Майк Омер
Пламя одержимости
Карвер повернулся и склонил к ней голову. Она привстала на цыпочки, и их губы встретились в долгом, сладком поцелуе. Он запустил пальцы ей в волосы.
– Ну привет, – прошептал Карвер.
Прислонив голову к его груди, Эбби слушала, как колотится его сердце.
– Привет, – пробормотала она. Нескольких ударов сердца удерживала его, а затем отступила на шаг. – Спасибо! Если б ты это не купил, мне пришлось бы доедать остатки вчерашней пиццы.
– У меня было чувство, что тебе нужен кто-то, кто бы за тобой поухаживал, – сказал Карвер, усаживаясь за стол. – Есть еще картофельные шарики с сыром и беконом. Видишь?
Присоединившись к нему за столом, Эбби откусила большой кусок острого сэндвича с курицей.
– О, вкуснятина, – пробубнила она с набитым ртом.
– Бен и Сэм сегодня возвращаются?
– Да. – Эбби глянула на часы. – Через пару часов. Я забыла покормить питомцев Бена и только сейчас вспомнила.
Карвер вздрогнул. Он не относился к горячим поклонникам коллекции Бена. Впрочем, как и Эбби, и Сэм, и Стив, и прочие нормальные люди.
– А что они едят?
– Человеческое мясо, – ответила Эбби, откусывая еще кусочек.
– Ого? И его продают в магазине?
– Нет, и это такая морока… Приходится охотиться. Шумное и грязное дело. И замучаешься, пока разделаешь, чтобы в холодильник влезло.
Жующие челюсти Карвера замедлились, и он с несчастным видом посмотрел на свой сэндвич.
– Что, перебор? – спросила Эбби.
– Есть немного, – признался Карвер. – Так как продвигается твое расследование?
– Пытаюсь найти ту девушку из Дугласа. – Она откусила большой кусок от своего сэндвича, и соус капнул ей на подбородок. Эбби поспешно вытерла его. – Гретхен Вуд. Она пропала без вести. Полиция Дугласа считает, что это она могла совершить поджог.
– А ты нет?
– Похоже, что она все-таки каким-то образом в это вписана, хотя, по-моему, не сама по себе, а через секту Уилкокса. Думаю, он по-прежнему набирает людей.
– Какое это может иметь отношение к поджогам?
– Может, и никакого… – Она немного поколебалась. – Но это могло быть своего рода посвящением. Или проверкой. Я не знаю.
– Тогда должны иметься и аналогичные случаи по другим делам о поджогах. Ты не проверяла, не было ли еще таких вот без вести пропавших?
– Проверяла. Пока что без толку. Нашла одного человека, пропавшего без вести в Макферсоне, в Канзасе. Исчез за три дня до поджога. Но он не подходит.
– И почему же? Ты ведь мне говорила, что завербовать в секту можно кого угодно.
– Конечно, но ему девяносто три, и у него старческое слабоумие, так что я сомневаюсь, чтобы он был интересен секте. Скорее всего, старик просто заблудился и не смог найти дорогу домой.
Прикончив свой сэндвич, Карвер подался вперед и провел тыльной стороной пальцев по голому запястью Эбби. В животе у нее разлилось приятное тепло. Внезапно она почувствовала, что не так уж и голодна. По крайней мере, что касается сэндвича.
– Значит, пропавших больше нет? – спросил он.
– Гм… нет. Не совсем. Пропавшие без вести – это не выход. Это абсолютно ничего не значит. Люди, завербованные в какую-нибудь секту, не обязательно бесследно исчезают, как Гретхен. Они могут уйти из дома по собственной воле, сообщив об этом своим близким. Если полиция не связывает их с поджогами, у нас нет причин об этом услышать.
Карвер улыбнулся ей.
– И все-таки могу сказать, что ты довольна собой. Так нашла что-то в итоге?
Эбби ухмыльнулась.
– Моисей предпочитает небольшие городки в разных штатах. Скорее всего, в надежде на то, что местной полиции будет не по зубам его вычислить. Но народу-то там всего ничего. Сразу заметно, если кто-то вдруг пропадает. Так что мне просто нужно найти человека, который в курсе местных слухов. Сейчас покажу.
