Матильда Аваланж
Жена в лотерею
ГЛАВА 6
Я оказалась в некоем подобие цеха.
Вернее, почему в подобии? Это и был самый настоящий ткацкий цех!
В помещении с низкими сводами стрекотали машины с растянутыми на них рулонами тканей. Многочисленные пружинки и шестеренки работали на магии, которая светлым дымком вилась над станками.
Сначала я подумала, что это пар, но затем пригляделась к таинственному молочному мерцанию дымка и мельчайшим крупицам золотистой пыли, что вилась в нем, и поняла, что это самая что ни наесть магия.
– Господин Рутланд!
К Теодору подскочил мужчина с фигурной бородой, как будто только что вышедший из барбер-шопа. Одет он был в простую, но опрятную рабочую одежду.
– Третий станок починили, проблема была в тормозном цилиндре, – четко отрапортовал обладатель модной бороды. – Повозку с бостонами для ателье миссис Фиц-Патрик догружаем. И еще из столицы прибыл нарочный с бумагами на поставку пятидесяти рулонов перкалей для пошива постельного белья для королевского дворца. Простите, господин Рутланд, сегодня вас не ждали… У вас же сегодня светлое торжество? Никак, отменилось все?
Работник пытливо взглянул на меня черными, как жучки, глазами.
– Светлое торжество под страшной угрозой, Редж, – сообщил Теодор, и мне крайне не понравился тон, которым он это сказал. – Моя невеста переусердствовала с магией утюжки и сожгла свое свадебное платье.
– Вот горе-то! – с неподдельными эмоциями всплеснул руками бородач. – Прикажете послать к миссис Фиц-Патрик за новым подвенечным нарядом? Лично поеду и мигом обернусь!
– Боюсь, что на это уже нет времени – ее ателье на другом конце города, – остановил неравнодушного работника Теодор. – Придется справляться своими силами.
– Как повелите, господин Рутланд. Прикажете белого шелка, тафты, вуали, органзы?
– Нет, ничего такого. Неси отрез миткаля.
– Миткаля?! – работник, кажется, подумал, что ослышался. – Но, господин… Миткаль – никак не для свадебного наряда ткань. Полуфабрикат ведь, для упаковки используем…
– Вот мы сейчас ее и упакуем, – плотоядно посмотрел на меня будущий муж. – Делай, что велено, Редж.
– Но, может быть, мне все-таки послать к Фиц-Патрик… – пролепетал до крайности шокированный Редж. – Негоже миледи появляться в таком, да еще на собственной свадьбе. Не сочтите за наглость, но вы владеете самой крупной текстильной мануфактурой в стране и ваша невеста должна быть одета соответствующим образом. Да и самой миледи вряд ли понравится…
– А она у меня с придурью, – перебил Теодор, нисколько не смущаясь, что я стою рядом. – Неси миткаль, да поживее. Времени осталось немного.
Сказано это было таким властным, повелительным тоном, что Редж оставил все свои сомнения, и побежал исполнять.
– Что вы задумали? – я сверкнула глазами в сторону владельца самой крупной текстильной мануфактуры в стране.
– Что бы я не задумал, вы будете паинькой и безоговорочно это примите, – эсквайр послал в мою сторону такую зловещую улыбку, что мне сразу поплохело.
– Я напоминаю… – дрогнувшим голосом сказала я. – Напоминаю, что нет совершенно никакой необходимости заключать наш с вами союз. Касательно же приворота, мы придумаем, как его снять, каким бы сильным он не был…
– Неужели вы считаете, что я уже не проконсультировался по поводу того, как развеять действие этой темной магии, с лучшими магами страны?
– И что же сказали лучшие маги страны?
– Обнадежили.
– Вот видите! – обрадовалась я.
– В том плане, что его хотя бы можно снять и он не на всю жизнь. Но более-менее станет ясно лишь по прошествии трех лет, когда пройдет самая сильная, вступительная фаза этого колдовства, – со злостью продолжил Рутланд.
– Трех лет? Господи…
– Я не знаю, кто этот Господи, которого вы упомянули, возможно, маг, который обучил вас темному искусству приворота. Но все эти три года я намерен получать причитающееся мне сполна, миледи.
Теодор сделал ко мне шаг, плотоядно глядя на мои губы, но в этот момент, слава богу, вернулся Редж. Работник тащил на себе большой, в человеческий рост, рулон полотна.
