правы, патрульный. Спасибо. Дедушка, ты слышал?
– А Молли спит? – дрожащим голосом спросил Марвин.
– Спокойной ночи, сэр, – сказал коп и пошел прочь, пока за ним закрывали дверь.
Тейтум и его дед молча смотрели друг на друга, пока шаги полицейского не затихли.
– Да чтоб тебя, Марвин! – взорвался Тейтум, едва коп оказался за пределами слышимости. – Что это за херня?
– Ну, а что я должен был делать? – спросил Марвин, выпрямившись и уже без растерянного выражения на лице. – Я не могу бегать с такой скоростью, как молодежь. Или ты предпочтешь, чтобы меня арестовали за покупку наркотиков?
– Я предпочту, чтобы ты вовсе не покупал никаких наркотиков, – ответил Тейтум. – А за каким хреном ты вообще покупал наркотики? Тебе восемьдесят семь.
– Я не для себя. Они для Дженны, – сказал Марвин, направляясь в глубь квартиры.
– Кто такая Дженна?
– Одна моя знакомая.
– И где ты с ней познакомился?
– За игрой в бинго.
Тейтум прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.
– И сколько лет этой Дженне?
– Восемьдесят два, – крикнул Марвин из кухни. – Но она очень боевая.
– Да уж не сомневаюсь, – пробормотал Тейтум, идя следом за своим дедушкой. – Ну, если Дженне восемьдесят два, кокаин ей тоже ни к чему.
– Тейтум, в нашем возрасте мы можем делать все, что пожелаем, – сказал Марвин. – Я приготовил чай. Хочешь?
– Я хочу пойти спать.
– У тебя все равно самолет через пару часов, – заметил Марвин.
– Ага. Слушай… насчет этого. Постарайся, чтобы тебя не арестовали в мое отсутствие. Мне нужно, чтобы ты позаботился о Веснушке.
– Не пойдет.
– Да я же ненадолго улетаю.
– Почему ты не отдашь этого кота в приют? Или… не знаю… выбросишь на шоссе?
– Тебя самого нужно отдать в приют, – проворчал Тейтум, взял чашку у Марвина и глотнул чаю. – Слушай, просто пригляди, чтобы у него была еда и он не разнес весь дом. Мы только переехали. И не дай ему сожрать рыбку.
– Какую рыбку?
– Которая плавает в миске в гостиной. Кстати, купи для нее аквариум. Я оставлю деньги.
– У нас есть рыбка?
– Ага. Рыбк. Его зовут Тимоти, и, похоже, он мерзавец. Из вас с ним выйдет хорошая пара. Только береги его от Веснушки.
– Это животное меня ненавидит.
– Он всех ненавидит, – заметил Тейтум. – Возможно, если ты перестанешь кидать в него тапки…
– Как только он перестанет на меня бросаться, я тут же перестану кидать тапки.
Веснушка прокрался на кухню, уставился на Марвина и угрожающе зашипел.
– Прекращай это дело, – сказал Тейтум коту. – Мне нужно, чтобы в мое отсутствие вы оба вели себя хорошо.
Кот и старик уставились на него одинаково круглыми и невинными глазами.
Тейтум вздохнул:
– И кормите эту проклятую рыбку.
* * *
Когда Тейтум увидел Сэмюеля Мартинеса из полиции Чикаго, его покорили усы этого человека. Тейтум пожал Мартинесу руку, мысленно примеряя их на себя. Усы были ухоженными и густыми, в стиле Тома Селлека[3], и придавали рту их хозяина ауру важности. Очки в толстой оправе, обрамлявшие глаза лейтенанта, лишь усиливали излучаемую мужчиной серьезность. Тейтум подозревал, что если он сам попытается задекорировать лицо подобным образом, то будет похож на преподавателя-извращенца, который спит со своими учениками. Некоторые виды усов уместны на лицах других людей, но Тейтум так и не смог отыскать те усы, которые будут уместны на его лице.