Она встала и сходила к своему письменному столу, чтобы забрать распечатанные фотографии. Вернувшись в кухню, положила между ними три снимка.
– Та, что слева – это Гретхен Вуд. Девушка посередине – Нелли Оуэнс, из Ньюберри, Южная Каролина. Она довольно неожиданно ушла из дома, сказав своим родителям и друзьям, что нашла работу менеджера проекта в Кремниевой долине – что наверняка чушь собачья. Дома Нелли работала официанткой, даже среднюю школу не закончила. Она заняла деньги на переезд у своих родителей, пообещав отдать их со своей первой зарплаты.
Карвер взял в руки фотографию Нелли.
– И ты думаешь, что в итоге она оказалась в секте?
– Исчезла на следующий же день после пожара. Практически не звонит домой. Полностью перестала общаться со своими друзьями. И появляться в соцсетях.
Джонатан положил фотографию обратно на стол – уже слегка перепачканную майонезом.
– Ну а на третьей кто?
– Фрэнк Берри, из Теннесси. Из городка под названием Льюисбург. Бросил жену и ребенка, опустошив их сберегательный счет. За два дня до тамошнего поджога.
– Почему его жена не заявила о его исчезновении?
– А он и не пропал без вести. Сказал ей, что уходит от нее. Она сейчас подает на развод, но никак не может его найти. Об этом весь город говорит… Не трогай фотку! Не хватало еще, чтобы ты и эту измазал.
Карвер смущенно отдернул руку.
– А как насчет каких-то зацепок на месте поджога? Криминалистические улики, свидетели… Есть что-нибудь?
– Эта тетка из ФБР, Зои Бентли… Она очень хорошо постаралась, чтобы о каком-либо сотрудничестве с местными копами можно было прочно забыть. Так что сведения у меня лишь обрывочные.
– Типичные фэбээровские штучки. – Карвер наколол на вилку картофельный шарик. – Влезть куда-нибудь и вывести всех из себя.
– Ага.
Доев свой сэндвич, Эбби принялась было облизывать пальцы, но вдруг устыдилась и вытерла руки о салфетку.
– Слушай, ты в следующий понедельник как – свободен, ближе к вечеру?
– Хочешь пойти со мной в кино, как обещала?
– Нет. – Эбби покачала головой и отпила «Кока-колы». – У Сэм концерт в школе. К которому она готовилась с того самого дня.
«Тем самым» Эбби называла день, когда в школу Сэм ворвались вооруженные люди, взяли ее дочь в заложницы и удерживали там целые сутки. Это не нуждалось в уточнении. Под «тем самым» подразумевался лишь один-единственный день.
– Ты хочешь, чтобы я пришел на концерт Сэм? – удивленно спросил Карвер.
– Я хотела сказать… да. Если ты не против. Если хочешь просто провести вечер вдвоем, можем договориться на какой-то другой день…
Карвер взял ее за руку и слегка сжал.
– Я не это имел в виду. – Он улыбнулся. – Очень хочу пойти.
Эбби выдохнула.
– Ладно. Хорошо.
– А что ты скажешь Бену и Сэм?
Сердце у нее екнуло.
– Они же в курсе, что мы встречаемся.
– Тогда ладно.
Глаза у Карвера сверкнули. Боже, как она любила его глаза!
Эбби встала, подошла и провела пальцами по его спине вниз от воротничка рубашки.
– Я хочу тебе кое-что показать в спальне…
– Да? И что же? – Карвер поднялся со стула. – Ты ведь заманиваешь меня туда не для того, чтобы убить и скормить змее Бена, надеюсь?
– Не дури. У тебя слишком много мускулов. Змея Бена ест только младенцев.
Карвер вздохнул, когда Эбби повела его в спальню.
– Опять перебор? – прошептала она, притягивая его к кровати.
– Немножко. Но это часть того, почему я люблю тебя.
По телу Эбби прокатилась покалывающая волна, когда он поцеловал ее, и она закрыла глаза.
Глава 7
За все эти годы наука криминалистика добилась небывалого прогресса. Виртуальные вскрытия при помощи трехмерных визуализирующих сканеров… Экспресс-анализ ДНК… Технологии реконструкции лиц… Технические средства, которыми сейчас располагала Зои, были намного эффективней, чем всего пять лет назад. Но если б ей пришлось назвать одну важную вещь, которая куда действенней прочих повышала результативность ее усилий, то это, вне всяких сомнений, был бы альбом Тейлор Свифт под названием «Любимый».
