bannerbannerbanner
Кровавый круиз

Матс Страндберг
Кровавый круиз

Полная версия

Мадде

С ламинированной афиши у центральной лестницы на Мадде смотрит Дан Аппельгрен. Одетый в красивый костюм в стиле мафиози, он смеется, положа руку на затылок, словно немного стесняется того, насколько он красив. И настолько же сексуален. Судя по изображению, Дан знает толк в женщинах и что с ними делать. Можно даже подумать, что он знает, чего хочет, и может это получить.

– Мама тоже по тебе скучает, – воркует Сандра по телефону. – Очень-очень.

Дан сейчас где-то на корабле. Мысль об этом заставляет Мадде трепетать. Она оглядывается через плечо и смотрит в коридор, откуда они только что вышли. Она слышала, что где-то здесь на девятой палубе есть двухэтажная каюта люкс. Наверное, там он и живет. Мадде бросает на афишу прощальный взгляд и спускается по лестнице.

– А завтра вечером в это же время я приеду к папе и заберу тебя, – продолжает Сандра.

Мадде надеялась, что Сандра завтра вечером поедет с ней. Они могли бы повеселиться на пароме по дороге из Финляндии в Стокгольм, а потом продолжить в городе. Сандра жаловалась, что бывший муж не хочет сдвинуть свои дни по уходу за ребенком, но Мадде подозревает, что она не очень-то старалась его уговорить. Все подружки стали старыми и скучными. Иногда у них нет сил выходить из дому, даже если есть возможность.

Как будто бы они уже пенсионерки. И Мадде пытается представить, как она будет жить без работы и общения со знакомыми днем.

«Не буду об этом думать», – напоминает она себе. Нельзя портить этот вечер с Сандрой, когда он еще даже не начался.

– Вы замечательно проведете вечер, – щебечет Сандра по телефону.

И Мадде уже ждет, когда она наконец замолчит.

Подруги спускаются на восьмую палубу, ко входу в ресторан «Буфет „Харизма"».

– Передавай папе большой привет. Думаю, что сегодня уже не получится позвонить, но я обещаю, что буду думать о тебе перед сном. Да, моя дорогая. Не грусти. Целую-обнимаю. Люблю тебя. Пока. Целую крепко, все будет хорошо. Целую. Пока.

– Что там у них происходит? – Мадде проходит в ресторан.

– Надеюсь, я смогла ее успокоить, – отвечает Сандра. – Ей приснился про меня кошмарный сон.

Мадде слушает вполуха. Их встречает молодой блондинистый парень с выпученными глазами, Мадде видит его в первый раз.

– Вы опоздали, – объявляет он наглым тоном, найдя их в списке бронирования. – У вас всего час пятнадцать до следующей смены гостей.

– Вот как, – хмыкает Мадде. – И что? Тебе какое до этого дело?

– Ваш столик номер двадцать пять. – Парень показывает точку на схеме. – Это справа у окна.

– Я в курсе. Мы постоянные клиенты.

– Господи, какая кислая морда, – комментирует Сандра, идя к столу.

– Правда, подумаешь! – соглашается с ней Мадде. – Не на прием же в честь нобелевских лауреатов мы опоздали, в конце концов.

Но ей плевать на парня с выпученными глазами. От длинного шведского стола потрясающе пахнет, в зале полно народу. Предвкушение бурлит в груди, как пузырьки шампанского.

Мадде берет поднос и тарелку, привычным движением кладет запеченные овощи, мясо, ветчину, яйца с креветками, слабосоленого лосося, она старается максимально эффективно использовать поверхность, будто укладывает кубики тетриса. Она не удостаивает вниманием картошку, хлеб и остальные продукты, которые только набивают живот. Подруги вместе идут к кранам и наполняют до краев по два бокала белым. За столом они сразу чокаются. Вино холодное и сладкое на вкус. Мадде фотографирует еду на тарелке, со второй попытки выкладывает фотографию. Потом начинает есть. Все просто страшно вкусно. Как всегда.

