Матильда Аваланж
Жена в лотерею
ГЛАВА 3
В следующее мгновение девушка на портрете отвернулась – что-то позади привлекло ее внимание.
– Слушай, некогда мне тут с тобой… – торопливо сказала Нутелла, вернувшись ко мне. – Второй день Светкиной свадьбы, сама понимаешь, отгулять надо. Да и магия связи двух миров заканчивается. Маловато ее в этом мире. Зато есть масса других возможностей. Привыкну.
– Эй, стой! – задохнулась от возмущения я. – Как это некогда? Отправила меня в этот мир, подвергла такой опасности, и, что не дашь вообще никакой подсказки? Ты обалдела, что ли?
– Если честно, то да, – Нутелла в моем теле мечтательно закатила глаза. – Я тут с таким парнем познакомилась, закачаешься! Его Мишель зовут…
Страшное подозрение закралось ко мне в голову:
– Это, случайно, не тот, который танцует? В красных стрингах? Не смей!
– Вот еще! – фыркнула Нутелла. – Хочу и буду! А тебе б враз теперь со своими проблемами разобраться.
– С твоими!
– Можешь забрать их себе. Я добрая. И великодушная.
– Вот вернусь и устрою тебе доброту и великодушие! – пригрозила я.
– Не-а. Не вернешься, – в руке Нутеллы возник тот самый лотерейный билет и она небрежно им помахала. – Вот он, твой единственный билет в прошлую жизнь. Только благодаря ему ты можешь вернуться. Но вот незадача…
И эта мерзкая подлая гадина демонстративно разорвала билет на две части, а затем сложила и порвала их на еще более мелкие части! Затем она легонько дунула на обрывки и они закружились в пространстве картины, после чего упали к ее ногам.
– Уже не можешь. Наш обмен завершился и он окончательный.
– Как окончательный?
– А вот так! – довольно усмехнулась я-она. – Так уж и быть, дам тебе подсказку, а то совсем пропадешь. Погляди… хм… в районе изголовья своей кровати, может, что полезное и найдешь… Все-все, убегаю! Пожелай мне удачи в моем новом теле, Цици.
– Я! НЕ! ЦИЦИ! – заорала я, пораженная тем, как цинично и нагло она отрезала мне путь назад. – Что ты наделала?
Вообще-то я всегда отличалась умением держать себя в руках, контролировать ситуацию, не выплескивать эмоции.
Но сейчас… Меня поместили в абсолютное чужое – хоть и фантастически красивое, но чужое! – тело – раз! В невиданный средневековый мир, где, наверное, не было анальгетиков, прокладок и кроссовок, а была магия – два! Ко всему прочему, мне грозила опасность в лице моего без пяти минут мужа – это три!
Тут у кого хочешь бы нервы сдали!
На эмоциях я схватила графин с водой и швырнула его в портрет, что произвело эффект разорвавшейся стеклянно-водяной бомбы. Осколки и вода повредили полотно, но… Все краски на нем и так смешались, возвращаясь в свое первоначальное состояние.
С портрета на меня смотрела никакая не Яна, а леди Цицинателла де ла Мередит.
Новая я.
Теперь это была я, хотела того, или нет.
Я без сил упала в позолоченное кресло, что стояло перед огромным зеркалом в тяжелой деревянной оправе.
И попыталась не то, чтобы привыкнуть, а хотя бы примериться к своему отражению.
– Леди де ла Мередит, вы позволите?
Тон служанки, что заглянула в мою гардеробную, был очень далек от почтительного. Да хотя бы просто добродушного!
Она подошла и бесцеремонно принялась расчесывать мои волосы. Ой, то есть волосы этого тела. Тела Цицинателлы…
Нет, все-таки теперь мои.
При этом она совершенно их не жалела. Такое ощущение, что, наоборот, хотела выдрать из них клок покрупнее.
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Колла, госпожа, – с непонятной усмешкой ответила служанка. – Никак запамятовали? Я же ваша личная камеристка.