Было оно не кипенно-белым, а, скорее, серым. И совершенно непрезентабельным на вид. Этакая тоненькая, просвечивающая полумарля.
– Что вы хотите…
– Стойте смирно! – велел Рутланд.
Вот сейчас прямо, когда этот эсквайр что-то злокозненное удумал! Я было рванулась назад, но Теодор махнул рукой, и я тут же застыла соляным столбом. Вот так и стояла, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой!
Выходит, у Рутланда была магия и очень даже сильная. Это делало мое положение еще более беспомощным и зависимым от него.
– Для вашего же блага, миледи, – заявил мой мучитель.
А затем развернул полотно и, не церемонясь, рванул от него приличный такой кусок, как будто вкладывая в это действие всю свою злость.
Дальнейшее напомнило мне лагерь «Солнечная полянка», в котором я отдыхала в детстве. Был там такой конкурс – кто быстрее сделает мумию из туалетной бумаги, обмотав ее вокруг подопытного.
Нечто подобное повторилось сейчас.
В роли мумии – Цицинателла де ла Мередит, в роли туалетной бумаги – миткаль.
Я не шучу, эта на редкость неприятная по виду ткань действительно напоминала туалетную бумагу.
Эсквайр Теодор Рутланд задрапировал ее на обездвиженной мне небрежно, но пышно, не скупясь – траурный наряд оказался полностью скрыт под фалдами миткаля. И даже набросил мне на волосы подобие фаты.
В конце же перевязал все это издевательским бантиком прямо у меня на попе.
– Вот теперь идеально, – сказал эсквайр и хлопнул меня по этому самому месту.
Вне себя от нахлынувшего возмущения, я шокировано ахнула.
– Того-этого, господин Рутланд, а вы не переборщили? – рискнул вставить Редж, с сомнением глядя на меня. – Может, все-таки к Фиц-Патрик…
– В самый раз, – осадил Теодор. – Ее свадебный наряд прогремит не только в нашем городе, но и по всей стране. Вы будете у всех на устах, миледи. Не благодарите.
– Это фирменное издевательство! – взвыла я.
Видок у меня и правда был еще тот. То ли «Мумия возвращается», то ли уже вернулась. Черте что и сбоку бантик – иначе не скажешь.
В своих светлых наивных мечтах я иногда представляла свою свадьбу с прекрасным и добрым возлюбленным. Он был вежлив, спокоен, галантен и интеллигентен. То есть полная противоположность мужчине, что стоял передо мной!
Еще в этих мечтах я частенько во всех мелочах продумала свой свадебный наряд. Так вот, я всегда хотела, чтобы он был простым и лаконичным, как у герцогини Сассекской Меган Маркл.
А не вот это вот все!
В общем, мой жених и мое платье были бесконечно далеки от моих мечтаний. А еще, называется, в сказку попала…
– Вы считаете, это издевательством? Хотите, я расскажу, что такое издевательство на самом деле? – Рутланд яростно дернул меня за руку – очевидно, я совсем его довела. – Это когда ты влюбляешься в красивую девушку, и готов весь мир положить к ее ногам… А потом вдруг случайно узнаешь, что эти прекрасные чувства – следствие приворотного зелья, которое она подмешала в твое виски на приеме в честь отцов-основателей города. И сделала это не из любви, что, может быть, было бы еще простительно, а преследуя свои низменные цели. Так что лучше молчите об издевательстве, миледи. И идите за мной.
Я пошла. Что еще мне оставалось делать?
Как-то не особо хотелось, чтобы на глазах у рабочих своего цеха Рутланд бы перекидывал меня через плечо и тащил.
Чувствовала я себя в этом миткалевом наряде на редкость некомфортно и вспоминала шикарное свадебное платье из гардероба Цицинателлы.
Может, стоило сразу подчиниться и не пытаться бежать?
Раз уж обстоятельства сложились таким образом, что придется все-таки выйти замуж, может, нужно было попытаться получить от этого хоть какую-то радость?
Хотя, какая уж тут радость? Я обернулась на мужчину, который только что бесцеремонно поднял меня перед собой в седло и дернул поводья.
В его медовых глазах были только темные, пугающие чувства.
Нет, я все сделала правильно!
И мне обязательно нужно будет попытаться сделать это еще раз.
Сбежать от него!