– Агент Грей, рад, что вы смогли приехать, – сказал лейтенант.
Они стояли у входа в Главное управление полиции Чикаго, где располагался центральный следственный отдел. Повсюду были люди, копы и штатские, и в воздухе висел слабый гул множества разговоров, сливающихся воедино. Голос Мартинеса без труда прорезал этот шум; его речь была отрывистой и весомой.
– Пожалуйста, пройдемте со мной.
Они поднялись на лифте на два этажа, прошли по коридору и оказались в переговорной комнате. Посредине стоял большой белый стол, вокруг которого сидели с полдюжины людей. На стенах висело несколько досок: где-то нарисованы хронологические графики, где-то прикреплены фотографии. На стене слева от Тейтума была большая карта Чикаго; две точки отмечали красные кружки, нарисованные маркером.
– Это оперативная комната для расследования дела Гробовщика-Душителя, – пояснил Мартинес. – Входите, пожалуйста.
– Гробовщика-Душителя? – переспросил Тейтум, подняв бровь.
– Так его стали называть газеты, – сказал Мартинес. – Пару дней назад какой-то журналист вылез с этим названием, а остальные тут же подхватили его.
– Интересно, с чего бы, – пробормотал Тейтум.
Мартинес познакомил его с собравшимися. Пятеро были детективами. Шестой, пожилой мужчина с курчавыми волосами и множеством старческих пятен, оказался доктором Рубеном Бернстайном.
– Бернстайн подключился к нашей группе три дня назад, вскоре после того, как мы нашли второе тело, – сказал Мартинес. – Он – опытный специалист по профилированию и уже оказал нам огромную помощь.
– Рад это слышать.
Тейтум кивнул и пожал Бернстайну руку. Рука старика была мягкой и оставила у Тейтума впечатление, будто он только что помял дохлую рыбу.
– Я так понимаю, у вас наметился какой-то прогресс? Когда мой шеф вводила меня в курс дела, она описывала ситуацию как крайне тяжелую.
– Ну, ситуация действительно мрачная, – угрюмо ответил Мартинес. – Люди напуганы. Эти тела были выставлены в общественных местах, их видели семьи с детьми. Но доктор Бернстайн заметно сузил круг подозреваемых, так что мы наконец-то добились определенных результатов.
– Хорошо, – сказал Тейтум. – Рад слышать, что вы двигаетесь в правильном направлении. Хотите сообщить мне последние сведения?
– Вы прочитали досье? – спросил Мартинес.
– Прочитал. Я здесь только для консультаций, но буду рад короткой сводке и оценке текущей ситуации.
– Разумеется. Присаживайтесь.
Тейтум взглянул на стол. Пятеро детективов сидели с одной стороны, доктор Бернстайн – с другой; и там и там было по нескольку свободных стульев. Тейтум уселся рядом с пожилым психологом.
– Это Сьюзен Уорнер, – сказал Мартинес, указывая на фотографию на одной из досок.
Женщина лежала на траве; тело жесткое, окоченевшее, рот раскрыт. На ней было черное вечернее платье, один рукав оторван, подол задран до бедер. Ноги были босыми. Тело выглядело практически безупречно, кожа розовая, только левая ступня слегка раздута и покрыта черно-зелеными разводами.
– Жертве двадцать два года. Она была найдена двенадцатого апреля этого года на берегу Фостер-Бич. Тело было забальзамировано, за исключением левой ступни, которая уже заметно разложилась. Уорнер была студенткой-искусствоведом, жила одна в Пильзене[4]. О ее исчезновении сообщил один из ее друзей за четыре дня до того, как обнаружили тело. Из-за бальзамирования время смерти трудно оценить, но, исходя из состояния ступни, судмедэксперт предположил, что она была мертва уже пять дней. Причина смерти – удушение. Мы нашли следы бальзамирующей жидкости и крови в ду́ше у нее в квартире. На теле есть признаки посмертного сексуального надругательства.