– Колла, можно аккуратнее? – вежливо попросила. – Больно.
– Да, госпожа Мередит. Конечно, госпожа Мередит.
И все так же продолжила драть мою разнесчастную шевелюру. Затем девушка при помощи магии воздуха быстро соорудила мне прическу, наверное, призванную называться праздничной.
Чтоб вот так испортить мое прекрасное лицо, это нужно было постараться. Она накрутила темно-русые волосы во множество мелких и совершенно неестественных локонов, хаотично торчащих вокруг головы. Да еще и зацепила их на затылке вычурной заколкой, которая, по-моему, весила целую тонну.
Затем Колла подошла к одной из стен и нажала на какой-то невидимый рычаг, отчего панели разъехались в стороны, являя в своих недрах кованый каркас-манекен со свадебным платьем на нем.
Оно было великолепным, слов нет! Классического средневекового силуэта, с расширяющимися книзу кружевными рукавами и жемчужным лифом, расшитым, очевидно, вручную лилиями и розами. Довершал образ роскошный длинный шлейф, который, наверное, должны были нести какие-нибудь милые дети, как из рекламы шоколада.
Если мне не изменяет память, в подобном наряде разгуливала владычица эльфов Галадриэль из одного небезызвестного фильма.
Умереть не встать!
– Я помогу вам облачиться, – с ужимкой сказала Колла, принявшись снимать платье с манекена.
Ну что за неприятная особа?
Не хотелось показывать ей, что один лишь вид подвенечного наряда вызвал во мне практически не контролируемую панику.
Попала в другой мир, в чужое тело… Ладно, можно привыкнуть и пережить это!
Но как смириться с тем, что я должна выйти замуж за совершенно незнакомого и, если судить по нашей первой встрече, не самого доброго, чуткого и отзывчивого мужчину?!
– Не стоит. Я сама.
Колла бросила на меня удивленный и неприязненный взгляд. А затем удалилась, пожав плечами.
Едва за ней закрылась дверь, я подскочила к зеркалу и содрала заколку с волос, пальцами распрямляя неестественные локоны. Они тут же легли пышной волной. Вот так-то лучше!
– Сударыня, ваше время почти вышло, – раздался за дверью зычный голос Рутланда. – Две минуты, и я вхожу.
Чтобы пуще нагнать на меня страху, эсквайр несколько раз ударил в дверь, отчего стекла на окнах задрожали. И я вместе с ними.
– Сейчас-сейчас! Я почти готова! – обнадежила я.
А сама тем временем нервно ощупывала стенку гардеробной. Открылось же в противоположной стене отделение со свадебным нарядом – значит, и с другой стороны что-то похожее предусмотрели.
Мои старания оказались вознаграждены: панель отъехала в сторону – за ней оказались платья.
То, что надо!
Наскоро выбрав из них то, на котором было меньше всего крючков, я в рекордно короткие сроки нацепила его на себя и подбежала к окну.
Слава богу, оно оказалось расположено почти рядом с землей.
– Миледи Цицинателла, вы вынуждаете!
Чего я его там вынуждала, выяснять мне не хотелось от слова совсем.
Вообще от голоса Рутланда, ей-богу, можно было концы отдать – столько в нем было маскулинной сексуальности и в то же время ярости и гнева.
– Выхожу! – крикнула я и сиганула в окно.
Юбка парашютом взвилась вокруг моих ног. Приземление прошло успешно!
Я рванула за угол и бросилась к выходу из парка, что был разбит вокруг двухэтажного особняка, из которого я только что спаслась бегством.
Вообще-то утренние пробежки – мое все. Быстро бегать я умею. Даже несмотря на препятствие в виде этих самых длинных юбок старинного платья. Но их всегда можно подоткнуть, не так ли?
Не будь дурочкой, с дороги я свернула в пролесок. Так сложнее идти по следу.
