Мавридика де Монбазон
Маврушины сказки: истории, вдохновленные жизнью

Вспоминая будущее

– Да сколько можно? Ты меня достала!

– А ты? Ты не достал меня?

– Ненавижу тебя, уходи…

– Да и уйду…

Они кричат и ругаются, неистово, до хрипоты в голосе, до боли в голове.

Он не выдерживает первый, хватает куртку и выскакивает на улицу: возможно, ночной холод немного отрезвит.

На ночь выключают обогрев, и на улице становится достаточно прохладно. И вообще не рекомендуется в ночное время бродить по улицам.

Нет, нет, у них, в две тысячи пятьсот восемьдесят девятом году нет преступников.

Просто можно не выспаться, простыть…

Он идет, не замечая холода, который дует от реки.

Зачем, зачем он тогда ее встретил? Ведь предупреждал его друг, что эта девушка не простая, она из тех, которые не поддаются программированию.

Она из тех, кто подвержен эмоциям, но дело в том, что он и сам такой же…

Таким людям не советуют создавать пары.

Нет, им никто не запрещает, у них такого нет. Просто не рекомендуют.

Теперь понятно почему. Эмоции – они зашкаливают: ни он, ни она не умеют их контролировать, вернее, не так.

Они умеют контролировать свои эмоции, но не тогда, когда остаются вдвоем.

Поспорили из-за пустяка: решили посмотреть фильм, но она не хотела смотреть то, что он предлагал.

А он не хотел смотреть ту ерунду, что предлагала она.

Постепенно спор превратился в скандал, скандалище, ураган… Опять наговорили гадостей друг другу.

Нет, с этим надо что-то делать.

Он сел на скамейку; сразу же включился подогрев, бесшумно подъехал робот-полицейский, спросил приятным женским голосом, нет ли проблем.

– Все хорошо, не беспокойтесь.

– Могу быть чем-то полезна? Проводить вас в бар?

– Зачем?

– Люди с таким градусом на шкале эмоций обычно идут в бар, там пьют крепкие алкогольные напитки и выговариваются бармену.

– Нет, спасибо.

– Извините, тогда я вынуждена вызвать наряд, вас отвезут в тихое место, в медитативную кабину. Людей с таким спектром эмоций опасно оставлять в одиночестве, вы можете причинить себе боль и вред окружающим.

– Я пойду домой.

– Извините, гражданин, я вызываю наряд.

– Не надо, идем в бар.

В баре он заказал стакан пива.

– С вашим спектром эмоций советую вот этот спиртной напиток, состоящий из названий двух животных: конь и як, ха-ха-ха.

Ему очень хотелось заехать по довольной роже бармена-робота, но пришлось сдержаться: у него осталось последнее нарушение, а потом…

Потом его принудительно лишат эмоций, нет, какие-то, конечно, оставят, но будет он с ними как этот робот.

– Хорошо, давай этот свой «конь и як».

– Ха-ха-ха, вы смешной. Я могу сделать грустное выражение лица, если хотите, сделать?

– Нет, спасибо.

– С вашим спектром…

– Хорошо, делай свою грустную рожу, черт бы тебя побрал! – взорвался он.

– У вас агрессия, внимание, у вас агрессия.

– А, черт. Все хорошо, хорошо, нет агрессии, успокойся. Расскажи анекдот. Все хорошо. Смотри, вот смотри, я спокоен и весел, анекдот, ты же такие смешные анекдоты рассказываешь.

Робот вернулся на место, начал опять свое излюбленное дело: протирать стеклянные кубические бокалы.

Он слушал несмешные анекдоты робота-бармена и делал вид, что ему смешно.

– Молодой человек.

Он вздрогнул – голос шел из угла – и покосился на робота: тот рассказывал один и тот же анекдот, протирая стеклянный кубик.

– Я к вам обращаюсь…

Он шагнул в темноту – человек, живой, тоже нарушитель…

– Я наблюдаю за вами…

– Кто вы?

– Мое имя вам ни о чем не скажет… Садитесь, мне есть что вам сказать.