Тейтум внимательно слушал. Он уже дважды прочитал всю эту информацию, но хотел знать, на чем сосредоточится лейтенант.
– Вторая жертва, – объявил Мартинес, указывая на другую фотографию, – Моник Сильва.
Тейтум посмотрел на фотографию, которую впервые увидел в кабинете шефа Манкузо. Тело Моник Сильвы стояло на деревянном мостике над ручьем, опираясь на перила, будто глядя на воду. На Сильве были юбка, чулки и футболка с длинным рукавом; кожа сплошь серого цвета.
– Двадцать один год, проститутка, работала на Логан-сквер. Ее нашли неделю назад, седьмого июля. Мужчина, который назвал себя ее родственником, но известен как ее сутенер, сообщил об исчезновении Сильвы всего за день до обнаружения тела, но он утверждает, что девушка пропала как минимум неделей раньше. Причина смерти та же – удушение. На теле остались синяки, свидетельствующие, что перед убийством она была связана. И опять-таки есть признаки посмертного сексуального надругательства. Мы проверили свидетелей…
– Секунду, – прервал его Тейтум. – В ее доме тоже нашли следы бальзамирующей жидкости?
– Нет, но она жила не одна, – ответил Мартинес. – Мы полагаем, ее схватили на улице и увезли в какое-то другое место.
– О’кей, – Тейтум кивнул. – Вам известно, почему ее кожа посерела? Кожа первого тела выглядит намного лучше.
В документах об этом ничего не говорилось.
– По мнению судмедэксперта, убийца мог использовать бальзамирующую жидкость разного состава, – ответил Мартинес. – Естественный цвет кожи в первом случае объясняется наличием в бальзамирующей жидкости красной краски.
– Понятно, – сказал Тейтум. – Какие у вас есть следы?
– Убийца был осторожен, – пояснил Мартинес. – На теле Сьюзен Уорнер нет следов ДНК. У Моник Сильвы найдено заметное количество спермы, но она была проституткой, так что в этом нет ничего удивительного. В любом случае, CODIS[5] не дала совпадений.
Тейтум кивнул.
– У первого убийства абсолютно никаких свидетелей, – продолжил Мартинес. – Вторую жертву предположительно забрали прямо с улицы, и мы допросили связанных с ней личностей. Получили несколько описаний клиентов-мужчин, подходивших к жертве в последний вечер, когда ее видели на улице, – но все они очень общие. В квартире Сьюзен Уорнер мы обнаружили кучу отпечатков пальцев, минимум семи разных людей, однако отслеживание этих отпечатков ни к чему нас не привело.
– То есть ничего существенного у вас до сих пор нет, – заметил Тейтум.
Он почувствовал, как все присутствующие напряглись. Двое детективов мрачно смотрели на него, Мартинес поджал губы. Тейтум мысленно сделал заметку держаться поосторожнее с любыми замечаниями, которые могут быть восприняты как критика.
– Я хочу сказать, убийца как следует подтер за собой следы.
– Напротив, – прервал его гортанный голос доктора Бернстайна. – Я бы сказал, что убийца оставил нам достаточно четкий след.
Тейтум, скрестив руки, посмотрел на доктора.
– Я так понимаю, у вас есть ниточка?
– У меня есть описание, – сказал Бернстайн. – И, воспользовавшись им, детективы смогут отыскать убийцу.
– Отлично, – отозвался Тейтум. – Давайте послушаем.
Доктор встал и подошел к доске. Мартинес сел, явно собираясь внимательно слушать доктора.
– Убийца – мужчина, белый, ему около тридцати лет, – заявил доктор. – Он…
– Откуда вы знаете? – прервал его Тейтум.
– Что?
– Откуда вам известно, что он белый мужчина и ему около тридцати?
– Ну, на самом деле я ничего не знаю. Но вероятность очень высока, и нам необходимо сузить круг подозреваемых.