Здесь, так же, как и в моем мире, стояла снежная зима. По ощущениям – минус два-три градуса. Неплохо – от холода я не умру. Судя по городскому пейзажу, который я мельком разглядела в окно Цицинателлиной спальни, ее дом стоит немного на возвышенности – неподалеку небольшого городка.
Бесчисленные шпили, позолоченные башни и купола напомнили город с иллюстраций к сказкам Гофмана. В детстве я очень любила «Крошку Цахеса» и «Золотой горшок», потому сочла это хорошим знаком.
Главное сейчас – отделаться от пугающего до икоты замужества. И я, можно сказать, в двух шагах от цели!
Немного осмотрюсь в городе, продам серьги Цицинателлы, что болтаются у меня в ушах, найму экипаж, или как у них тут передвигаются, не на поездах же… И окажусь подальше от своего будущего супруга, как мечтала.
А там уж будем разбираться. Нутелла порвала лотерейный билет и сказала, что это была моя единственная возможность вернуться домой. Но что, если она блефовала?
В общем, настроение у меня самую чуточку поднялось – вроде как даже получался какой-то план. А я очень люблю действовать по плану – это как-то успокаивает.
Увы, все оказалось напрасно.
Дорогу мне преградил…
ГЛАВА 4
Дорогу мне преградил всадник на могучем черном жеребце. Шерсть красивого животного лоснилась – в нем чувствовалась сила и порода.
Я шарахнулась назад, а потом вбок, но наездник будто играл со мной. Не давая и шагу ступить – теснил к крутому косогору над речкой.
Представляю, как опасна может быть лошадь – как наступит мне копытом на ногу, с конечностью можно попрощаться! Но конь ступал осторожно, беспрекословно подчиняясь не то, что движению, наверное, каждой мысли своего хозяина.
Кто был тем всадником, догадаться нетрудно…
Вот ведь ек-макарек!
Похоже, мне нужно смириться с тем фактом, что отделаться от эсквайра Теодора Рутланда – задача очень сложная. Если вообще выполнимая!
– Какая встреча, миледи! – даже не потрудившись скрыть клокочущую в голосе ярость, процедил мужчина. – Собрались подышать свежим воздухом перед нашей свадьбой? Как мило. Только надо было предупредить меня – я бы составил вам компанию. Правда, не скажу, что с удовольствием… Но, имеем то, что имеем.
– Вы понимаете, вся эта свадьба – ошибка, – пролепетала я, глядя на него снизу вверх. – Вы должны мне поверить! Я вовсе не Цицинателла, а…
Вот ведь – отродясь не блеяла, как овца, даже если заваливала экзамен в институте… Но он вынуждал. Одним своим видом и вынуждал!
Теперь, когда у меня была возможность приглядеться к Теодору Рутланду внимательнее, я заметила, насколько он статен и хорош собою. У него было красивое и волевое лицо с твердыми губами, четким прямым носом и поразительными карими глазами. Внутри радужной оболочки словно разлился майский мед – терпкий и золотистый.
Наверное, они могли бы быть добрыми, эти глаза, смотреть с мягкостью и теплотой… Но только не на меня. Мне были предназначены самые темные чувства – раздражение, презрение, гнев, ненависть…
В темные шелковистые волосы эсквайра, небрежно перетянутые лентой, так и хотелось запустить руку… Странно, никогда бы не подумала, что мужчина с длинными волосами может выглядеть так мужественно.
Да, Теодор Рутланд был живым олицетворением слов «мужественность» и «сила». Его гордая осанка, преисполненные внутреннего достоинства и силы манеры, и то, как уверенно и красиво он держался в седле, говорили о многом.
И это не считая низкого, хрипловатого баритона, который обволакивал тебя, как мягкий кокон. Даже несмотря на то, что вещи он говорил совсем для меня неприятные…
Про могучую накачанную фигуру эсквайра с узкими бедрами и широкими выдающимися плечами лучше было вообще умолчать! И о том, как красиво и ладно сидела на нем его одежда – бархатный камзол с неяркими узорами и широкий черный плащ с меховым подбоем, который живописно вился около крупа лошади.