Человек говорил странные вещи: будто в его силах перенести любого человека туда, где можно гулять по ночному городу спокойно, где он может плакать и смеяться, злиться и грустить безо всякой опаски.

Делать что хочет – рожать детей без разрешения, жениться и разводиться, путешествовать… Там можно плавать в море, в настоящей воде.

– Выбирайте год, куда бы вы хотели попасть?

– Не знаю… две тысячи двадцать второй…

– Так далеко, ну что же. Только предупреждаю… это очень далеко, я могу не вернуть вас обратно.

– Ну и что, – сказал упрямо.

– Не хотите попрощаться с кем-нибудь, с кем больше не увидитесь?

– Нет, не хочу.

– Хорошо.

«Пи-ип-пи-ип-пи-ип», – он открыл глаза. «Что за…Ах, да, мне же надо на работу. На работу? Какую работу? Я разве робот? – он встал. – Ничего не понимаю, что за… Кто я? Где я?..»

На столе лежит письмо.

«Дорогой друг, как ты и просил, я переместил тебя в две тысячи двадцать второй год.

Здесь у тебя есть имя, имя – это твой идентификационный номер.

Здесь тебя зовут Юрий Викторович Новиков.

У тебя есть паспорт и все документы, мой тебе подарок – ты умеешь водить машину. Права в тумбочке, там же где и остальное.

У тебя есть кредитная карта и счет в банке.

Живи и ни в чем себе не отказывай.

Ты, наверное, задаешься вопросом, кто я и зачем мне это надо?

Я тот, кто питается вашими эмоциями, и ты накормил меня от души, я был немного опьянен и сделал тебе такой подарок.

В течение месяца ты забудешь, кто ты и откуда, и будешь жить как все.

Удачи тебе…»

Он сел на кровать.

Вот это да, а он думал, что это просто сон…

Оделся, принял душ, поел – такая вкусная пища! – вышел на улицу. Все бегут, едут машины, как в старом кино.

Он что, реально попал на пятьсот лет назад?

А как же она?

Острая боль пронзила сердце – он даже не попрощался с ней.

Бросился назад, в ту квартиру, откуда вышел.

Схватил то письмо, начал кричать и призывать серого человека, но никто не пришел.

Буквы на письме постепенно исчезли, сам свиток превратился в прах. Он постепенно забыл, кто он и откуда…

– Юрий Викторович, зайдите ко мне.

Генеральный был чем-то озабочен, Юрий внимательно выслушал. Он знает, как решить эту проблему, давно уже знает, просто не лез: инициатива наказуема.

И так коллеги косо посматривают, а что ему – семьи нет, спешить домой незачем, вот и кидает свою бешеную неуемную энергию в работу.

Иногда Юре кажется, что он забыл что-то важное, и он отчаянно пытается вспомнить что, но нет… не получается.

Друзья то и дело знакомят его с подругами своих жен, Юра знакомится, но… не тянет его на серьезные отношения, останавливает что-то.

Однажды он шел от машины, о чем-то сосредоточенно думая. Откуда-то вывернулся щенок, маленький и жалкий; он скулил, глядя прямо в душу.

Несмотря на то светлое, цвета кофе с молоком, пальто, Юра наклонился и поднял щенка с земли.

– Ну что, малыш, откуда ты здесь? – Оглянулся, поблизости не было никого, кому мог бы принадлежать щенок. – Ладно, идем домой.

Дома он отмыл малыша и согрел его, накормив молоком, после чего щенок растянулся на диване кверху пузком, сладко посапывая.

«Что это у него? Что такое?»

– Але, Юль, я тебе фото скинул, посмотри, что такое у щенка, может, это… операция нужна? Есть собачьи врачи знакомые?

– Новиков, ты дурак? Ты зачем мне писку собачью прислал? Посылаешь или заигрываешь? Непонятный ты…

– Подожди, что значит «писку»?

– Ты что, блин? Собак не видел никогда? Это мальчик, Юра, собачий мальчик, а то, что ты мне прислал…

– Я понял, извини.