Тейлор зацепила ее. И что более важно, она в точности понимала, что нужно Зои для работы.
Прямо сейчас, например, требовалось начать все с нуля, опять просмотрев все дела об убийствах с поджогами с самого начала. А что может быть лучше для этого, чем быстрое, легкое и оптимистичное «Я забыла, что ты существуешь»?
– Та-та-та-та-да, – напевала Зои, очищая свою стену от фотографий и заметок. – «Всё не так, всё не так, всё не так»!
Она изначально ошибалась – всё и вправду оказалось не так, как и предполагал Тейлор. Зои сосредоточилась исключительно на пожарах. В буквальном смысле как мотылек, притянутый к пламени – самой яркой детали в материалах дела. Но дело оказалось вовсе не в этом. Моисей Уилкокс был не просто пироманом из тех, что с разинутым ртом пялятся на пожарные машины. Не был он и пирофилом, получающим сексуальное удовлетворение от вида пламени.
Надо было понять это с самого начала. Когда Сын Сэма, Дэвид Берковиц[12], убивал своих жертв, никто не высказывал предположений, будто занимался он этим лишь потому, что был одержим своим пистолетом или грохотом выстрелов. Нет, он был поглощен желанием убивать.
И Уилкокс тоже. Его навязчивые фантазии крутились не вокруг поджогов. А вокруг убийства.
Отступив на шаг, Зои с удовлетворением оглядела голую стену в своем кабинете. Чистый лист. Ну, скажем, более или менее чистый. Годы наклеивания на эту стену фотографий и прочих бумаг оставили свой след в виде осыпающейся краски и многочисленных потеков.
Это дело было необычным не в одном-единственном смысле. Как правило, когда Зои принималась за расследование, в ее обязанности входило определить какие-либо характерные черты серийного убийцы. Это позволяло полицейским детективам сузить круг подозреваемых. Но с того момента, как с ней связалась лейтенант Маллен, подозреваемый был уже известен. Теперь задача Зои состояла в том, чтобы выяснить, что именно движет этим человеком, дабы предсказать его дальнейшие действия. Понять, какие следует предпринять шаги, чтобы выманить убийцу из его убежища, и в каком месте он нанесет следующий удар, чтобы они могли перехватить его до того, как это произойдет.
Недостатка в информации о нем не было. Моисею Уилкоксу было посвящено множество книг, документальных фильмов и полицейских отчетов. При желании Зои могла бы опросить сотни людей, которые встречались с этим человеком несколько десятилетий назад. Проблема была даже в другом – пришлось бы изрядно потрудиться, чтоб отфильтровать ценную информацию от обычной трепотни и добросовестных заблуждений.
Зои повернулась к заваленному бумагами столу. На нем, громоздясь ненадежной башней, лежали три книги о Моисее Уилкоксе и массовом убийстве в его секте, одна книга о религиозных культах, две книги о Мэнсоне и больше дюжины профильных книг по ее специальности, которые она недавно успела просмотреть. Зои укладывала их беспорядочно, нетерпеливо, вкривь и вкось, большие толстые книги зачастую оказывались поверх книг поменьше, и к настоящему времени эта книжная башня держалась уже исключительно на честном слове.
Рядом с книгами были разложены шесть фотографий жертв. Зои собрала их и отложила в сторону. Настоящей целью были жертвы, а не дома. Отыскав фото потерпевших, она приклеила их на стену в хронологическом порядке, слева направо. Четверо мужчин, две женщины, возраст – от двадцати трех до шестидесяти семи лет. Трое белые, европейской внешности, один афроамериканец, двое латиноамериканцев – демографической закономерности тоже явно не прослеживалось.
Под снимками каждой из жертв в полный рост Зои прикрепила фотографии сгоревших домов. Затем, после минутного раздумья, стала просматривать бумаги на столе, пока не нашла распечатанные фото домов в их первозданном виде – до того, как те были сожжены. Эти изображения она нашла на картах «Гугл», виды улиц на которых отставали от нынешнего положения дел. Приклеила каждое из них скотчем под фото соответствующих обугленных развалин. Эти дома были частью того, что видел Моисей, когда планировал свои убийства.