ГЛАВА 7
Ослепительно улыбаясь, Теодор снял меня с лошади. Улыбка у него была чудесная – красавец, что там говорить!
Тем обиднее показалось мое положение.
Ведь улыбался он с явной издевкой, которую не заметили тут же окружившие нас люди в пестрой толпе. И явно увидела я.
– Без глупостей, миледи, – с тихой угрозой предупредил эсквайр, подавая мне руку.
От его мануфактуры до храма, в котором должно было проходить торжество, мы ехали совсем недолго. Так что уже можно было не надеяться – не опоздаем.
Если бы я не была охвачена переживаниями по поводу предстоящего замужества, то ахнула от восторга перед оригинальной архитектурой этого строения.
Храм находился на высоком холме и как бы парил над заснеженным городом. Впрочем, зданием в полном смысле слова его было назвать сложно.
Он представлял собой скопление тонких ажурных арок из поблескивающего камня. Это была целая галерея, бесконечный лабиринт изящных форм, перетекающих одна в другую.
Несмотря на зимнее время года, вокруг храма произрастала пышная фиолетовая трава, навевающая ассоциации с лавандовыми полями. А сами арки были увиты чудесными белыми цветами, одновременно похожими на лилии и на цветущие вишни.
Аромат в воздухе стоял небывалый – я вдохнула и тут же почувствовала, как слегка закружилась голова.
Кажется, эти цветы оказывали какой-то странный эффект – меня морило. Но окружающие и особенно Теодор Рутланд выглядели очень бодрыми и собранными.
Наверное, виноваты были не диковинные цветы, лепестки которых летели по ветру, точно снег, а волнение.
Первые мгновения мне сложно было воспринимать окружающую обстановку. Впечатления навалились разом!
Но вскоре я смогла чуть освоиться и приглядеться.
Сначала обратила внимание на одеяния гостей, а потом уж на их лица.
Относительно одежды – это было очень похоже странную смесь средневековой и викторианской моды девятнадцатого века моего мира. Кринолины, корсеты, роскошные ткани и вышивки, кружева, перчатки, бижутерия у женщин.
Фраки, камзолы, жилеты, галстуки у мужчин.
Надо сказать, мой красавец-жених не отставал от всего этого великолепия. Его темный свадебный костюм с искусным шитьем по сравнению с остальными был прост, но в этом и была его изюминка, придающая особый стиль и элегантность.
Отставала от всей этой разодетой толпы одна я, завернутая в разнесчастный нелепый миткаль!
О, я легко могла читать по лицам гостей! Недаром папа всегда говорил, что у меня очень хорошо развита эмпатия.
На Теодора все смотрели чуть ли не с обожанием, особенно дамы, которые тут же окружили его стайкой. Особенно льнула к нему одна леди, здорово смахивающая на пастушку Бо Пип. У нее была пушистая пшеничная челка, падающая на наивно распахнутые голубые глаза-пуговки. При этом красавицей ее назвать было ну никак нельзя – нос девушки был длинноват, а губы она все время старалась сложить бантиком.
Просто вот такая обращающая на себя внимание внешность…
Наглая Бо Пип полностью завладела его вниманием, в то время, как я осталась со всеми этими незнакомцами наедине!
И вот, что я скажу: на меня, в отличие от Рутланда, с насмешкой и презрением.
Я видела, как оглядывали мой «наряд», видела смешки в ладошку, чувствовала косые взгляды, и буквально слышала за спиной шепот возбужденных голосов, словно тихонько зашипели змеи, свившиеся в клубок:
– Вы только посмотрите на нее, что нацепила! Это абсолютно неприемлемо и неприлично.
– В очередной раз захотела привлечь внимание…
– А я-то думала, Цици разоденется в пух и прах! Вот тебе и наша первая модница!
– Денег на нормальное платье не хватило, вот явилась на свадьбу в простыне…
– Конечно, ведь ее братец сбежал, прихватив последние фамильные драгоценности. Даже завалящихся сережек ее бабули не оставил… И поделом ей!
– Не пара она милорду Рутланду, совсем не пара… И что он нашел в этом ведьмином отродье?