Я вспомнила своего последнего поклонника из интернета, который, к слову, в реальности оказался худющим долговязым парнем с крысиным личиком и рыжими кудрями в разные стороны, и сглотнула.
Никогда не судила людей по внешности и вообще…
Но!
Поистине, до этого мига мне не доводилось встречать таких впечатляющих, могучих, властных и сильных мужчин, как эсквайр Теодор Рутланд.
Мой, на минуточку, вроде как почти муж.
Если не удастся убедить его в обратном…
– Не Цицинателла? – задумчиво переспросил мужчина, сдерживая своего коня, который топтался вокруг меня, и во мне забрезжил лучик надежды. – Что ж, тем лучше, миледи. Такими интересными разговорами вы сами даете мне в руки прекрасный повод от вас избавиться. Думаю, что главный лекарь лечебницы для душевнобольных Д,Арчибальд со вниманием отнесется к вашей бредовой идее… И будет рад поместить вас там на некоторое время для изучения этого феномена.
– В психушку? – испугалась я. – Не поеду!
Дело принимало скверный оборот.
– Так что вы там говорили про то, что вы не Цицинателла? – издеваясь, переспросил Рутланд. – Яна… Ершова, так, кажется, вы себя назвали? Какое нелепое для наших мест имя. Право слово, могли придумать что-нибудь более правдоподобное.
Пришлось спешно переобуваться и спасать положение.
– Нет-нет, Цици я! Нутелла, как она есть! Вы правы, эсквайр, я и впрямь это выдумала. Просто я действительно не понимаю, зачем нам с вами жениться? Вы этого не хотите. Я осознала, что тоже не хочу. Так почему бы мирно не решить этот вопрос и не отменить всю эту сва…
Я не договорила. Теодор вперился в меня своими золотистыми глазами, которые вмиг потемнели от гнева и каких-то еще непонятных чувств…
Непонятных… Не знаю. Мужчины никогда не смотрели на меня так.
С такой… Страстью.
Далее произошло нечто удивительное. Мужчина склонился ко мне, обхватил за талию и легко поднял в седло. Как морковку с грядки вытащил. Он усадил меня боком к себе, а могучие руки так и остались на моей талии.
– Зачем жениться? – с издевкой переспросил Теодор. – После всего, что вы совершили и сказали, после вашего подлого обмана, после того, что вы сделали со мной, вы спрашиваете, зачем нам жениться? Поистине, вы – дьявол во плоти, миледи.
– Я сожалею об этом… привороте, – попыталась зайти с другой стороны я, надо же было хотя бы начать как-то решать проблемы, что проклятая Нутелла навлекла на мою голову. – Давайте помиримся и обо всем забудем.
Плохая попытка. Это была явно плохая попытка.
– Такая жестокая и хладнокровная, что это даже восхищает, – тихо, но яростно проговорил мужчина. – И прекрасная. Даже с той тьмой, что у вас в душе… Все равно неизъяснимо прекрасная.
Теодор взял меня за подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза.
– Так легко говорите об этом, зная, какой ураган страсти бушует внутри меня? С каким трудом я сдерживаюсь, чтобы не овладеть вами прямо здесь, на снегу? Сделать это жестоко и грубо, как вы того заслуживаете. И плевать, что после этого все узнают то, что я тщательно скрывал все эти годы… Знаете, в моем понимании шантажисты – самый отвратительный, мерзкий и трусливый народ. Прискорбно, что я буду женат на одной из них.
Золотистые глаза были очень близко – в них пылал бешеный огонь ненависти и страсти… И я не знаю, чего было больше. Чего мне хотелось, чтобы было больше…
– Так не женитесь! – не выдержала я, сама испугавшись своих чувств. – Все можно исправить, сделаем отворот и разойдемся в разные стороны. Что касается шантажа, то я забуду, чем там вас шантажировала. Считайте, уже забыла!