– Представляешь, брат? Я что-то затупил. Ну, давай знакомиться, я Юра, а ты… Ты будешь у меня Атлас, о, точно, Атлас. Не знаю, называют ли так собак.

«Атлас…»

Щенок дернул ногой и приоткрыл глаз.

– Ага, ах ты жук какой, тебе нравится имя?

«Атлас, лови!»

Мужчина на лужайке играет со щенком.

Она с грустью смотрит на них: последний день, и память о том, кто она и кого ищет, исчезнет…

Как долго она его ищет, как долго.

Серый человек не хотел ей говорить, куда отправил его. Но потом сдался, и вот она уже почти месяц ищет.

Завтра, как сказал серый, она все забудет…

Ей хотелось плакать…

«Атлас», – услышала она смутно знакомый голос. «Атлас!»

Она повернула голос и чуть не закричала. Она узнала бы его из миллиона лиц!

Юрий обратил внимание на красивую девушку, которая сидела на скамейке в парке и смотрела на него во все глаза. По телу мужчины будто пробежал ток.

Она смотрела на него, и плечи ее тряслись от беззвучного плача.

– Добрый день, вас, видимо, напугал Атлас?

– Атлас?

– Да, мой пес, не бойтесь.

– Я не боюсь, – вглядываясь в такое… любимое лицо, говорит она, – я не боюсь. – А сама плачет.

– Меня Юрий зовут.

– А меня… Настя, – девушка наконец-то справилась с эмоциями.

– Красивое имя.

– Спасибо… у вас тоже.

Они болтали, смеялись, пора было расходиться, а они все не могли расстаться.

А потому продолжили говорить по телефону.

Настя – а теперь ее звали так – ничего не забыла и на завтра, и через месяц.

Серый человек появился внезапно – она собиралась с Юрой в кино.

Настя вздрогнула.

– Я ненадолго, могу вернуть вас в ваше время, одну.

Она покачала головой.

– Вы понимаете, что я не смогу больше вас вытащить, это последний шанс.

– Спасибо, но я остаюсь.

– Здесь разные болезни, здесь войны, криминал… В вашем времени все это давно искоренили.

– Нет, я останусь здесь, с ним.

– Вы нашли его? – удивился серый.

– Да…

– Но ведь я стер ему память. Он тогда был на пределе, мог взорваться, сойти с ума, да что угодно, я ему помог. Зачем это вам?

– Я люблю его, – просто сказала она, – а он – меня…

– Это он вам сказал? – поднял брови вверх серый.

– Нет, я просто знаю.

– Значит… вы хотите остаться здесь?

– Да.

– Хорошо… Я оставлю вам память, но вы никогда не сможете вернуться.

– Вы даже можете забрать у меня память.

– Но тогда вы забудете этого вашего любимого.

– Не забуду.

– Вы так уверены?

– Да.

– Ну что же, я прощаюсь с вами…

– Прощайте.

– Я оставлю вам память…

– Спасибо…

– Не за что, – усмехнулся он, – не знаю, навредит вам это или принесет пользу.

* * *

Юрий очень волновался: сегодня Настя станет его женой.

Друзья похлопывают его по плечу и уговаривают не нервничать…

Настя смотрит на себя в зеркало, она благодарна серому, что он оставил ей память, так она будет в миллион раз больше ценить то, что нашла, вернее, того, кого нашла.

* * *

– Анастасия Сергеевна, где вы берете сюжеты для таких красивых фантастических рассказов?

– Не знаю даже, что и сказать, мне кажется, что я вспоминаю прошлую жизнь, вот и записываю.

– Своего рода воспоминание о будущем?

– Можно и так сказать.

– Ну что же, спасибо вам. Дорогие телезрители, у нас в гостях была известная писательница, девушка, которая пишет фантастические повести, Анастасия Новикова.

Настя шла и улыбалась идущему навстречу мужу, который вел за руки мальчика и девочку, сына и дочь, впереди них бежал Атлас, забавно семеня на коротеньких лапках.