– О’кей. Что заставляет вас думать, что он, скорее всего, белый мужчина тридцати лет или около того?
– Что ж… – начал доктор, который, по-видимому, начал закипать. – Он мужчина, поскольку…
– Я знаю, почему вы считаете его мужчиной. Отлично. Почему белый?
– Почти все серийные убийцы – белые, – ответил доктор. – И здесь очень показательны сексуальные надругательства над белыми женщинами.
Тейтум невозмутимо слушал Бернстайна, но сердце у него ухнуло.
– Ясно, – сказал он. – А почему около тридцати?
– Мысли об убийстве не появляются у человека внезапно, – терпеливо ответил доктор. – Это результат весьма изощренных фантазий. Обычно проходят годы, прежде чем убийца решит перейти к действию, так что он не может быть слишком молод. А если он значительно старше тридцати, мы уже столкнулись бы с похожими убийствами.
– О’кей, – устало выдавил Тейтум. – Продолжайте.
– Он оставляет тела в общественных местах, явно демонстрируя свое превосходство над полицией, и наслаждается тем, что находится в центре внимания. Вероятно, он говорил с полицией, притворяясь свидетелем, либо каким-то иным образом вмешивался в ситуацию – приближался к семьям жертв, приходил на похороны и тому подобное. Он умен, наверняка окончил среднюю школу, возможно даже, учился в колледже. У него есть машина. Он явно хорошо знаком с практикой бальзамирования, и это приводит меня к предположению, что он работал или до сих пор работает в похоронном бюро. Он все тщательно планирует, заранее выбирая свои жертвы. Тот факт, что он каждый раз длительное время сохраняет тела, говорит о впечатляющем терпении. Он не женат, хотя, возможно, часто встречается с женщинами; обаятелен и хороший манипулятор.
– Это очень подробный портрет, – заметил Тейтум.
– По моему опыту, такой род убийств…
– Какому опыту?
– Прошу прощения? – оскорбленно переспросил Бернстайн.
– Вы сказали – по вашему опыту. Откуда появился этот опыт?
Доктор побагровел от злости.
– Молодой человек, – начал он, – я провел годы, изучая поведение серийных убийц. Я больше десяти лет являюсь экспертом-консультантом по этому вопросу. Я…
– Прошу прощения, – сказал Тейтум, подняв руки. – Как и вы, я занимаюсь консультированием полиции. Я привык не принимать на веру все, что мне говорят, – работа научила. Мои слова не подразумевали, что я ставлю под сомнение ваш впечатляющий послужной список.
Доктор нахмурился, явно подозревая, что над ним издеваются, но Тейтум уже обернулся к Мартинесу и детективам.
– Так чем же вы сейчас заняты? – спросил он.
– Исходя из психологического профиля, подозреваемый с высокой вероятностью работает в похоронном бюро, – ответил Мартинес. – Мы начали изучать сведения о сотрудниках похоронных бюро в районе, где действует убийца, ищем соответствие с остальными данными профиля.
– О’кей, – сказал Тейтум, потирая переносицу. – А кто-нибудь следит за теми местами, где были найдены тела?
Мартинес пожал плечами:
– Это общественные места. Там каждый день бывают тысячи людей.
– Но ночью там пусто, верно? – заметил Тейтум. – Я полагаю, именно в это время убийца и перенес туда тела.
– Ну… да. Но зачем нам…
– Серийные убийцы иногда возвращаются на место преступления, – сказал Тейтум. – Уверен, что доктор Бернстайн сможет пояснить зачем.
– Разумеется, – вступил в разговор доктор. – Это чрезвычайно распространенный феномен. Подсознательно многие серийные убийцы хотят, чтобы их поймали – отчасти из чувства вины, отчасти желая получить заслуженную известность.
Тейтум вздохнул.
– Лейтенант, спасибо, что ввели меня в курс дела. У вас найдется какое-нибудь местечко, где я смогу присесть и поработать с вашими последними документами? Мне нужно подготовить отчет. Вы же знаете, как работает Бюро.