Кстати, относительно последнего, тут я была правдива, как никогда. Подлая Нутелла не соизволила сообщить мне, чем шантажировала Рутланда.
И что у него за травма.
Она ведь проговорилась про какую-то травму… Боже мой, он опасен! Всем своим существом я чувствую, насколько этот мужчина опасен! И чертовски привлекателен – с какой-то потусторонней силой он влечет меня к себе…
Я почувствовала, что мои щеки пунцовеют, и хотела отвернуться, он не дал. Притянул к себе, неотрывно глядя на мои губы.
Самое странное заключалось в том, что под его пламенеющим взглядом мне почему-то до одури захотелось их облизать.
Что я и сделала. Как-то само собой, нечаянно вышло…
Рутланд дернулся, выпустив поводья, которые держал левой рукой, и я почувствовала на своих губах его опаляющее дыхание.
– Если вы думаете, что я поверил хотя бы одному вашему слову, то вы – непроходимая дура, сударыня. В леди Цицинателле де ла Мередит нет ничего человеческого. И я уже убедился в этом на своем горьком опыте. Ваши игры окончены. Началась моя игра. Совсем скоро вы будете полностью принадлежать мне. Ваше тело будет моим. А души вашей мне не надо. Я знаю, насколько она черна.
Мне вдруг стало так обидно, что горькие слезы сами собой неожиданно хлынули из глаз. Моя-то собственная душа не была черна! Я не сделала этому Рутланду ничего плохого… Зато теперь должна была расплачиваться перед ним за грехи другого человека, и познать всю силу его ненависти, от которой мне становилось дурно.
Но, по правде, еще дурнее было от его откровенных признаний, пламенеющего взора и горячих сильных рук.
Чтоб ты провалилась, гадская Нутелла! Прохлаждается там со стриптизером в моем теле, а я тут вынуждена страдать от гибельной ненависти мужчины, один взгляд которого заставляет мое сердце биться сильнее.
– Не нужно слез, миледи, – равнодушно сказал Теодор и пришпорил коня. – Ваши слезы – вода. Они не окажут на меня никакого влияния. Сейчас вы получите то, чего добивались. Ради чего пошли на преступление. Так будьте готовы получить сполна!
ГЛАВА 5
На лошадях ранее мне кататься не доводилось. Будь я в седле одна, а не с Рутландом, точно сошла бы с ума от страха.
Это оказалось так высоко, шатко и ненадежно… Но Теодор великолепно держался в седле, одной рукой придерживая меня за талию. Довольно грубо, между прочим.
Зато я могла не переживать за то, что лошадь вот-вот скинет меня в ближайший сугроб. Нет, падать-то, наверное, было б не так жестко, как на обычную землю, но все равно в снег меня как-то не тянет!
Замуж, по правде говоря, тоже…
Хотя, подозреваю, об этом мечтал не только жеребец, но и сам Рутланд. Свалить под ракитовым кустом, да там же и прикопать. И никакой свадьбы! Думаю, он так не сделать только потому, что понимал – даже, если избавится от меня, действие приворота не закончится.
Так что оставалось только жениться…
Интересно, что там за такие сильные чары при привороте использовала Цицинателла? Они ведь еще мне и погибелью, между прочим, грозят! Нужно обязательно попытаться это выяснить.
– Значит, траур, – проговорил между тем Теодор с презрением и, как мне показалось, горечью.
Я непонимающе обернулась на мужчину. Интересно, что на этот раз он имеет ввиду?
Спустя пару мгновений до меня дошло. После того, как на себя посмотрела!
Когда я выхватила из гардероба Нутеллы первое попавшееся платье, то руководствовалась только одним – чтоб поскорее облачиться во что-то приличнее прозрачного кружевного пеньюара. И чтоб у этого было как можно меньше пуговиц и застежек.