«Я самая счастливая, – думает Настя, – на пятьсот лет счастливая».

Двенадцать лет счастья

«Следующий, следующий, следующий, следующий…»

Серая масса длинной лентой растянулась до самого серого небосклона, или что там у них.

«Следующий, следующий…»

Бесконечная серая лента, вот и его очередь. Сколько он здесь? Не знает.

Он понял, куда попал, хоть был и атеист, хоть отрицал разные вероисповедания, но сейчас, когда начал себя осознавать, то сразу понял.

«Следующий».

Он шагнул за белый проем, куда-то в облако.

– Здрасте, – прошептал несмело.

– Вам придется вернуться, – без эмоций говорит кто-то в белом, – вы не прошли все круги перерождения.

– Что? – не понял он. – Мы меня – назад? Но мое тело… Его уже нет… Я болел и…

– Мы в курсе, – голос был все так же спокоен и лишен эмоций, – мы все знаем, пройдите вправо.

«Следующий».

Он шагнул вправо – еще одно облако, еще одна белая фигура. Так хорошо и спокойно ему давно не было, а еще ощущение, что он дома… но сказали, что надо вернуться.

«Вот удивится жена, – думает он, – вот она обрадуется!»

Все же Луиза моложе его на двенадцать лет, может, они проживут эти двенадцать лет вместе и уйдут в один день, а он доделает то, что не успел… Это такой шанс!

Ведь ему сказали, что он что-то не доделал.

– Подходите сюда, давайте определимся, в какое время вы хотите родиться, кто будут ваши родители, цвет волос, разрез глаз…

– Постойте, я не понял… Я что? Должен по новой родиться? В новом теле? Стать ребенком? Жить заново? Взрослеть, жениться, состариться и умереть?

– Да.

– То есть я не увижу свою семью? Мою Луизу? Моих милых детей и внуков? Я не похожу по моему саду, не скажу соседу по-дружески, что он старый, а я еще молод и полон сил? Мы вместе не посмеемся с ним по-стариковски? Я не увижу, как моя внучка выйдет замуж за своего парня, не увижу правнуков… Зачем мне тогда это все?

– Это не зависит от вас или меня, таков закон.

– Какой еще закон?

– Его называют по-разному, кто-то судьбой, кто-то сансарой, кармой, круговоротом, по-разному, но он един.

Вам необходимо вернуться на Землю, в тот мир, из которого вы пришли…

– Но зачем мне все это? Для чего? Я хочу в свою семью, к своей жене, к своей Луизе. Господин… Господин, посмотрите на меня, господин, я не хочу снова и снова проживать эту жизнь без моей Луизы и без моей семьи, прошу вас… Господин, верните меня в мою семью, пожалуйста…

Он уже и не надеялся быть услышанным, но белая фигура вдруг, тяжело вздохнув, заговорила.

– Понимаете, все уже распределено, идите сюда, подойдите ближе… вот… смотрите. – Фигура в белом провела рукой и туман рассеялся, он увидел… Ванда, его внучка, она… она… Сколько же он здесь! Ванда ждет ребенка, о боже…

– Видите, больше пока никаких пополнений в вашей семье не намечается, я не могу вам помочь, как бы ни хотел.

– А может, я подожду?

– Зачем? Вы же хотите быть со своей Луизой? Время здесь и там течет по-разному, его нельзя синхронизировать, понимаете? Может получиться так, что здесь пройдет мгновение, а там целый век. И вы сможете родиться у своей правнучки в пятом поколении. Смотрите.

Фигура в белом опять провела рукой, и он увидел ее, свою Луизу, она горевала, и плакала, и звала его по имени, воздевала руки к небу и спрашивала, зачем он ее покинул.

– Ах, господин, что же мне делать? Там мне сказали, что я не прошел все круги перерождения.

– Постойте, нет… Это не так, закралась ошибка… Так, посмотрим. Ну да, точно. Знаете, что вас держит? Ваша любовь, ваша невидимая связь с вашей Луизой.