Мадде за свою жизнь побывала, наверное, в двадцати круизах на «Харизме». В первый раз она была еще ребенком. Всей семьей они ездили в отпуск в Стокгольм, поездка включала круиз. Мадде была в восторге. Она сидела в этом же ресторане и думала, вот оно как это – быть богатым, как герои кинофильмов. В первый раз тогда девочка поняла, что есть другой мир за пределами их городка на Крайнем Севере и что она тоже может стать частью этого мира. Только нужно сделать туда шаг. То, что Мадде переехала в Стокгольм, в некотором роде заслуга «Харизмы». К счастью, Сандра переехала тоже.

Сейчас Мадде уже знает, что по-настоящему богатые люди вряд ли когда-нибудь ступят ногой на финский паром. Но это уже неважно. Она по-прежнему по-детски радуется, когда может отправиться в такую поездку. Это как вырваться из череды серых будней. На сутки прыгнуть в параллельную реальность.

Сандра сегодня очень красива. Она сделала на голове хвостики с перьями такого же розового цвета, как боа, и напоминает Мадде ту далекую Сандру, которую она встретила почти тридцать лет назад. Сандру дразнили в школе, потому что она шепелявила, а ее родители были склонны к гиперопеке. Они еще тогда решили, что Мадде оказывает дурное влияние на их дочь.

– Я снова хочу поднять бокал. – Мадде замечает, что уже невнятно произносит слова. – За нас с тобой. Таких распрекрасных.

Сандра поднимает бокал:

– За нас, богинь! – И осушает его до дна.

Мадде следует ее примеру.

– Ты все так же моя лучшая подруга, ты это знаешь? – улыбается она.

– Конечно знаю, – прыскает со смеху Сандра. – Кто еще бы смог меня терпеть?

– Сучка! – Мадде делает глоток из второго стакана.

Сандра снова хихикает. Один из ее передних зубов вырос чуть криво и слегка прикрывает соседний. Мадде обожает этот ее зуб. Видимо, она уже пьяна, раз ее потянуло на сентиментальность.

– А что касается работы, не волнуйся, все образуется. Ты же знаешь. – Мадде снова делает глоток. – Мы обязательно пойдем потом в караоке.

– Конечно, – соглашается Сандра. – Я запишусь в фанатки Дана.

– Не, на него уже я глаз положила. Ты можешь облизывать своих четверых итальяшек.

– Да, неплохо бы сейчас пиццу «четыре сезона».

– Надеюсь, ты не выберешь с грибами.

Сандра хохочет так, как может только она. Откидывая голову назад. Грудь в глубоком декольте ходит ходуном. Из открытого рта выглядывает язык. Она смеется так заразительно, что просто невозможно не смеяться следом.

Как-то незаметно второй бокал вина тоже кончается. Но в кране его сколько угодно. Еще целый час они могут есть и пить сколько влезет. Мадде на самом деле уже сыта, но столько всего еще нужно попробовать. Она отставляет тарелку в сторону. Встает, чтобы снова пойти за едой. Тарелки – как полотенца. Всегда можно взять новую. И кто-то обязательно уберет эту.

Альбин

Папа рассказывает об Ирме. Это социальный работник, который помогает ухаживать за мамой, когда он на работе. Она все время сидит за столом на кухне, курит и говорит о своей собаке или своей личной жизни, вместо того чтобы работать. Обычно ее истории папу злят, но сегодня он в хорошем настроении. Поэтому они превратились в анекдоты. Мама и тетя Линда весело смеются.

В такие моменты папа прекрасен. Он отлично пародирует Ирму и рассказывает так живо, что сцены стоят перед глазами. Он то и дело подходит к крану и подливает себе красного вина. Бокалы Мамы и Линды стоят почти нетронутыми.

Почему папа продолжает пить? Он же знает, чем это кончится.

И почему Линда и мама никогда не попросят отца остановиться, а вместо этого сначала подбадривают его своим смехом, а потом унижают упреками, бросая друг на друга красноречивые взгляды, когда уже поздно?

– Она напоминает нашу соседку… помнишь, она жила рядом, когда мы были маленькими, – говорит Линда. – Ее звали Йонссон или, что ли, Юханссон.

– Кого? – удивляется папа.

– Ты же помнишь. Ее сын учился со мной в одном классе. Он всегда был одет в одну и ту же одежду. Кажется, он занимался хоккеем с мячом.

– Я не помню твоих одноклассников, я своих-то почти не помню.