В суматохе я, оказывается, совершенно не обратила внимания, что напялила на себя траурное платье.
Не то, чтобы я вот прям разбираюсь в викторианской моде, но в том, что это именно траурный наряд, не было сомнений. Наглухо закрытый, черный, без единой кружевной вставки или декоративного элемента…
– Даже узнав о вашем обмане, я дал вам для этого бракосочетания всё. Лучшие столичные портные были к вашим услугам. Вы были абсолютно не ограничены в выборе драгоценностей, тканей, фасона, отделки… Хоть бриллиантами все подвенечное платье вышей, – проговорил Рутланд. – Вместо этого вы собрались пойти со мной к венцу в траурном облачении.
Это было не так – уж что-то, а о роскошном свадебном платье Цицинателла позаботилась.
– Вы ошибаетесь, – попыталась воззвать я. – Цици… Вернее, я приготовила очень красивое подвенечное платье. Все, как полагается! Просто так получилось, что…
– У вас была возможность его надеть, миледи, – холодно перебил Теодор. – Вместо этого вы облачились в черное, ясно давая понять свое отношение ко всему происходящему. Вы знаете – мне наплевать, что обо мне скажут в обществе. Я никогда не гнался за высоким титулом и репутацией аристократа. Вы могли пойти к алтарю в чем угодно, хоть голая. Однако этот поступок я считаю проявлением крайнего неуважения ко мне и моей семье. Не говоря уже об элементарном уважении к гостям торжества.
И вот, честное слово, вроде бы я была не виновата – даже не разглядела, что там вытащила из гардероба Нутеллы.
Но почувствовала себя просто отвратительно.
– Мы можем вернуться, и я…
– О нет, леди Цицинателла, – Рутланд остановил меня небрежным жестом. – Я вижу, что вы не в состоянии принять адекватное решение по поводу подобающего гардероба. Поэтому я приму его сам. Вряд ли оно вам понравится. Но в одном можете не сомневаться – вы выйдете за меня замуж в белом, согласно древним традициям.
Прозвучало это несколько зловеще. Однако выбора у меня не было – не на полном ходу же с лошади прыгать?
Хотя, даже если я и захотела, ничего не получилось – уж слишком крепко Теодор меня держал.
Ехали довольно долго… Или мне так показалось?
Но я начала основательно подмерзать. М-да уж, это сгоряча мне показалось, что минус один – не такая уж и низкая температура… А, как выясняется, в одном платье, пусть и из плотной толстой ткани, очень даже холодно!
Пар шел у меня изо рта, и, не выдержав, я принялась тереть побелевшие руки.
Нужно запомнить на будущее, что пробираться зимой через лес без ОЧЕНЬ теплой одежды – плохая затея.
От Рутланда мои зябкие поеживания, разумеется, не укрылись.
Ни слова не сказав, он скинул с себя свой потрясающе теплый плащ и небрежно набросил мне на плечи.
– Спасибо, – прошептала я, кутаясь в ткань, хранящую тепло его тела.
Но эсквайр, кажется, не обратил на это внимания. Или настолько меня презирал, что ему и благодарности моей было не нужно.
Тем временем мы оказались на мостовой города.
Сразу стало ясно, что с Гофманом я попала в самую точку. Город стоял на холмах, и архитектура здесь была изысканная, чуть мрачноватая, с множеством башен, высоких замков и мощеных площадей. Острые шпили, высокие вытянутые окна, украшенные росписями фасады, резные барельефы на стенах и крышах – я взаправду словно попала в готическую сказку.
Я все приглядывалась, с интересом крутя головой в разные стороны. Очень хотелось спросить название этого сказочного места, словно сошедшего с кадров из какого-то атмосферного фэнтези-фильма, но пока что я решила держать язык за зубами.