Повернувшись к белой доске, Зои разделила ее маркером надвое. Одну колонку озаглавила «Подпись», другую – «МО». Это был один из основных принципов составления психологического профиля убийцы – отделять то, что убийца использовал как средство для достижения своей цели, от того, что было важной частью его планов – его фантазий. «Модус операнди», или же собственно образ действий преступника, постоянно менялся и эволюционировал по мере того, как убийца набирался опыта. «Подпись» же в основном оставалась прежней или менялась не так быстро – по мере развития его фантазий.
В разделе «МО» она написала: «Средства обездвиживания». Как указал Пауэлл на том дурацком совещании, Уилкокс регулярно менял то, чем связывал своих жертв. Веревка, цепи, электрический шнур…
Просматривая фотографии жертв, Зои удовлетворенно кивнула самой себе. Она была права. Каждый раз жертвы были связаны одинаковым способом: в лодыжках и запястьях. Но это отнюдь не самый распространенный способ связывать людей, как утверждал тот несносный тип, поставленный командовать местной полицией. Руки всех жертв были связаны спереди, а это необычно. Вроде бы довольно непредусмотрительно со стороны убийцы – при наличии времени можно освободиться, развязав узлы зубами. Но это вынуждало жертв принимать определенную позу, особенно когда они сворачивались калачиком, чтобы избежать жара пламени. Позу, чем-то сродни молитвенной.
Под заголовком «Подпись» Зои написала: «Способ связывания – молитвенная поза».
Все дома были сожжены с использованием чрезмерного количества бензина. Уилкокс мог запросто спалить их дотла при помощи куда меньших запасов горючего и наверняка это знал. Зои не сомневалась, что этот человек регулярно устраивал пожары, пусть даже и не был обыкновенным пироманом. Опыта у него хватало. Так зачем же использовать так много? Может, он хотел, чтобы дома сгорали быстрее?
Или это как-то связано с сектой? Может, ему всякий раз требовалось множество канистр с бензином, чтобы все его последователи были гарантированно вовлечены в это действо? Возможно ли такое? Может, некоторые характерные особенности этих преступлений объяснялись не реализацией фантазий убийцы или чисто технической необходимостью, а на самом деле как-то связаны с управлением сектой? Это поместило бы данные особенности в третью категорию, которая не была ни «подписью», ни МО.
Зои прикусила губу. Это было вне ее компетенции. Она накопила свои знания, анализируя биографии, психологические профили и результаты опросов сотен серийных убийц. Но эти серийные убийцы в основном действовали в одиночку или максимум с одним сообщником. Серийного убийцу побуждает неоднократно убивать совсем не то же самое, что вынуждает делать это лидера религиозной секты. И дела Джима Джонса или Дэниела Переса[13] были совсем не похожи на то, с чем они столкнулись сейчас. Единственным, что это более-менее напоминало, было дело Чарльза Мэнсона, а она не могла делать никаких заключений на основании одного единичного случая. Криминалистическая психология основана на статистике и теории вероятности, и Зои не хватало исходных данных.
Ей требовался эксперт по сектам. Вроде лейтенанта Эбби Маллен.
Она раздраженно напомнила себе, что Маллен вообще-то не больший эксперт по сектам, чем сама она – эксперт по Тейлор Свифт. Конечно, у Эбби имелся интерес к этой теме, но на самом-то деле она – переговорщик по освобождению заложников полиции Нью-Йорка и, насколько Зои знала, даже не изучала данный вопрос должным образом.
Наверняка у ФБР имелся настоящий эксперт. Поисками его Зои и решила в ближайшее время озадачиться.
Глава 8
Эмили любила вторники, потому что по вторникам папа всегда рано возвращался с работы, и мама водила их в парк, поскольку папа очень уставал на работе и нуждался в тишине. И Эмили знала, как вести себя тише воды ниже травы, потому что они с мамой часто играли в эту игру, когда папа смотрел телевизор, и Эмили всегда выигрывала, потому что вела себе еще тише мамы – тихо, как мышка. Но Рон был еще ребенком, и он не умел так играть, вот почему они пошли в парк.