– Когда я услышала об этой свадьбе, то была обескуражена…
– Уж лучше бы Теодор женился на Лидии Гарднер. Вон как они хорошо смотрятся вместе. Уж вот кто была для него лучшей женой! Она и мила, и добра, и благодетельна. А Цицинателла, как и ее бабушка, не чурается темной магии…
– Да, проведение несправедливо к таким, как леди Гарднер, в то время, как особам вроде де ла Мередит, незаслуженно везет в жизни…
М-да уж, судя по всему, Цицинателлу в этом городке, мягко говоря, недолюбливали.
Лидия Гарднер… Знакомое имя. Кажется, Нутелла в ту нашу встречу в портрете его упоминала…
Уж не Бо Пип ли это, которая завладела вниманием Теодора? Нутелла говорила, она святоша. И что она от него без ума. Очень похоже, между прочим…
– Леди де ла Мередит, вы сегодня прекрасны, как майская роза, цветущая в королевском саду! – Бо Пип (она же, предположительно, Лидия Гарднер), наконец-то отлипла от Теодора и обратилась ко мне. – Не терпится принести вам свои поздравления.
– Заранее поздравлять не стоит. Вы сможете сделать это после церемонии, леди Гарднер, – я даже не попыталась изобразить любезность.
С именем ее я угадала, кстати, правильно!
Раз Бо Пип Рутланду больше подходит, вот и женился бы на ней, а меня оставил в покое!
Кстати, насчет церемонии, которая как-то незаметно для меня вдруг началась…
Заиграла музыка – причудливые переливы волынки, флейты и виолы.
Жених взял меня под руку, пребольно сжав ее при этом, и повел к центральной арке, украшенной цветами помпезнее всех, где уже ждал храмовник.
Если бы не серьёзность момента, я похихикала над его одеянием, вернее, над его нежно-розовым цветом, словно храмовник сошел со страниц журнала «Гламур». В остальном служитель местного культа выглядел достаточно сурово – лицо, изможденное морщинами, насупленные брови, ястребиный нос. Смеяться над таким фруктом как-то не особо хотелось.
Дорога, вымощенная светлым мрамором, вела к вершине холма, пролегая через пышные лавандовые заросли. Гости следовали за нами, переговариваясь вполголоса, но я старалась не обращать внимания на шум, который они создавали. Он был неприятным и негативным, он вредил. А, значит, надо было хоть как-то его заглушить.
Поэтому я шла и напевала про себя:
Ты теперь моя, лишь моя невеста!
Гости прокричат, прокричат нам «Тили-тесто»!
Песенка, конечно, глупая, но это был хит из моего мира, который вовсю крутили по радио. Поэтому она немного меня успокоила.
Вот если б еще Теодор относился ко мне так, как лирический герой этой мелодии к своей невесте-героине, а не смотрел таким суровым и пронзительным взглядом. Ну и, разумеется, гости на этой свадьбе не были так доброжелательны, чтоб кричать нам «Тили-тесто».
Скорее, наверное, про себя желали мне споткнуться и сломать ногу.
Внезапно прямо передо мной на дороге возникла скамейка. Обычная грубо сколоченная деревянная скамейка, которой тут вроде как быть было не должно. Она преграждала путь.
А еще на ней лежала метла.
Шедеврально!
И что теперь с этой метлой делать? Взять подмести дорожку? Или сесть на нее и улететь отсюда к чертовой бабушке?
Я покосилась на Теодора, надеясь по его лицу прочитать, что нужно было сделать с этой дурацкой метлой… Но оно было очень красивым и абсолютно непроницаемым.
Гости вроде как тоже замерли в ожидании. Нехорошем таком ожидании, словно все хотели, чтоб я опростоволосилась.
Может быть, они таким образом проверяют меня на ведьмовство? На пристрастие к темной магии, которая, судя по всему, в этом мире явно не приветствуется.
Но Теодор и так знал, что я к ней прибегла, когда узнал про приворот. Кстати, интересно, как он вообще про него узнал?
Впрочем, сейчас это неважно. Важно было лишь то, что мне делать со скамейкой, которая преграждала путь. Ну и, разумеется, метлой, лежащей на ней.
Может, если я правильно себя поведу, свадьбы вообще не будет? А если неправильно – меня утопят в ближайшей речке?
Кто знает, какие у них тут вообще нравы!
И тогда я…
ГЛАВА 8
И тогда я вспомнила первый курс института. Вернее, свою преподавательницу по истории. Она вечно носила огромную черную шляпу с вуалеткой, и у нее просто нереально было получить зачет с первого раза!