Вы много раз вместе перерождались и находили друг друга, даже если кто-то раньше, а кто-то позже приходил в тот мир, вы каким-то образом находили друг друга.

Знаете, что интересно? Вы всегда уходили вместе, но в этот раз вмешалось что-то неведомое, какая-то сила, ах… вы были больны, но это неправильно, вы не выбирали себе такую судьбу, где-то произошел сбой.

– Произошел сбой?

– Да, – фигура грустно улыбнулась, если так можно было сказать, – да, в нашей небесной канцелярии, к сожалению, тоже бывают сбои, поэтому вам и предлагают выбрать самому все, что вы ни захотите. Извините… Так бывает, мне жаль, правда.

– То есть… Я должен был прожить эти двенадцать лет с моей любимой Луизой? Скажите мне, это так? – он с мольбой протянул руки к фигуре.

– Да… Мне жаль.

Он опустил голову и пошел куда сказали.

– Постойте, да стойте же вы, идите сюда.

Он остановился.

– Идите сюда. Я могу вам предложить, но, прежде чем отказаться, выслушайте. Вы столько раз перерождались, это был ваш последний раз, вы прошли весь круг и должны были пойти дальше вместе, уже никакая сила не разлучила бы вас, но…

Случилось то, что случилось.

Прошу вас выслушать меня.

* * *

– Бабушка, смотри, бабушка, правда, прелесть?

Молодая женщина бочком продвинулась в калитку, она держала перед собой корзинку, накрытую простынкой.

– Что там у тебя, детка?

Глаза пожилой женщины были заплаканы.

– Ты опять плакала? Ты горюешь по дедушке?

– Детка, не принимай близко к сердцу, да, я горюю по твоему дедушке… Что же там у тебя, милая?

– А-а-а, во-о-от, смотри.

Молодая женщина вытащила из корзинки щенка.

– О боже, Ванда, что это за чудо?

– Это твой новый друг, бабушка. Назови его как захочешь, он скрасит твои дни…

– Оскар, я назову его Оскар… по имени моего любимого, твоего дедушки, Оскар. – Женщина взяла на руки щенка, тот заскулил и лизнул в нос плачущую, теперь уже от счастья, Луизу.

* * *

Они жили вместе уже двенадцатый год, пес по имени Оскар и пожилая женщина. Их знали все, они всегда были вместе, Оскар и Луиза, Луиза и Оскар.

Она в магазин – он сидит и смотрит в окно, она в церковь – он ждет рядом, она уснула в кресле-качалке – он дремлет рядом, у ее ног.

А еще он любил соседа, старого Янека, приходил и сидел утром рядом с ним на лавке, старый Янек что-то говорил псу, и многие уверяли, что видели, как пес машет и поддакивает старому и слепому Янеку.

А тот уверял, что беседует со своим другом и соседом Оскаром, и ругался, зачем его обманули, будто Оскар умер.

– Да он живее живых, старый мой друг, он приходит каждое утро ко мне на лавку, и мы с ним говорим обо всем.

Правда, он стал гораздо молчаливее…

* * *

– Это двенадцатое Рождество без моего милого Оскара, – вздыхает Луиза, поглаживая Оскара-пса между ушами, – иногда мне кажется, что душа моего любимого Оскара вселилась в тебя, мой любимый пес.

Весь день Луиза провела в окружении своих детей, внуков, правнуков, они пели песни, веселились, вспоминали любимого Оскара.

Старик-пес тоже был окутан любовью близких Луизы.

Вечером, проводив гостей, Луиза долго смотрела в окно на звезды и гладила своего Оскара, который положил ей на колени мордочку и прикрыл старческие, уже начавшие мутнеть, глаза…

Их нашли в обед родные, когда, встревоженные тем, что Луиза не берет трубку, приехали к ним домой.

Их не встретил Оскар, не вышла Луиза, они оба остались смотреть в вечность, старушка и ее пес.

Она – сидя в кресле, он – положив голову ей на колени.

Луиза и Оскар.