Эмили хотела, чтобы перестал идти снег, потому что, когда было потеплее, мама разрешала ей покататься на карусели, и она все кружилась, и кружилась, и кружилась… Мама могла раскрутить ее очень быстро, и Эмили казалось, что у нее выросли крылья, а потом она стояла и смотрела на облака, а мир все продолжал вращаться. Норман из ее класса сказал ей, что мир и вправду постоянно вращается, но она чувствовала это только после карусели, и именно поэтому очень хотела, чтобы прекратился снегопад.
Но в этот вторник они даже не пошли в парк – пошли в церковь, хотя Эмили сказала маме, что хочет пойти в парк. Но мама пообещала ей потом леденец, и это было почти так же хорошо, как пойти в парк – а может, даже и еще лучше, если леденец окажется красным.
Там они встретили славного дядечку с серебристыми волосами. Они уже встречались с ним раньше, даже дважды. Звали его Моисей, но когда она сказала Норману из своего класса, что познакомилась с Моисеем, он сказал, что Моисей жил в какие-то незапамятные времена и, наверное, его даже выдумали, потому что все истории в Библии – это выдумка.
А потом Норман дернул ее за волосы, и она заплакала и пожаловалась учительнице.
Мама обрадовалась, увидев Моисея, и они посидели возле церкви, на скамейке. Мама разговаривала с Моисеем, а Рон гугукал в своей коляске. Эмили поиграла с Роном в «ку-ку», то прячась за коляской, то опять высовываясь обратно, и он радостно смеялся. А потом она увидела, как за дерево метнулась белка, и последовала за ней. Белка исчезла. Взобралась на дерево? Может, у нее там на дереве маленький домик с большой-пребольшой горой орехов? Эмили подождала, но белка так и не появилась, поэтому она вернулась к Рону и опять стала играть с ним в «ку-ку», и он смеялся до тех пор, пока соска не вывалилась у него изо рта на землю. И брат начал плакать. Эмили подобрала соску и хотела отдать ее Рону, но мама набросилась на нее и сказала, что соска грязная. Теперь Рон плакал еще пуще, потому что хотел соску, поэтому мама сказала, что пойдет вымоет соску и заберет Рона. Она хотела, чтобы Эмили пошла вместе с ней, но Эмили хотела остаться снаружи и подождать – вдруг опять появится белка, и Моисей сказал, что может присмотреть за ней пару минут. Маме это не понравилось, но в конце концов она согласилась и ушла с Роном.
Эмили хотела опять пойти к беличьему дереву, но Моисей позвал ее.
– Эмили, – сказал он. – Иди-ка сюда, присядь рядом со мной.
Эмили села рядом с ним.
– Твоя мама сейчас вернется, – сказал ей Моисей.
– Я знаю.
– Ты похожа на свою мать, ты знаешь это? – продолжал он.
Эмили посмотрела на Моисея. Ей пришлось прищуриться, потому что солнце было прямо у него над головой.
– Бабушка говорит, что я похожа на папу.
– Нет. – Моисей улыбнулся. – У тебя мамины глаза, и ты блондинка, как и твоя мама.
– Папа тоже блондин.
– В самом деле?
– Да.
– Но ты красивая, как твоя мать.
Эмили почувствовала, как от этих слов у нее защекотало в животе, как это иногда бывает от слов, и уставилась в снег под ногами.
– Знаешь, а мы ведь уже давным-давно знакомы с твоей мамой. Она-то этого не помнит, но это так.
– Правда? – Эмили наморщила личико и опять покосилась на Моисея. – Вы с ней дружили?
– Да. Мы были лучшими друзьями. А ты хочешь, чтобы мы с твоей мамой опять стали друзьями?
Эмили ненадолго задумалась.
– Да. Мама говорит, что друзья – это важно.
– Ну вот и отлично. Мы опять станем друзьями. И у тебя будет еще один братец или сестричка. Тебе бы этого хотелось?
Эмили не была готова сходу ответить.
– Как Рон? – спросила она.
– Нет. Они будут особенными. Они будут ангелами.
Эмили было трудно себе такое представить.
– С крыльями?