Мартинес улыбнулся.
– Разумеется. В комнате нашей группы есть свободный стол. Пойдемте, я покажу вам. – Он обернулся к детективам. – Дана, вы сможете сами поделить сегодняшние точки? Мне нужен прогресс по похоронным бюро.
– Конечно, лейтенант, – ответила серьезная на вид женщина.
Мартинес вышел с Тейтумом и повел того по коридору. Как только они отошли на достаточное расстояние от комнаты, Тейтум остановился.
– Послушайте, – сказал он. – Ваш психолог бесполезен. Избавьтесь от него.
– Простите? – напрягшись, переспросил Мартинес.
– Я сомневаюсь, что у него есть хоть какой-то реальный опыт. Он…
– Доктор Бернстайн хорошо здесь известен, агент, – холодно сказал Мартинес. – В Чикаго он медиаэксперт номер один по серийным убийцам.
«Медиаэксперт. Ну конечно». Тейтум покачал головой.
– Послушайте, возможно, для медиа он годится, но…
– Агент Грей, вы специалист по профилированию?
– Каждый агент ФБР проходит обучение профилированию, – ответил Тейтум.
– Но вы когда-нибудь сами занимались профилированием?
– Нет, но…
– А доктор Бернстайн занимался. Он лично допрашивал Джона Уэйна Гейси[6] и написал об этом книгу. Его часто привлекают в качестве судебного эксперта по делам об убийствах на почве секса. Поверьте, он знает о серийных убийствах больше, чем вам или мне доведется узнать.
– Серийные убийцы, лейтенант, возвращаются на место преступления не из-за вины или желания прославиться, что бы там ни думал ваш психолог, – раздраженно заявил Тейтум. – Они возвращаются, чтобы вспоминать преступление и мастурбировать. В любую ночь, хоть сегодня, ваш убийца может вернуться на одно из мест преступления, и если б вы поставили там…
– У нас нет столько людей, чтобы следить за местами преступления. Не обижайтесь, но именно поэтому я не решался подключить к расследованию Бюро. Вы врываетесь к нам, тянете расследование на себя, и все это с покровительственными манерами и в оскорбительном тоне. Что дальше? Станете рассказывать СМИ, насколько мы некомпетентны?
– Прошу прощения, – произнес Тейтум, в очередной раз извиняясь. – У меня была тяжелая ночь, и я практически не спал. Разумеется, вы правы. Я повел себя не лучшим образом. Уверяю вас, ФБР хочет, чтобы наши скоординированные действия способствовали вашей работе.
– В таком случае, возможно, им не стоило присылать вас, – ответил Мартинес.
Тейтум всем сердцем был согласен с этой мыслью.
* * *
Тейтум откинулся на спинку кресла и вздохнул. Ему было тесно, ощущения даже слегка отдавали клаустрофобией. Специальная группа, возглавляемая лейтенантом Мартинесом, была создана для расследования именно этих серийных убийств, и команду наспех собрали из детективов различных подразделений Бюро детективов полиции Чикаго. Назначенное им помещение тоже было выделено наспех. Для гостиной размер вполне приличный, но шестерым детективам плюс стол для доктора Бернстайна было довольно тесно. А теперь им пришлось выделить место еще и для Тейтума. Они справились, но место в итоге оказалось не особо уютным. Его стол стоял в углу комнаты, за спиной шкаф, справа кулер. Стоило Тейтуму хоть чуть-чуть отодвинуть кресло назад, он неизбежно с лязгом врезался в шкаф.
День шел, детективы разговаривали друг с другом, перешучивались, потом вместе сходили пообедать, и все это время намеренно игнорировали Тейтума.
Ему внезапно захотелось быть одним из них. Как он вообще здесь оказался? Работа в агентстве, которое его не ценит, в отделе, где он никогда не желал работать, без единого друга, зато с начальником, который ему не доверяет.