* * *

«Следующий, следующий, следующий…»

Оскар покрутил головой, где это он, что-то знакомое, ааа, серая лента очереди.

«Я же пес, – вспомнил он. – А нет, опять человеческий облик, я что, опять? Да не-е-ет, не может быть…»

– Оскар, милый… где мы? – услышал он милый и родной голос.

Луиза, милая Луиза… Они не обманули, двенадцать отведенных ему лет он прожил рядом со своей милой Луизой.

– Луиза, Луиза, ничего не бойся, дорогая моя…

Они шагнули вдвоем в облако.

Белая фигура мельком окинула их взглядом, потом задержалась на секунду на лице Оскара и незаметно кивнула.

– Пройдите вперед. Желаю удачи, – шепнула она, чуть качнувшись вперед.

Крепко взяв за руку Луизу, Оскар сделал шаг.

Теперь их никто не разлучит, ему так обещали, он помнит. Они прошли весь цикл, теперь они свободны.

«Добро пожаловать… домой, – приветствовали их, – мы вам рады…»

Вот такой он, папа

Он появился в ее жизни внезапно, они жили с мамой и бабушкой тихо, весело и беззаботно.

Женское царство.

Приходит она домой, а бабушка необычайно взволнованна и будто бы стала меньше ростом.

– Ба, а где мама? – удивленно спрашивает она.

Бабушка прячет глаза и говорит что-то невнятное.

– Садись есть, – бабушка, не глядя, ставит на стол тарелку.

– Я не хочу, – капризничает девочка.

– Что еще такое, мой руки и садись есть, – сердито говорит бабушка. Девочка никогда не видела ее такой сердитой, а нет… видела, когда мама собралась ходить на сессию. Бабушка ругалась, почему-то не хотела пускать маму на сессию, хотя бабушка и знала, что сессия – это учиться, но, видимо, подозревала что-то плохое.

Но мама пошла, ей нужно было получить образование – вспоминает девочка.

Она ковыряет в тарелке и куксится.

– Не хочу, не буду…

– Вот придет мать, перед ней и кочевряжься, ишь ты, – бабушка кинула ложку, – ешь сиди, ну.

Глотая слезы, девочка принялась за еду.

– Вся в своего папашу, упрямая такая же, – бормочет бабушка.

Девочка не хочет быть в «папашу», она хочет быть в бабушку, и, стараясь показаться ей совсем не такой, она старательно, глотая слезы, съедает все из тарелки.

– Побежала, глаза вылупив, – шепчет бабушка, – смотрите-ка, принц выискался, был уже один, прынц, вон… Сидит, глазами лупает, счастье…

Мама пришла вечером и не одна.

Глаза ее светились, она была вся какая-то растерянная, воздушная.

– Доченька… я хочу тебя познакомить кое с кем, это дядя В*.

– Угу, – девочка посмотрела на дядю В* и, отвернувшись, ушла в свой угол, заниматься уроками.

Сердце ее стучало, щеки горели, она поняла, что привычному ее уютному мирку пришел конец. Так же девочка поняла, что это дядя В* своим появлением разрушил что-то в их жизни.

Вечером мама сидели с бабушкой на кухне, и бабушка долго и монотонно отчитывала маму, она говорила, что мама глупая, бросается из огня да в полымя. Что ей нужно подумать о девочке…

Мама плакала, жаловалась на жизнь, доказывала бабушке, что она уже взрослая, сама мать…

Девочке стало так тоскливо, что она заплакала и, наплакавшись, уснула.

Он пришел опять на второй день, этот дядя В*, принес девочке куклу и шоколадку.

Девочка поблагодарила, взяла подарки и посмотрела в растерянности на бабушку и на прячущую глаза, в которых плескалось счастье, маму.

Куклу, хм, ну, это ладно. Кукол у нее много, у всех есть имена, эту она с ними тоже познакомит. Играть будет вряд ли, уже взрослая, восемь лет все-таки, ну разве что иногда, когда никого нет дома…

А вот шоколадку она бы съела с удовольствием, но нельзя, у девочки жуткая аллергия на шоколад.