– Точно. У твоей мамы будет еще один ребенок. Ангел. С крыльями.
Может, ее новый младший брат возьмет ее с собой в полет… И ощущения будут такие же, как на карусели.
– Мне бы этого хотелось.
– Ну вот и славно.
Эмили посмотрела на небо.
– Когда я вырасту и буду такого же возраста, как мама, я тоже хочу маленьких ангелочков.
Моисей положил свою руку ей на ладошку и улыбнулся.
– Если вы с мамой пойдете со мной, мы сможем это устроить.
А потом вернулась мама с Роном. И Моисей рассказал маме, что Эмили хочет детишек-ангелочков, когда вырастет, а мама засмеялась, погладила ее по волосам и сказала, что у Эмили отлично развито воображение, и это было правдой, потому что Эмили умела придумывать всякие истории, а маме всегда нравилось их слушать. Моисей сказал что-то о мудрости детей, а остальное Эмили не дослушала, потому что опять приметила белку.
Глава 9
Вернувшись к своему письменному столу, Эбби глянула на часы и невольно застонала. Визит Карвера, каким бы замечательным и приятным он ни был, отнял у нее пару часов рабочего времени. Дети должны были вернуться домой в любую секунду, а у нее оставалась еще целая куча несделанных дел.
Перво-наперво она позвонила сестре Гретхен Вуд, надеясь, что девушка согласится поговорить с ней.
– Алло? – Тихий, хрупкий голосок.
– Привет, это Мейген?
– Да. А кто это?
– Меня зовут Эбби. – Маллен улыбнулась так, чтобы эту улыбку можно было услышать у нее в голосе. Улыбки могут иметь большое значение, даже если их никто не видит. – Одна подруга Гретхен сказала, что мне надо поговорить с тобой.
– Поговорить со мной о чем? – Голос Мейген утратил всякую мягкость. У Эбби сразу возникло предчувствие, что та уже разговаривала о Гретхен с целой кучей народу. И что совсем не рада опять поднимать эту тему.
– О твоей сестре.
– Послушайте, я не знаю, кто дал вам мой номер. Я не знаю, где Гретхен, ясно? Она даже не поговорила со мной перед уходом! И знаете что? Мне плевать, даже если она и вправду сожгла дом этого поганца дотла! Просто оставьте меня…
– Я не думаю, что это она сожгла тот дом, – быстро сказала Эбби, прежде чем Мейген успела повесить трубку.
– Да ну? Хм, тогда вы практически единственная, кто…
– Я не единственная. Ты ведь тоже не думаешь, что это ее рук дело.
Последовало короткое молчание.
– Да, не думаю, – наконец произнесла Мейген. – Хотя вообще-то неважно. Я не знаю, где она. И, по правде говоря, даже не уверена, что она этого не делала. Ей просто до ужаса этого хотелось.
– Хотелось? – переспросила Эбби.
– Все в Дугласе хотели смерти Йейтса.
– Похоже, Гретхен была не такой, как все. Как она относилась к Йейтсу?
– Я не знаю. В смысле, этот мужик ведь был педофилом, верно? – Голос Мейген дрожал.
Тут явно что-то прослеживалось.
– Откуда Гретхен знала Йейтса?
– Она не… Послушайте, абсолютно все знали Йейтса. Он был тем мужиком-извращенцем, от которого нам всем советовали держаться подальше, ясно?
– Да, советовали держаться подальше, – эхом повторила Эбби.
– Вот именно. Вот и всё.
– И всё?
– Послушайте, вы вроде сказали, что, по-вашему, Гретхен этого не делала…
– Я и вправду думаю, что Гретхен этого не делала, – подтвердила Эбби. – Но еще я думаю, что она знала Йейтса.
– Не напомните, кто вы такая? Вы, типа… репортер или что-то в этом роде?
– Я из департамента полиции Нью-Йорка, – ответила Эбби, надеясь, что Мейген не бросит трубку.
– Нью-Йорка? – Та явно недоумевала. – Тогда почему вы пытаетесь найти Гретхен?
– Я уверена, что Гретхен попала в беду. Она связалась с кое-какими плохими людьми. И я хочу найти ее до того, как она пострадает.