Вообще-то Нутелла тут жила, и не могла не знать его название. Ну, как Теодор решит, что я снова что-то затеяла, и после свадьбы в отместку упечет меня в лечебницу для душевнобольных? С него ведь станется!
Потом узнаю название города, не беда.
Правда, потом – это… после свадьбы?!
Матерь Божья, даже не верится, что она все-таки состоится…
Между тем Теодор свернул в один из проулков, а затем еще в один. Наверное, мне нужно начинать бояться, потому что выглядели они достаточно мрачно – высокие кирпичные стены, небольшой двор…
На место торжественного бракосочетания это походило мало. Вернее, вообще не походило.
Может, он все-таки передумал на мне жениться, и решил прибить?
Эта неприятная догадка находила все больше подтверждений: Теодор спешился, а затем бесцеремонно снял с седла меня.
– Зачем вы привезли меня сюда?
– Узнаете.
– Я никуда не пойду! – заупрямилась. – Мне страшно.
Теодор так зыркнул золотистыми глазами, что я отпрянула.
– Поверьте, куда более страшно вам должно быть от попытки меня ослушаться, миледи.
– Дайте слово, что не причините мне вреда!
– О нет, леди Цицинателла, такого слова я вам дать точно не могу, – хохотнул мужчина. – Думаете, я могу причинить вам вред? Правильно думаете.
Нет, маньяк! Самый натуральный! Вон, как довольно лыбится!
– Не пойду-у! – я схватилась за ближайший деревянный столб, что служил подпорой навеса для лошади. – Сначала скажите, куда вы меня привезли! Может, это вообще тюрьма? Или пыточная камера? На церковь не похоже! Где священник? Где гости?
– Я, конечно, понимаю, что вы до последнего не сдаетесь и пытаетесь тянуть время. Но это уже переходит все рамки, миледи! К тому же, могу вас обрадовать: даже если гости и разойдутся, друиду велено ждать нас до последнего. Ваше упорствование в желании избежать бракосочетания, пожалуй, выглядело даже достойно. Если б не начало по-настоящему меня раздражать.
Далее меня абсолютно бесцеремонно оторвали от столба, схватили повыше плеча и поволокли в приземистое здание. А так как хватка у Рутланда была железная, мне ничего не оставалось, как, мелко перебирая ногами, просеменить за ним.
Как выяснилось минутой спустя, бессовестный эсквайр самым наглым образом меня запугивал.
Мое разбушевавшееся воображение уже нарисовало себе жуткую камеру с полным арсеналом самых жутких орудий пыток – от железной девы до испанского сапога.
Ничуть не бывало.
Я оказалась в…
ТЕОДОР
Зачем она наслала на меня приворот, было ясно, как белый день. Цицинателле нужны были мои деньги.
Пожалуй, это и бесило меня больше всего.
Я не привлекал ее, как мужчина. Судя по ее поведению, вообще вызывал отвращение.
Наверное, поэтому перед самой свадьбой она решила все переиграть. То есть вообще не выходить за меня замуж. Самое интересное, что она даже не потрудилась мне об этом сообщить.
Даже если написала бы в последний вечер перед свадьбой – что раскаивается в своем темном колдовстве и просит отменить церемонию, я бы это принял и согласился.
В глубине души я понимал, что это было бы разумно.
Но нет – она просто не явилась в назначенное время к священному холму бракосочетаний. А ведь я ждал ее, как последний дурак!
И тогда уже, во весь отпор гнав коня по улицам Бриоша к дому Мередитов, я знал, что ни за что не отступлюсь от этой женщины. Из-под земли ее достану, но приволоку под алтарь.
Ее слуги даже не пытались меня задержать. Во-первых, понимали, что это бесполезно. А во-вторых, наверное, не особо-то и любили свою хозяйку.
Так что в ее спальню я вошел без особых проблем. Но даже если бы они и возникли – даже если на двери стояла сложная многоступенчатая магическая защита, или бы ее охранял злобный дракон, я все равно бы открыл эту чертову дверь!