Я сдала со второго, что считалось небывалой удачей. Как сейчас помню вопрос, который мне достался.
Свадебные обычаи средневековой Европы.
Было там что-то про скамейку и метлу… Если не ошибаюсь, невесту таким образом действительно проверяли на причастность к темным силам.
Так что, если сделаю что-то не так, возможно, действительно полечу в ближайшую речку. Связанная.
К великой радости Теодора Рутланда.
Я примерилась к скамейке: она была достаточно высока.
Я приподняла свои юбки практически до самых бедер. Что, наверное, выглядело неприлично, но без этого было никак нельзя.
А затем я собралась с духом и перепрыгнула скамейку с лежащей на ней метлой. Метла при этом никак не отреагировала, то есть в воздух не воспарила.
И это, судя по раздавшимся жидким аплодисментам гостей, было хорошо.
Да, теперь я точно вспомнила свой ответ на зачете. Существовала такая традиция – по дороге к алтарю невеста должна была перепрыгнуть скамейку с метлой, чтоб доказать чистоту своих намерений. Ну, что она не ведьма и не приворожила жениха.
Считалось, если приворот имел место, то метла должна была приподняться в воздухе…
Хм, а вот интересно, чего ж она не поднялась?
– Не сомневался, что это вас не смутит, миледи.
Теодор освободил дорогу от скамейки легким пинком ноги и снова подхватил меня под руку.
– Может, это значит, что я вас не привораживала? – усмехнулась я, пытаясь незаметно ослабить его хватку.
Силы мой без пяти минут муж был немереной, а косточки у меня в запястье, между прочим, не железные.
– Может, это значит, что ваше темное заклятье так сильно, что обойти эту детскую проверку ему труда не составит? – в тон мне отозвался Теодор. – Думаете, я ожидал, что метла взлетит?
Мужчина так сильно сдавил мою руку, что я чуть не вскрикнула. В очередной раз ясно дал понять – не вздумай рыпаться.
– А хорошо б она взлетела! – прошипела я. – И унесла меня подальше от вас!
– На это можете не рассчитывать, сударыня. Сбежать даже не надейтесь. Я так пылаю от… любви к вам, что найду вас даже на краю света. И дня без вас прожить не смогу, поверьте.
Слово «любви» Рутланд произнес с таким остервенением, что мне немедленно захотелось оказаться как можно дальше от него.
Что, увы, было невозможно.
Ох, и крепко же я влипла, когда согласилась купить лотерейный билет у милой добродушной тетеньки!
Уж я от тебя сбегу, ясный сокол, обещаю, что сбегу! Дай только время осмотреться!
Мягкий запах лаванды кружил голову. Интересно, что я чувствовала, если все было по-настоящему? Настоящая любовь и настоящая свадьба…
Мужчина рядом со мной был так силен, статен и красив, что дух захватывало. Я видела, как другие женщины кидают на него плотоядные взгляды, а в особенности – Лидия Гарднер, «милая благодетельная» Бо Пип.
Так вот, когда она думала, что никто не видит, ее взгляд был далек от благодетельного. С похожим голодным выражением девчонки на Светкином девичнике смотрели на танцора…
Хотя, Рутланд, конечно, был во сто крат шикарнее того парня, Миши. Даже несмотря на то, что не раздевался…
При этой мысли меня кинуло в жар.
Как назло неприличная картинка возникла в моем мозгу, на самом торжественном, блин, моменте, когда мы уже подошли к алтарю и храмовник завел венчальную речь.
– Сочетаю вас, как цельное существо, как идеальное мужское и женское начало… – вещал почтенный старец в розовом.
Соединив наши руки, он выпустил из ладони неведомую фиолетовую магию. Подобно ленте, она обвилась вокруг них, соединяя. Ради интереса, я попробовала чуть высвободить свою конечность – фиолет угрожающе зашипел. Кожу обожгло.
Но не сильнее, чем обожгло меня взглядом Рутланда, который намертво ухватил меня за запястье – теперь вообще не шелохнешься.
Спустя минут двадцать храмовник закончил венчальную речь и предложил нам обменяться клятвами, которые я, конечно же, не знала.
Рутланд проговорил клятву без запинки, с усмешкой глядя мне в глаза.