Еще пригоршня жалости к себе… Отвратительно. Люди отдали бы левую почку, чтобы стать агентом ФБР, и правую, чтобы оказаться в Отделе поведенческого анализа. Хотя это контрпродуктивная идея. Наверняка наличие хотя бы одной работающей почки – обязательное требование для всех агентов ФБР.
Тейтум сохранил отчет, над которым работал. Весь день он изучал результаты аутопсии двух жертв, говорил с судмедэкспертом и обсуждал дело с детективами группы. В действительности группа пошла по верному пути – точнее, шла по нему три дня назад. Первым делом ему следует помочь им туда вернуться. И у него появилась смутная идея на этот счет. Он достал телефон, собираясь позвонить шефу, и увидел уведомления о четырех непрочитанных сообщениях. Открыл их, все четыре были от Марвина.
Где кошачья еда?
Не важно, уже нашел.
Это не кошачья еда, но ему понравилось.
По-моему, кот болен, его вытошнило в гостиной. Рыбка норм.
Тейтум застонал и написал в ответ, что кошачий корм в левом шкафчике на кухне. Он задумался, чем же Марвин накормил Веснушку, но потом решил, что от любого ответа почувствует себя еще хуже. Прокрутив список контактов, нашел Кристину Манкузо и нажал кнопку вызова.
Она ответила через несколько секунд:
– Алло?
– Это Тейтум.
Он огляделся. Комната была пуста; все детективы либо ушли по делам, либо отправились домой.
– Я знаю.
– Ну да, точно. О’кей, послушайте. Ребята здесь отличные. Старший группы, лейтенант, очень неплохо соображает, для расследования этих убийств они подобрали очень приличную команду и до недавнего времени неплохо справлялись.
– И что случилось дальше?
– Они пригласили психолога по профилированию.
– А.
– Этот мужик со скоростью пулемета выдает полный набор клише о серийных убийцах. Похоже, он – чикагский медиаэксперт по серийным убийствам, все детективы его знают и рады двигаться по его подсказкам. Он впустую тратит время и ресурсы расследования, а они ему за это платят.
– Вы им об этом сказали? – спросила Манкузо.
– Да, – ответил Тейтум, бездумно рисуя карандашом в блокноте, лежащем на столе. – Я сказал лейтенанту – и встретил холодный прием. Они очень напрягаются насчет Бюро, лезущего в их дела.
Манкузо пару секунд молчала.
– И как вы намерены продолжать?
Тейтум нарисовал грустную рожицу, потом стал тыкать карандашом в бумагу.
– Помните эту штатскую, которую вы пригласили в отдел? У нее впечатляющее досье, верно?
– Зои Бентли? Она работала по делу Джована Стоукса. Это расследование принесло ей определенную известность в СМИ. Кроме того, у нее степень по клинической психологии, и еще одна по юриспруденции, из Гарварда.
Тейтум понизил голос, хотя в комнате по-прежнему больше никого не было.
– Я думаю, ей стоит прилететь сюда, ослепить детективов своим послужным списком и убедить их избавиться от этого шарлатана. А потом она поможет мне подтолкнуть расследование в верную сторону.
– И чем она может помочь? – с легким удивлением спросила Манкузо.
– Обаянием и умными словечками профайлеров. У меня есть несколько по-настоящему годных идей насчет того, в какую сторону должно идти это расследование.
– Значит, вы хотите, чтобы она прилетела и поддержала вас?
– Они не станут меня слушать, потому что я – федерал. Но она – гражданский специалист, поэтому ее слова будут весить побольше.
– О’кей, – сказала Манкузо. – Я ее отправлю.
– Супер.
– Спокойной ночи, агент Грей, – произнесла шеф и отключилась.
Удивленный таким внезапным завершением разговора, Тейтум засунул телефон в карман. Потом посмотрел на нарисованную им печальную рожицу и после секунды размышлений добавил к ней очки и три волосинки.