– Послушайте, мне и вправду жаль, но я не знаю, где сейчас Гретхен. Если она позвонит мне или что-то типа того, то я…
– Не против, если я сходу попробую угадать? – спросила Эбби. – И если я ошибаюсь, то с Гретхен, скорее всего, всё в порядке и тебе не о чем волноваться.
– Ладно… – Мейген явно напряглась. Она, несомненно, уже довольно давно ждала хоть какой-то развязки, пусть даже и неблагоприятной. С тех самых пор, как ушла Гретхен. Ей нужно было расставить все по местам.
– Некоторое время назад Гретхен начала меняться. Вроде как была чем-то взволнована, но никому не говорила, в чем дело. По крайней мере, поначалу. Даже уезжала на несколько дней. На какого-то рода тренинг или в молодежный лагерь.
– На семинар, – дрожащим голосом поправила Мейген. – Она попросила меня не говорить об этом папе с мамой.
– Точно. И после того семинара ты ее как будто не узнала. Она стала какой-то не такой, как всегда.
– Угу, – глухо подтвердила Мейген. – Она присоединилась к этой христианской группе. Они управляли молодежным лагерем, в который ее отправили мама с папой. Гретхен даже хотела, чтобы я сходила на одно из богослужений этой группы.
Эбби крепче сжала телефонную трубку.
– И ты пошла?
– Да. Они меня сразу насторожили. Этот их проповедник больно уж пыжился – как будто он, типа, пуп земли. А после службы они и меня пытались заманить на один из их семинаров, так и эдак подкатывали. Но кое-кто из остальных считал, что всё супер. В смысле, Гретхен была в полном восторге. И еще несколько человек. Этот проповедник предлагал ежемесячную программу пожертвований, и я видела, как какие-то люди это с ним обсуждали. Хотя просто не пойму, за что платить такому типу?
– И ты высказала Гретхен свое мнение?
– Да.
– Как она это восприняла? – спросила Эбби, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Она совершенно взбесилась. Орала на меня чуть ли не час. А потом и вовсе перестала со мной разговаривать.
– И давно это было?
– Вообще-то точно не помню… Недели три назад, где-то так.
Итак, за две недели до поджога.
Мейген фыркнула.
– Послушайте, мне и вправду нужно идти. Я могу поговорить чуть позже, хорошо?
– Подожди, – сказала Эбби. – Тот проповедник… Как он выглядел?
– Ну не знаю… Старый. В очках.
– Можно прислать тебе фотку? Посмотрим, сможешь ли ты его узнать, – продолжала Эбби.
– Да, конечно. Я вам позже перезвоню, хорошо?
– Да. Спасибо тебе, Мейген. – Повесив трубку, Эбби откинулась на спинку кресла.
Девушка явно что-то утаивала. Эбби была почти уверена, что Гретхен Вуд все-таки знала Йейтса. Полиция Дугласа была права? Не пытался ли Йейтс растлить Гретхен, когда она была младше? Или дело в чем-то совсем другом? Поводив пальцем по экрану своего мобильника, Эбби нашла размытое изображение Моисея Уилкокса. Он позвонил ей по видеосвязи несколько недель назад, чтобы поговорить. И сообщить, что он – ее отец, который хотел бы увидеться со своими внуками. Она тогда настоятельно посоветовала ему держаться от них подальше.
Эбби отправила Мейген скриншот, сделанный во время того видеозвонка. Затем почесала ногу – что-то щекотало ее лодыжку. Пальцы за что-то задели. За какое-то существо, которое быстро ускользнуло.
В прошлом Эбби доводилось противостоять вооруженным террористам, спасаться от ужасного пожара, вызволять свою дочь из заложников… У нее были стальные нервы, и она это знала. Но почему-то, несмотря ни на что, ее рефлекторная реакция на нечто ползущее по ней оказалась не особо героической.
– Ой! – взвизгнула Эбби, поспешно смахивая эту тварь. Ошеломленный, сбитый с толку сверчок свалился на пол. Замер и зашевелил усиками, пытаясь придумать, куда бы лучше удрать. Несколько секунд они таращились друг на друга в напряженном противостоянии.