Ну а со мной, конечно же, вышла заминка. Запомнить за ним заковыристый текст, изобилующий тяжеловесными формулировками и магическими формулами, было нереально!
– Даже текст клятвы не потрудилась выучить, что за неуважение? – послышался среди гостей возмущенный ропот. – Мередит – она Мередит и есть!
Пришлось действовать экспромтом. Просмотренные одинокими вечерами романтические фильмы про любовь со счастливым концом мне в помощь!
– Перед лицом собравшихся клянусь быть с эсквайром Теодором Рутландом в радости и печали, болезни и здравии, богатстве и бедности, любить его и оберегать наш союз до конца своих дней! – с чувством пообещала я.
– Если бы я не знал, что вы такое, то, может быть, даже вам поверил, – негромко проговорил мне в ответ на это жених.
Внезапно налетел порыв ветра, взметнув розово-белые лепестки в воздух, а затем осыпав нас ими с ног до головы. Слабо теплящееся на наших руках магическое свечение вспыхнуло ярчайшим светом… А затем взмыло в воздух и рассыпалось над холмом, на котором стоял храм, подобно фейерверку.
Выглядело даже круче, чем когда мы со Светкой поехали в соседний город на фестиваль салютов!
– Боги приняли клятвы… – подытожил храмовник и отступил назад. – Осталось лишь закрепить ваш союз.
В совершеннейшем обалдении я рассматривала свой безымянный палец, на котором после всего этого ультрафиолета появился таинственный символ и изящное фантастически красивое кольцо, вделанное будто в саму кожу.
Вот честно, если б не вся эта ситуация, то я бухнулась в обморок. Подлюка Нутелла сказала, что Теодор наденет мне на палец кольцо… Но я и представить не могла, что оно окажется не на пальце, а в нем.
Только татуировки и пирсинга в пальце мне не хватало!
Кстати говоря, у Рутланда на безымянном пальце появился точно такой же символ и кольцо такой же формы, только мужской вариант.
Да уж, серьезно они тут относятся к заключению брака! Такое кольцо просто так не снимешь и магическую татуировку не сведешь!
Так что план побега будет требовать серьезного обдумывания…
Но начать обдумывать его прямо сейчас не получилось.
Меня бесцеремонно притянули к себе, а затем я почувствовала на своих губах твердые и требовательные губы жениха… Ой, уже мужа!
И вот что: ничего общего с невинным супружеским поцелуем этот поцелуй не имел.
Теодор Рутланд целовал горячо и властно, как будто клеймил меня своими губами. Кажется, он совершенно не заботился о том, что подумают окружающие. Этим поцелуем он явно давал понять, кто тут собственник, кто хозяин.
Но я скажу больше, он целовал меня так, как еще ни разу в жизни до этого не целовали мужчины. Парни. У меня возникло странное ощущение, что раньше, до этого поцелуя я не жила, а существовала. И только сейчас ощутила, поняла, что такое настоящая, реальная жизнь.
Вдохнула полной грудью. Подалась ему навстречу. Позабыла о том, что за нами наблюдают десятки заинтересованных и ревнивых глаз.
Мне хотелось только одного.
Чтобы это длилось вечно.
– Вашим актерским способностям нет равных, миледи, – холодно проговорил Рутланд, оторвавшись от моих губ. – В очередной раз решили все переиграть и сделать вид, что сгораете от страсти? Не старайтесь понапрасну, я все равно не поверю.
– Неужели? – ядовито переспросила я. – А секунду назад мне казалось, что поверили.
– Тот, кто поверит в ваши искренние чувства, будет глупцом. Миледи Цицинателла Рутланд не способна испытывать их по определению. Кстати, моя фамилия моего рода вам необъяснимо идет.
– Зато милорд Теодор Рутланд не способен испытывать ничего, кроме ненависти и презрения! – не осталась в долгу я.
– Что ж, тогда мы с вами составим идеальную пару, – криво усмехнулся мужчина, отвернулся и пошел прочь.
Гости, смерив меня недовольными взглядами, будто я у них по миллиону украла, потянулись за ним.
У алтаря меня бросил, гад! Нормально вообще?
Неправильно Цицинателла сделала! Его не привораживать надо было, а прибить на месте!
Ну, ты еще ответишь за это, Теодор! За все мне ответишь – за то, что вломился в спальню, за позорный наряд из миткаля, но особенно за то, что укусил за попу!
Дай только срок!