Мама ушла с дядей В*, быстро чмокнув ее в щеку.

– Унеслась, нужна ты ей больно… Конечно, зачем ей ребенок, ей мужика подавай, бесстыжая…

Девочка опять почувствовала тоску, опять немного поплакала и уснула.

Так дядя В* вошел в их жизнь.

– Дети-то у него есть хоть? – спрашивает, поджав губы, бабушка.

– Нет, мама, – красит перед зеркалом губы мама девочки, смешно вытягивая их трубочкой, – какие дети, он не был женат.

– А сколько же ему лет? – с изумлением спрашивает бабушка.

– Мама, столько же, сколько и мне.

– Точно больной какой-то, под тридцатку лет – и не женат. Видно, не нужен никому был, это ты, дура, повелась. Еще и с дитем, а он и не знает как с ребенком общаться, шалая…

– Мам, он все знает и уже нашел к девочке подход…

– Серьезно? Это когда же он, интересно, нашел его? Когда куклу трехрублевую подарил или шоколадку? Он даже не знает, что у ребенка ужасная аллергия на шоколад!

– Мама! Да он и не обязан этого знать! Ты что думаешь, что я в первый же день рассказала, что можно есть моему ребенку, а что нельзя?

– Хорошая мать так бы и сделала!

– Ну, значит, я плохая мать!

– Да ты не мать, ты… ты вертихвостка!

– Все, мне это надоело! Собирайся, – кинула мать девочке, – быстро, а то опоздаем. Спасибо, мама, что помогаешь устроить мне личную жизнь…

– Ой, да пожалуйста! Не трогай ребенка, не тронь, я сказала!

– Нет уж, я возьму ее с собой, пусть привыкает, что скоро у нее появится отец.

– Какой отец? Какой такой отец?

– Настоящий, поняла? Мы с В* поженимся, ясно?

– Дура, дура, что ты несешь, опомнись, у тебя ребенок, да на что ты ему сдалась, поматросит и бросит, ты что творишь? Не трогай, слышишь, не тронь ребенка, а-а-а, а-а-а, ой, сердце, о-о-ой… Ой-й-й, не могу.

В тот раз они никуда не пошли, мама отпаивала каплями бабушку, они вместе плакали, а девочка раздумывала над словами мамы, о том, что они с дядей В* поженятся и у девочки будет отец, настоящий.

А кто же тогда папа? Разве он не настоящий? Спрошу потом, решила девочка.

Девочка позвонила папе, она знала номер, бросила две копеечки и набрала номер, она хотела спросить, когда он придет.

– Але, – сказала женщина.

– Ошиблась, – подумала девочка.

Каждый день она ходила в автомат за углом, каждый день звонила и всегда брала трубку женщина. Но она не могла ошибиться, девочка знала номер папы наизусть.

Однажды трубку взял папа.

– Але, папа… когда ты придешь?

– А что такое? Что-то случилось? Нужны деньги? Это мать тебя попросила позвонить?

– Але… папа… просто хотела встретиться с тобой.

– Извини, я сейчас не могу, у меня времени нет. Когда будет тогда, ладно… я побежал… Знаешь, не звони пока сюда, мне нужно будет уехать.

Девочка не плакала, нет, хоть ей и было обидно.

Видимо, он не настоящий все же папа, подумала девочка.

Мама с дядей В* стали встречаться чаще, иногда брали с собой и девочку. Они оба присматривались друг к другу, девочка и дядя В*.

Маленьких детей он видел последний раз, когда сам в детский сад ходил, был вечно загружен работой и научной деятельностью. Мама была его студентка-заочница.

Когда-то давно, много лет назад, они уже пересекались, но мама потом вышла замуж, ушла в декрет, родилась девочка, потом она рассталась с девочкиным папой и решила наконец-то получить образование.

Вот и встретила дядю В*.

Девочка осторожно сближалась с дядей В*, он вел себя так же.