Хотя, если задуматься, этим злобным драконом была она сама.
Вместо того, чтобы собираться на церемонию бракосочетания, моя несравненная невеста сладко нежилась в своем уютном теплом гнездышке.
Мысль о том, что она просто-напросто проспала, лишь только промелькнула у меня, и тут же исчезла.
О нет, миледи не проспала. Она действительно НЕ СОБИРАЛАСЬ приходить.
Не собиралась выходить за меня замуж. Передумала, угу. А, может, нашла жениха побогаче? Знатенее? Кого-нибудь из королевского двора?
Ярость полыхнула внутри ослепительной вспышкой.
Именно в этот момент, когда я увидел ее роскошное тело в шелках и атласе постели, я готов был ее убить.
Или любить. Любить до изнеможения.
Магия ее приворота действовала на меня со страшной силой. Хотелось в клочья разорвать кружевную тряпочку, прикрывающую ее от того, чего я так вожделел… И не скрывающую вообще ничего.
Чтобы сдержаться, пришлось мысленно призвать магию железного обруча. Все должно было пройти по обряду. Она хотела этой свадьбы – церемония состоится.
И наплевать, чего она хочет сейчас!
Единственное, от чего не было сил удержаться – так это от того, чтобы попробовать на вкус ее аппетитную налитую попку, которая оказалась слаще самого сахарного плода, что растет в саду короля.
Нужно потерпеть еще немного. Совсем немного – и она будет моей. Вся целиком, от макушки до нежного маленького мизинца босой ноги.
Клянусь, я в жизни не видел таких волшебных, изящных ножек!
Совершенство… Почти мое. Скоро мое. Целиком, без остатка.
Проклятый приворот! Проклятый, но такой… сладкий.
Того, что совершенство попытается бежать через окно в своей гардеробной, я, признаюсь, не ожидал.
Неужели ее планы так поменялись? Неужели настолько меня не хочет, что готова чуть ли не босиком по снегу от этой свадьбы бежать, лишь бы не со мной?
Догнать беглянку труда не составило. Раскрасневшаяся от мороза, она смотрела так испуганно и несла какой-то дикий бред про то, что она не Цицинателла.
Снова лгала и изворачивалась, конечно. Но так вдохновенно, так красиво, что на минуту я даже готов был ей поверить.
Тем более ее глаза… Мне показалось, или они стали светлее? Раньше они были более темными, почти черными, опасно и неведомо мерцающими… Сейчас же зеленый цвет стал ярче и глубже, но все так же притягательно переливался, излучая нездешний свет.
Русалочьи глаза – чарующие, гипнотические, манящие.
Все бы отдал… Все на свете, что не пожелаешь… Хочешь сбежать от меня, любовь моя? Так беги – вот тебе мой конь, плащ и все деньги, что у меня есть…
Я тряхнул головой и резко дернул поводья, сбрасывая дурман наваждения, навеянного ее приворотом.
Ведьма. Как есть ведьма.
Слава богам, что в моих жилах течет магически заговоренная кровь инквизиторов – мой дальний предок охотился на ведьм. Поэтому и могу сопротивляться ее темному колдовству. Только поэтому.
Но отказаться от нее не могу. Это выше моих сил.
Да и не хочу, по правде. Не отпущу, как бы не сопротивлялась!
Моя. Моя истинная.
Я посадил ее перед собой, обняв тонкую талию. А хотелось прижать к себе до одури крепко. Она дрожала – от холода и, наверное, ненависти и отвращения.
Последний ее план рухнул – сбежать от меня и свадьбы не удалось.
Эта чертова свадьба состоится, даже несмотря на то, что она напялила на себя траурное платье, желая показать свое отношение ко мне.
Свадьба со мной – как траур. Очень остроумно, Цицинателла. Неужели не понимаешь, что это меня не остановит?
Есть у меня одна идея. Тебе понравится, обещаю.