Должно быть, она выронила его в какой-то момент, когда поспешно кормила Табиту. Это произошло, когда…
В комнату юркнул второй сверчок. И тут на Эбби волной нахлынуло осознание допущенной ошибки. Она очень спешила. А потом ее прервал телефонный звонок, и… и…
Она. Забыла. Закрыть. Виварий.
Установив новый рекорд скорости дома Малленов, Эбби вбежала в комнату Бена и в ужасе уставилась на открытое нараспашку и совершенно пустое обиталище насекомых. Сверчки, обрадованные вновь обретенной свободой, носились взад и вперед по полу, стенам, мебели. Сколько их тут? Бен недавно купил новую партию – виварий был переполнен. Она оглядела коридор и заметила еще нескольких, разгуливающих по полу.
– Не-е-е-ет… – Помимо воли у нее вырвался гортанный стон. Это была полная катастрофа. Единственным слабым утешением было то, что это сверчки, а не…
А где же Джиперс? Может, он спрятался в своей искусственной норке?
Эбби присмотрелась. В норке Джиперса не было. И его виварий тоже был открыт.
Где-то в этом доме притаился здоровенный волосатый тарантул. И что еще хуже, если она его не найдет, с Беном случится эпический нервный припадок.
Вывел ее из шока отрывистый лай. Киблс гналась за одним из сверчков через всю прихожую, возбужденно виляя розово-фиолетовым хвостом.
Джиперс… Надо срочно найти Джиперса. Эбби заглянула под кровать, под стол, покопалась в одеялах, приподняла простыню. Попыталась поймать нескольких сверчков, которые пронеслись мимо нее, но они оказались слишком быстрыми, и у нее уже не было времени. Приоритетом номер один был сейчас этот восьминогий кошмар.
Безумный лай привел ее на кухню, где Киблс прекратила свою погоню за сверчками, сосредоточившись на новой цели. Джиперс, явно обозленный и готовый к драке, скорчился у холодильника. Киблс звонко тявкала на него, прыгая влево-вправо и едва не обезумев от возбуждения.
– Киблс, цыц! – прикрикнула на нее Эбби.
Та коротко глянула в ее сторону и продолжила облаивать паука. Паук угрожающе поднял передние лапы, демонстрируя пурпурнохвостой собаке свои внушительные клыки. Киблс отпрянула назад, не переставая тявкать.
– А ну-ка проваливай! – прикрикнула на собаку Эбби.
Киблс, обиженно пыхтя, потрусила прочь, возобновив охоту за сверчками.
– Ладненько, Джиперс… – произнесла Эбби, подхватывая со стойки кофейную кружку. – Давай-ка залезем в эту уютную, симпатичную кружечку!
Опустившись на колени, она попыталась накрыть ею Джиперса. Тот моментально юркнул под холодильник.
– О боже… – застонала Эбби. Прислонилась щекой к полу. Паук уставился на нее из-под холодильника, явно преисполненный злых намерений. И что теперь? Выковырять его оттуда ручкой от швабры? Нет, Джиперс может при этом пострадать…
Как же выманить оттуда паука?
– Ну же, Джиперс… Кис-кис-кис!
Нет, это явно предназначено для кошек… Джиперс вроде как еще глубже отступил в свое новое логово.
– Ну давай же, Джиперс! Бен просто взбесится. Ты ведь помнишь Бена, верно?
Джиперс, похоже, обдумывал ее слова. Эбби затаила дыхание. Она не раз уговаривала людей сдаться, слезть с высокой крыши, сложить оружие. Получится ли у нее уболтать паука выбраться из-под холодильника?
– По-моему, ты опасаешься, что я могу причинить тебе вред, – проворковала она. – Но зачем мне это делать? Это только расстроит Бена. Как я могу помочь тебе выбраться из-под холодильника? Не хочешь сверчков? У меня тут есть несколько вкусных сверчочков…
Эбби отошла от холодильника, предоставляя пауку немного личного пространства. Наверное, все-таки не следовало самой предлагать сверчков. Надо было позволить Джиперсу думать, что вылезти из укрытия, дабы полакомиться сверчками, – это его собственная идея.
Но ее промах остался незамеченным. Джиперс опасливо выбрался из-под холодильника. Эбби подумывала о том, чтобы опять попробовать кружку, но что, если паук пойдет на попятный? Нет, оставался только один способ.