Она уже свыклась с мыслью, что он будет всегда, к тому же мама становилась веселой и счастливой, когда он был рядом.

Папу девочка так и не увидела, он женился на другой тетеньке и уехал куда-то далеко.

Бабушка ругала папу за то, что не платит алименты, за то, что платит, но мало, за то, что испортил жизнь ее дочери, за то, что осиротил внучку, которая растет без отца и матери не нужна.

Девочка не чувствовала себя осиротевшей или одинокой, мама всегда была рядом, как и дядя В* и бабушка.

Девочка давно уже поняла, что тот папа… он не настоящий. Собственно, она и не страдала никогда отсутствием папы.

Девочка с мамой и дядей В* начали выезжать на природу, вот там-то девочка и узнала, как же хорошо, когда у тебя есть он… папа.

Кто поставит палатку, разведет костер, заготовит дров для костра, выловит рыбку из речки?

Это, конечно же, дядя В* и девочка!

А попутно он расскажет, с какой стороны растет мох, какая это ягодка, что за птичка потеряла перышко, кто там стучит в кроне деревьев, для чего нужны волки…

Вот девочка уже с нетерпением ждет выходных, выскакивает вперед мамы и бежит здороваться с дядей В*, скромно отойдя в сторонку, ждет, когда дядя В* поприветствует маму и бабушку, пока они поговорят ни о чем, а после тянет его в свой уголок и показывает, что нарисовала из воспоминаний о прошлой поездке.

А однажды, когда девочка подвернула ногу, пока мама жутко испугалась и плакала, а сама она старалась не реветь, дядя В*, быстренько подхватив ее на руки, вышел на дорогу из леса и остановил первую попавшуюся машину.

В лес они ездили на электричке.

– Шеф, – сказал дядя В*, – ребенок ногу подвернул, подкинь до больницы, заплатим.

– Садитесь быстренько, не надо никакой платы, скажи жене, пусть не плачет, пусть вперед садится, а ты с малышкой позади, сейчас быстро домчим…

В больнице доктор велел положить девочку на кушетку и выйти, но она так вцепилась в шею дяди В*, что доктор разрешил остаться обоим.

– Не волнуйтесь, папаша, небольшой вывих, придется вам свою доченьку немного на руках поносить. Ничего страшного, до свадьбы заживет…

А девочка захотела вдруг, чтобы дядя В*стал ее папой.

– Надо покупать машину, – сказал дядя В*, – чтобы ездить отдыхать на машине, очень уж ты меня напугала, пока бежал с тобой из леса, чуть сердце не выпрыгнуло.

Девочка прижимается к дяде В*.

Не все было гладко, приходилось притираться характерами, но они всегда стояли друг за друга горой.

Часто в подростковом возрасте отец – а дядя В* стал отцом – прикрывал шалости девочки перед мамой и бабушкой.

Бабушка примирилась с дядей В*, когда поняла, что никакой опасности от него не исходит и никто ее дочку с внучкой обижать не намерен.

Девочка выросла и стала девушкой, но она все так же бежала к отцу и что-то показывала ему, они секретничали, иногда спорили о чем-то до посинения, а потом смеялись.

Потом появился он, тот, который родной папа…

Он захотел общаться с девушкой.

Девушка пошла на встречу.

– Прости, пап, я не виню тебя, у каждого своя жизнь, когда-то, когда я была маленькой девочкой, я была тебе не нужна …

– Я был глуп, дочка, я просто не понимал, от чего отказываюсь, да к тому же ты была девочкой, может быть… будь ты пацаном…

– Извини, па, меня ждет отец, мы собирались всей семьей сегодня на дачу.

– Какой отец, дочка?

– Мой, настоящий.

– Извини, я побегу, как-нибудь встретимся, когда время будет…

Не то чтобы у него были сильные родительские чувства к этой девушке, просто… она же дочь.

Мужчина посидел еще немного, пожал плечами и пошел по своим делам.

Во всяком случае, он попытался…

А где-то, на даче, торжественно были представлены друг другу два хороших мужчины, папа девушки и ее будущий муж…