– Я знаю. Я просто вспомнила эту соседку. Нам она казалась старой теткой, а мы сейчас сами в этом возрасте.

Линда пытается посмеяться, но папа смотрит с раздражением. Альбину жалко Линду.

– Ее собака однажды поранила челюсть. И она все лето возила ее в детской коляске.

– Ах да, – оживляется папа. – Вот это я помню. Тебе следовало с этого начинать, если ты хотела, чтобы я ее вспомнил.

Линда совсем растерялась.

– И что еще с ней было интересного? – спрашивает папа.

– Только это, – отвечает Линда. – То, что она гуляла с собакой, как с ребенком. Эта Ирма тоже вполне могла так сделать.

Папа делает большой глоток вина. Его лицо невозмутимо.

– Боже мой, – удивляется мама. – Люди просто с ума сходят по своим домашним питомцам. Но это и понятно. Они тоже члены семьи.

Она слегка откашливается и кладет в рот кусок шоколадного торта. Альбин тоже начинает есть свой кусок, макая его во взбитые сливки. Торт вкусный, он просто тает во рту.

– Какое счастье! – Лу трясет свой телефон. – До чего же мне нравится здесь связь! Замечательно берет!

Пара за соседним столиком поворачивается и смотрит на нее.

– Убери это, – шипит Линда. – Можно вообще-то и побыть немного с нами.

Лу смотрит на Линду, прищурившись. Но телефон все же убирает:

– У меня в любом случае нет альтернативы.

Линда вздыхает и снова поворачивается к маме с папой:

– Иногда мне кажется, что телефон к руке Лу приклеен. У нее настоящая зависимость от соцсетей.

– Мы вот Альбину запретили подобное общение. До пятнадцати лет.

– Я частенько сама не лучше, – вздыхает Линда. – Но все же… Такое впечатление, что, чем больше у нас средств для общения, тем меньше мы общаемся на самом деле.

– Мама, я так горжусь, когда ты высказываешь оригинальные мысли. Правда!

Глаза Лу закатились при этом так далеко, что Альбину на секунду кажется, что они уже не смогут вернуться на место.

– Но это действительно так. Ты целыми днями сидишь, уставившись в экран. Ты там зависаешь.

 

– Зависаю? – Лу беззвучно смеется.

– Да! Тебя ничто другое не интересует. Так мне кажется.

– Извини, что я не законспектировала ничего из твоих потрясающе интересных рассказов.

– Лу! Теперь уже точно хватит! – Линда почти кричит. – Мне уже до смерти надоело твое отношение ко всему! Я отберу у тебя телефон, если ты его сейчас же не уберешь!

– Я уже убрала, – вяло возражает Лу.

Пара за соседним столиком с интересом наблюдает за сценой, для них это развлечение.

– Однако до чего же вкусный шоколадный торт, – говорит мама и обращается к Альбину, как будто просит о помощи: – Помнишь то лето, когда вы с Лу постоянно пекли такой же?

Альбин кивает. Им было по восемь лет. Они лежали на диване перед телевизором или компьютером, смотрели фильмы и ели торт, пока шоколад не начинал лезть из ушей.

Мама тогда еще могла ходить. У нее были длинные волосы, и она каждый вечер перед сном долго расчесывала их щеткой. Папины волосы тогда были светлыми, а не седыми, и бабушка была жива, хоть Альбин о ней и не думал, потому что ни разу ее не видел. Папа начал говорить о ней, если выпьет, только после ее смерти.

– Вы были удивительно прожорливы, – напомнила Линда. – Могли вдвоем слопать целый торт. И пили страшно много молока!

– Пейте, дети, молоко – будете здоровы. Кстати, оно тоже относится к биологическим жидкостям.

Произнося это, Лу смотрит прямо Альбину в глаза, и в первый раз он узнает в ней ее прежнюю.

Он фыркает от смеха. Берет на вилку немного взбитых сливок. Пробует. Лу тоже смеется.

– Из огромного грязного вымени, – продолжает Лу.

– Очень вкусно, – подтверждает Альбин.

Мама выглядит огорченной.

Если бы рядом не было взрослых, Альбин напомнил бы Лу, что она тоже когда-то сосала молоко из груди матери. Он громко смеется, в то время как его спина содрогается от отвращения.

– Или яйца, – продолжает Лу, кивая на тарелку Линды. – Это как месячные, только из соседнего отверстия.

– Прекрати, – не выдерживает папа.

– Хорошо.

Интересно, Лу в курсе, что у кровати мамы всегда стоит ночной горшок? Она встает над ним ночью, когда не успевает добраться до туалета.

Иногда Альбин тоже сопровождает ее в туалет. Ее туалетное кресло само ее подмывает, поэтому ему не приходится ничего делать там внизу, но маме нужно на кого-то опереться, чтобы сделать несколько шагов до инвалидной коляски.

В нескольких метрах от них опять смеются те девицы из терминала, и Лу злобно смотрит в их сторону.

– Какая красота, когда тетка среднего возраста делает хвостики, – комментирует она. – Даже жаль, что она выглядит как самый жирный в мире пятилетний ребенок.

Альбин снова прыскает, но взрослые делают вид, что не слышат.

– Но она, наверное, так и хотела, – продолжает Лу. – Видимо, это главная цель ее жизни. Тогда ее даже не жалко: ей удалось добиться своей цели… Хотя у нее очень красивый смех. – Она ухмыляется. – Я наелась. Можно мы с Альбином погуляем по кораблю и его осмотрим?

Папа только успел открыть рот для возражений, когда Лу уже отодвинула стул.

– Пожалуйста, – просит Альбин. – Мы так давно с ней не виделись.

– Не уверен, что это хорошая идея, – говорит папа таким тоном, который означает, что он как раз знает точно.

– Я не против, если вы не возражаете, – говорит Линда, подмигивая Лу. – Может быть, так будет лучше для всех.

Папа смотрит на маму с надеждой, но его голос уже утонул в потоке возражений. Альбин с трудом сдерживается, чтобы не начать прыгать на стуле от нетерпения.

– Идите, но вернуться вы должны не позднее одиннадцати, – говорит Линда, и Лу опять ухмыляется. – Я не хочу, чтобы вы бегали тут среди множества пьяных.

– Кто-то из нас заглянет к вам в каюты и проверит, на месте вы или нет. Ровно в одиннадцать, – предупреждает папа.

– Мы будем на месте, – обещает Альбин.

– Не разговаривайте с незнакомыми людьми, – добавляет папа.

– Но, папа, мы все это знаем.

– А если мы вам понадобимся, а телефоны не работают, попросите о помощи кого-то из персонала. Или подойдите к стойке информации и попросите дать объявление, – продолжает поучать папа. – И не свешивайтесь на бортиках над водой, если выйдете на палубу…

– Хватит, Мортен, не волнуйся, – смеется мама. – Мы же не на войну детей отправляем, они просто немного развлекутся без взрослых.

– Между прочим, с этих паромов периодически исчезают люди.

– Я знаю. – Лу смотрит серьезно. – Мама моей подруги работала на пароме. Но те, что исчезают, обычно настолько пьяны, что не понимают, что делают, или они прыгают в воду и тонут. А мы вряд ли будем напиваться, да и на бабушку мы не похожи.

Альбин скорее чувствует, чем видит, как папа застыл на месте.

– Лу! – упрекает дочь Линда.

– Простите. – Лу не спускает взгляда с папы. – Я просто хотела сказать, что для нас нет никакой опасности. Мы будем осторожны. Мы сходим в магазин за конфетами, а потом просто будем смотреть кино в каюте. Правда, Альбин?

Он старательно кивает.

– Не волнуйся, Мортен. В это нелегко поверить, но Лу может быть взрослой, когда нужно.

– В одиннадцать часов, – повторяет папа. – Ровно.

Альбин и Лу встают из-за стола.

– Я тоже уже наелась, – говорит Линда. – Что скажете? Давайте погуляем и посмотрим паром.

Мама берет салфетку, которая лежит у нее на коленях, и кладет на тарелку. Папа встает, немного покачиваясь. Просит семейство за соседним столом чуть подвинуться, чтобы мама могла проехать. Маленькая светловолосая девочка смотрит на маму с любопытством:

– Ты что, ребенок?

– А что? Похожа? – Мама смеется.

– Нет, но ты в коляске.

Родители девочки готовы провалиться сквозь землю от смущения.

– Стелла, не надо приставать к людям, – говорит отец девочки, и Альбин узнает его голос, он слышал его в терминале.

– Но это очень странный ребенок. – Стелла явно удивлена тем, что ее папа сам этого не видит.

Мама снова смеется. И это совершенно искренне.

– Какие же они славные в этом возрасте. Представь, что было бы, если бы они такими оставались, – говорит Линда.

– Это камень в мой огород? – спрашивает Лу, но, когда Линда смущается, только посмеивается.

– Стелла, прекрати глазеть, – говорит ее папа.

– Ничего страшного, – улыбается мама, совершая сложный маневр. – Конечно же ей интересно.

Она улыбается Стелле и ее родителям, чтобы те поняли, что все в порядке, а сама при этом сражается с рычагом управления. На секунду сердце Альбина готово разорваться от нежности к маме. Он ее очень любит. Иногда он об этом забывает, но именно сейчас любовь так сильно и неожиданно захлестнула мальчика, что он чуть не плачет.

– Пойдем, – торопит его Лу.


Калле

Калле и Винсент как раз встают из-за стола, когда в ресторан «Посейдон» вваливается группа мужчин в плохо сидящих костюмах. Он за километр узнает участников конференции с беджиками на лацканах. Один из мужчин снимает галстук и хлещет им по заду единственную женщину в группе. Он, без сомнения, самый пьяный, хотя остальные тоже хороши. Женщина отбирает галстук и что-то злобно шипит по-фински. Мужчина только хохочет в ответ. Остальные тоже смеются. Видимо, это их начальник.

Винсент пытается взять Калле за руку, но тот притворяется, что не видит этого, он ищет глазами Пию. Разве это не странно? Он собирается сделать Винсенту предложение, а сам даже не хочет взять его за руку. Не хочет рисковать и толкнуть кого-нибудь на грубость. Он знает, как молниеносно на «Харизме» может завязаться драка.

Калле и Винсент выходят в длинную галерею, которая тянется во всю длину судна. В другом ее конце находится бар «Старлайт». Филип, скорее всего, сейчас стоит за стойкой. Калле смотрит на стенд с фотографиями пассажиров в момент их восхождения на борт. Удивительно, что фотографии еще продаются, ведь у каждого в мобильном телефоне сейчас есть камера. Кто их покупает?

В воздухе висит атмосфера ожидания. Слышны громкий смех и пьяные голоса. Многие долго ждали этой поездки. Вкусно поесть, выпить, потанцевать на просторах Балтийского моря… Калле вдруг охватывает желание защититься от посторонних глаз.

Для многих из его коллег в офисе такой круиз, наверное, стал бы настоящей экзотикой. Разве не на этом он делал акцент, когда его просили рассказать о работе на «Харизме»? Он рисовал картины происходивших на пароме «битв» так много раз, что некоторые истории стали классикой. Однажды какая-то женщина урвала половину лосося на шведском столе и спрятала в сумку. Молодой парень с брутальными татуировками устроил истерику оттого, что на борту не оказалось «Макдональдса». Пожилая, загорелая до черноты женщина удовлетворила у себя в каюте целую компанию молодых людей, и они потом по одному, счастливые, выскакивали на танцпол в одних трусах, подняв вверх указательный и средний пальцы в знак победы. Парень, который пытался залезть в дымовую трубу. Девица с татуировкой «жестче» на пояснице. Женщина, которая отправлялась в круиз три раза в неделю круглый год и в разговорах утверждала, что хотела бы остаться на «Харизме» навсегда. Любители заняться сексом в коридорах, на верхней палубе, на танцполе и в бассейне с пластмассовыми мячиками, в детской комнате, не думающие о том, что везде установлены камеры наблюдения.

Калле старался наблюдать эту жизнь со стороны, как будто проводил собственное антропологическое исследование.

– Вон она. – Винсент показывает в сторону лестницы.

Пия тоже их увидела. Она что-то говорит своему коллеге, Калле его почти не помнит. Он маленького роста, красивый, но без изюминки. Кажется добрым и застенчивым. Единственное, что Калле знает о нем, это то, что медсестра Раили – его жена. Он приветливо машет Калле рукой и исчезает на лестнице.

Пия останавливается в проходе и конфискует синюю алюминиевую банку джин-тоника у двух девиц с короткими лохматыми стрижками.

– Вам придется пройти в один из баров, если вы хотите выпить, – говорит она.

– Да ладно тебе, – громко протестует одна из девиц.

Она кладет руки на пояс и смотрит на Пию. На ее толстовке стразами написано: «SEXY BITCH»[6].

– К сожалению, таковы правила.

– Ну и плевать на них, тебе-то что?

– Мне жаль, девушки. Я делаю свою работу.

– Фашисты тоже так говорили.

Голос девицы становится выше на октаву. Проходящие мимо люди смотрят с любопытством.

– Долбаная фашистская подстилка, – визжит ее подруга.

Пия усмехается:

– Спасибо. Так меня еще не называли. Во всяком случае, в этом круизе.

– Можно получить обратно напиток, чтобы я могла его выпить в каюте?

Пия отрицательно качает головой.

– Тогда это, в принципе, воровство. Мы сейчас напишем жалобу. Ты наверняка сейчас сама его выпьешь.

– Жалобу можно оставить на стойке информации у выхода из магазина. Сотрудники службы непременно помогут ее составить. Мне пора. Считаю, что вам нужно немного остыть с помощью пары стаканов воды. Вечер только-только начался.

– Черт возьми, как достало это общество нянек, – возмутилась девица, увлекая за собой подругу.

– Еще один обычный рабочий день? – интересуется Калле.

– Готова поспорить, ты особо не скучал по «Харизме», наблюдая эту сцену. – Пия подмигнула ему. – Пойдем?

Внутри Калле поднимается еще одна волна беспокойства. Скоро настанет решающий момент. Маленькая коробочка в кармане пиджака вдруг кажется тяжелой, как свинец.

Но Винсент согласится. Конечно же согласится. Они не раз говорили о том, что однажды поженятся.

– Ну и идиоты, – комментирует происходящее Винсент.

– Нужно стараться не забывать, что на самом деле большинство из них прекрасные люди.

Пия первая идет к лифту.

– А те, что не очень прекрасные? Что с ними делать?

– Чаще всего оказывается достаточно с ними поговорить, и они успокаиваются. – Пия нажимает кнопку вызова лифта. – Если они совсем пьяны, мы отправляем их в специальные «камеры-вытрезвители». А если дело совсем плохо, то высаживаем на сушу при первой же возможности и передаем в полицию.

Двери лифта звякают и открываются. Оттуда выходит высокая статная женщина. Он видит форму Пии и ухмыляется:

– Мальчики, что же вы такое натворили? – Улыбка женщины обращена к Винсенту. Флиртует! Явно заявляет о себе выпитый виски.

– Лучше не знать, – весело отвечает Пия, входя в лифт.

 

– Я могу помочь, если понадобится надеть на них наручники, – кричит женщина им вслед. Винсент смеется и спрашивает Пию:

– Тебе не бывает страшно?

– Бывает. Но нас четверо охранников на борту. И мы редко ходим поодиночке. Я буду вместе с коллегой, как только отведу вас на мостик.

– А оружие у вас есть?

Лифт приезжает на десятую палубу. Калле чувствует, как пот под мышками просочился до пиджака. Он смотрит на Винсента и Пию и не верит, что два его мира соприкоснулись.

– Только дубинки, – отвечает Пия. – Нам не нужны пневматические пистолеты. Их наличие обязательно привело бы к трагедии.

Она первая выходит из лифта. Здесь тихо и спокойно. Вниз ведут только лестницы. Стеклянные двери конференц-залов делают их похожими на террариумы. Вот и дверь на прогулочную палубу. А потом стена, отделанная деревянными панелями. Пия вставляет карточку в электронный замок. Набирает код. Раздаются четыре пронзительных сигнала, и она толкает незаметную дверь.

Сердце Калле отчаянно бьется. Он едва понимает, что происходит. Он так долго это планировал, так часто представлял во всех деталях, что теперь ему кажется: вот он, приступ дежавю. Они входят. Капитан Берггрен уже ждет.


6Сексуальная сучка (англ.).
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32 

Другие книги автора

Все книги автора
Рейтинг@Mail.ru